Он не понимал, почему никто ему не помогает. Он был их командиром. Кто-нибудь должен был встать на его защиту, но солдаты только гикали и смеялись над его положением. Один лишь Фрэнк, стоявший в первом ряду, молчал. От его красного лица отлила вся кровь, и оно стало бледно-розовым. Людоед выглядел грустным и одновременно злым, хотя Нэд никак не мог понять, чем насолил Фрэнку.
– Это неповиновение! – крикнул Нэд, пытаясь заглушить гвалт.
Регина остановилась.
– Вообще-то нет. Если амазонка действует в соответствии с обычаями и законами своего народа, она имеет право убить солдата любого звания. Политика культурной терпимости Легиона это позволяет. А в соответствии с Кодексом поведения, насильственное деяние считается умышленным неповиновением, лишь когда кому-то нанесен непоправимый урон. Вроде как отрубить троллю руку. Это, конечно, не очень здорово, но рука всегда отрастает обратно, и дело обычно заканчивается только письменным выговором. А поскольку вы бессмертный, разницы между троллиной рукой и вашей жизнью почти нет.
– Но я не бессмертный.
Все солдаты разом замолчали. Нэд открыл свою тайну, хоть и не полностью.
– Это правда? – спросила Мириам.
Он обвел взглядом толпу. В глазах бойцов читалась жажда крови. Один лишь Фрэнк был бледен и суров.
– Как думаешь, зачем еще мне было прятаться в своем офисе последние несколько дней? Каждый раз, когда я выхожу на улицу, я умираю. Но больше мне помирать нельзя.
Среди обитателей Медной цитадели поднялся ропот. Из отрывков фраз Нэд понял, что многие ему не верят. А остальным по-прежнему было просто наплевать.
– Это ничего не меняет, – сказала Регина. – Вы высказали свое намерение. Теперь придется отвечать за свои слова.
Нэд хотел убежать, но повсюду его окружала густая стена солдат. Может, они расступятся, чтобы пропустить его. А может, и нет. В любом случае Регина настигнет и убьет его раньше, чем он успеет убраться достаточно далеко.
– Если я снова умру, – проговорил Нэд, – я уничтожу вселенную.
Внутренний двор стих. Потом тут и там послышался хохот, и вскоре уже вся Медная цитадель сотрясалась от смеха. Только Нэд, Регина, Мириам и Фрэнк стояли молча.
Регина закатила глаза.
– Ладно, Нэд, давайте с этим наконец покончим! Защищайтесь!
Было бы глупо умереть вот так. Нэд погибал очень много раз, и по крайней мере половина смертей были нелепыми. Но с другой стороны, он не мог допустить такой дурацкий конец вселенной.
Пускай гибель была неизбежна (другого выхода Нэд не видел), перед смертью он мог хотя бы сразиться. Он поднял говорящий посох в надежде на удар молнии, но эта надежда не оправдалась.
Мириам встала между Региной и Нэдом.
– Нет. Сперва вам придется его отбить. – Сирена провела мечом линию на земле. – У меня.
– Ты не имеешь права, – сказала Регина.
– Отнюдь. По закону амазонок, Нэд никому не принадлежит. Следовательно, чтобы заполучить его, вы должны меня победить, поскольку он мне тоже нравится.
– Откуда тебе известно про наш закон?
– Работа у меня такая.
– Ты можешь сражаться за Нэда, только если он согласится быть твоим.
– Нэд, вы согласны?… – спросила Мириам.
– Да! – закричал Нэд.
– Очень хорошо. Довольно глупо вызывать меня на поединок, Мириам, и я сомневаюсь, что ты достойна умереть от моего клинка. Но раз уж ты настаиваешь…
Регина сделала пару пробных взмахов мечом.
– Вы собираетесь драться или будете целый день болтать? – с холодной улыбкой поинтересовалась Мириам.
Женщины принялись осторожно описывать друг вокруг друга круги, зрители разразились криками. Если не считать плавников Мириам, мускулистая амазонка была на голову выше сирены. Кроме того, Регина была искусным бойцом. Нэд, часто видевший амазонку в сражении, хорошо это знал. Мириам же до этого момента ни разу не брала при нем в руки меч. Но она была его единственной надеждой. Его и всей вселенной.
Регина бросилась вперед. Мириам парировала выпад. Тогда Регина попыталась перерезать сирене горло. Мириам отвела удар и рубанула по ногам амазонки. Та вовремя отпрыгнула, Мириам ринулась на нее, нацелив свой меч ей в живот. Регина блокировала клинок, однако Мириам наступила Регине на ногу, а этого амазонка никак не ожидала. Она сдавленно вскрикнула, тут же получила локтем в лицо и отшатнулась.
Кровь хлынула из носа Регины. Амазонка зарычала. Мириам ей подмигнула, полные губы сирены скривились в ухмылке. Удивленные зрители одобрительно забормотали.
Регина вытерла нос.
– Дешевый приемчик.
– Ой, извините. Я думала это драка, а не соревнование фехтовальщиц, – усмехнулась Мириам.
Солдаты завыли от восторга.
Разъяренная Регина кинулась в бой. Стальным вихрем она обрушилась на Мириам. Однако сирена отбила все неистовые удары. Небольшая пауза в действиях амазонки позволила Мириам контратаковать. Но ее удары тоже были решительно и искусно отражены. И так это безумство продолжалось целую минуту. Нэд уже не мог уследить за битвой. Металл сталкивался с металлом, вопила разгневанная Регина, собранная Мириам, напротив, не издавала ни звука. Женщины крутились и вертелись, наступали и отступали. Вдруг Мириам ударила мечом снизу вверх и чуть не выпустила Регине кишки, но амазонка успела отпрыгнуть в сторону, отхватив при этом самый кончик плавника сирены.
Обе соперницы быстро и отрывисто дышали, не желая показаться слабыми.
– Где ты научилась так драться? – спросила Регина.
– У меня врожденный талант.
Мириам подбросила свой меч в воздух. Клинок прокрутился три раза, прежде чем она поймала его другой рукой.
– Я говорила вам, что одинаково хорошо сражаюсь обеими руками?
– Как и я. – Регина вытащила длинный кинжал из ножен на поясе. – Продолжим, или, может быть, ты хочешь сдаться?
Женщины вновь схлестнулись. Правда, на этот раз они были более осторожными и внимательно следили друг за другом, поджидая удобного момента для атаки. Тем не менее схватка по-прежнему была стремительной, наполненной изящным мастерством и неистовой яростью. Воительницы постепенно перемещались по цитадели, пока не оказались напротив паба.
К этому моменту почти все солдаты Людоедского отряда наблюдали за боем. Те, которые стояли сзади, мало что могли разглядеть, но у Нэда было место в первом ряду. Когда Регина или Мириам удачно атаковали, толпа взрывалась одобрительными криками.
Пока что ни той и ни другой не удалось нанести серьезный урон сопернице, хотя обе женщины были покрыты порезами, царапинами и синяками. Нэду даже надоело смотреть на них. Дыхание вылетало толчками. Пот лился с Регины. Сирены не потели, но охлаждающие плавники на макушке Мириам были полностью развернуты. Воительницы начинали уставать, но никто не хотел сдаваться.
– Сто золотых на Мириам, – сказал Мартин.
– Принимаю пари, – ответил Льюис.
Нэду необходимо было действовать. Ему нравилась Регина. И Мириам тоже. Наверняка существовал способ решить проблему без кровопролития, и, будучи командиром, Нэд должен был его найти. Он все еще не привык отдавать распоряжения, но попытаться стоило.
Однако прежде чем он успел приказать женщинам остановиться, сцепившиеся Мириам и Регина с грохотом влетели в окно паба. Солдаты ринулись за ними настолько быстро, насколько это позволяла узкая дверь пивной. Внутри на всех места не хватило, поэтому многие с открытыми ртами столпились у окон. Теперь шумная битва продолжалась за стенами паба.
Только Нэд и Фрэнк остались стоять в стороне. Им была неинтересна драка, которую все так пытались разглядеть.
– Уничтожите вселенную, говорите? – спросил Фрэнк.
– Да. Все не так просто.
К удивлению Нэда, людоед не был настроен скептически.
– Зачем тогда вы вышли из своего офиса?
– Надоело там сидеть, – открыто сказал Нэд. – Пожалуй, лучше бы я сыграл в шахматы.
– Пожалуй, – согласился Фрэнк.
Солдаты у второго неразбитого окна паба неожиданно расступились, и сквозь него вылетели Регина и Мириам. Они принялись кататься по битому стеклу, вцепившись друг другу в глотку.
– Это становится опасным, – заметил Фрэнк. – Кто-нибудь должен их остановить.
– Верно, – согласился Нэд, собираясь воспользоваться своим положением.
Но Фрэнк его опередил и большими шагами направился к ругающимся, забрызганным кровью женщинам. Он взял каждую за одну руку и развел в стороны.
– Достаточно.
Дамы не могли дотянуться друг до друга, поэтому выплеснули свою агрессию на разделявшего их людоеда. Они безрезультатно кусали и царапали его, пока Фрэнк не поднял их в воздух и как следует не встряхнул.
– Я сказал – достаточно.
Женщины перестали извиваться, а вместо этого начали что-то бубнить и ворчать.
– Теперь я поставлю вас на землю, – сказал Фрэнк, – и вы будете вести себя как цивилизованные офицеры. Иначе я переломаю каждой из вас какие-нибудь кости. Не знаю точно какие, я еще не решил.
Он опустил их. Мириам и Регина продолжали ворчать, но не сделали ни шагу. Было понятно, что у них просто не осталось сил, а угроза Фрэнка окончательно заставила их остановиться. Хотя умение убеждать безусловно противоречило натуре Нэда, он все равно пожалел, что не обладает этим качеством. Правда, упрекал он себя недолго, ведь Фрэнк был очень большим людоедом и, следовательно, мало кто мог ему возразить. Однако даже очень большой людоед рисковал, разнимая двух разъяренных воительниц.
– Это она начала, – пыхтя, сказала Регина.
– Заткнулись бы вы, мэм, – ответила Мириам.
– Сама заткнись.
– А почему бы вам обеим не заткнуться? – предложил Фрэнк. Это явно не было просьбой. – И перестаньте вести себя как дуры. Я имею в виду, посмотрите на себя. Два лучших офицера отряда опустились до такого.
Ворча, толпа начала расходиться. Бой, похоже, закончился, и солдаты заскучали. Нэд, напротив, был очень заинтересован. Он надеялся, что Фрэнк решит его проблемы. Он не хотел, чтобы кто-нибудь умер.
Ральф незаметно подкрался к Нэду со спины. Людоеды крайне редко делали что-либо «незаметно», однако безразлично слонявшиеся туда-сюда солдаты были как раз подходящим прикрытием. Ральф взял в одну руку кинжал и скользнул еще ближе к незащищенной спине Нэда.
Фрэнк продолжал читать нотации.
– Вам действительно должно быть стыдно. Какой пример вы подаете другим бойцам?
– Она оскорбила мою честь, – сказала Регина.
– А она просто сука, – ответила Мириам.
Они наскочили друг на друга и обменялись парой крепких ударов, прежде чем Фрэнку удалось снова их разнять. Людоед покачал головой и вздохнул.
– Неужели оно того стоит? Неужели вам действительно так сильно нравится Нэд, что вы готовы за него умереть? Готовы за него убивать?
Обе женщины взглянули на Нэда, который просто стоял на месте, и пожали плечами.
– Мне он нравится, – проговорила Мириам.
– А я его люблю, – ответила Регина.
– Я люблю его сильней! – закричала Мириам.
– Нет, не сильней, – неожиданно сказал Нэд.
Он шагнул вперед, когда Ральф уже собирался вонзить ему промеж лопаток клинок. Людоед-предатель тихо выругался и быстро спрятал оружие за спину.
– Ты меня не любишь, – продолжал Нэд. – Ты меня даже не знаешь.
– Но я думаю, я смогла бы вас полюбить.
– И я тоже, – поддержала Регина.
– Возможно, – согласился Нэд, хотя и не особо в это верил. – Но разве не лучше узнать наверняка, прежде чем начинать убивать друг друга?
Регина опустила голову, а золотистые чешуйки Мириам стали от стыда пунцовыми.
– Отлично, – сказал Фрэнк. – Значит, решено. Пока никто не умирает.
Вдруг на внутренний двор упала тень, и на крышу паба с грохотом приземлился огромный зеленый Рух. Крыша продержалась целую секунду, а потом под весом птицы рухнула. Из груди бойцов Людоедского отряда вырвался стон. Пытаясь высвободиться, Рух метался туда-сюда, снося все на своем пути.
Эйс, сидевший на шее чудища, выругался и натянул поводья.
– Черт, Кевин! Да что с тобой такое?!
– Убери эту тварь отсюда! – прокричал Фрэнк.
– Я пытаюсь, сэр! Пытаюсь!
Кевин заклекотал. Он неожиданно успокоился и принялся пристально разглядывать толпу, пока его взгляд не упал на Вечно Живого Нэда. Птица раскрыла клюв, но вместо пронзительного крика послышался голос.
– Нэд.
– Не знал, что они умеют разговаривать, – заметил стоявший в толпе рядовой Элмер.
– Они не умеют, – ответил Эйс.
– Вечно Живой Нэд, – проговорил Кевин своим новым человеческим голосом.
Но это был не его голос. Этот голос принадлежал мертвому чародею. У Нэда похолодела кровь. Бэлок вернулся.
Кевин взъерошил перья и гортанно, задумчиво закудахтал. Такой звук мог издать лишь Рух, которым управляла чья-то чужая воля.
– Убить Вечно Живого Нэда.
Нэд не услышал последних слов. Он бежал так, что только пятки сверкали.
Глава 26
Нэд никогда не отличался резвостью, а столпотворение вокруг только замедляло его передвижение. Его не сбили с ног и не затоптали насмерть по единственной причине – большинство солдат рядом с ним сообразили, что именно Нэд был целью гигантского Руха, и бросились врассыпную. Для Кевина не составило бы труда поймать добычу, но и с волшебным содержимым своего желудка он оставался сравнительно тупым созданием. Даже если счесть его необычайно разумным для Руха, он все равно был немногим умнее смекалистого валуна. Отличить Нэда от других кусочков еды в мятущейся толпе было практически непосильной для него задачей. Хищно изогнутый зазубренный клюв выхватывал очередное потенциальное лакомство, и если вдруг попадался вкусный гоблин, Рух с удовольствием его проглатывал. Случись же попасться людоеду, эльфу или другой еде, не совместимой с его своеобразной диетой, он с омерзением отбрасывал жертву прочь.
Под его громоподобной поступью улепетывающие солдаты превращались в месиво, и то и дело Рух оступался и заваливался на бок, давя еще больше и постепенно приходя в ярость.
Изрыгая проклятия, Эйс колотил Руха по голове железной дубинкой и дергал поводья. Оставив седока без внимания, Кевин продолжил поиски, разом захватив в пасть трех гоблинов и проглотив их целиком.
– Нээээээээээд! – проревел он.
Тут искра узнавания промелькнула в завороженном птичьем мозгу. Некое пятнышко, легче различимое, поскольку другие его сторонились, торопилось найти укрытие в здании. Кевин расправил крылья, подскочил в воздух, и спланировал через двор, с грохотом приземлившись на пути Нэда к спасению.
Остроконечный клюв чудовища метнулся к Нэду, и тот едва успел увернуться, упав навзничь. Тотчас голова Кевина взметнулась вверх, и он нанес новый удар. В этот миг Эйс сумел попасть в чувствительное место прямо над глазом. Голова Кевина дернулась, и клюв пропахал землю в считаных сантиметрах от Нэда.
Кевин яростно встряхнулся и подпрыгнул, пытаясь избавиться от непрошеного пассажира. Но Эйс держался, крепко зажав в зубах трубку и бормоча проклятия.
– Это все, что ты можешь? – подзадоривал он. – Давай, Кевин, малыш, я ожидал большего!
В своих неистовых скачках Рух закружился волчком, и длинный змеиный хвост замолотил по земле. Нэд откатился вбок, успешно избегнув первого удара, и тут же перекатился на другую сторону. Однако третий удар падал с неотвратимостью судьбы.
На пути его встали Льюис и Мартин. Близнецы, чье общее тело населяла сила двух людоедов, пали на колени, но остановили удар. Они ухватили хвост, удерживая его конвульсии. Кевин, по чьей голове колотил гоблин, а хвост сжимали людоеды, разъярился еще больше.
Нэд прозевал момент, когда следовало спасаться бегством. Слишком долго смерть оставалась для него не более чем временным неудобством, и рефлексы к отступлению атрофировались.
Очередной раз мотнув головой, Кевин наконец запустил Эйса в полет. Тот подлетел высоко в воздух и приземлился на противоположной стороне цитадели на свой резиновый гоблинский зад, отделавшись простым синяком.
Развернувшись, Нэд рванул в противоположную сторону к ближайшему строению. Он споткнулся о гоблина, который в панике носился кругами, затем его сбил с ног удирающий орк. Но это его не остановило – он был слишком сосредоточен на бегстве, чтобы замечать синяки и ссадины.
В глазах Кевина сверкнул новый проблеск интеллекта. Хвост его, как пастуший кнут, щелкнул в направлении Нэда. Двойняшки разжали свою хватку и дважды отлетели от земли, прежде чем рухнуть на Нэда. Льюис полностью вырубился, а оглушенный Мартин еле слышно стонал. Нэд и пальцем не мог шевельнуть, пока ужасающие шаги Кевина приближались к нему. Нехарактерно бережным движением когтистой лапы Рух откинул в сторону двойняшек. Нэд, не вполне подготовленный к тому, чтобы лечь и умереть, попытался уползти прочь. На пути его с грохотом опустилась нога Руха.
Он свернулся клубком и стал ждать гибели. Как он предполагал, ждать ему оставалось недолго.
Кевин расхохотался. Его горячее дыхание волнами омывало Нэда. Рискнув приоткрыть один глаз, он встретился взглядом с Рухом.
– Смерть не будет для тебя легкой, Нэд, – проговорил Кевин. – Ни кромсающих челюстей, ни внезапного конца.
Взгляд Нэда скользнул вдоль пищевода Руха.
– Не получится, Бэлок. Убив меня, ты не нанесешь мне вреда. Только уничтожишь вселенную.
Кевин наклонил голову на один бок, потом на другой.
– А кто это Бэлок?
Хоть Рух и приобрел окраску гоблинов, которых столько употребил в пищу, гоблином он не был. У него был голос Бэлока, его интеллект, ненависть к Нэду, впитанная через пищеварительный тракт, и малая толика магии. Но Кевин все же не был Бэлоком, и там, где темный маг мог бы призадуматься, стоит ли жертвовать вселенной ради своей мести, Кевин лишь знал, что Нэд должен страдать, должен умереть по какой-то очень важной причине, точно не вспомнить какой именно. Кевин куда больше оставался Рухом, чем чародеем, и потому тонкости мотивации мало его занимали.
Он осторожно, чтобы не повредить ничего заранее, ухватил Нэда за ногу – Кевин собирался насладиться каждой крупицей страдания Нэда. Потом Рух расправил крылья, собираясь поискать более укромный уголок.
Дротик воткнулся ему в плечо, и следом еще один. Раны были неглубоки, но боль заставила позабыть дальновидные умозаключения. Рух закричал и выпустил Нэда, который тяжело грохнулся о землю, так что ему совершенно вышибло дух. Каким-то чудом все кости остались целы, но он едва смог подняться на колени.
Регина метнула третий дротик и протянула руку так, чтобы Мириам, которая держала связку, могла дать ей новый.
Фрэнк поднял Нэда и передал избитое тело командира ближайшему людоеду.
– Унеси его отсюда.
– Слушаюсь, сэр, – отсалютовал Ральф. Он небрежно закинул Нэда себе на плечо и побежал. Каждый шаг ударом колокола отдавался у Нэда в голове.
Кевин широко распростер крылья, взъерошив зеленые перья. Он пригнул голову к земле и набросился на своих противников. Но Фрэнк не отступил. Когда Рух примерился разорвать его напополам жутким разверстым клювом, Фрэнк отвесил ему хороший боковой прямо по рылу. Чудовище отпрянуло, скорее ошарашенное, чем поврежденное. Прежде никто не осмеливался бросать ему вызов. Рух нанес повторный выпад. Фрэнк ответил мощным апперкотом, потрясшим Кевина настолько, что даже колени подогнулись и вылетел зуб, а расплывчатая ярость обрела новую цель.
– В сторону! – крикнула Регина. – Не могу прицелиться как следует!
– Прицелиться как следует? – изумилась Мириам. – Эта тварь здоровенная, как… как треклятый гигантский Рух.
Мириам не солгала. Если бы Регина намеревалась просто загнать в чудовище дюжину-другую дротиков, то места было хоть отбавляй. Однако жизненно важные центры оставались скрытыми за могучим людоедом, сейчас в кровь сбивающим кулаки о прочный подбородок Кевина.
– Незаметно, чтобы ты делала что-то, – оборонила Регина. – Кроме как держала мои копья.
– Это правда. – Мириам бросила оружие на землю. Закрыв глаза, она стала напевать про себя, и воздух вокруг сирены как бы сгустился и замерцал. У Регины появились неприятные ощущения.
Тем временем Фрэнк изо всех сил старался отвлечь Руха. Прежде Регине не случалось видеть его в бою. Одних габаритов людоеда хватало отбить у любого охоту драться. Людоедская сила была общеизвестна, а необычно крупный даже для людоеда Фрэнк был еще сильнее. Но она и представить не могла, что он способен в одиночку отбиваться от Руха. Тут одной силы было мало. Тут требовалось умение. Фрэнк был на удивление ловок. Это не походило на грацию танцора или изящество фехтовальщика – людоеды были иначе скроены. Это было искусство битвы, спокойствие и расчет уникального единоборца. Ни одного лишнего движения. Смертоносная точность каждого удара. Когда бы Кевин ни выбрасывал голову для атаки, он вновь и вновь натыкался на увесистый встречный по клюву.
Мириам открыла глаза. Прежде черные глазные яблоки натурально налились кровью. Кроваво-красные слезы катились по щекам. На плавниках пульсировали сосуды. Тело сотрясала дрожь. Булыжники под ее ногами пошли трещинами. Что бы там ни затевала сирена, это, как надеялась Регина, не заставит себя долго ждать. При всем умении и силе, Фрэнк уже начинал изнемогать.
Вдоволь наевшись ударами, от которых уже саднило клюв, Кевин решил сменить тактику и попытаться растоптать Фрэнка. В результате Фрэнк опрокинулся на спину, взбугрились громадные мускулы, чтобы не дать лапе Кевина размазать его по камням. Но все было напрасно. Когтистая лапа опускалась все ниже, пока не уперлась Фрэнку в грудь.
– Умри, Нэд, – ухмыльнулся Кевин.
– Я… не… Нэд, – выдавил людоед.
Бровь Кевина поползла вверх. Такое случилось с его бровью впервые – вообще у Рухов не было способности к мимике. Только бурлящая в жилах черная магия могла вызвать подобное. Он пожал плечами – тоже в первый раз в своей жизни.
– Ничего, сгодишься.
Дротик глубоко впился в шею Руха, из раны брызнула зеленая кровь. Могучие мышцы Фрэнка внезапно вновь налились силой, и он отпихнул потрясенное страшилище. Сцепив руки в замок, он что есть мочи засветил Кевину по морде. От удара голова чудища взметнулась, и все тело повело в сторону. Змеиный хвост свился в петлю вокруг Фрэнка. Людоед пролетел через весь двор и врезался в стену с такой силой, что едва не пробил ее насквозь.
– Фрэнк! – неожиданно для себя самой вскрикнула Регина.
Утыканный дротиками, истекающий кровью Кевин переключил свое внимание на амазонку. Регина приготовилась бросить еще одно копье, но остановить этим Кевина вряд ли удалось бы.
– Давай быстрее, что ты там собиралась, – поторопила она Мириам.
Существовала нота, сокрытая капризными богами гармонии за узорами мелодии. Она не принадлежала к здешнему миру, но была известна народу сирен. Прочие расы упоминали о ней только шепотом. Сирены вообще о ней не упоминали из страха, что случайно сорвавшийся звук их очарованного голоса развеет континенты пылью. Обучить этой ноте было нельзя. Она могла открыться только достаточно ретивой и умелой сирене. По стандартам сирен голос Мириам был далек от совершенства, но у нее не было недостатка в желании. И она отыскала ноту.
Ее губы только чуть приоткрылись. Последняя нота слетела беззвучно, но будь она даже пропета, никто бы не смог ее услышать. Ибо земля зарокотала и облака вскрикнули. Песня Мириам поднялась из ее горла и расцвела во рту, раскрывшись в воронку из кипящего воздуха и кромсающего ветра, двадцати футов в поперечнике. Булыжники мостовой взмыли в воздух. Нота обогнула Регину, бросив ее на землю, а затем грянула в Руха, который старался устоять против натиска бури. Сокрушительный ураган пронесся дальше, сровняв с землей маленькую караульную будку и обрушив фрагмент наружной стены цитадели. Но и тогда сила его не иссякла, он сдувал траву вместе с землей, вырывал с корнями деревья, заморозил реку на расстоянии нескольких миль. Только потом он начал стихать и покорился ветру, зашвырнувшему его в небесную высь, где в качестве последнего пристанища подвернулось маленькое кучевое облако. Облако почернело и озлобилось, и еще шесть столетий скиталось по небу, разыскивая свадьбы, праздники урожая и прочие жизнерадостные события, на которые можно было излиться дождем из кирпичей, пылающего собачьего дерьма или мертвых жуков.
Хорошо хоть, голосу Мириам чуть недоставало искусности, иначе вся Медная цитадель была бы снесена, превратилась бы в чистое поле без единого целого камня или мужского трупа, оставленного на память. Но и так каждое существо мужского пола в пределах слышимости ее голоса (кстати, на сей раз беззвучного) мучилось от головной боли, тошноты и ушного кровотечения.
Мириам мешком свалилась на землю, пока Регина поднималась на ноги. Будучи женщиной, амазонка не пострадала от атаки.
Рух повертел головой по сторонам. Несмотря на обращенную против него огромную мощь, Кевин остался с виду цел и невредим. Он отделался потерей нескольких перьев, вырванных воздушным вихрем, и лишился опоры под ногами из-за ходившей ходуном земли.
– Он не должен был уцелеть, – едва различимо прохрипела Мириам. – Никто не может выдержать последней ноты.
И правда, никто, кроме разве что бога, не смог бы остаться в живых после песни сирены. Но Рух поднялся на ноги и заклекотал.
– Так Кевин девочка, – сообразила Регина. – Проклятые гоблины напутали с именем.
Регина подумала было спасаться бегством, но Мириам даже не могла подняться. Сирену можно было бы оставить погибать, но бросать боевую подругу – такое за Региной не водилось. Они не завершили схватку, и будь она проклята, если какая-то расходившаяся зверюга лишит ее заслуженной победы. Скорее она умрет.
Амазонка крепче сжала дротик, однако Кевин прогрохотала мимо. Не собиралась она отвлекаться на два кусочка пищи не гоблинского свойства. Она вновь обрела свою цель.
– Нэээээээээд! – заверещала она.
Канцелярская работа отнимала большую часть времени Гэйбла, и не было ничего удивительного в том, что начало буйства Кевина застало его в офисе. Одного взгляда в окошко на творившуюся снаружи кутерьму хватило, чтобы он решил не выходить. Иногда случалось, что один-два Руха вырывались на свободу. Обычно их смотрителям не составляло большого труда восстановить порядок. Все обходилось небольшими разрушениями, и, как правило, кого-то из смотрителей съедали или затаптывали. У Гэйбла не было желания оказаться в числе тех либо других, и он мудро решил забраться под стол и переждать там, пока все не утихнет. Перед тем он осмелился быстро проползти до шкафа с документами и вытащить бланк стандартного донесения о Незначительном Хаосе и/или Диком Бедствии, и сразу же его заполнил. Незачем было ждать до последней минуты.
Звуки беспорядка продолжались гораздо дольше, чем ожидал Гэйбл. Как правило, сбежавший Рух заглатывал свою порцию, преимущественно из гоблинов, за что Гэйбл был безмерно благодарен, поскольку на эту породу в Легионе не запрашивали уведомлений о потерях. А потом насытившаяся птица в состоянии блаженного полузабытья препровождалась обратно в загон. До него несколько раз донеслось, как кто-то выкрикивал имя Нэда, и при удачном раскладе командир мог пасть жертвой несчастного случая. Гэйбл изогнул руку и открыл верхний ящик своего письменного стола, где держал бланки рапортов о Случайном Выбывании. Один, для Нэда, был давно подготовлен, оставалось только вписать дату, время и обстоятельства гибели. Был и другой бланк, с рекомендацией о соответствующем повышении Гэйбла по службе. Проку от рекомендации было мало, поскольку никто из офицеров ее не завизировал. Но ему все равно нравилось ее разглядывать.
Что-то огромное и зеленое заколыхалось за окном Гэйбла, и все здание содрогнулось от тяжкой поступи. «Нэээээээээд!» – завопил незнакомый голос. Чудовище остановилось и опустило голову, чтобы заглянуть в окно одним глазом, но не заметило скорчившегося под столом Гэйбла.
– Нэд, выходи! – заорала Кевин. – Как ни прячься, найду! – С ревом она зашагала дальше.
Гэйбл подполз к окну и задернул занавески. Непонятно, как Рух обрела голос, но Нэд был несомненно к этому причастен. Несмотря на все его по меньшей мере сомнительные командирские таланты, он определенно притягивал к себе несчастья. Демоны, ведьмы, драконы и взбесившиеся говорящие Рухи были тому наглядным свидетельством. Гэйблу не нравился никто из предыдущих командиров отряда, но он не стал бы избавляться от них по любой другой причине, кроме собственных карьерных амбиций. После избавления от Нэда, не важно, получил бы он продвижение или нет, он все равно вздохнул бы с облегчением.
Дверь офиса распахнулась, не дав Гэйблу времени вновь укрыться под столом. Он мигом вскочил на ноги.
– Ручку уронил, – пояснил он, не успев посмотреть, кто это.
Это были Ральф и Нэд. Людоед сжимал Нэда за шею. Одно неосторожное движение пальцев вполне могло сломать Нэду хребет. И Нэд, похоже, это знал, судя по тому, как неподвижно он раскорячился в хватке Ральфа.
– Ты что делаешь? – спросил Гэйбл.
– Поговорить надо, – заявил Ральф. – Вот о нем. – Легко, как котенка, он приподнял Нэда и слегка встряхнул непрочное человеческое тело. Нэд захрипел.
Гэйбл оперся на стол.
– Ты идиот. Я должен был оставаться в стороне.
– Об этом, значит, и поговорим.
Нэд стал наливаться синевой. Ральф небрежно опустил его, почти бездыханного, на стоящий в углу стул.
– Посидите пока, сэр.
– Что происходит? – с трудом просипел Нэд.
– Тихо, сэр, – успокоил Гэйбл. – Вас это не касается.
Ральф повторил позу маленького орка. Под тяжестью людоеда стол заскрипел, грозя развалиться.
– Я думал…
Гэйбл застонал. Он не выносил, когда подчиненные пытались думать. Когда же все наконец уяснят, что жизнь станет гораздо проще, если думать за них будет он?
– Что я с этого поимею? – спросил Ральф.
– Я полагал, это очевидно, – сказал Гэйбл. – Ты не любишь Нэда.
