Пробуждение было тяжелым. Один чувствовал зуд в каждой точке тела, вернее, тела еще не было. Была лишь какя-то аморфная масса. Это оказалось не пробуждение, это было рождением. Одина сплошь окутывал густой кокон, сотканный из росы и тумана, сквозь который проступали черты окружающего мира.
Мир был нов для рожденного заново, но вместе с тем, не умерший, он знал, что должен увидеть за туманной пеленой. Он знал вон того огромного ворона по имени Хугин, дремлющего на ветке, покрытой сочной листвой, вон тех птиц что так и не улетели, наверно окончательно разочаровавшись в жизни...
Стоп! Хугин сидел на развесистой ветке над его головой. Но редь он был прибит копьем к чахлому, сухому деревцу, не имеющему развесистых ветвей. А тем более покрытых листвой.
Один попытался оглянуться, и у него получилось! Он снова обрел способность двигаться! Это открытие заставило аса забыть про дерево, которое его так заинтересовало. Он издал крик, полный восторга, но вместо громкого мужского рыка до слуха владыки Асгарда долетел звонкий детский плач.
Множество мыслей заполнило голову аса. Дерево его уже больше не интересовало. Он знал, что Мировое древо зацвело, омыв свой иссушенный ствол его кровью. Теперь Иггдрасиль будет расти быстро, быстрее, чем он. Один, вновь возмужает, пережив второе рождение. В ветвях ясеня возникнут новые миры, куда предстоит переселиться существам его мира. Вокруг ствола священного древа возникнет Мидгард, земля, где и будут жить люди, которых предстоит создать.
Все это должно было случиться потом и в то же время сейчас. Один встал на ноги и поднял голову. Вершины некогда куцего деревца уже не было видно, а его ствол стал так огромен, что Одину было трудно представить, как долго надо идти, чтобы обойти это дерево.
Один вытащил торчащий в стволе Иггдрасиля Гунгнир и, пристроив копье за спиной, направился в сторону жилища Мимира.
Проходя мимо ручья, ас заметил трех дев, которые, сидя на крутом берегу и смеясь, выплетали-прекрасные кружева. Едва завидев его, они оживились еще больше.
- Поспеши, Один, сотворить людей, мы уже начали вязать им одежду судьбы! весело прокричали они асу.
Один знал их, теперь он знал все, эти девы были норны Урд, Скульд и Верданди, они плели кружева, переплетая судьбы всех живых существ между собой и ввязывая их в узор бытия.
Один вышел из-за куста, который уже не пел сам себе колыбельную, а молча вскинул ветви, приветствуя молодого бога. Перед глазами Великого вместо хлипкой лачуги возвышался роскошный замок. У входа старый Мимир, облаченный в роскошную кольчугу, такую же, как те, что были у Хэймлета и его хирдманов, во все лицо улыбался Одину.
Он держал в руках тяжелый меч, а вокруг старика суетились слуги.
- Приветствую тебя. Великий Один! -торжественно провозгласил старик.
- Приветствую тебя, не менее великий Мимир,- с улыбкой ответил Один.Скажи, что это за замок за твоей спиной и куда делась убогая хижина, в которой ты жил?
- Все меняется: и мир вокруг нас, и ты сам изменился, и мой дом стал подобен дворцу. В конце концов асы стали богами, и это прежде всего твоя заслуга, ты принес себя в жертву и открыл своему племени путь к божественности. Мимир поднял голову и, посмотрев на солнце, продолжил: - К сожалению, тебе не придется испытать моего гостеприимства в этом доме. Ты должен немедленно отправляться в дорогу. Асгард в опасности!
Как будто подслушав слова старика, из ворот показалась ехидная морда Слейпнира, как раз в тот самый момент, когда Мимир закончил говорить.
- Помни, теперь ты полноправный владыка Асгарда,- проговорил старик, посмотрев в единственный глаз Одину.
Асу показалось, что во взгляде Мимира таится великая тоска. В душе Одина зародилось дурное предчувствие. Отогнав неприятные мысли. Один вскочил в седло.
- Постой! - вдруг спохватился Мимир.- Я хочу сделать тебе подарок.
Старик подозвал околачивающегося неподалеку слугу и шепнул что-то ему на ухо. Вскоре лакей появился, держа в руках старую шляпу с широкими полями.
- Возьми это, Один, и прикрой широким полем свою пустую глазницу, чтобы уберечь окружающих от гибели. Из твоей глазницы веет вселенским холодом, и душа того, на кого ты посмотришь пустым глазом, замерзнет, а ее хозяин превратится в лед,- молвил старик.- Пусть эта шляпа вечно будет с тобой, напоминая обо мне.
Один благодарно кивнул и, натянув головной убор, пустил Слейпнира рысью. Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Мимира. Один чувствовал, что видит его в последний раз.
Едва отъехав на полмили, Один пнул коня под ребра.
- Давай поживее. Мимир говорил, что на Асгард опять напали,- сказал он.
Слейпнир, к удивлению Одина не пререкаясь, с силой оттолкнулся от земли всеми восьмью копытами и взвился в воздух. Ветер засвистел в ушах аса. Один пригнулся к холке своего скакуна, чтобы не быть выброшенным из седла встречным потоком.
Огромные горы, по склонам которых они ехали к Ми-миру, пронеслись мимо и исчезли за горизонтом. Один пейзаж сменял другой со скоростью, едва различимой для глаза.
- Ну как тебе нравится такой способ передвижения? Правда, лучше, чем нырять в ничто? - заржал жеребец, подмигивая асу одним глазом.
- А ты, сволочь, почему раньше так не бегал? Голову мне морочил! возмутился Один, пнув коня ногой под ребра.
- Так чего мне раньше было стараться, ты же был обычным асом, хоть и правителем. Теперь другое дело, ты сейчас бог, и служить тебе, значит, надо соответственно, с полной отдачей и прилежанием.
- И на том спасибо,- усмехнулся Великий.
Проводив Одина, Мимир еще раз посмотрел на солнце.
- Вот и пришло мое время,- грустно проговорил старик и глянул на силуэты синеющих вдалеке горных вершин.
Его острому взгляду уже были видны черные точки, показавшиеся за краем обрыва, опоясывающего священную долину. Точки приближались, постепенно превращаясь в чудовищ, напоминающих огромных змеев с двумя парами крыльев. На каждом змее сидел йотун.
Горные йотуны были крупнее пещерных и отличались от своих добродушных собратьев более жестоким нравом. Они не любили асов, но не присоединились к ванам в походе против Асгарда, считая тех недостойными верховодить над собой.
Две летающие рептилии опустились перед Мимиром, и безобразные существа сошли на землю.
- Пришло время выполнить обещание. Мы дали тебе самое дорогое, что у нас есть. Ты должен отдать нам самое дорогое, что есть у тебя,- твою голову,сказал более рослый йотун.
- Я дал слово, и я сдержу его,- ответил Мимир.- Но я должен умереть с оружием в руках, и пусть мой пример послужит всем, и асам, и тем существам, которых они создадут!
Мимир обнажил меч.
- Пусть будет так,- согласился йотун.
Он махнул рукой, и с небес спустились десятки рептилий. Йотуны, вооруженные тяжелыми дубинами с железными шипами и грозными секирами, окружили отважного старика со всех сторон.
Мимир одним движением руки мог бы разбросать все это воинство, но он дал клятву отдать свою голову за Мед Поэзии, предназначенный для Одина, а йотуны позволили ему умереть достойно, как подобает воину, с мечом в руках. Мимир дрался честно, как простой смертный.
Трое врагов уже покоилось на земле, омывая кровью изумрудную траву, когда удар тяжелой секиры вожака йотунов отсек голову хранителя источника мудрости с плеч. Гром прогремел среди ясного неба, а солнце заплакало, омыв дождем удивленную землю. Ясень Иггдрасиль зашуршал тысячами ветвей, а остекленевшие глаза Мимира смотрели навстречу новой эпохе, эпохе великих асов!
ГЛАВА 19
Едва вокруг Одина замаячили знакомые очертания холмов и речушек, а вдалеке показался окутанный синеватой дымкой силуэт родного города, до слуха правителя Асгарда донеслись звуки, подобные тем, которые сотрясали землю, когда великан Вальбранд отламывал скалы, предназначенные для строительства асгардских стен.
Конечно же ас предположил самое худшее и, забеспокоившись, заерзал в седле.
- Слушай, Слейпнир, а нельзя ли бежать чуточку быстрее? - поинтересовался он у своего жеребца.
- Чуточку можно,- последовал ответ.- Правда, я и так выкладываюсь как могу, но так как ты вежливо попросил меня об этом, а не стал всаживать в бока свои дурацкие шпоры, то я попробую бежать быстрее.
Слейпнир сделал чудовищный прыжок, заставив Одина вжаться в седло и пригнуть голову. Ветер, и без того свистящий в ушах, теперь вовсе заглушил все звуки и ослепил глаза.
Один все же попытался взглянуть вперед. Асгард вырос раньше, чем ас успел сообразить, что происходит, и в мгновение ока исчез за спиной.
- Стой! - что было силы прокричал владыка Асгарда.
Крик его оказался столь громок и неожидан, что оторопевший конь тут же затормозил и встал как вкопанный. Один же, не удержавшись, вылетел из седла через голову Слейпнира.
"Это конец!" - мелькнуло в голове падающего вниз аса, но он вдруг вспомнил, что стал богом, и тут же мягко приземлился на обе ноги.
Один впервые оценил преимущества своего нового положения и, скорчив гневное лицо, стал поджидать своего непутевого коня, постукивая ногой по камню. Слейпнир опустился с таким виноватым выражением на морде, что Один сразу раздумал задавать ему трепку и, усмехнувшись в рыжую бороду, снова залез на спину верного жеребца.
Грохот, услышанный Одином еще вдали от Асгарда, продолжал сотрясать воздух, и Один поспешил к городу.
Все прояснилось довольно быстро. С высоты птичьего полета город и его окрестности были видны как на ладони. Со всех сторон подступы к Асгарду были усеяны черными точками, с упорством муравьев рвущихся к городу. В этих муравьях нетрудно было узнать ванов и их многочисленных союзников.
"Кто-то все-таки сумел собрать врагов и организовать их для нового наступления. Неужели Хейд уже здесь?" - проскочила у Одина под шапкой мысль.
Однако положение асов не было критическим. На правом фланге защитников города Один без труда разглядел бравого Торкланда, вдохновляющего своей кровожадностью отряды асов. Перед великим воином из Мидгарда уже выросла гора трупов размером с небольшую хижину.
На левом фланге бился Хэймлет со своим закованным в железо хирдом. Облаченные в кольчуги и шлемы, люди не оставляли ванам никаких шансов. Они безжалостно перемалывали в фарш тела чернобородых захватчиков, при этом почти не получая ран. Их предводитель, конунг Хэймлет, не был столь усерден, как его урманский друг. Датчанин лениво прохаживался вдоль шеренги своих воинов, раздавая указания. Он лишь время от времени появлялся то на одном, то на другом краю сварги и, ювелирно срезав своим мечом-бритвой немного неприятельских голов, вновь предавался праздности. Однако в общем зачете количество вражеских трупов, усеявших землю вокруг хирда конунга данов, не уступало кучам мертвецов, нагроможденных Олафом и его командой.
В центре же бился Тор. Могучий ас сражался один против всех остальных ванов. Вернее всего, как оценил обстановку Один, товарищи Тора сочли за необходимость отступить к стенам города и залегли там, прячась от смертоносного оружия своего же друга.
Тор стоял один посреди поля и вертел вокруг себя Мьелльнир, привязанный к руке на длинном ремне. Могучий молот наносил удары во все стороны, принося невиданный ущерб окружающей природе, круша скалы и ломая вековые деревья, если те попадались у него на пути, или просто оставляя в земле глубокие воронки. Шум, производимый Тором, Один и услышал, находясь далеко от Асгарда.
Несмотря на страшные разрушения, урон, наносимый врагу Тором, был значительно меньше, чем у Олафа или Хэймлета. Вернее, никакого урона не было вовсе. Ваны просто бежали, охваченные ужасом перед могучим оружием Тора. Ас, увлекшись, успел уже довольно далеко отойти от города. Казалось, Тор может вот так, без устали, гнать врагов до самого Ванахейма и дальше. Один достал из-за пояса рог и протрубил отбой.
Гром трубных звуков разнесся под небесами Асгарда, и тысячи голов поднялись вверх. Ваны, и без того начавшие массовое отступление, устрашившись, поспешили убраться восвояси. А асы, узнав в одиноком всаднике, парящем в небесах на восьминогом коне, своего владыку, разразились победными воплями.
Один направил Слейпнира в город.
Олаф сидел за столом и затуманенным взором высматривал аса поздоровее, чтобы затеять с ним драку. Банкет по случаю возвращения Одина и приобретения асами божественности был в самом разгаре. Выпито было достаточно, и теперь настало время поразмять мускулы по-мужски, как подобает викингам.
Однако Торкланду не везло. Все, на ком останавливал взор великий воин, не выдерживали его критической оценки и были явно недостойным объектом для мордобития. Наконец-то в поле зрения славного ярла попал Тор. Этот парень был хоть куда, однако Олафу очень не хотелось драться с другом, но выбора у него не было. Достойных противников Торкланд больше не видел.
Расталкивая окружающих, Олаф стал пробираться к товарищу, который в это время, ничего не подозревая, увлеченно спорил с Тюром. Торкланд, перевернув лавку, все же добрался до того места, где сидел Тор.
- Эй, приятель, а не хотелось бы тебе немножечко поразмяться? - пробасил викинг в самое ухо аса.
Тор повернулся и удивленно посмотрел на ярла.
- Олаф, а может, не надо? - как-то слишком уж мягко произнес могучий ас.
Торкланд принял ответ товарища за проявление слабости, а слабость, как известно, викинг не любил.
- Эй, Тор, я тебя не узнаю, неужели ты позволил себе превратиться в кисейную бабу? Я мигом вышибу из тебя эту дурь! - проорал Олаф на весь зал.
Викинг широко размахнулся и что было силы врезал Тору промеж глаз. Еще не решивший, что ему делать, ас растерянно покачнулся, но с лавки не свалился. Олаф был озадачен, удар был вымерен и нанесен верно и в точку - таким ударом, точно между глаз, ярл иногда клал быков, приготовленных под убой, однако сейчас усилия Торкланда не принесли желаемого результата.
Разъяренный викинг поднял свой тяжелый кулак и с размаху опустил его на темечко сидящему асу.
- Будешь ты наконец драться или нет? - вопил пьяный викинг.
Но, похоже, сотрясение мозга, устроенное Олафом, все же вывело Тора из себя. Ас не на шутку взбесился. Он медленно встал из-за стола и, схватив Торкланда за шиворот, оторвал приятеля от земли. Олаф был немного выше Тора, и поэтому асу приходилось держать викинга на вытянутой вверх руке.
Великий ярл был сконфужен и опозорен, до сих пор только он сам проделывал такое с окружающими. Торкланд дернулся, попытавшись вырваться или хотя бы как-нибудь ударить аса. Но хватка Тора была железной, все попытки викинга оказались пустыми.
"И откуда у него столько дури взялось? - промелькнуло в голове у Торкланда.- Еще ведь недавно мы с ним дрались на равных".
- Я ж тебе, недоумку, говорил: "Не надо!" - проговорил Тор, укоризненно посмотрев в глаза подгулявшему приятелю.- Глупец, я же теперь бог! Как ты собирался со мной тягаться? Но ты, Олаф, отличный парень, поэтому я удовлетворю твою просьбу.
Это были последние слова, которые услышал викинг перед тем, как у его лица возник натруженный, утыканный рыжими волосинами кулак. Тело уже отключившегося Торкланда поднялось в воздух и, пролетев над столом, врезалось в бревенчатую стену и мешком сползло на пол.
Тор хоть и получил божественность, однако не успел обвыкнуться в новой ипостаси и чувствовал угрызения совести перед своим будущим созданием, а теперешним лучшим другом Олафом Торкландом. К великому облегчению могучего аса, викинг, проснувшись рано утром, напрочь не помнил происшедших накануне событий.
Олаф ходил по дому приятеля и восторженно демонстрировал всем свое распухшее лицо, то и дело смотрясь в отшлифованный медный тазик. Силу Олаф уважал как в себе, так и в окружающих, поэтому, когда ему рассказали, кто его так разукрасил, Тор заметно вырос в глазах ярла. Правда, шлем с полумаской, который нашел для друга в трюме своего корабля Хэймлет, теперь не годился, и датчанин послал младшего хирдмана на драккар найти шлем, не стесняющий изрядно расширившееся в размерах лицо Олафа.
Тревожный рев Хеймдаллева рога застал товарищей за утренним элем.
- Ну они и упрямые! - Тор выразительно поднял глаза к небесам.- Утомили.
Однако воинам ничего не оставалось, как отставить хмельной напиток и поспешить на городские стены.
Ваны действовали с настойчивостью комара. Несмотря на вчерашний разгром, они с утра снова пошли в наступление. Впереди черноволосого воинства шла Хейд. Вопреки своим привычкам, ведьма не парила в облаках, а передвигалась на своих двоих. Что-то в ее действиях и выражении лица заставляло наблюдателей насторожиться.
Ворота Асгарда со скрипом отворились, и навстречу врагам выехал одинокий всадник на восьминогом вороном жеребце. Асы хотели последовать за своим владыкой, но Один жестом остановил их.
Ведьма, несмотря на свой пеший способ передвижения, шла ничуть не медленнее, чем Слейпнир, и две сходящиеся фигуры сошлись недалеко от стен города.
- Ты все не можешь уняться, вздорная женщина! - прокричал Один с высоты крупа своего коня.- Сколько уже погибло твоих сородичей, а тебе все мало!
Хейд оскалилась леденящей душу улыбкой и проговорила:
- Кто ты такой, презренный ас, что позволяешь себе выезжать мне навстречу один, не страшась моего гнева? Глупый варвар, только и умеешь махать заточенной и насаженной на рукоять железякой. Ты набрался наглости заглянуть мне в лицо и поплатишься за это.
Тихий голос Хейд разнесся по окрестным холмам и долинам, заставив в страхе затрепетать вековые деревья, а лесное зверье срочно убраться подальше, чтобы случайно не попасть под горячую руку великой колдуньи. Но Один в ответ рассмеялся:
- Ты хочешь знать, с кем ты говоришь, темная колдунья ванов? Так знай же, перед тобой твой бог, поставленный Создателем управлять той частью мира, к которой ты имеешь несчастье относиться. Так что, хочешь ты этого или нет, но теперь тебе точно придется убраться ни с чем. И считай великой милостью то, что я выехал тебе навстречу и разговариваю сейчас, а не уничтожил тебя сразу. Кстати, о заточенной железяке, про которую ты так неуважительно отозвалась: в новом мире, который будет создан асами по воле Творца, меч, а не соха и не магический жезл будет атрибутом властвующих, запомни это и проведи оставшуюся жизнь в скромности и смирении.
Теперь настала очередь рассмеяться ведьме.
- Ты - бог? Да ты не стоишь и заморенной жабы, в которую я тебя сейчас превращу. Нет, пожалуй, с превращением мы подождем, сначала я на твоих глазах разрушу ваш мерзкий городишко, а потом разберусь с тобой, полоумный дикарь!
Хейд махнула рукой, и могучие стены Асгарда, построенные каменщиком Вальбрандом из целых скал, задрожали. Но не рухнули.
- Проклятье! - процедила колдунья сквозь зубы и, вспомнив об Одине, вновь с ненавистью глянула в его сторону: - Ты еще здесь и до сих пор смеешься? Но, я думаю, сейчас ты увидишь то, что заставит тебя задрожать. Только один ас мог похвастать благодатью Создателя, и благодаря ему ваш город еще не разрушен. Но теперь я все равно сровняю Асгард с землей, несмотря на мощь стен, возведенных великаном Вальбрандом, и твое нахальство!
Хейд сунула руку за пазуху и извлекла на свет из кучи тряпья, свисающей с ее плеч, округлый предмет:
- Вот, смотри, глупый ас, что стало с тем, кто противился воле великой колдуньи ванов!
Один всмотрелся в выставленный ведьмой предмет и действительно задрожал, но не от страха, а от гнева, обуявшего великого аса. Перед ним была голова Мимира.
- Что скривился? Не по нутру такое зрелище? Но я еще даю тебе возможность убежать. Держи мой подарок и покажи его в Асгарде, пусть асы перед смертью проникнутся ужасом! - Ведьма небрежно швырнула голову Мимира в руки Одину.
Ас расстегнул седельную сумку и аккуратно опустил туда страшный подарок. Потом Великий снял с плеча Гунгнир и отвел в замахе руку.
- Ну и дурака же выбрали асы себе в предводители! - улыбнулась Хейд.- Он решил еще сражаться со мной...
Больше ничего она сказать не успела, копье блеснуло на солнце и воткнулось в грудь ведьме.
Хейд удивленно уставилась на древко копья, торчащее из ее сотворенного колдовством тела, крепче любого металла. В тот же миг столб белого пламени вырвался из раны, и ведьма закричала... Гунгнир же вернулся обратно в руку владельца.
На этот раз колдунья не долго корчилась, сгорая в пламени. Огонь, посланный рукой бога, жег больнее, но делал свое дело быстрей. И вот уже под копытами Слёйпнира возникла горка черного пепла.
- Так ей и надо, стерве ненасытной! - раздалось сверху знакомое карканье, и на плечо Одйну опустился всклокоченный клубок перьев.
- Кто бы еще говорил! - послышался раздраженный голос под самым носом у Слёйпнира.
Все трое, вещий ворон Хугин, бог Один и его конь, уставились вниз.
- Да, да, это я говорю.
Кучка пепла, которая раньше была ведьмой, зашевелилась и стала расти, постепенно приобретая формы колдуньи. Вскоре перед владыкой Асгарда стояла прежняя Хейд.
- Все, мир, я согласна! - проговорила она, отряхивая с себя пыль, подмешавшуюся в пепел, которым она недавно была.- Я устала сгорать и возрождаться вновь! Шутка ли, три раза! Ты и то пережил смерть всего лишь единожды и сразу получил божественность, а твои сородичи вообще даром! Спрашивается, мне-то за какие коврижки стараться? Чего же ты сразу не сказал, что ты теперь бог! Заставил меня познавать истину путем смерти и возрождения,во весь голос причитала Хейд.
Один свысока глянул на ведьму. Хейд была унижена своим поражением и стыдилась поднять на аса глаза. Она продолжала стряхивать с себя пыль, хотя та уже давно вся осыпалась. Глядя на ведьму, Один заметил, что она постарела и осунулась прямо на глазах. Плечи Хейд опустились, на позвоночнике вырос небольшой горб, кожу на лице изрезали глубокие морщины, а черные как смоль волосы поседели и поредели. Теперь ведьма выглядела старше, чем была на самом деле, лет на тысячу.
Великому стало жалко Хейд, и он опустил Гунгнир, занесенный было для повторного броска.
- Ладно, старуха,- медленно заговорил владыка асов,-я дарую мир тебе и твоему народу. А в знак того, что и память о нашей многовековой вражде должна быть забыта, наши народы обменяются заложниками знатной крови, которые будут приняты мной и вашим правителем как сыновья и станут залогом нашей будущей дружбы. Но говорить я буду не с тобой, а с настоящим правителем ванов. В новом мире не будет места колдовству, мы, асы, сыты им по горло, там будет властвовать мужество и сила, поэтому уходи с моих глаз долой, мерзкая ворожейка, принесшая Асгарду столько бед и убившая великого Мимира! Убирайся вон, и я не буду мстить ни тебе, ни твоим соратницам по ремеслу, если вы будете сидеть тихо и не лезть в чужие дела.
Хейд послушно закивала головой и, с опаской косясь на жало Гунгнира, который Один все еще сжимал в руке, поковыляла прочь. Надо сказать, что перемещалась старушенция ничуть не медленнее, чем раньше, и вскоре исчезла из виду.
Один подождал еще немного на месте и, развернув Слёйпнира, направился обратно к Асгарду. К его удивлению, за все время общения с ведьмой Хейд болтливый жеребец не произнес ни одного словечка.
- Ну, я же понимаю ответственность момента,- проговорил вдруг Слейпнир, будто прочитав мысли своего хозяина.
В Асгард Один въезжал под рев триумфальных рогов и грохот барабанов. Горожане, которые видели и слышали все со стен, по большей части уже успели сбегать в свои погребки и выкатить по бочонку праздничного эля. Город усиленно надирался.
Один с трудом пробирался сквозь восторженную толпу, стремясь побыстрее добраться домой. Великий здорово устал, да и вообще стоило о многом подумать. Наконец, благодаря усилиям Слёйпнира, ему удалось попасть во двор своего дома. Расседлав и обтерев жеребца, Великий поднялся в свои покои.
Отказавшись от эля, услужливо предложенного пьянствующими слугами, и плотно прикрыв за собой дверь, Один открыл седельную сумку и извлек оттуда голову Мимира.
- Эй, владыка, привет! Это я, твой советник! С победой тебя! - раздался восторженный вопль откуда-то из пустоты.
Один от неожиданности чуть не выронил голову мудрейшего.
- Это ты, Подлюк? - для верности спросил ас, хотя и так это знал.- Ты что, тоже успел напиться? Как тебе это удалось, ты же бестелесный?
- Не напился, а, между прочим, очень хочется. Ты, кстати, обещал, что как только станешь богом, то тут же сотворишь мне какую-нибудь оболочку.
Один пошевелил извилинами: обещание действительно было дано. Ас попробовал. В комнате возникло безобразное тело, оно очень напоминало каменного тролля и совсем не понравилось Одину.
"Когда начну создавать людей, не стану лепить таких уродов, а оживлю своих глиняных человечков",- подумал ас, глядя на свое творение.
Дело в том, что в молодости Один любил лепить из глины фигурки асов, за это соплеменники считали его странным и даже придурковатым. Этих фигурок накопилось уже несколько сотен. Теперь же его увлечение нашло реальное применение.
Уродливое тело, созданное асом, мгновение постояло на ногах и рухнуло на пол.
- Не получается,- констатировал Великий.
- Я вижу,- огорченно послышалось из пустоты.- Может, засунешь меня хотя бы в эту голову? Желудка, в который можно вливать эль, у нее нет, но зато есть глаза, которыми можно смотреть на мир,- жалобно протянул Подлюк.
Один посмотрел на говорящую пустоту и расчувствовался. Конечно, с одной стороны, вселять Подлюка в голову великого Мимира было отъявленным кощунством, но, с другой стороны, старик был мертв, а бестелесное существо страдало и было обречено страдатьвечно.
- Ну, смотри и не говори, что я тебя не предупреждал, когда тебе наскучит тысячу лет стоять на подоконнике и все это время пялиться на одну и ту же улицу, не в состояний пошевелиться. Тем более обувью швырнуть,- предостерег Подлюка Один.
- Я на все готов, лишь бы увидеть мир за пределами домов! - с надеждой воскликнула пустота. Один напрягся.
- Получилось! Получилось! - неожиданно вскрикнула голова.
Один посмотрел на шевелящиеся губы Мимира, сам не веря в свой успех.
- Мне как, сразу пророчествовать или ты сперва дашь посмотреть мне в окно хотя бы одним глазком? - спросил Подлюк-Мимир.
- Ты можешь болтать, и не спускаясь с подоконника,- заметил Один и поднес голову к окну.
В помещении воцарилось молчание. Челюсть головы Мимира отвисла, а выражение лица было таким удивленным, таким дурацким, каких ас не видел никогда в жизни. Один некоторое время с интересом наблюдал за гримасами, непрерывно сменяющими друг друга на впервые обретенном лике Подлюка. Тот еще не научился владеть мимикой, и все впечатления мгновенно отражались на нем.
Вдруг голова приобрела иной вид, губы зашевелились, из уст раздался голос, скорее похожий на глас Мимира, нежели на бурчание Подлюка.
- Ты возведешь под Асгардом хрустальную гору,- говорила голова,- построишь Валгаллу - пиршественный зал, в котором будут жить мертвые герои. А войско мертвых ты наберешь из людей, с доблестью павших в сражении и умерших с оружием в руках. Все они навсегда погибнут вместе с тобой, когда наступит судный день, Рагнарек!
Голова замолчала, а Один окунулся в воспоминания о далеком будущем. До этого времени было еще так далеко, целая вечность, но его мысли неуклонно тянуло в грядущие события.
Пелену Тяжелых дум помог рассеять громкий стук в дверь, дожидаясь приглашения войти, в комнату ввалился слегка захмелевший Тор.
- Слышь, владыка, нужна твоя помощь. В Асгарде народ вовсю разгулялся, а Олаф опять буянит. Хорошо, если с простыми горожанами сцепится. А если нарвется на того, кто получил божественное посвящение? Это он вчера на меня попал, так я его хрякнул по-дружески, легонько, а другой силу не рассчитает и оторвет спьяну парню голову, жалко. Я в драку лезть не хотел, ты же знаешь, тоже зашибить нечаянно могу, а ты у нас уже обучился Другие силы использовать.
- Ладно, пойдем, помогу, действительно жалко, если Олаф ни за что пострадает,- согласился Один, направляясь к выходу.- Только мне кажется, что пора нам домой людей отправлять. Они свою миссию выполнили, спасибо. И Творцу спасибо, что прислал нам этих пройдох в трудную минуту. Благодаря им я понял, какими должны быть люди, которых нам придется создавать. Асгард ждут большие перемены, и им слишком опасно оставаться здесь дальше, даже в стенах города, да и незачем.
Один и Тор подоспели как раз вовремя. Толпа на улице разделилась стенка на стенку на две группы. В одной стенке особо выделялась Тройня - Олаф, Хэймлет и Магнус Бочка Эля. Три нрца более других забияк сквернословили и размахивали руками, поэтому-то асы, ставшие в противоположную стенку, пытались достать именно их.
- Ох и плохо парням сейчас придется,- покачал головой Один.
Великий сосредоточился и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Ас отчаянно взмахнул руками, он еще не научился как следует владеть дарованной ему силой.
- Ну, не лезть же самим в драку, в конце-то концов! - посетовал Один скорее сам себе, нежели стоящему рядом Тору.
Неожиданно решение пришло само собой.
Драка завязалась что надо. Торкланд молотил кулаками что было сил. Однако, к его большому удивлению, то ли народ вокруг стал покрепче, то ли он сам потерял силы на никудышном местном эле, но противники не ложились перед ним, как раньше. Они крепко стояли на ногах, выдерживая страшные удары великого воина, и отвечали весьма болезненными выпадами. Олаф даже протрезвел.
В самый разгар потасовки живая стена перед ярлом неожиданно разомкнулась, и знакомая железная рука взяла Торкланда за шкирку и подняла в воздух.
Олаф закрыл глаза, чтобы не встречаться взглядом с заполнившими улицу асами, ему было стыдно. Он даже не заметил, что вторая рука несет таким же беспардонным способом датского конунга.
У Хеймдалля было только четыре конечности. Две верхние были заняты более знатными персонами, третью же, немного менее уважаемую, ему приходилось гнать перед собой пинками нижних.
