Нэд поспешил убраться с места волшебной дуэли, пока там не появилось слишком много солдат. Он заперся у себя в офисе и уселся за стол, мечтая о какой-нибудь крепкой выпивке.
      – Бедный старина Нэд, опять по себе убивается, – каркнул с окна алый ворон. – Ты на самом деле жалок.
      Нэд встал и замахнулся на ворона посохом Красной женщины, в надежде спугнуть птицу. Ворон же прыгнул в комнату и уселся на книжном шкафу.
      Из окна было видно, как солдаты бродят туда-сюда и что-то обсуждают. Несколько стоявших неподалеку людоедов показали на Нэда пальцем и что-то прошептали друг другу.
      – Они продолжают, – сказал ворон. – Слухи уже начали расползаться.
      – Какие еще слухи?
      – Ну, стандартные догадки. Кто-то говорит, что ты ведьма. Другие – что колдун. А третьи – что ты проклят самими богами, осужден вечно скитаться по миру и вызывать мор и несчастья всюду, где появляешься.
      – Но это не моя вина, – оправдывался Нэд.
      – Это никого не волнует, – ответил ворон. – Кто-нибудь должен быть виноват. А поскольку ты имеешь отношение к случившемуся, хоть и косвенное, подозрения вполне оправданы.
      Солдаты с неодобрением поглядывали на Нэда. У него кровь стыла в жилах от одной только мысли, что у сотен людоедов, которым он и так не нравился, появится еще одна причина, чтобы его прикончить.
      Ворон как будто читал его мысли.
      – В данный момент они представляют, как насмерть закидают тебя камнями, четвертуют труп, сожгут его и, возможно, повторно закидают камнями на всякий случай. Есть и другие предложения, но это, по-моему, самое любопытное.
      Нэд захлопнул окно, запер его (как будто это могло помешать одному-единственному решительному людоеду) и задернул штору. Затем он сел за стол, все еще сжимая в руках посох.
      Ворон прохаживался от одного конца шкафа к другому.
      – Я ни за какие коврижки не согласился бы оказаться на твоем месте, Нэд. Всегда были люди, которых преследовало невезение. Но все остальные несчастливцы мира сего по крайней мере в конце концов умирают. Может, ты действительно проклят богами.
      Да, проклят, согласился Нэд. Но боги тут ни при чем. Дело в нем самом или в том, кем он был раньше. Часть его хотела страдать. Он знал это. Знал не потому, что это имело смысл, а из-за едва уловимого чувства вины, которое он испытывал. Испытывал всегда, не осознавая этого – настолько он к нему привык. Пускай он больше не Безумный Опустошитель. Пускай теперь он обычный человек. Такого наказания было недостаточно. Даже бессчетное число скучных жизней, щедро сдобренных сотнями тысяч ужасных, приносящих страдания смертей, не смогли бы смыть кровь всего лишь одной уничтоженной вселенной, не говоря уж о сотнях.
      Это казалось не очень справедливым.
      Ворон перелетел с книжного шкафа на посох.
      – А кто говорит, что жизнь справедлива?
      Нэд сердито уставился на птицу.
      – Перестань читать мои мысли.
      Ворон усмехнулся.
      – Я не мысли твои читаю, а лицо. У тебя на лице все написано, Нэд. Вообще не можешь скрывать, о чем думаешь.
      Нэд силой воли стер все эмоции со своего лица, но птица продолжала:
      – Если бы жизнь была справедливой, тебя бы тогда вообще не существовало. Какое у тебя есть право на искупление? Какой жестокий, презренный рок позволил тебе надеяться на счастье, в то время как другие добрые души, не причинившие никому вреда, страдают от холодного безразличия судьбы?
      – Заткнись.
      Нэд потряс посохом, и ворон перепрыгнул на стол.
      – В любом случае, это не имеет значения. Не сейчас. Через год от этой вселенной останется лишь пепел да грязь. Ну и пускай.
      – О чем ты говоришь?
      – Как мне кажется, – ответил ворон, – тебя убьют в течение дня или двух. Какое-то время ты пролежишь мертвым, ожидая, пока моя хозяйка воскресит тебя. Но она не придет. В конечном счете ты потеряешь терпение и воскресишь себя сам, таким образом вернувшись в свое первоначальное обличье. Безумный Опустошитель снова займется своим делом, и все будет кончено.
      – Но должен же быть какой-нибудь запасной план. Не может быть, чтобы она одна следила за мной.
      – Боюсь, что именно так все и обстоит, Нэд.
      – Это никуда не годится. А если бы с ней что-нибудь случилось?
      Ворон клювом почистил крыло.
      – Что с ней могло случиться? Она была практически бессмертной. Убить ее можно было только с ее собственного согласия.
      – А что насчет богов?
      – Что с них взять? Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из этих небесных хвастунов рискнул бы вмешаться? Они боятся тебя, Нэд. Боги мало чем отличаются от людей. Они боятся вещей, которых не понимают. Ну и конечно, большинство из них только и делают, что требуют даров и почестей, так что от них мало пользы в серьезных делах.
      Нэд положил красный посох на колени.
      – Но зачем же она принесла себя в жертву? Ведь с ее смертью над вселенной нависла угроза.
      – Несомненно. Особенно учитывая твою крайне сомнительную способность к выживанию. Но не унывай. У тебя есть ее посох. Может, в нем еще осталась какая-нибудь магия. Теперь все, что тебе нужно сделать, это найти другого колдуна, постигшего силы жизни и смерти, и сделать его своим хранителем.
      Нэд провел пальцами по посоху в ожидании покалывания, едва слышного шепотка мельчайших частиц запрещенного колдовства. Но он ничего не почувствовал. Дерево было не просто холодным, казалось, что оно крошится от его прикосновения.
      – Не откроешь окно? – попросил ворон. – У меня уже несколько веков не было выходного, и я хотел бы найти подходящую ворону, чтобы скоротать с ней оставшиеся до конца света деньки.
      Нэд охотно выполнил просьбу ворона, но птица задержалась на подоконнике.
      – Береги себя, Нэд. И постарайся как можно дольше оставаться живым. – Ворон расправил крылья, но вдруг остановился. – Ой, чуть не забыл. Она оставила послание для тебя перед тем как умереть.
      – Что за послание?
      Нэду было все равно, но он тщетно надеялся, что оно поможет ему понять, как быть дальше.
      – Опасайся демонов.
      Ворон улетел прочь. Нэд проводил его взглядом, размышляя над тем, каким бесполезным может оказаться совет колдуньи. Он по-прежнему понятия не имел, что ему делать или чего ожидать. Нужно было не умереть. Он не собирался уничтожить еще одну вселенную, если такое было возможно.
      Как и ворон, Нэд сомневался, что протянет больше недели. Раньше он мог подолгу оставаться живым, но с тех пор как он прибыл в Медную цитадель, удача от него отвернулась. Это его немного утешало, ведь работа командира Людоедского отряда не без оснований считалась опасной. Но теперь все должно было измениться. Нэд собрал остатки воли в кулак. Хоть ощущение было не из приятных, он чувствовал себя уверенно. Он почти не сомневался, что справится.
      На подоконник с противным визгом опустился жирный стервятник. От неожиданности Нэд в испуге отскочил назад, споткнулся о посох и упал, сильно стукнувшись плечом об острый угол стола. Если бы удар пришелся несколькими дюймами выше и левее, Нэд раскроил бы себе череп. Однако все обернулось лучше, чем ожидалось, и он не погиб. Сомнительное достижение для большинства людей, но Нэд цеплялся за каждую маленькую победу.
      Черный стервятник протиснулся в окно, запрыгнул на стул и уставился на Нэда своими безжалостными темными глазами. Птица наклонила голову, открыла крючковатый клюв и тихонько заклекотала. Расправленные черные крылья отбрасывали на Нэда тень смерти.
      К счастью, он не верил в предзнаменования.
      Нэд встал и, потирая ушибленное плечо, посохом попытался выгнать злобную птицу обратно на улицу. Однако стервятник так просто не отступал, хватал клювом кончик посоха. Через минуту Нэд сдался. Он скрестил взгляды с противным предвестником беды и проговорил:
      – Убирайся.
      Птица взъерошила перья и принялась раскачиваться на стуле из стороны в сторону. Она не собиралась никуда улетать. Как Нэд и ожидал. Он пожал плечами, чем вызвал острый приступ боли.
      – Ладно. Но если ты ищешь еду, знай, что я ей не стану.
      Стервятник визгливо вскрикнул, затем уселся поудобнее, как будто был полон намерения ждать. Нэд вернулся за стол, решив впредь без особой необходимости не двигаться.
      – Трудно погибнуть, просто сидя на одном месте, – рассудил он. Около минуты он пытался переглядеть своего незваного гостя, но вскоре оставил это занятие и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаз.
      Кто-то постучал в дверь.
      – Войдите.
      Фрэнк шагнул в комнату. В одной руке он нес брезентовый мешок, в котором что-то извивалось.
      – Ах, вот ты где, Нэд.
      – Где же мне еще быть? – удивился Нэд.
      – Не вы, сэр. Я обращаюсь к стервятнику.
      – Его зовут Нэд?
      Стервятник взвизгнул и хлопнул крыльями, чуть не опрокинув стул.
      – Клевун Нэд, – ответил Фрэнк. – Обычно мы зовем его просто Клевун, чтобы не было путаницы. Он вроде талисмана отряда, сэр. Уорд его везде ищет. Ужасно волнуется. Думает, что бедного малыша могли в суматохе убить. Он очень обрадуется, когда узнает, что это не так.
      – Большая удача, – согласился Нэд.
      – Тебе здесь не место, Клевун. Давай. Кыш, кыш!
      Стервятник перелетел обратно на подоконник, бросил последний голодный взгляд на Нэда и выпорхнул в окно. Нэд был рад, что смог избавиться от птицы, но в то же время раздражен, ведь никто в этой цитадели, даже талисман, не воспринимал его приказы всерьез.
      – Чем обязан, лейтенант? – спросил Нэд.
      – Что прикажете делать с утконосом, сэр?
      Фрэнк положил шевелящийся брезентовый мешок на стол.
      – Думаю, надо избавиться от него.
      – Сделать это каким-нибудь особенным способом? – слегка удивившись, спросил Фрэнк.
      – Если хочешь, можешь его съесть.
      Утконос испуганно пискнул и принялся еще активней ворочаться в мешке.
      – А это не опасно? – поинтересовался Фрэнк.
      – Не в курсе. Никогда не ел утконосов.
      – Я не об этом, – объяснил Фрэнк. – Я имею в виду, не опасно ли есть чародея? Даже в обличии утконоса?
      – Я об этом не подумал, – ответил Нэд. – Пожалуй, будет безопасней его просто уничтожить.
      – Есть, сэр. А жаль. Давненько я не ел хорошего жареного утконоса.
      Людоед закинул мешок на плечо и двинулся к двери. Коснувшись ручки, он вдруг остановился.
      – И не волнуйтесь, сэр. Я никому не открою вашу тайну.
      Нэд не собирался задавать этот вопрос, но некий внутренний голос, некий удушающий мазохизм заставил его спросить.
      – Какую тайну?
      – Не притворяйтесь, сэр. Я про тайных волшебников все знаю. Просто я никогда не думал, что встречу одного из вас. Ну, вернее я думал, что встречу, только не узнаю об этом.
      Нэд поразмыслил, стоит ли поправить Фрэнка, но смысла в этом не увидел.
      – Но вам не о чем беспокоиться, сэр, – добавил Фрэнк.
      – Рад это слышать.
      – Я уверен, что остальные тоже никому не расскажут.
      Нэд встрепенулся.
      – Сколько солдат знают?
      – Только я, Регина и Гэйбл. Сперва они мне не поверили. Я-то знал все с самого начала. Но об этом ни гугу. Вы можете нам доверять. Положитесь на нас, мы все будем держать в секрете.
      Нэд кивнул. Итак, его старшие офицеры думают, что он тайный волшебник. Он не видел в этом ничего плохого. Может, его даже начнут уважать.
      – Хотя я не особо уверен в Эйсе, – произнес Фрэнк. – Этот малыш мне нравится, и мне неприятно так говорить, но он может проболтаться.
      – Эйс тоже в курсе?
      Фрэнк поднял вверх руки.
      – Я ему ничего не говорил, сэр. Но учитывая ваши разговоры с птицами и дракона, которого вы превратили в утконоса, было трудно не заметить ваши способности. Гоблины – болтливый народец, сэр. Я мог бы расплющить его для вас, сэр, но я не плющу друзей. Если хотите, можете попросить какого-нибудь другого людоеда, сэр.
      – В этом нет необходимости.
      – А-а, понятно. Собираетесь стереть ему память, да сэр?
      – Первое, что я сделаю завтра утром, лейтенант.
      Нэд дважды постучал малиновым посохом по столу.
      Фрэнк подмигнул Нэду, Нэд мигнул в ответ. Правда, в случае с ним, отличить подмигивание от обычного моргания было трудно, если не сказать невозможно – ведь у Нэда был всего один глаз. Однако Фрэнк, похоже, понял все правильно и пошел избавляться от утконоса.
      Следующие несколько минут Нэд провел в тихом офисе. Он был доволен, что ему отлично удается не умирать. Раньше он мог оставаться живым гораздо дольше, но теперь, когда он сконцентрировался на своем задании, ему казалось, что он очень многого достиг. Правда, он все равно не мог понять, зачем Красная женщина принесла эту бессмысленную жертву. Нэд был бессмертным, а вселенная – нет. Почему же тогда колдунья спасла его?
      – Почему? – произнес Нэд вслух.
      – А почему бы и нет? – ответил кто-то.
      Нэд подскочил, свалился со стула и скатился на пол. Стул сбил прислоненный к стене бердыш, и тот воткнулся в пол прямо над головой Нэда. Дюйм вправо – и лезвие разрубило бы ему лицо. Нэд задумался, таким уж ли безопасным был его офис. Теперь он по-иному взглянул на мир. Вокруг все было заостренным и так и норовило продырявить ему голову. Оставалась, правда, возможность укрыться под столом, но пока что он не был готов окончательно позабыть свою гордость.
      Нэд быстро обвел взглядом офис – в комнате никого не было.
      – Тут кто-то есть?
      – Кто-то – нет, – ответил голос. – Что-тобудет технически более правильно.
      – Где ты?
      – Здесь.
      Ухватившись за стол, Нэд поднялся.
      – Где?
      – Здесь.
      – Где? – спросил Нэд.
      – Почему бы тебе не спросить еще разок? Если трижды задашь один и тот же вопрос, наверняка получишь более точный ответ.
      – Где? – снова спросил Нэд.
      – Это я так, шутил. Конечно, если ты намерен спросить меня опять, милости прошу. Но, поскольку ни видеть, ни чувствовать я не могу, особой помощи не жди. Вместо того чтобы раз за разом повторять один и тот же дурацкий вопрос, ты мог бы придумать другой.
      Нэду надоело, что его дразнят, и он сел обратно за стол.
      – Ты призрак?
      – Нет. Если я чем-нибудь и являюсь, то, пожалуй, памятью, – с усмешкой ответил голос.
      – Что это значит?
      – Понятия не имею.
      – Не имеешь?
      – Нет, – вздохнул голос. – Ты специально задаешь один и тот же вопрос по несколько раз? Сделаешь так еще, и я не отвечу. Вообще-то с этого момента я больше не собираюсь отвечать на бессмысленные вопросы.
      – Не собираешься? – спросил Нэд.
      Ответа не последовало. Перед этим Нэду казалось, что голос звучит прямо у него в ушах. Он обвел руками вокруг головы, но ничего не обнаружил. Ни холодка, ни невидимого говоруна, ни болтливого овода.
      – Ты еще здесь?
      Нет ответа.
      – Эй! Ты еще здесь?
      – Да, я еще здесь. – Теперь в голосе слышалось открытое раздражение. – Где ж мне еще быть? Я ведь не могу сам по себе перемещаться!
      – Не можешь?
      Голос крякнул, но больше ничего не сказал.
      – Похоже, я схожу с ума.
      Самое время для этого. Чуть-чуть не по графику. Нэд мог бы обыскать офис, но сейчас у него не было настроения гоняться за призрачным болтуном. Он решил задать еще один вопрос, и если это не сработает, оставить все как есть.
      – Что ты такое?
      Голос облегченно вздохнул.
      – Ну наконец-то. Неужели это было так трудно? Я посох.
      – Посох? – спросил Нэд.
      – Да, посох, – проворчал голос. – Ты правда такой тупой?
      Нэд схватил посох. Теперь он больше не беспокоился. Теперь он мог расслабиться, пусть смерть заберет его. Благополучие вселенной было чужой головной болью.
      Нэд прижал посох Красной женщины к себе, подобно тому как пьяный любвеобильный тролль прижимается к пьяной любвеобильной эльфийке, взгляд и ум которой затуманены алкоголем.
      – Как ты сюда попал? – спросил Нэд.
      – Меня здесьнет, – ответил посох. – Я просто есть.
      – Что это значит?
      – Тебе все нужно разжевывать, да? Беру свои слова обратно. Ты не тупой. Ты абсолютно безмозглый.
      – А?
      – Хорошо сказано, – отметил посох. – Я не то, чем ты меня считаешь. Не призрак, не неприкаянная душа. Я все, что осталось от моей бывшей хозяйки. Воспоминания, пропитанные небольшим количеством магии. У меня нет настоящей жизни, только ее слабое подобие. Я могу отвечать на вопросы, но сам по себе говорить я не способен.
      – Не способен? – переспросил Нэд.
      Посох не ответил, и Нэд мысленно согласился, что так и надо. У него действительно была отвратительная привычка переспрашивать все по несколько раз.
      – Почему? – осведомился Нэд.
      Посох посчитал этот вопрос достойным ответа, хотя в его голосе явно звучало раздражение.
      – Эхо не может существовать без звука. Конечно, магия, создавшая меня, дает мне свободу в моих ответах, но я все равно остаюсь эхом.
      – Зачем ты здесь?
      – Не знаю.
      – Она специально тебя оставила?
      – Не знаю.
      – Она оставила тебя, чтобы помочь мне?
      – Не знаю.
      Нэд сдвинул брови и глянул на посох.
      – Что ты знаешь?
      – Не знаю.
      – Ты не знаешь, что знаешь?
      – Кто-нибудь или что-нибудь наверняка знает, а я – нет. Я только отвечаю на вопросы. Если мои ответы содержат какую-то информацию, это еще не означает, что я сам ей владею.
      – Не понимаю, – сказал Нэд.
      Он ждал. Но посох не ответил. Через мгновение Нэд осознал, что не задал вопрос.
      – Почему я этого не понимаю?
      – Потому что ты тупоголовый осел. Даже я это вижу, хоть видеть и не способен.
      Нэд чуть было не наорал на посох, но потом передумал обмениваться оскорблениями с неодушевленным предметом. Особенно учитывая то, что эту битву он, похоже, проиграл. Кроме того, он не мог придумать ни одного нового вопроса. На ум приходили лишь старые, только другой формулировки. Нэд положил посох на стол и решил заняться более полезными делами. Если офису суждено стать убежищем, необходимо его обезопасить. Для начала – убрать все острые предметы. Затем – все тяжелые. Постепенно он избавится от всех предметов в комнате. Даже от стула, ведь береженого Бог бережет. А сидеть он может и на полу, часов по двенадцать в день. Конечно, это был не ахти какой план, но другого у Нэда не было.
      Он собирал разбросанные повсюду мечи и топоры, предположительно оставшиеся от предыдущих командиров, когда в дверь кто-то постучал. Следующим шагом в обустройстве убежища будет достать табличку с надписью «Не беспокоить».
      – Войдите.
      Дверь распахнулась, и в комнату шагнули Мириам с Региной. Им понадобилось некоторое время, чтобы войти – они пихали друг друга локтями, одновременно пытаясь протиснуться в офис. Нэд стоял к ним спиной, склонившись над грудой мечей, поэтому ничего не заметил.
      – Ну что опять случилось?
      – Просто пришли отметиться, сэр, – сказала Регина и отрывисто салютовала.
      Нахмурившись, Мириам салютовала не менее отрывисто.
      – И удостовериться, что вы хорошо себя чувствуете, сэр.
      – Очевидно, Нэд может сам о себе позаботиться, – заметила Регина.
      – Если я интересуюсь самочувствием командира, это не означает, что я намекаю на его слабость, – ответила Мириам. – Вероятно, ты смогла бы это понять, когда бы больше дружила со своей женской стороной.
      Регина сжала кулаки. Но на Мириам это, похоже, не произвело впечатления. Женщины сурово переглянулись, и Регина заметила, что у сирены есть маленькие клыки. Они не могли причинить много вреда (особенно если выбить их из челюсти Мириам). Однако, прежде чем дело дошло до драки, Нэд развернулся, удерживая в охапке кучу мечей, топоров и одно копье.
      – Просто избавляюсь от старого хлама, – объяснил он.
      – Позвольте, я помогу, Нэд, – сказала Мириам и взяла несколько мечей.
      – Нет уж, позвольте мне. – Регина сгребла все оставшееся оружие. – Ну и тяжесть. Не хотелось бы, чтобы ты ушиблась, Мириам.
      – На что ты намекаешь?
      Большие черные глаза Мириам сузились.
      – Всего лишь высказываю свою озабоченность. – Не такие большие черные глаза Регины тоже сузились. – А в этом нет намека на слабость, – с улыбкой произнесла амазонка. – Куда отнести этот посох, Нэд?
      – Никуда. Оставь его здесь.
      Нэд не видел в посохе большого прока, но надеялся, что Красная женщина оставила его специально. Пусть она на самом деле погибла, Нэду все равно хотелось, чтобы посох был поблизости.
      – Можем ли мы еще чем-нибудь помочь вам, Нэд? – спросила Мириам. – Вернее могу ли я чем-нибудь помочь вам, Нэд?
      – Нет, все в порядке. Спасибо.
      Сирена переложила оружие, которое держала, в одну руку и, закусив губу, нежно пробежала пальцами от шеи до ложбинки между грудями.
      – Точно все?
      – Ты что, оглохла? – негодующе спросила Регина и бедром пихнула Мириам, так что та чуть не упала. – Он же ясно дал понять, что ему от тебя ничего не нужно.
      – Всего лишь хотела удостовериться, что он правильно понял вопрос, – прошипела Мириам.
      – Ты хочешь сказать, что он тупой?
      – Ничего подобного.
      Согнувшись над столом, Нэд потер висок.
      – Свободна, – пробурчал он.
      – Слышала? – сказала Регина. – Убирайся.
      Нэд поднял голову и в первые за последние несколько минут взглянул на женщин. Изменились они сильно.
      Перемены в Регине были более заметны. Она по-прежнему была в боевой раскраске. Макияж показался Нэду грубым, вульгарным, слегка клоунским и совсем не амазонским. Но с другой стороны, не так уж и много он знал об амазонках. Волосы Регины, обычно собранные в тугой пучок или свободно ниспадающее на ее плечи, теперь были заплетены в пышные косы. От нее пахло цветами и корицей. Этот резкий запах жег глаза и ноздри Нэда.
      Перемены в Мириам были не так заметны, но все равно не ускользнули от его взгляда. Во-первых, сирена намазала свое лицо и плечи каким-то блестящим гелем, от которого, по идее, ее необыкновенная золотая кожа должна была бы выглядеть еще привлекательней. На самом же деле Мириам просто стала больше похожа на скользкую рыбу. Она была одета в изрядно обработанную ножницами форму – очень короткую юбку и открывающий талию топ. Нарушения устава были налицо.
      Обе девушки были сексуальны от природы, хотя сексуальность Регины было не так просто заметить. А если это вдруг и удавалось сделать, то дело обязательно заканчивалось сломанной челюстью и подбитым глазом. Теперь обе дамы старались изо всех сил, чтобы Нэд увидел их красоту. Понимающий мужчина сразу бы обо всем догадался, ему бы даже польстили такие старания, хоть и не особо успешные. Но Нэд не был понимающим мужчиной. Не был он и искушенным ценителем очаровательной внешности. Он предпочитал все простое и откровенное, в том числе и в девушках. В его жизни и так было достаточно загадок.
      Амазонка и сирена зазывающе улыбнулись. Они не знали, как признаться Нэду в своих чувствах, а он был слишком глуп, чтобы понять, что такие чувства у них вообще есть.
      – Вы обе свободны, – сказал Нэд. – И передайте всем, что я хочу, чтобы меня оставили в покое.
      Девушки продолжали улыбаться, хотя их бешено бившиеся где-то у горла сердца тяжело упали обратно в грудную клетку. Для Мириам по крайней мере это было не так метафорично, поскольку сердце у сирен действительно могло слегка перемещаться по телу, в зависимости от настроения. На самом деле ее сердце не поднялось до самого горла, а задержалось где-то на уровне грудины, откуда потом рухнуло вниз и ударило по мочевому пузырю. От этого Мириам, к ее огорчению, захотелось в туалет.
      – Есть, сэр, – сказала Мириам.
      – Есть, сэр, – сказала Регина.
      Обе девушки отдали честь – не резко на этот раз – и с опущенными плечами вышли из комнаты. Нэд поднял посох и сел за стол.
      – Что с ними такое? – вслух спросил он.
      – Ты им нравишься, – ответил посох.

      По милости своих неряшливых обитателей Медная цитадель всегда выглядела неказисто. Так что ужасные разрушения, оставшиеся после битвы двух могущественных волшебников, не особо бросались в глаза. Вокруг просто валялось больше камней, слой сажи и копоти на которых был толще обычного. Вместо сада теперь была воронка, а почти упавшая древняя башня накренилась еще на пятнадцать градусов. Ее подпирали на скорую руку сделанные деревянные брусья, которые трещали и гудели от напряжения, но пока выдерживали. Дюжине людоедов было приказано стоять, прислонившись к башне, до тех пор, пока еще несколько подпорок не окажутся на своем месте. Или пока не рухнет башня. В любом случае проблема должна была разрешиться сама собой.
      В Медной цитадели было всего несколько мест, вызывавших интерес у обычного солдата: паб, столовая и казарма, причем последние два заведения сильно отставали от первого. Как-то драконы пробили дыру в крыше столовой и снесли одну из казарменных стен. Всем казалось, что так стало гораздо лучше – теперь каждое принятие пищи сопровождалось лунным или солнечным светом. Двери казармы всегда были капельку узковаты для широкоплечих людоедов – теперь же они могли безо всякого труда входить сразу по трое. Паб остался нетронутым, и в нем по-прежнему концентрировалась вся деятельность цитадели. Фрэнка это нисколько не удивляло. Он хорошо помнил, как несколько месяцев назад паб был битком набит жаждущими выпить бойцами, хотя все здание было охвачено огнем.
      Людоед решил сам пропустить кружечку, поскольку не видел никакой необходимости избавляться от утконоса немедленно. Ему показалось, что Нэда не очень беспокоил экс-дракон, а как тайный волшебник, Нэд должен был хорошо разбираться в таких вещах. Фрэнк положил мешок на стол и заказал эля, чтобы утолить жажду. Он раздумывал, как бы выполнить приказ.
      Существовало много способов убить чародея, но каждый из них пестрил своими недостатками. У Фрэнка было хобби собирать подобные знания. Он, конечно, не всему верил, но все равно не мог так просто отмахнуться от того или иного способа, не важно, каким бы абсурдным он ни казался. В магии все было возможно. В особенности абсурдные вещи.
      Утконоса можно было сжечь, но любой, вдохнувший прах чародея, на всю оставшуюся жизнь заболевал сенной лихорадкой. Если повесить чародея, то использованное для этого дерево поразит ужасное зло, которое через корни может проникнуть в землю и отравить всю почву. Чтобы избежать беды, нужно было сразу же срубить дерево. По мнению Фрэнка, этот способ требовал слишком много суеты и труда. Убить колдуна булавой тоже не годилось. За каждую сломанную кость грозили тринадцать лет неудачи, а чтобы прикончить мерзавца, необходимо было по крайней мере проломить ему череп. От удара меча пролилась бы кровь, а кровь чародеев имела обыкновение странно себя вести, превращаясь в огромных скорпионов, злобных скелетов или крикливых гарпий. В самом лучшем случае от нее навеки оставалось пятно.
      Существовал только один безопасный способ избавиться от колдуна. Его нужно было утопить. Все отлично знали, что души чародеев не умеют плавать. Они умели летать по воздуху и проникать через землю, но в воде тонули как камень. Таким образом дух и вся его злая магия навеки оставались заключенными на дне какого-нибудь пруда. А еще лучше реки, чтобы течением дух снесло в море, где он растворился бы в соленой воде.
      Недалеко от цитадели протекала одна речка, до которой, правда, было чуть больше четырех миль. А Фрэнк, расслабившись в пабе, совсем не хотел так далеко идти. Но приказ надо было исполнить, поэтому людоед поступил так, как поступил бы любой другой офицер, окажись он на его месте. Фрэнк поручил топить утконоса другим.
      За соседним столом сидели Ральф и Уорд, которые вполне подходили для этого задания. Фрэнк кинул им мешок.
      – Бросьте его в реку. Приказ командира Нэда, – добавил он и отвернулся.
      Ральф презрительно фыркнул. Он тоже не был настроен на прогулку, но еще меньше ему хотелось спорить с таким большим людоедом, как Фрэнк.
      Вздохнув, он закинул мешок на плечо и отправился к реке. Уорд, на плече у которого восседал Клевун Нэд, составил ему компанию. Стервятник предпочитал находиться поближе к Уорду, потому что он один во всей цитадели не облизывался при виде птицы. Последние пару дней Клевуна хорошо кормили, но он все равно еще был слишком тощим, чтобы самому себя защитить. Правда, это было только вопросом времени.
      – С появлением Нэда тут все изменилось, – заметил Ральф, когда они проходили через ворота. – До него никто не отдавал столько приказов.
      Уорд пожал плечами, отчего Клевун пошатнулся и, чтобы не свалиться, сильнее впился когтями в людоеда.
      – Не знаю. Пожалуй, мне это нравится. Раньше в цитадели было довольно скучно. А теперь у нас есть демоны, драки и волшебные дуэли. Я жду не дождусь каждого следующего дня.
      – Я в Легион нанимался не для того, чтобы приказы выполнять, а чтобы плющить разные штуки, – пробурчал Ральф.
      – Ну да, плющить штуки, конечно, весело, – согласился Уорд. – Хотя лично я предпочитаю крушить.
      – Крушить? Как крушение может нравиться, когда есть плющенье?
      – О, я согласен, что плющить очень весело, – сказал Уорд. – Особенно эльфов. Они с таким треском лопаются! Или людей в доспехах. От удара хорошей булавы такой звон поднимается! Но все же, по-моему, крушить куда интереснее. Орки просто созданы для этого. А тролли? Крушить их одно удовольствие, верно, Клевун?
      Стервятник взвизгнул.
      – Не важно, – произнес Ральф. – В любом случае я пришел сюда не могилы рыть и мешки в речки выбрасывать.
      – Зато платят тут неплохо.