Теперь уже Ральф собрался пожать плечами, но вместо этого только хмыкнул. Он пребывал в особенно паршивом настроении, ведь всего лишь час назад закончилась его четырехчасовая смена по удерживанию башни. Его плечи и ноги болели. Поэтому людоеду казалось, что до реки слишком далеко.
Ральф неожиданно остановился.
– У меня есть идея. Пойдем.
Людоеды свернули к загонам с Рухами, которые находились прямо у стен цитадели. Близились сумерки, а в это время суток гигантские птицы вели себя относительно спокойно. Они расхаживали взад-вперед по клеткам, утробно клекоча и щелкая клювами. Самая здоровенная тварь наклонила голову набок, разглядывая приближающихся Ральфа и Уорда. Рух облизнул свой клюв и прижался глазом к толстенной металлической сетке, уже продырявленной в нескольких местах и срочно требовавшей ремонта. Сетка не была настолько прочной, чтобы удержать взрослого Руха, но птиц еще с самого раннего возраста приучали относиться к ней с почтением. На случай если чудища вздумают проверить клетку на прочность, на страже всегда было несколько гоблинов, вооруженных длинными копьями. Тем не менее побеги все равно случались, правда, только потому, что какая-нибудь неуклюжая птица спотыкалась и случайно падала на сетку, разрывая ее кольца. Тогда Рухи принимались сновать по цитадели, подобно огромным вопящим курицам, пока крайне настойчивым гоблинам не удавалось собрать их всех вместе. К этому моменту Рухи обычно успевали проглотить достаточное количество гоблинов, чтобы насытиться, и сами спокойно возвращались в свои загоны.
Ни Уорд, ни Ральф, ни многие другие людоеды из отряда не любили находиться рядом с клетками Рухов. Людоеды привыкли считать себя самыми большими и опасными существами в цитадели, а зеленая птица, которая сейчас смотрела на них из своего отдельного загона, куда ее поместили из-за огромного размера и вздорного нрава, явно превосходила их по этим параметрам. Руха звали Кевин – так свидетельствовала табличка на его клетке. Другая, пониже, предупреждала:
НЕ СМОТРЕТЬ ПРЯМО В ГЛАЗА.
И НЕ ДЕЛАТЬ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ.
НЕ ЧИХАТЬ И ГРОМКО НЕ ДЫШАТЬ.
Ниже висела еще одна:
ПИТАЕТСЯ ВСЕМ ЧЕМ УГОДНО.
ТО ЕСТЬ ВАМИ.
А под этим было написано красными буквами:
В ПАСТЬ НЕ ЗАЛЕЗАТЬ. СПАСИБО.
Для тех, кто не умел читать, было еще одно, последнее предупреждение. Несколько картинок изображали путешествие неосторожного гоблина через пищеварительную систему Кевина от клюва до прямой кишки. Художник приложил много усилий, чтобы показать, насколько это неприятно – в самом конце он даже нарисовал нахмуренную рожу в куче помета.
Эти предупреждения могли показаться излишними и ненужными, но гоблинам (которые из гордости упрямо игнорировали любые опасности) они давали понять, каким действительно опасным был этот Рух.
Чтобы отделаться побыстрее, Ральф пнул троих дремлющих по соседству гоблинов. Те повскакивали, подхватив копья, с ходу готовые пырнуть Руха в глаз, промежность или в другое чувствительное место.
– Сэр, есть, сэр! – завопила гоблиниха, по-видимому старшая в карауле.
– Вольно, – разрешил Ральф.
Не увидев ничего подходящего, чтобы тыкать копьями, гоблины обмякли. Их старшая зевнула:
– Могу чем-то помочь, сэр?
Ральф швырнул к ее ногам мешок.
– Вот это командир Нэд приказал выбросить в реку.
– В реку, сэр? – встрял другой гоблин, высокого роста, почти людоеду до колена. – Да тут пройти всего минут сорок. Рух не особо и надобен.
– Ты ставишь под сомнение приказ? – спросил Ральф.
– Нет, сэр. Да вот только седлать этого Руха хлопот не оберешься. Их уж на ночь-то загнали.
– Разговорчики, выполнять приказ, – сказал Ральф.
– Слушаюсь, сэр, – отсалютовала гоблиниха.
– Отлично, солдат.
Ральф, Уорд и Клевун отправились восвояси, оставив троице мешок. Гоблины таращились на него какое-то время.
– Для такой ерунды не стану выводить Руха, – проговорил третий гоблин, маленький и жирный.
– Точно, – кивнула старшая, – только надо с этим что-то сделать.
– До реки можно бы и пройтись, – сказал высокий гоблин.
Эту идею быстро отвергли. Для них подобная прогулка была еще более трудной и неподходящей, чем для верзил-людоедов.
Кевин пронзительно заверещал. Он заскреб когтями землю, поднимая облака пыли. Гоблины лукаво переглянулись, и мешок полетел в загон Кевина. В мгновение ока он проглотил гостинец. И тут же, мерзко рыгнув, закружился и рухнул. Широко разинутый клюв позволял видеть застрявший в горле мешок. Кислород не был перекрыт полностью, но вполне достаточно, чтобы огромное чудовище превратилось в жалкую, сипящую груду.
– О, великолепно, – простонал жирный гоблин. – Видал я, как он зараз глотал четырех боровов, а тут подыхает от одного мешка.
– Нужно что-то сделать, – сказала гоблиниха.
Пусть и не отличаясь развитым чувством долга, каждый состоял при Рухах достаточно давно, чтобы успеть к ним привязаться. А Кевин, как самый старый в стае, был им особо дорог. В свои годы он сожрал столько гоблинов, что обычно золотистое его оперение сплошь покрылось зелеными пятнышками, в тон их окраске. Это только добавило ему популярности, ведь гоблинам очень льстило, что существует кто-то огромный и страшный одного с ними цвета. Неофициально он тоже был гоблин, пусть не по рождению, так по совокупному рациону. Все трое согласились, что нужно его выручать.
Рослый гоблин зашел в загон и попытался протолкнуть мешок в пищевод Кевина тупым концом своего длинного копья. Но мешок не лез. Он положил копье и закатал рукава.
– Как говорится, не ищем легких путей.
– Не стоило бы тебе лезть к нему в пасть, – заметила гоблиниха, указывая на табличку.
– Есть другие предложения? – поинтересовался гоблин.
Остальные пожали плечами.
Рослый гоблин залез в пасть Кевина. Поднаперев на мешок плечом, он обнаружил, что тот легко скользнул дальше.
– И не застрял вовсе, – удивился гоблин. – Совсем он…
С довольным чавканьем Кевин проглотил гоблина вместе с мешком. Вскочив на ноги, он вновь принялся с голодным видом расхаживать по клетке.
– Так он прикидывался, – произнес жирный гоблин.
– Представь себе, – подтвердила гоблиниха.
Оба расплылись в улыбке, чувствуя гордость за то, что Кевин был не только самым большим в мире гоблином, но, возможно, и самым умным.
Рух вновь повалился наземь, захлопал крыльями и захрипел.
– Браво, Кевин, – сказал жирный гоблин и вместе с гоблинихой вернулся на свой пост, где они снова заснули.
Вечно голодный и злобный Кевин как всегда неугомонно сновал по клетке. Но в его безжалостных глазах появилось что-то новое. Помимо окраса недавно проглоченного гоблина, из переваренного утконоса птица впитала кое-что пострашнее: не дающий покоя голод, разожженный гневом и последней вспышкой умирающей магии. Кевин повернул голову и уставился на цитадель, где в офисе за покосившейся башней прятался Вечно Живой Нэд.
Глава 22
Признание Регины, что попытка завлечь Нэда духами и макияжем не удалась, не обескуражило Ульгу. Она собрала Регину, Салли и Симуса (в женском воплощении) в одной из маленьких кухонь Медной цитадели. Раз Нэд игнорирует гламурные женские уловки, дальше по плану Ульги стояли радости семейного очага.
– Я не умею готовить, – сказала Регина.
– Это и не потребуется, – пояснила Ульга. – Нужно только набить его брюхо правильно поданной хорошей едой, и он ваш.
– Точно?
– Абсолютно, – уверила Ульга, нарезая кусочками картошку, мясо и сладкий перец, и насаживая их на шпажки. – Конечно, заранее нельзя быть уверенной, что именно сработает.
Регина начала сомневаться в компетентности Ульги. Откуда бы этой толстухе вообще знать, как завлекать мужчин.
– Придется угадывать, – призналась Ульга. – Но это единственный выход.
– И совсем не единственный, – вмешалась Симус.
– У тебя, стало быть, есть лучшее предложение. – Ульга протянула шиш-кебаб Салли, которая стала методично поджаривать его на медленном огне из своей левой ноздри.
– А то как же, – сказала Симус. – Просто надо сказать, что он тебе нравится, быстро сорвать одежду и заняться с ним сексом.
Ульга нахмурилась.
– Так это не делается.
– А может, так только и делается, – пожала плечами Симус.
– Точно, – согласилась Салли. – Эти все расчеты и подходы выходят полной ерундой.
– Мэм, не слушайте вы их, – сказала Ульга. – Откуда им знать, что и как выходит.
– Пока, похоже, никак не выходит, – заметила Салли, поджаривая второй кебаб.
– Все идет отлично. – Ульга хлопнула Регину по плечу. – Каждый раз, убеждаясь, что что-то не вышло, мы становимся на шаг ближе к правильному решению.
Симус расправила уши.
– А можно не париться понапрасну и сразу пойти проверенным путем. Как особь мужского пола большую часть времени, скажу, что ничто так не привлекает мужчину, как трущаяся об него голая женщина.
– Не все расы подходят к брачным играм, как ваше грубое племя, – с подчеркнутым отвращением заметила Ульга.
– И не все устраивают из секса такой спектакль, как ваше, – ответила Симус.
Отношение гоблина было Регине ближе. Чересчур много возни ради чего-то, быть может, не особо и нужного. Не удивительно, что амазонки так давно позабыли про секс.
– Можешь спорить и дальше, – сказала Ульга Симусу, – а можешь что-то полезное сделать – вон, нарежь из редиски цветочков.
– Ну, оставим мой вариант хотя бы про запас? – спросила Симус.
– Ладно. Назовем его план «Зет».
Симус ухватила пучок редиски.
– Розочки или тюльпаны? Я могу и те, и те.
Ульга убедила Регину смыть макияж, чтобы выглядеть более естественно. Однако никакие уговоры не помогли отказаться от доспехов и надеть взамен какой-нибудь традиционно женский наряд. Амазонка об этом и слышать не хотела, но все же смилостивилась настолько, чтобы переодеться в жесткие кожаные штаны и совсем тонкую кольчужную рубашку. Меч она отказалась снять наотрез и вдобавок надела пояс с метательными ножами и топорик на бедро, чтобы как-то компенсировать свою незащищенность.
– Вид не совсем домашний, – заметила Салли.
– Сойдет, – сказала Ульга.
– Лиха беда начало, – сказала Симус. – Через маечку почти можно разглядеть ее соски.
Регина нахмурилась.
– Я переодеваюсь назад.
– Разве вам не хочется, чтобы план сработал? – удивилась Ульга, заканчивая трудиться над кебабом.
Регина понюхала блюдо. Пахло восхитительно. Кроме вязкой зеленой жидкости, загустевшей на картофельном пюре. Жидкость отдавала грязным бельем и гнилым чесноком.
– Пришлось поколдовать над подливкой, – пояснила Ульга.
Регина притронулась к клейкой массе кончиком пальца, и его обожгло, как от прикосновения к кислотной блевотине рогатого болотного дристуна.
– А это безопасно?
– Разумеется. Разве что может вызвать газы. Или обильный понос. В общем, лучше к ней не притрагиваться, если надумала провести романтический вечер.
Ульга накрыла блюдо крышкой и подала Регине.
Амазонка так и не могла взять в толк, зачем ей все это. Чем больше она думала о Нэде, тем меньше он казался достойным ее интереса. Понятно, мужчина он неплохой, но вряд ли заслуживающий того, чтобы она отбросила свои понятия об этике. Той этике, которая так ее выручала, облегчала ей жизнь.
– Стоило бы поторопиться, – заметила Салли. – Наверняка Мириам не сидит сложа руки.
Регина напряглась. О том, насколько Нэд ценное приобретение, можно подумать, уже заполучив его. Но амазонкам не пристало уклоняться от схватки, и в данном случае она не собиралась уступать. Тем более поющей рыбе.
– Удачи, мэм, – напутствовала Ульга.
– И помните, – добавила Симус, – если дело не заладится, совсем не повредит потереться об него, пока он не прозреет.
Регина вышла из кухни, прошла по коридору и, завернув за угол, едва не столкнулась с Мириам. Сирена была в открытом платье цвета золотой розги и несла накрытое блюдо. Женщины смерили друг друга взглядами, но ни одна не отступила.
– Что это у тебя там? – спросила Регина.
– Копченый лосось, – ответила Мириам.
Регина поморщилась:
– Пахнет, будто протух.
– Только что приготовленный. – Регина повела носом. – А у вас там что?
– Шиш-кебаб с картофельным пюре и подливкой. И с цветами из редиски.
– Розы или тюльпаны?
– Те и другие, – ухмыльнулась Регина.
Мириам помахала бутылкой.
– А у меня вино.
Секунду они стояли молча.
– Пожалуй, пусть Нэд решает, что ему больше по вкусу, – сказала Регина.
– Пусть, – согласилась Мириам.
Вежливо улыбнувшись друг другу, они проделали весь остаток пути в гробовом молчании.
У цели их ожидало неожиданное препятствие. На страже у дверей стояли тощий людоед и коренастый орк.
– Посторонитесь, – сказала Регина. – Мы принесли командиру обед. И порцию протухшей рыбы.
– Никто не пройдет, – сказал орк.
– Личный приказ командира, – добавил людоед.
– Поесть-то ему надо, – сказала Мириам.
– Он строго приказал, – уточнил орк. – Никаких посетителей, кроме как по его вызову.
– Никаких посетителей под любым предлогом, – подтвердил людоед.
Женщины беспомощно переглянулись.
– Мы только спросили бы, не хочет ли он свежей рыбы. Или пережаренный кебаб, – попыталась Мириам.
– Извиняюсь, мэм, – сказал людоед. – Мы уже раз постучали, когда хотел заглянуть старший офицер, и командир на нас наорал.
– Он на вас наорал? – поразилась Регина. Нэд совсем не походил на человека, способного наорать. Не потому, что был спокойным и рациональным. Скорее тихим и апатичным.
– Не так чтобы наорал, мэм, – ответил орк. – Но голос повысил.
– И пригрозил, что в следующий раз превратит нас в тритонов, – сказал людоед.
– Да что ты?
– Точно, мэм, – заверил орк.
Людоед откашлялся.
– Ну, мэм, так прямо не сказал. Но намекнул.
– Как это? – спросила Мириам.
Стражники порылись в памяти, однако точно воспроизвести выражение Нэда оказалось для них затруднительно.
– Наверное, он не говорил, – сказал орк. – Но уж точно подумал.
– Знаете, мэм, как у них, у волшебников, – сказал людоед. – А коли нам сподручнее без хвостов, боюсь, вам придется нести свой пережаренный кебаб и протухшую рыбу в другое место.
– Что за ерунда. – Регина протянула руку к двери.
Людоед перехватил ее запястье, а орк наполовину извлек меч из ножен. Регина достала бы свой, но другая рука удерживала на весу блюдо.
Регина отступила от двери. Людоед выпустил ее, и стражники обнажили оружие. Она была на взводе и совсем не в настроении подчиняться приказам пары грубиянов. Мириам стала тихо напевать, разогревая свой волшебный голос. Но Регина провалилась бы сквозь землю, позволив сирене разрешить ситуацию. Однако прежде чем клинок или пение успели зазвучать, дверь приоткрылась, и Нэд высунул голову наружу.
– Какие-то сложности? – спросил он.
– Нет, сэр, – сказал орк. – Мы как раз от них отделались.
Нэд покосился на женщин, которые разом улыбнулись и протянули свои кушанья.
– Сэр, мы принесли вам обед. Свежезакопченная рыба. – Мириам подняла крышку.
– И жареный кебаб, – сказала Регина. – С картошкой и подливкой.
– Мы сказали им, что вы не голодны, сэр, – сказал орк.
– Пожалуйста, не превращайте нас в тритонов, – взмолился людоед.
Скользнув взглядом по угощениям и подобострастным улыбкам двух женщин, Нэд издал губами характерный шлепок.
– Спасибо, я сыт.
Он ретировался в офис и захлопнул дверь.
– Вы все слышали, – сказал орк. – А теперь уходите. Или нам применить силу?
Угрозы плохо действовали на Регину. Лицо ее покраснело. Она стиснула зубы. Еще две-три секунды, и стражники были бы выпотрошены, но тут Мириам положила руку ей на плечо.
– Ладно вам, старший майор. Пойдемте.
Ярость переполняла Регину, но она сумела с этим справиться, и случившееся было списано на счет очередного неудачного предприятия Ульги. Какой смысл убивать стражников, когда те просто выполняли свою работу. А раз Мириам тоже уходит ни с чем, Регина могла считать, что раунд закончился вничью.
И амазонка с сиреной отправились восвояси.
– Как вкусно пахнут ваши кебабы, – сказала Мириам.
– Спасибо. – Регина кивнула на блюдо Мириам. – Я люблю лосося. А что там за вино?
– Тогда пообедаем, старший майор?
Они обменялись улыбками, если не дружелюбными, то подобающе вежливыми. А затем нашли пустую комнату со столом.
Поев, Мириам отставила в сторону блюдо из-под кебабов.
– Вы сами вырезали розочки, мэм?
– Да.
– Потрясающе. Ну а как лосось?
– Восхитительно. – Регина положила в рот последний кусочек и отодвинула блюдо. – Ты не попробовала пюре.
– И так наелась. – Мириам погладила живот.
– Тогда хоть немного подливки.
– Чуть позже.
Они посидели молча, смакуя вино и размышляя каждая о своем.
– Так как мы поступим? – нарушила молчание Регина.
– Вы про Нэда? – Мириам склонилась над столом и провела пальцами по ободку блюда. – Я не знаю. Похоже, он того не стоит, верно?
– Только взгляни на нас, – воодушевилась Регина. – Мы обе почитаемые, разумные женщины. Мы куда лучше его.
– Он вообще неудачник.
– Ты сирена, во имя всех богов моря и воздуха. Ты можешь получить любого, кого пожелаешь.
– А вы блистательная амазонка, разделить ложе с которой сочтет за счастье любой мужчина.
Они чокнулись.
– Ну и как мы поступим? – снова спросила Регина.
– Не знаю, – снова ответила Мириам. – Может быть, мне просто нужно сдаться и уступить его вам.
– Или это мне нужно сдаться и уступить его тебе, – сказала Регина.
Мириам хмыкнула.
– Что здесь смешного? – поинтересовалась Регина.
– О, ничего. – Мириам откинулась на стуле и забросила ноги на стол. – Забавно просто, что вы до сих пор думаете, что способны составить мне конкуренцию.
– Как? – Регина подалась вперед и уперлась локтями в столешницу. – Ты намекаешь, что я не смогла бы отбить у тебя Нэда?
– Я не намекаю. Я утверждаю.
– Да я же блистательная амазонка. Любой мужчина с радостью разделит со мной ложе.
– О, разумеется. Если не сможет делить его со мной.
Голос Регины стал холоден, как лед.
– Ты проклятая поганая рыба.
– А ты свихнувшаяся от ненависти к мужикам волчица, – ответила Мириам. Плавники ее угрожающе встопорщились.
– Счастье твое, что ты не амазонка. А то я бы тебя проучила.
– Пусть вас это не останавливает, мэм.
Они повскакали с мест. Мириам пинком отшвырнула стол, так что еда, посуда и вино оказались на полу. Пыхтя и рыча, они сблизились, пока друг от друга их не отделяло уже меньше дюйма. Регина была выше на добрых шесть дюймов, но Мириам это вряд ли смущало.
– У тебя нет меча, – процедила амазонка.
Мириам ухмыльнулась оскаленным ртом.
– Мне он не нужен.
Их взгляды скрестились, они напружинились, дыхание вылетало короткими толчками ярости и отвращения.
– Что мы делаем? – произнесла Мириам. – Мы и вправду поубиваем друг друга из-за Нэда?
– Не знаю. – Регина глубоко вздохнула. – Какая-то ерунда.
Мириам тряхнула головой и негромко рассмеялась.
– Мужчины. Из-за них женщины всегда делают глупости.
Регина подобрала стул и уселась.
– Всегда?
– Почти.
Они смущенно хихикнули.
– Да пошел он, – пробурчала Регина.
– Да! Пошел он! – выкрикнула Мириам.
– Да пошел он! – заорали они хором.
Вернув на место стол, они принялись за уборку.
– К чему нам вообще драться? – заметила Регина. – Мы сестры. И ни один мужчина не должен вставать между нами.
– Точно.
– Да и драться с тобой было бы нечестно. Я натренированная для боя амазонка. А ты так, сирена.
– Ах, вот оно что?
Веселье будто стерли с лица Мириам, и его сменила холодная ярость.
– Ну да, – сказала Регина. – Вот если бы мы мерялись силами в пении, чтобы разрешить наш спор, тут, несомненно, шансов у тебя было бы больше.
– Безусловно, – согласилась Мириам, занося над головой подобранный с пола поднос и медленно подкрадываясь к Регине со спины.
Дверь отворилась, и вошла Ульга.
– А, мэм, вот вы где. Похоже, все прошло не так уж гладко?
– Да, не совсем. Верно, Мириам?
– Да, мэм. – Мириам с невинной улыбкой положила поднос на стол. – Скорее наоборот.
Глава 23
На следующее утро небо над Медной цитаделью заволокли густые тучи, и рассвет был мрачным и серым. Гэйбл, Фрэнк и Регина стояли в пустом внутреннем дворе. Рядом с ними на каком-то булыжнике посапывал гоблин-горнист.
– Где Нэд? – спросила Регина.
– Он не придет, – ответил Гэйбл. – Он сказал, что больше не будет приходить на эти утренние собрания.
– Почему?
– Я не в курсе. Он просто сказал, что не будет, и все.
– Не похоже на Нэда, – заметила Регина.
– А тебе почем знать? – удивился Гэйбл. – Почем любому из нас знать? Он здесь всего четыре дня. Ты утверждаешь, что можешь узнать кого-нибудь за такое короткое время? Люди сложны. Нельзя судить о них по первому впечатлению.
Фрэнк фыркнул.
– Видимо, ты придерживаешься другого мнения, – сказал Гэйбл.
Фрэнк пожал плечами.
– Просто это не похоже на Нэда.
– Не все обладают потрясающей проницательностью людоеда, – с притворным восхищением заметил Гэйбл.
– Если мы большие, это еще не значит, что мы тупицы. По-моему, именно великий людоедский философ Гари сказал, что сложность, вообще говоря, иллюзия сознательного желания. Все вещи существуют в настолько простых формах, насколько это необходимо. А когда вещь называют «сложной», то подразумевают, что ты недостаточно наблюдательный, чтобы ее понять.
– О, тогда, я полагаю, ты понимаешь все на свете.
– Нет, но достаточно для осознания, что причина непонимания, как правило, – во мне, а не в той вещи, которую я пытаюсь осмыслить. Но что касается Нэда, здесь особо нечего осмысливать. Он довольно-таки незамысловатый.
– И на обманщика не похож, – поддержала Регина.
– Вы что, оба белены объелись? – вскричал Гэйбл. – Не могу понять, что в Нэде такого особенного? Просто очередной дурень у нас на пути. Или вы забыли, что мы договорились избавляться от них, пока один из нас не получит повышение?
– Не знаю, – сказал Фрэнк. – Предыдущих парней я кончал без проблем, но они все были уродами. А Нэд, похоже, на самом деле неплохой малый.
– Он идиот.
– Может, и так, – согласился Фрэнк. – Но это не значит, что он не может мне нравиться.
Гэйбл понимал, что надеяться на благоразумие Регины было бессмысленно. Он решил не тратить попусту время, а вместо этого подошел к горнисту и пнул его. Гоблин очнулся ото сна и, приведя себя в состояние боевой полуготовности, сыграл сигнал к собранию. В этот момент пошел дождь. Где-то вдали грохотал гром. Дождь усиливался, ветер становился холодней. Гэйблу совсем не нравилось, что он должен переносить такое, в то время как Нэд сидит в теплом и уютном офисе.
Орку пришлось признать, что это было не очень похоже на нового командира. Гэйбл гордился тем, что разбирается в людях по крайней мере не хуже любого людоеда. И он отлично понимал, что Нэд собой представляет. Его мнение не сильно отличалось от мнения Фрэнка. Нэд был неплохим, даже в каком-то роде приятным парнем. Но Фрэнка было легко обмануть, а Гэйбл всегда был предусмотрительно осторожным. Нэд был слишком скромным, слишком простым. Но в то же время он уж точно был бессмертным, а вдобавок, может, еще и тайным волшебником. Противоречие. Он был чересчур обыкновенным, чересчур заурядным, чтобы ничего не замышлять. В любом случае Нэд мешал Гэйблу. Орк потратил слишком много сил, убил слишком много людей, чтобы теперь отступать.
Бойцы Людоедского отряда все еще не привыкли вставать так рано, но этим утром они были готовы: им даже удалось собраться чуть быстрее, чем в прошлый раз. От этого, правда, они не выглядели счастливее. Проливной дождь тоже не поднял им настроения – из всех солдат только Мириам и Элмер были рады дополнительной влаге. Бледно-серая Салли казалась абсолютно несчастной. Капли дождя, попадая на ее чешую, превращались в пар. И хотя саламандра по-прежнему оставалась очень горячей, было заметно, что она дрожит.
Гэйбл коротко обратился к отряду. К своему собственному удовольствию он отколол импровизированную фразу, будто Нэд хочет обезглавить каждого солдата, чтобы посмотреть, как дергается тело. После этого Гэйбл передал отряд в распоряжение Фрэнку, который приказал солдатам бегать вокруг цитадели, скользя и шлепая по грязи. В это время орк отправился посоветоваться с командиром.
Охранники у офиса Нэда были отнюдь не такими преданными, как предыдущие, и разрешили Гэйблу постучаться. Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Нэда.
– Да?
– Прошу прощения, сэр, – сказал Гэйбл, – но я хотел бы переговорить с вами.
Нэд недоверчиво покосился на своего первого офицера.
– Ты один?
– Да, сэр.
– Только давай побыстрее.
Гэйбл шагнул в офис Нэда и обнаружил внутри голые стены. В комнате не было ничего, кроме горы подушек. Гэйбл уже знал об этом, так как сам выполнял приказ освободить помещение, но видеть такое все равно было странно. Командир сжимал в руках красный посох, тот самый, которым он превратил дракона-чародея в утконоса.
Гэйбл не успел обсохнуть, и у него под ногами росла лужа.
– Почему бойцы бегают под дождем? – спросил Нэд.
– Просто приводим отряд в нормальное боевое состояние, сэр. Как вы и приказывали.
Нэд подошел к окну и взглянул на всклокоченное серое небо.
– Но ведь на улице ужасно сыро, верно?
– Это не помеха.
– Не помеха?
– Кое-кто, конечно, ворчит, сэр. Но чего еще можно ожидать от такого сброда? В последнее время у них хромала дисциплина, но они к ней привыкнут. Думаю, скоро они будут удивляться, как вообще раньше без нее обходились.
– Правда?
– Безусловно, сэр.
«Или, – подумал Гэйбл с веселой ухмылкой, – они ворвутся в твой офис и разорвут тебя на куски».
А это должно было немного охладить пыл Нэда, не важно, бессмертного или нет.
Нэд сел на гору подушек. Она выглядела довольно уютной, но что-то явно не давало ему покоя. Он крутил в руках посох. В Вечно Живом Нэде что-то изменилось, только Гэйбл не мог понять что.
– О чем ты хотел поговорить? – спросил Нэд.
– Кое-кто интересовался, как долго вы планируете пробыть здесь, сэр.
Нэд сжал посох так сильно, что у него побелели костяшки, а предплечья стали каменными.
– Думаю, так боевой дух не поднимешь. Все бегают на улице в такую погоду, а я сижу здесь в теплой и сухой комнате.
Гэйбл подчеркнуто громко усмехнулся, ведь Нэд не казался особо сообразительным.
– Я бы на вашем месте не волновался, сэр. Солдатам известен порядок подчинения. Они понимают, что у вас есть дела.
Орк обвел взглядом пустую комнату.
– Я могу объяснить это, – сказал Нэд. – Правда могу.
– Конечно, можете, сэр.
Орк пылко шевельнул своими длинными, гоблинского вида ушами.
Нэд помедлил. Затем он встал и принялся мерить шагами противоположный конец комнаты.
– Все не так просто, но у меня есть на то причины.
– Конечно, есть, сэр.
Гэйбл на мгновение нахмурился. Он надеялся на объяснение, но услышать его не ожидал. Ему начинало казаться, что у Нэда поехала крыша. Если командир не полностью свихнулся, то был по крайней мере слегка не в своем уме. Случись так, Гэйбл ничуть не удивился бы. Тайный волшебник или нет, человек не мог без конца умирать и оставаться совершенно здоровым.
– Поверьте мне, сэр, – добавил Гэйбл. – Я бы никогда не осмелился оспаривать ваши приказы. Я полностью доверяю вашим решениям. Но есть несколько солдат – я лучше не буду называть имена, сэр, – которые не верят в вас.
Он сделал паузу, ожидая, что Нэд спросит, кто же это такие. Гэйбл, конечно, будет настаивать, что не может выдать секретную информацию, и только после того, как Нэд прикажет ему говорить, он очень неохотно сдастся. Немного настырности – и Нэд с легкостью переключит свое внимание на Фрэнка и Регину, а это должно вернуть их в чувство.
Но Нэд не стал спрашивать, явив наглядный пример того, как трудно посеять раздор в душе человека, который не только не подозрителен, но даже не любопытен. За всю свою военную карьеру Гэйбл ни разу не встречал такого человека, как Нэд. Командир был аномалией для Безжалостного Легиона и, может быть, для любой другой армии в мире.
А аномалиям Гэйбл не доверял. Они так просто не случались. Именно поэтому они и назывались аномалиями. Гэйбл более пристально посмотрел на Нэда, пытаясь разгадать его тайну. Каждый человек что-нибудь да замышлял. Исключений не было. Кто-нибудь мог сказать, что это наблюдение в равной степени относится и к Гэйблу, но он-то знал, что это не так. Единственная разница между ним и всем остальным миром заключалось в том, что он никогда себя не обманывал.
– Что-нибудь еще? – осведомился Нэд.
– Нет, сэр, пожалуй, нет. Сказать бойцам, что вы не будете выходить еще несколько дней?
Лицо Нэда исказилось. Какая-то непонятная эмоция залегла в морщине на лбу и потемневшем взгляде.
– Да. Просто скажи им… скажи им что захочешь.
Нэд еще сильнее сжал посох и слегка нахмурился.
– Есть, сэр. Мне нужно перебрать кое-какие бумаги.
Гэйбл поспешно отдал честь и вышел. Образ Нэда снова и снова проносился в его мозгу. На полпути в свой офис орк внезапно остановился под проливным дождем. И улыбнулся.
Все было очевидно. Гэйблу просто не удалось сразу понять, что произошло с Нэдом, ведь он еще ни разу не видел его напуганным. Обычно все эмоции командира сводились к безразличному раздражению, равнодушному безразличию, раздраженному замешательству и озадаченному равнодушию. Даже когда на него накинулся дракон, Нэд скорее был сбит с толку, чем напуган. С другой стороны, что в этом странного? Какой такой ужас заставил бессмертного запереться в пустом офисе?
