- У тебя в Урманленде нас давно бы разбило о скалы, а, даже выберись мы благополучно на берег, нас бы там встретили одни камни и холод.
      -Тоже мне неженка, южанин нашелся,-продолжал язвить Олаф,- смотри лучше вперед, а то сейчас врежемся в утес, его даже я с кормы заметил.
      Хэймлет, который ненадолго отвлекся в пылу дружественной перебранки, оглянулся и обомлел.
      Поворачивать было поздно. Это был не утес. Из тумана вырисовалась оскаленная морда чудовища, венчавшая деревянный нос корабля. Их пока не заметили, но это было делом лишь нескольких мгновений и не давало большого преимущества.
      - К оружию,- вскричал Хэймлет,- суши весла, надеть кольчуги.
      "Ну, парни, не. видать вам своих мамок и девок. Попадете вы теперь на пир воронов в виде пищи,- подумал Олаф, мгновенно сообразив, что происходит.- Такие петушки необкатанные даже в хорошем хирде в первом бою большей частью ложатся. А при нынешнем раскладе только мы с Хэймлетом, наверно, и выкарабкаемся".
      Действительно, выиграть сражение с десятком ни разу не участвовавших в бою людей против хирда викингов было нереально, финны шли не в счет, и только покровительство Великого да вера в собственную неуязвимость давали Олафу возможность никогда не терять уверенность в своей непобедимости. Хэймлет, более рассчитывавший на ловкость, чем на силу, даже не стал облачаться в доспехи. Он скинул с себя промокшую тяжелую шубу, чтобы легче было двигаться, предвидя, что, вполне возможно, придется отступать, а он не желал отправляться в Валгаллу, не закончив свои дела в Мидгарде.
      На встречном драккаре тоже забили тревогу, перешедшую в звон поспешно натягиваемых кольчуг. Там, напоследок как следует оттолкнувшись от воды, тоже убрали весла. Корабли сходились.
      Молодые люди неровным строем столпились у правого борта.
      - Эй вы, мокрые курицы, запомните: пленных если не делают рабами, то выбрасывают за борт как ненужный хлам. Но Валгаллы вам тогда не видать как своих ушей, поэтому чтобы бились насмерть! - прокричал Олаф, скептически покачав головой, глядя на этот сброд.
      Сами же друзья стали плечом к плечу у самого носа драккара, чтобы первыми встретить врага и, по возможности прорвавшись в тыл, перебить как можно большее число противников раньше, чем ляжет последний из воинов их новоиспеченного хирда.
      - А ты говорил, что, кроме нас, в такую погоду никто в море не выйдет,покачал головой Олаф.
      - Значит, не мы одни такие ненормальные,- ответил Хэймлет.
      - Ничего, Хэймль, все в порядке, это я так, это я от волнения, всегда волнуюсь, когда предстоит кому-нибудь продырявить живот. Волнуюсь, чтобы ты, например, не влез и не перебил слишком много народу, чтоб мне побольше оставил,- плотоядно облизнулся Олаф, занося свой дивный меч для удара.
      Корабли сходились, скрипя обшивкой борт о борт, и Торкланд уже видел лицо своей первой жертвы.
      - Хэймлет, первого по носу пропусти, он мой! - крикнул Олаф.- Бери второго, хотя - нет, и второго мне оставь, бери третьего, жидковаты они со мной один на один выходить.
      Раздались первые удары. Олафу все же не удалось быстро уложить первых двоих, и он лишь отбросил их от борта. Корабли продолжали выравниваться бортами. Хэймлет проламывал щиты противников, умело прикрываясь от их ударов своим.
      - Хэймлет! Конунг! Ты? - раздался громкий голос с того корабля.- Все назад, кончай свалку, это же наш конунг!
      Воины противника, кто сразу, а кого пихнули товарищи, отступили от борта, опуская мечи. Торкланд так увлекся, что сперва воспринял эти действия неприятеля как отступление перед его свирепостью и уже поставил ногу на борт, чтобы перескочить на палубу вражеского драккара и дожать отступающего врага.
      Хэймлет один из первых опустил меч и, услышав окрик, попытался разглядеть кричащего, голос показался ему очень знакомым. Но безудержное рвение Торкланда за ставило его отложить это занятие на потом. Что было сил уперевшись в борт ногами, он вовремя успел поймать Олафа за пояс и попытался остановить его. Но могучий воин в своем порыве был неудержим. Олаф сперва даже не заметил стараний своего товарища, что было сил он рванулся вперед. Хэймлет зажмурил глаза, предпринимая титанические усилия, чтобы удержать на месте эту гору мускул и ярости. Балка, в которую упирался ногами датчанин, хрустнула, и, неожиданно освободившись, Олаф, а следом и накрепко вцепившийся в него Хэймлет полетели на палубу чужого корабля. Хирдманы, стоявшие по ту сторону, не дали им упасть и подхватили под руки.
      - Что вы меня берете, словно девку! - возмутился Олаф.
      Он уже начал приходить в себя, ярость покидала ярла, и постепенно он сориентировался в обстановке.
      - Конунг, мы уже не чаяли увидеть тебя живым, выловив твой "Фенрир" полным трупов и сцепленным с другим кораблем,- проговорил хирдман, властно раздвинувший людей и вышедший навстречу Хэймлету.
      - Так что, датчанин, это твои люди чуть было не подлезли под мой клинок? усмехнулся Олаф, опираясь двумя руками о свой меч, воткнутый острием в палубу.Какая жалость, а я уже приготовился к хорошей свалке, по два врага на каждого из нас.
      - Не беспокойся, Торкланд, их бы было гораздо больше.- И Хэймлет указал взглядом на море.
      Только тут Олаф заметил, что из тумана выплыли еще несколько драккаров и затабанили, пытаясь пришвартоваться к их кораблю.
      - По всей видимости, будет тебе вдоволь развлечений, если ты только не предпочтешь отправиться в свой фиорд к любимой Асьхен пить эль,- продолжил Хэймлет.
      - Ты обижаешь меня, друг,- ответил Олаф,- если считаешь, что я готов променять добрую войну на теплую постель. Я смотрю, здесь собрался чуть ли не весь флот данов. Видимо, пока мы с тобой опустошали скудные погребки жителей Гардарики и шлялись неизвестно зачем по задворкам мира, твои друзья всерьез решили постричь бороду дядюшке Клэвину, насколько я понимаю весь этот парад. Я пока, пожалуй, присоединюсь к твоей армаде, а там, после драки, посмотрим.
      - Ну что же, дядюшка Олаф, я не сомневался в тебе. Познакомься,- Хэймлет повернулся к незнакомцу,- это мой побратим Элръер Светловолосый, он, как я вижу, и собрал войско, пока меня не было. А это Олаф Торкланд,- продолжал знакомить своих друзей Хэймлет,- он урманский ярл, и в бою стоит целого хирда.
      - Я вижу, что он урман, по его хамским манерам,- не очень любезно отозвался Элръер.
      - Ты плохо отзываешься об урманах, тонкожилый дан! - резко ответил Олаф.
      - Спокойно, друзья, где-то я это уже видел. А ты, Элръер, мог бы быть немножечко гостеприимнее,- упрекнул побратима Хэймлет.
      Уже несколько драккаров подошло к кораблю Элръера Светловолосого, и, соединившись с ним, хирдманы полезли через борт выведать, что там стряслось. Большинство, узнав среди незнакомцев своего конунга, радостно приветствовали его и наперебой знакомились с Торкландом. Хэймлет удовлетворенно отметил, что, кроме Элръера, Олаф больше ни у кого не вызвал неприязни. Он очень не хотел ссоры между Торкландом и кем бы то ни было из своих хирдманов.
      Вытерпев первую бурю приветствий, Хэймлет предложил пришвартоваться к какому-нибудь ласковому берегу и дать ему и его спутникам возможность обсохнуть и отоспаться после пережитого длительного шторма. Там, на твердой земле, и обсудить план действий. Хирдманы разошлись по своим кораблям, и Элръер повел за собой флот.
      Эскадра обогнула остров и начала медленно лавировать между другими кусками суши, так хитро переходя из пролива в пролив, что даже сам Хэймлет, зная датские острова как свои пять пальцев, затруднился бы повторить пройденный маршрут без хорошего проводника.
      Фиорд, куда направились корабли, находился совсем близко. Это был довольно узкий пролив, заканчивающийся Огромной бухтой, вдоль берегов которой располагалось множество пристаней. Их вполне хватало для швартовки всего флота. Большая усадьба возвышалась на утесе, нависающем над входом в акваторию. На краю скалистого утеса аккуратной пирамидой были сложены камни, каждый из которых, свалившись с кручи вниз, мог бы надвое переломить драккар. Тем более что место под утесом было самым узким во всем проливе и проходящему здесь судну просто некуда было отклониться от грозящей опасности.
      Где только ни появлялся принц, кругом звучали поздравления и радостные возгласы в его честь. Викинги искренне приветствовали его, потому как считали уже погибшим.
      Вечером молодой конунг сидел в компании Торкланда и своих командиров в доме гостеприимного ярла Локфорда, который и был хозяином этой морской крепости. Он был стар и давно не выходил в море. Его остров находился на самой окраине датского архипелага, и поэтому Хэймлет мало слышал об этом имении.
      - Мастер Локфорд радушно предоставил нам свою землю,- рассказывал конунгу Элръер, руководивший флотом в отсутствие побратима.- Мы собрали верных нам людей и устроили здесь базу под носом у дядюшки Клэвина. За время, пока тебя не было, многое переменилось, воины целыми хирдами покидают твоего дядюшку, который совсем растолстел за это лето, обложившись женщинами и элем. Лучшие люди Дунленда, которые поначалу взяли его сторону, теперь перестали ему верить. Тогда Клэвин, видя, что лишился половины воинов, пригласил на службу франков и даже пообещал принять их веру,- рассказывал Хэймлету Элръер.
      - Ну а ты думал, чем закончатся оргии старого развратника? - перебил его Хэймлет.- Все бездельники рано или поздно становятся христианами. Скальды поют, что франки когда-то были тоже великими воинами, они даже разрушили вечный город Рим, который находится где-то на юге, его защищали сами боги, пока жители этого города не приняли веру распятого псевдо-Бальдра, и их древние покровители отвернулись от них. Потом франки сменили меч на мотыгу. И что? Мы теперь беспрепятственно высаживаемся на их земле, плаваем в их воде и увозим из их страны полные корабли золота. Думаю, мы без труда справимся с этим войском.
      - Да, брат Хэймлет, это так, давай выпьем за нашу победу и за всех славных ярлов, которые с нами в этот великий вечер.- Элръер поднял рог, и десятки голосов прокричали: "Слава конунгу Хэймлету!"
      Славная попойка в честь возвращения вождя продолжалась до глубокой ночи, пока друзья-собутыльники не попадали там же, где сидели, и не заснули крепким молодецким сном.
      Одному Олафу не спалось. Он сидел, оперевшись спиной о стену, и сокрушался о том, что компания попалась слабовата и так рано распалась. Даже Хэймлет, видимо утомленный недавними приключениями, хоть и в последних рядах, однако тоже свалился под лавку и захрапел. А у Торкланда как назло было лирическое настроение. Не выдержав томного одиночества среди чадящих перегаром тел, Олаф завернулся в шерстяной плащ и вышел на улицу, прихватив под мышку небольшой бочонок эля.
      Тучи расползлись, открыв взору мириады звезд. Морозный воздух был чист и прозрачен. Луна не показывалась, но звезд было вполне достаточно, чтобы викинг мог разглядеть камни у себя под ногами. Все кругом спали, и Торкланд, чуть-чуть постояв на месте, медленно пошел по берегу лагуны, вдоль выстроенных в ряд драконьих голов.
      Найдя на пляже плоский обломок скалы, сиротливо лежащий среди мелкого щебня, викинг приостановился и задумался.
      "Вот так и я, неуспокоенный, маюсь среди этого воинства,- думал Олаф,- все они, бесспорно, тверды, как эта гранитная щебенка, но разве могут они понять истинное величие? Разве хоть раз Один останавливал хотя бы на одном из них свой взор? Им не понять меня. Даже та опала, в которой держит меня Великий, означает особые требования ко мне, а значит, и уважение. Перепившись, они дрыхнут, как свиньи на помойке, и никому нет дела до огней Асгарда, которые горят только для того, чтоб жители Мидгарда видели, как прекрасен город богов, и он все еще ждет своих героев. И я должен там быть во что бы то ни стало. Даже если все асы будут против. Я обязательно докажу им, что если уж я недостоин, то тогда Одноглазому вообще не из кого набирать войско мертвых".
      - Эй ты, чего сопли распустил? - раздался из темноты хриплый тоненький голос.
      Олаф поспешно обернулся. Чуть позади на соседнем камне сидела большая черная птица и покачивала головой, вычесывая перья массивным клювом. Заметив, что человек соизволил повернуться, ворон воодушевленно продолжил:
      - Не время для страданий, викинг. Тебя ждут великие дела. Один послал меня сказать, что он знает обо всех твоих стараниях ради выполнения его просьбы и он очень доволен. Он не может оказывать тебе сейчас явного покровительства по особым причинам. Но история с Хеймдаллем была досадным недоразумением. Никто не предполагал, что финские боги еще имеют силу. Вы просто исчезли из поля зрения асов. И уж точно никто не предвидел, что вы заявитесь прямо в Асгард, еще и по дороге, ведущей из Йотунхейма.
      - Ну ничего себе недоразумение! - воскликнул Торкланд, потрогав зад.- Если бы не придурковатый Августин, это недоразумение закончилось бы для нас с Хэймлетом весьма плачевно, да и не только для нас,- добавил он, памятуя о Мировом Яйце, хранящемся за пазухой друга.
      - Не огорчайся, славный Торкланд, Один послал меня сказать тебе, что он не забыл твои усилия. И в знак особого почета передает тебе маленькое поручение.
      - Чтооо?! - Олаф чуть было не протрезвел.
      - Ты что орешь, перебудишь сейчас всю округу. Я и так еле дождался момента, когда рядом с тобой никого нет. Великий не собирается посылать тебя ни к каким богам или колдунам. Ты просто должен помочь Хэймлету вышвырнуть франков из Дунленда. Вот и все.
      - Уфф,- облегченно выдохнул Олаф,- ну, это, во всяком случае, соответствует моим собственным планам. Хотя мне интересно, что это Одноглазый так озаботился судьбой Хэймлета?
      - Ничьей он судьбой не озаботился. Очень ему нужно думать о судьбе этого выскочки - датчанина. Как, впрочем, о твоей или моей судьбе. Все мы лишь детальки в сложном механизме интриг Великих и нужны, только пока безотказно выполняем свое предназначение.
      - Я знаю,- тяжело перевел дыхание Торкланд,- свиньи эти небожители.
      - Но, но! - запротестовала вещая птица.- Я ведь тоже небожитель. Но, в отличие от Великих, не располагаю своей жизнью, как и многие другие, например, волки Гери и Фреки, козлы Тора, валькирии и мертвые воины из дружины Одина. В конце концов, великий Слейпнир, конь Одноглазого, существо крайне разумное, но абсолютно подневольное. В светлом городе асов гораздо меньше, чем их слуг.
      - Ладно, тебя это не касается, да и всех, тобою перечисленных. Но ты не ответил на мой вопрос, Мунин. На кой йотун твоему хозяину сдался этот выживший из ума Клэвин?
      - А как ты узнал, что меня зовут Мунин? Нас даже сам Великий иногда путает.
      - А с тобой, пернатый, приятнее разговаривать, чем с твоим сквернословным братцем.
      - Не обижайся на него, он прожил вдвое дольше, чем я, и у него уже в печенках сидит мотаться по всем мирам и растолковывать волю Одина разным существам. Порой таким тугодумам, что Хугину приходится применять все свое искусство риторики. Мой брат давно бы ушел в отставку. Он даже согласен на хель. Но Один его не отпускает.
      А как мы знаем, ждать конца света предстоит еще очень долго, почти вечность. Вот у Хугина нервишки и пошаливают. Так сказать, профессиональное заболевание.
      - Давай оставим твоего несчастного брата, хотя, несмотря на все свои беды, он все же большой засранец. Иной раз мог бы быть и повежливее, все же я не самое тупое существо в Мидгарде. Но, Мунин, не уклоняйся, и расскажи о том, что я от тебя добиваюсь уже добрых полночи,-настаивал на своем Олаф, не доверяя Одину и желая вытянуть у болтливой птицы, возможно, имеющийся в этом деле скрытый подвох.
      - Вот пристал, неугомонный,- щелкнул клювом ворон,- ничего в этом деле особенного нет. Ну надоели Великим христиане. Пока они там на югах людям головы мутили, асы о них и слышать не хотели. А беда грянула неожиданно. Даром ли великая мудрость гласит: "Пока Тор молотом не образумит, асы дурака валять не перестанут". Вот и дождались, когда франкские колдуны позарились на их владения. Не ровен час, христиане у асов Дунленд откусят, как они уже не раз поступали, вот, например, выгнали на двор без портков Зевса и Юпитера. Теперь те ходят по чужим имениям и побираются вместе со всем пантеоном. А для Великих Дунленд, что жемчужина в короне их владений. Вот и стали вдруг Одину земные дела важнее всех его небесных шашней. Хэймлет хоть и строптив, да в вере более стоек, чем его дядюшка. Пусть он иной раз и пошлет Одноглазого в бога-мать, зато и иноверцев втройне отчехвостит. Один и решил восстановить справедливость. Хэймлет ведь и впрямь папашу не кончал.
      - Ну, конечно, в Асгарде все сделали, чтобы эту маленькую подробность от людей скрыть. Вот интрижка получается, а! А парень пусть кувыркается как хочет. Ты мне, Мунин, глаза на дела и помыслы Великих совсем широко открыл. Я, правда, последнее время и сам кое о чем стал догадываться, но домыслить самому - это одно, а услышать из уст вещей птицы Одина, согласись, совсем другое дело, - с негодованием произнес Олаф.
      - Ладно, Торкланд, ты свое дело делай, а я полетел,- заволновался Мунин, поняв, что слишком развязал язык.- Да, и еще закончи с мечом, пожалуйста. Это дело пока подождет, до времени Рагнарек еще вечность, а ты, после того как ирийских яблок наелся, тоже вроде как бессмертный. Но сильно не затягивай. Один так и сказал: "Как закончит с Дунлендом разбираться, пусть мечом занимается, не откладывает, а то я ему сам напомню". И улыбнулся Великий в конце этой фразы так по-доброму. Но ты понял? Ладно, все, лечу.
      Мунин расправил крылья чернее ночи и тихо оторвался от камня. Он растворился в темноте, ни разу не обернувшись, и Торкланд злобно сплюнул на серую щебенку. Его возвышенные мысли об Асгарде и небожителях теперь сменились потоком отборной брани. Спустившись на землю, ярл стал активно допивать эль.
      Наконец Олаф отбросил опустевший бочонок и почувствовал, что догнал норму. Пора укладываться спать. Он встал с камня и собирался было тронуться в обратный путь. Но зрение его, как всегда бывало у великого ярла после хорошей выпивки, вдруг прояснилось. Среди множества чудовищных голов, украшавших вздернутые носы кораблей, Олаф четко разглядел драконью морду "Йормунганда". Торкланд кулаками протер глаза, не веря увиденному. Потом, удостоверившись, что это не видение, ниспосланное лживым Локи, дабы смутить разум героя, Олаф, шатаясь, побежал к любимому кораблю.
      Да, это действительно оказался "Йормунганд". Викинг нежно обнимал голову дракона, ласково гладил клыки оскаленной пасти. Он был счастлив, счастлив, как человек, нашедший старого милого друга, которого потерял и уже не чаял встретить вновь. Он так и заснул на борту драккара, любовно обвив руками голову дракона, сладко посапывая во сне и счастливо улыбаясь.
      - Мастер Хэймлет, мастер Элръер,- на бегу кричал воин,- там ярл Олаф забрался на корабль, выловленный - нами вместе с вашим, мастер Хэймлет, "Фенриром", и, размахивая своим мечом, не дает грузить судно. Кричит, что это его драккар и он выпустит кишки каждому, кто заявит на него свои права.
      - Опять этот скандальный урман,- поморщился Элръер Светловолосый.- Не будь твое слово перед моим, конунг, я бы выгнал его ко всем йотунам в лучшем случае.
      - Элръер, вы оба мои друзья, я уважаю вас обоих и не хочу, чтобы между вами легла тень вражды. Но раз уж вы не можете ужиться, то прошу быть подальше друг, от друга. А "Йормунганд" в самом деле его корабль, и не перечьте ему в этом. Ты, Хакон, пойди сообщи всем то, что я сказал. И еще,- подумав, добавил Хэймлет,- пусть Олаф Торкланд берет себе в хирд всех, кто пожелает к нему пойти. И корабль Старка Слепого, на котором мы сюда пришли, пусть забирает, если людей наберет.
      Хирдман кивнул и быстрым шагом пошел прочь.
      - Я пойду на "Фенрире",- повернулся Хэймлет к побратиму,- со мной будет еще два корабля. Мы высадимся на берег и поторгуем мордами перед крепостью. Я думаю, Клэвин клюнет на эту наживку. Он, должно быть, спит и видит меня покойником. Скорее всего, они, заметив малочисленность моего войска, нападут. И не просто атакуют, а погонятся за мной, когда мы отступим на корабли. Ты, Элръер, спрячешься с флотом за Остлендским островом и потопишь флот Клэвина, когда его корабли будут проходить мимо. Тяжелые ладьи и кнарры мы дадим Олафу. Он отправится немножко раньше и высадится на берег десятью милями восточнее крепости, в Черной бухте. Дашь ему проводника. Он подойдет к замку незаметно и затаится. Когда хирдманы Клэва, гонясь за мной, выйдут в море, пусть атакует незапертые ворота. Возьмет с ходу - его удача, не возьмет - пусть закрепляется на берегу и ждет, когда мы подойдем. Впрочем, я сам пойду с ним поговорю.
      - Хэймлет, а что, если Клэвину удастся отсечь тебя от драккаров или по какой-то причине враги догонят тебя раньше, чем "Фенрир" дойдет до острова Остленд? Может, оставить быстроходный драккар с хорошими гребцами на расстоянии предельной видимости от гавани? Если что, я птицей домчу,- засомневался Элръер.
      - Не стоит, брат,- похлопал его по плечу Хэймлет,- с той стороны лысая местность и море. С башен цитадели корабль будет виден как на ладони. Клэвин обо всем догадается. Тем более что рядом со мной, в засаде, будет Олаф. А если что и случится, то, я думаю, старик не откажет мне в местечке за пиршественным столом, а конунгом станешь ты.
      - Не говори глупостей, Хэймлет. Ты должен выжить во что бы то ни стало. Без тебя вся наша кампания пойдет Фенриру под хвост, а если мы и победим, то Дунленд покраснеет от крови в распрях за корону. Меня большинство ярлов не признают, так как имеют большее родство с линией конунгов, чем я. Вспомни, твой отец в детстве привел меня к тебе в компаньоны, Хэймль, только потому, что я последний из датской знати по родовитости. И твое завещание пусть умрет в глубине моей памяти. Не вздумай огласить его прилюдно. Это сразу отвернет от нас множество вождей. И хорошо, если они не ударят потом в спину.
      - Ладно,- подытожил Хэймлет,- готовь флот, выходим на закате, будем плыть ночью, чтобы на рассвете, не замеченные шпионами Клэвина, все были на своих местах. А я пошел к Олафу, посмотрю, как у него дела. Думаю, что этого морского пройдоху будет нелегко уговорить тащиться десять миль пешком по суше, да еще и ночью. Кстати, я не собирался говорить о своей последней воле никому, кроме Торкланда. Он при всей неприязни к тебе глубоко чтит обычаи викингов. И поверь мне, если этим делом займется Олаф, то ты станешь конунгом, даже если против выступят все остальные.
      Махнув рукой, он направился к тому причалу, где должен был стоять "Йормунганд". Это место было нетрудно найти. Вокруг "Йормунганда" столпилось немало желающих попасть в хирд Олафа Торкланда. Как правило, таких же колоритных личностей, как и он сам. Армия, которую собрал Элръер, состояла не только из данов - приверженцев принца Хэймлета. Здесь также было немало викингов урманского и свейского происхождения. Встречались даже жители Гардарики и Поленда. Все они собрались ради приключений и наживы. Немудрено, что многие из пропахших солью морских разбойников лично знали славного ярла и, веря в его удачу, кучковались вокруг урмана. Не меньше, чем желающих попасть на корабли Олафа, собралось и обычных зевак, которые развлекались, наблюдая, как великий Олаф набирает себе хирд. Здесь было людно и шумно, как на базаре или на тинге.
      Торкланд несокрушимой громадой стоял на борту "Йормунганда", возвышаясь над всей этой толпой, и громовым голосом раздавал указания. Рядом с ним стояли по правую руку Лис в новенькой блестящей кольчуге и незнакомый Хэймлету викинг, размерами не уступающий самому Олафу, только с большим животом, выпяченным вперед, и белой бородой, щеткой торчащей во все стороны. Вообще он напоминал и лицом, и неуклюжим сложением какого-то цверга-переростка, жертву совокупления гнома с великаншей.
      "А такое, по-моему, встречалось в сагах",- пришла в голову Хэймлету мысль при взгляде на этого парня.
      - Эй! Конунг, приветствую тебя! - закричал Олаф довольным голосом, заметив Хэймлета.
      Окрик Торкланда был так могуч, что о появлении Хэймлета тут же узнали все присутствующие. Они бурно, наперебой приветствовали вождя, расступаясь перёд ним. Хэймлет подошел к "Йормунганду" и взобрался на борт.
      - Знакомься,- обратился к нему Олаф,- это мой сосед, ярл Магнус Бочка Эля, по воле норн оказавшийся здесь.- Торкланд указал Хэймлету на гнома-великана.
      Магнус Бочка Эля поприветствовал конунга, растянув в улыбке свои толстые щеки и выставив напоказ десяток гнилых зубов.
      - Вообще, он странный парень,- продолжал знакомить Хэймлета со своим соседом Олаф,- хотя здорово выручает меня. Нудными зимними вечерами, когда я готов лечь и помереть со скуки, а милая Асьхен крепко-накрепко запирает все погребки, так что хоть волком вой, я беру рогатину, надеваю лыжи, якобы медведя из берлоги выкуривать, и прямехонько через рощицу к Магнусу. А у него в доме эля всегда хоть залейся, правда, он, когда угощает меня, почему-то издевается. Я бы мог давно его пришибить, но где я потом эль пить буду? Вот и приходится терпеть этого недотепу, но я не обижаюсь - он чуть-чуть не в себе. Асы говорят, грех на таких обижаться. Да и мастер он на все руки, а мастера - они всегда с вывихом.
      - Приветствую тебя в наших рядах, славный ярл Магнус,- не найдя, что еще сказать, сухо произнес Хэймлет официальное приветствие.
      Магнус Бочка Эля поморщился, он любил более панибратские отношения между людьми. Но в этот момент голова конунга была забита мыслями о предстоящем сражении и от него трудно было добиться более теплого слова.
      - Ладно, Олаф, я не затем к тебе пришел, дело обсудить надо,- Хэймлет взял товарища за локоть и, отведя в сторону, изложил план.
      - Ну, датчанин, от тебя такого и следовало ожидать - заставить людей десять миль по суше тащиться, еще и ночью, да по лесу, ноги переломаешь! вспылил Олаф, подтверждая опасения Хэймлета.- Нет, чтобы как все люди высадиться, напасть лицом к лицу, все сжечь, всех убить и с чистой совестью отпраздновать победу.
      - Нет, Олаф,- возразил конунг,- у Клэвина людей не меньше нашего да добрая крепость и франкская пехота, которая в чистом поле против викингов пустое место, в море слабее детей малых, но оборону они держат справно, особенно в крепостях. Сам видел. Если в лоб пойдем, то в конце концов опять вдвоем и останемся, тебе команду из окрестных керлов набирать придется, чтобы доплыть до своей Асьхен. Да и об Магнусе подумай, кто тебя зимой элем поить будет? пошутил Хэймлет.
      - Ладно, будь по-твоему,- сокрушенно махнул рукой Олаф,- во всем остальном мне твой план нравится, и особенно то, что я с малыми силами первым в драку полезу. Хотя и на море тоже хочется посражаться,- расстроенным голосом добавил Торкланд.
      - Ну ничего, мы еще на море повоюем,-подбодрил его Хэймлет,-ты прямо хочешь везде успеть.
      - Ну люблю, люблю я воевать,- не унимался Олаф.- Когда выступаем?
      Хэймлет поднял голову и посмотрел на солнце, затянутое легкой дымкой набежавших Перистых облаков.
      - Как солнце в зените будет, отдавай концы. Проводника получишь. Я приду проводить. Конунг развернулся и, перепрыгнув через борт корабля, зашагал сквозь расступающуюся перед ним толпу викингов.
      Ночью опять потеплело и побережье укутал густой молочный туман. Стояло полное безветрие, и хирдманы осторожно опускали весла в спокойную черную воду, дабы не нарушить мертвую тишину, окутавшую мир.
      "Один на моей стороне, несмотря на то, что последнее время с его покровительством было тяжеловато,- почему-то пришло в голову Хэймлету, стоящему в задумчивости на носу "Фенрира".- Туман - это лучшее, что могли ниспослать асы в этот момент. Если Олаф ничем не выдаст себя, то он сможет засесть в ста шагах от крепости и не будет обнаруженным".
      Пока все шло по плану. Флот уже разделился, и Элръер увел свои корабли в засаду. А Хэймлет дрейфовал с тремя драккарами в миле от крепости, ожидая рассвета, чтобы быть замеченным при высадке. Он надел самые броские доспехи, подобающие рангу конунга, накинул пурпурный плащ, заметный издалека, приказал выставить где только можно вымпелы со своими значками.
      Рассвет приближался.
      ГЛАВА 11
      Небо на востоке наконец посветлело, и хирдманы, замершие в ожидании, облегченно вздохнули. Рассвет, который так долго не приходил, теперь стремительно поднимался над морем.
      - Вперед,- коротко скомандовал Хэймлет. Хирдман, стоящий рядом, затрубил в рог, призывая к атаке. Протяжные звуки разнеслись далеко вокруг. Гребцы ударили веслами по воде, и суда сорвались с места, стремительно набирая ход. Драккары все ближе подходили к гавани. Рога не переставали трубить, сотрясая округу тяжелыми звуками, заставляющими проснуться даже мертвого. Немудрено, что, когда "Фенрир" влетел в бухту и, подходя к причалу бортом, заскрежетал досками обшивки о дубовый пирс, его уже ждала группа встречающих, ощетинившись тяжелыми франкскими копьями.
      Хэймлет не стал рисковать собой и позволил своим товарищам выбраться на пристань и атаковать наемников. Появились первые потери с обеих сторон. Франки на удивление хорошо держали строй и, прикрывшись большими треугольными щитами, по возможности не подпускали норманнов к себе на длину вытянутого копья. Несколько попыток прорваться закончились равными потерями, что в общем не входило в планы Хэймлета.
      Ситуация переменилась скоро, когда справа, въехав носом на отмель, появился второй драккар конунга, а слева раздался боевой клич заходящих в тыл франкам хирдманов третьего драккара. Командовавшие этими кораблями воины быстро оценили ситуацию и не стали причаливать к пирсу, чтобы не оказаться лицом к лицу на узкой пристани с хорошо обученной драться строем франкской пехотой.
      Маневр удался. Вражеская линия рассыпалась тут же, и, лишившись своего главного преимущества, франки оказались смазкой для мечей викингов. Хэймлет вырвался в первые ряды, то там, то здесь сея смерть. Его яркий пурпурный плащ, мелькавший повсюду, хорошо был виден на большом расстоянии, несмотря на туман.
      По-видимому, и в крепости заметили молодого конунга. Из ворот выкатился большой отряд франков, прикрываемый по флангам верными Клэвину викингами, и двинулся прямо к тому месту, где сражался Хэймлет, стремясь охватить его группу воинов с флангов и отрезать от корабля.
      Но Хэймлет только и ждал этого. Он приказал своим людям отступать на "Фенрир", который в любую минуту был готов отчалить.