Они со Степаном лежали на трех длинных составленных вместе скамьях. Вся одежка была на месте, даже оружие не отобрали. Стало быть, они не в плену у врагов каких коварных. И вообще вся эта изба была определенно богатырю знакома. Он наверняка уже бывал здесь.
      Но вот как и когда?
      — Меня зовут Ильей, — басовито произнес Муромец, тщетно силясь вспомнить, сколько ему годков.
      Домовенок у печи пискляво расхохотался и, упав на спину, стал неприлично тыкать в проснувшегося русича пальцем.
      — Что такое? — встрепенулся Колупаев. — Где это мы?
      — Кажись, на том свете, — задумчиво проговорил Илья. — Странно только одно, почему мне все время кажется, что я здесь уже раз бывал.
      Кузнец осоловело огляделся по сторонам.
      — Это изба Лешего, дубина, неужель не помнишь, как мы тут однажды гостили, медок славный пили и снедью малосольной закусывали.
      — Вспомнил! — Муромец с силой треснул себя по широкому лбу. — Одно непонятно, как же мы здесь очутились и кто уложил меня на эти скамьи. Я-то, поди, вешу аки конь-тяжеловоз с медным плугом и землепашцем в придачу…
      Дверь избы отворилась, и в домик вошел улыбающийся Леший. Все чин чином, все почти как раньше. Длинная рубаха чуть ли не до пят схвачена на талии веревочным пояском, в зубах трубка, длинные зеленые волосы пестрой лентой перевязаны, того же цвета борода заплетена в аккуратные косички.
      — Здорово, добры молодцы, как спалось?
      — И тебе здравия желаем, Лесной Владыка, — встав со скамеек, поклонился Колупаев. — Жуть да и только, ты ни за что не поверишь, ежели мы расскажем тебе, где с Ильей побывали.
      — Отчего же не поверю? — ухмыльнулся старец. — Охотно я вам верю, други, вся наша жизнь на первый взгляд сплошная небылица, а приглядишься и сразу понимаешь — правда честная.
      — Дык как же мы тут оказались? — вмешался Муромец, хмуря кустистые брови.
      — Из «скачка» моего поутру выпали, — пояснил Леший. — Я в сарайчик свой заветный захожу, а в луче света волшебного телега стоит, а вы лежите друг на дружке, аки бревна хорошо отесанные. Ну, я вас оттудова вытащил и сюда в избу переправил. Стало быть, вы в каком другом месте «скачок» обнаружили и, видно, случая-то не упустили. Что ж, молодцы!
      — Дык как же?.. — снова булькнул Илья. — Как же ты нас, мил человек, из сарая в избу-то перенес?!!
      — Так дочурка ведь помогла, — усмехнулся Лесной Владыка, вовсю пыхтя трубкой. — Ох и сильна девка, бедный ее будущий муженек. Такая, если чего, как приложит…
      Дверь избы отворилась вторично, и на пороге появилась красавица Кимка, дочурка Лешего, лепоте которой позавидовала бы любая русская молодка.
      — День добрый, молодцы, — девица учтиво кивнула.
      — День добрый, красавица.
      Русичи смущенно отвели глаза, представляя, в каком непотребном виде предстали пред молодицей. Обморочный Колупаев — енто еще куда ни шло. Но обморочный Муромец… жуткое зрелище. Рот открыт, язык, по обыкновению, высунут и буркалы таращит, аки половец, на кол посаженный.
      — Гм… — деликатно кашлянул Леший, — не изволите откушать с дороги?
      — Ну, коли хозяева радушно настаивают, — развел руками улыбающийся Степан, — не откажемся.
      Лесной Владыка кивнул дочери, и та принялась ловко накрывать славный дубовый стол. Добры молодцы тоже засуетились, расставляя по углам избы сдвинутые скамьи.
      — Трудные времена для Руси настали, — вздохнул Леший, когда гости уселись за готовый к трапезе стол, — тяжкие. Вражья сила несметная топчет нашу землю.
      — Неужто все так плохо? — удивился кузнец. — Нас-то с Ильей не было пару деньков, не более…
      — Там, где вы давеча гуляли, и вправду прошло только два дня, — знающе стал пояснять Лесной Владыка, — а здесь, значитца, минул целый месяц!
      — Не может быть! — воскликнул Муромец.
      — Может, богатырь, еще как может. Вражья сила уже вторглась в глубь Руси, но, встретив яростный отпор, временно отступила и сейчас копит мощь для следующего удара.
      — Несправедливо! — стукнул по столу кулаком Колупаев. — Вот скажи, Лесной Владыка, отчего так деется?
      — Ну… — Леший расслабленно подался назад. — Не все тут так просто… Да вы ешьте, гости дорогие, не стесняйтесь, а я как смогу объясню. Вы ведь знаете, что была Русь некогда единым государством…
      Богатыри дружно кивнули, налегая на ароматные щи.
      — Могучее было государство, что и говорить. Все тогда в мире жили: и краинцы, и седорусы, и русичи. Все братьями друг друга считали. Но стали плести козни враги заокиянские, ибо боялись нас сильно и в особенности чудес наших волшебных. А вдруг мы всю эту силушку супротив них обратим?
      — Моя бы волюшка, — вставил Муромец, — я бы уж точно обратил…
      — Вот-вот! — закивал Лесной Владыка. — Смекнули аспиды, что военной силою нас не одолеть, и стали они плести всевозможные заговоры. Царей подкупать, дровосекам пустые головушки дерьмократией хваленой пудрить, да смуту великую на Руси сеять.
      Покончив со щами, богатыри с удовольствием принялись за жареные грибочки.
      — Распалась в итоге матушка Русь, — продолжал Леший, — распалась на махонькие враждебные княжества. Возликовали враги заокиянские. Однако кое в чем они все-таки просчитались. В том, что народ-то мы, по сути, единый и рано ли поздно снова объединимся. Вот тут-то и засуетились заокиянские умники и всей силою несметной на Русь поперли.
      — Безобразие, понимать! — зычно гаркнул Илья Муромец, блуждающим взглядом ища заветный кувшинчик с крепким медком, ибо когда у богатыря вдруг просыпалось национальное самосознание, его всегда тянуло выпить.
      Но вожделенный кувшинчик среди всевозможных яств на столе никак не находился.
      Душевное смятение Ильи не осталось незамеченным.
      — В ближайшее время никакого меда! — строго заявил Степан. — Или ты запамятовал, что в прошлый раз с тобой было?
      — А что в прошлый раз было? — моргнул Муромец, решив прикинуться дурачком, хотя в принципе мог бы шибко не стараться.
      — Да Кондратий к тебе приходил, — усмехнулся Колупаев, — такое, братец, так просто не забывается…
      Илья густо покраснел, вспоминая навьего богатыря, тюкающего волшебным молотом неуемно поглощающих спиртные напитки русичей. А таких на Руси было не счесть, посему Кондратий никогда не оставался без работы.
      Пообедали.
      Блаженно вздохнули.
      Вот она, радость-то жизни. Вечно куда-то бежишь, суетишься, что-то ищешь, правду доказываешь, справедливость восстанавливаешь, а счастье вот оно. Счастье в тепле, в домашнем уюте, во вкусной еде да прелестной кроткой молодице в углу опрятной избушки.
      Да что еще богатырю для счастья надобно?
      Ну, может, Горыныч какой средних размеров не особо кровожадный аль Кощей заезжий, хотя вполне хватит и Горыныча, дабы удаль молодецкую потешить. Вот так думал кузнец Степан свет Колупаев, сладко потягиваясь на ладной скамье.
      Но, как говорится, отдыху время, делу час.
      — Мы ведь, отец, так ентого Емельяна и не сыскали, — с грустью сообщил Колупаев, — а вопросов к нему стало, пожалуй, поболее, чем ранее.
      Леший задумчиво кивнул.
      — Надо бы нам, Лесной Владыка, в Средиземье каким-нибудь хитрым макаром попасть. Как ты думаешь, твой «скачок» нам в этом деле поможет?
      — Енто навряд ли, — покачал головой Леший. — В Средиземье «скачки» еще не проложили, да и будут ли когда проложены, неведомо.
      Русичи приуныли, вернее, Степан приуныл, а Муромец такому повороту дел только обрадовался и на радостях слопал огромный малосольный огурец, одиноко плававший в маленькой лохани.
      — Однако есть другой путь, — чиркнув огнивом, Лесной Владыка раскурил угасшую трубку. — Через Ерихонские Трубы.
      — Что-о-о-о?!! — Муромец аж поперхнулся, бедолага.
      А он-то, дурень, надеялся, что их скитания благополучно завершились в уютной избушке Лешего.
      Глядя на красного как рак, давящегося кашлем богатыря, Кимка протянула Илье кружевной платочек, дабы тот утер выступившие на глазах слезы.
      — Спасибо, — смущенно обронил богатырь, аккуратно сморкаясь в благоухающий травами платок.
      Раздраженный Колупаев незаметно пнул Муромца под столом ногой, и Илья поспешно спрятал подарок себе за пазуху.
      — Значит, через Ерихонские Трубы, говоришь… — глубокомысленно изрек кузнец. — Может, ты и прав. Но ведь Труб много, как знать, какая из них ведет именно в Средиземье, да и Навьи колобки опять же… Я-то ничего, а вот Муромец их до колик в животе боится…
      — Боюсь! — серьезно подтвердил Илья. — Вот их, понимашь, как пить дать боюсь. Ничто меня на Руси не страшит, Змей Горыныч… туфта, Кощеи всякие… да раз плюнуть. Но вот колобки Навьи… прямо умопомрачение какое. Ни за что я к этим Ерихонским Трубам не приближусь и на пушечный выстрел.
      — Ну вот тебе на, — возмутился Колупаев. — Приехали! Что ж, если ты не пойдешь, поволоку тебя силой…
      Угроза была вполне исполнимой.
      Богатырь съежился, поник и снова достал подаренный Кимкой платочек.
      — Все эти проблемы, други, разрешимы, — улыбнулся Леший, лукаво наблюдая за храбрыми русичами. — Какая из Труб ведет в Средиземье, я лично вам укажу. Ну а что касается Навьих колобков… то есть у меня одно проверенное средство.
      И, встав из-за стола, Леший направился к огромному окованному железом сундуку, что стоял слева от печи.
      — Что еще за средство такое? — заинтересовался Степан.
      — Да погодите и сами увидите, — рассмеялся Лесной Владыка, копаясь в сундуке. — Где же она запропастилась… Так, волшебная палочка, одеяло-самолет, треух-невидимка… нет, не то… яйцо Кощея Бессмертного…
      Муромец сдавленно хихикнул и тут же получил от Степана звонкую затрещину. Леший обернулся.
      — В смысле, яйцо Кощея с его душой, — пояснил он, показывая русичам маленькое яичко в крапинку. — Так, валенки-скороходы. Ух ты, да их никак мыши проели! Надо бы всыпать хорошенько Потапу с Ефимкой.
      Услышав свои имена, домовенки, которые должны были следить за сохранностью домашнего скарба, проворно шмыгнули под печь.
      — Ага! — радостно воскликнул старик. — Нашел! Вот она, родимая.
      В руках Лесной Владыка держал самую обыкновенную скалку, какой раскатывают мягкое тесто, когда пекут пирог или душистое печенье.
      — Дык это что? Дык это зачем? — сильно забеспокоился Муромец, и бока у него непроизвольно заныли.
      — Дык супротив Навьих колобков, — терпеливо пояснил Леший. — Эта скалка особая, заговоренная самим Иваном Тугариным, купеческим сыном, некогда посрамившим навью нечисть. Как ринутся на вас колобки, вы им скалку покажите и погрозите так слегка, приговаривая: «Колобок, колобок, волосатый бок, катись себе впрок, да за порог».
      — Я, пожалуй, запишу! — воскликнул Илья, выцарапывая колдовскую формулу ржавым гвоздем на ножнах булатного меча.
      Покачав головой, Лесной Владыка протянул скалку кузнецу.
      — Э нет, — замахал руками Колупаев. — Отдай ее, отец, лучше Илье. С таким простым заданием и дитя малое легко справится.
      — Понятно, справлюсь! — гордо подтвердил Муромец, торжественно принимая волшебную вещь и поспешно добавил: — Понимашь…
      — Вот и чудненько, — хлопнул в ладоши Леший, — завтра с утреца отведу вас к Ерихонским Трубам, а пока, витязи, отдыхайте, силушки набирайтесь, она вам, думается, в скором времени ой как понадобится…
      — Сила и ум! — кивнул Илья, небрежно размахивая заговоренной палицей и нечаянно треская себя ею по лбу.
      — Ой!
      Лесной Владыка, Кимка, Степан и домовенки весело рассмеялись.
 
      — Эй, герой, поднимайся, уходить пора. — Кто-то бесцеремонно дернул Тихона за нос.
      Перед ним полукругом стояли Семены, ну и Гребибля с Гребублей, понятное дело. Куда уж без них, ведь все вместе от Лиха драпали.
      — Что со мной? — Тихон тяжело поднялся с земли. — А где этот… Кощей, который…
      — Что, первый раз сознания со страху лишился? — усмехнулся Ювелир.
      — Кощей, говорю, где? — угрожающе поинтересовался Тихон.
      Суетливых рыцарей у непроницаемой Небесной Преграды уже и след простыл: то ли привиделись, то ли, закончив все свои дела, удалились восвояси.
      — Удрал Кощей, — ответили Семены, — наверное, не меньше тебя испугался.
      — Однако ведерки не опрокинул, — добавил наблюдательный Глазастый. — Скорее давай, нам до вечера надобно добраться до границ Руси.
      Тихон кивнул, и беглецы поспешили прочь.
      Через четверть часа они благополучно покинули долину Горячих Камней и вошли с пылу с жару прямо в заснеженный зимний лес.
      Русичи ежились, лупили себя руками по бокам, терли красные носы. Кто ж знал, что, пока они у Лиха в плену просидят, зима на Руси настанет. Хотя так оно, конечно, всегда и бывает. Все осень да осень, а потом бац, проснулся утром, вышел на крылечко из натопленной избы, а снаружи белым-бело.
      Вскоре показался и приграничный полосатый столб с вырезанным на верхушке знаком бога Велеса — «Колесом Солнца», призванным отгонять от Руси лихих людей. Но, как показали последние события, даже славянские боги оказались бессильны перед свалившейся напастью, и ежели кто и мог одолеть врага, так это только сами русичи.
      — Ну, навроде как дома, — с некоторым облегчением вздохнули лодочники, не забывая, однако, боязливо поглядывать через плечо, а не крадется ли где навий оборотень или, того хуже, Одноглазое Лихо.
      Совсем уже озябли русичи, когда раскинулось перед ними выгоревшее поле недавней битвы. Семены аж присвистнули от изумления, дивясь той силе, что просто-таки вспахала промерзшую землю.
      — Тута, пожалуй, мы с вами и расстанемся, — сообщили разбойники. — Негоже, чтобы кто нас вместе видел. И для нас, и для вас так лучше будет. Ну, не поминайте лихом, тьфу ты… в смысле, не Одноглазым. Может, еще когда свидимся.
      — Лучше уж не надо, — испугался Тихон, — с кем, с кем, а с вами мне встречаться вряд ли захочется.
      — Не боись, дружинник. — Глазастый похлопал княжьего племянника по широкой спине. — Вас мы, если что, никогда не тронем и, ежели надобно, даже поможем чем сможем. Ну, до встречи…
      — До встречи, — несколько угрюмо ответили лодочники, и разбойники шумной ватагой нырнули обратно в лес.
      Уж они-то знали эти места как свои пять пальцев.
      — И куда нам теперь податься? — грустно спросил Гребибля, вглядываясь в совершенно непроходимое поле недавней битвы. — Нашу переправу наверняка снегом занесло, а речка замерзла. Да и паром Лихо угнало… Эх…
      — Идемте вместе со мной к князю Буй-тур Всеволоду, — с ходу предложил Тихон. — Я-то у него наверняка в опале буду, ну а вас он куда-нибудь да пристроит. Война, видно, идет, лишние бойцы никогда ведь не помешают.
      Лодочники с воодушевлением поглядели на княжьего племянника.
      — Тогда веди нас, добрый молодец…
      И Тихон повел.
      Куда, собственно, идти, он представлял себе довольно смутно, однако твердо был уверен в одном — идти следует в обход страшного поля.
      Еще Тихон думал о том, что скажет князюшке, когда предстанет пред ним и посмотрит в его мудрые очи. Простит ли Всеволод племяннику потерю Григория? Да и возложенное на них задание дружинники должным образом так и не выполнили.
      Плохи дела, наверняка осерчает князюшка.
      Ближе к вечеру дорогу трем путникам внезапно преградила невесть откуда выскочившая боевая избушка на курьих ножках. То, что она именно боевая, было ясно по узким бойницам и по торчащим из черепичной крыши дальнобойным самострелам.
      Избушка застыла на месте, не желая пропускать путников далее, видно, ждала каких-нибудь разъяснений.
      Тихон чинно выступил вперед.
      — Я родной племянник Буй-тур Всеволода, дружинник удела Сиверского. А енто… — русич повернулся к лодочникам, — бравые паромщики Гребибля с Гребублей, их на Руси все знают, кто хоть раз бывал у Разлив-переправы. Идем вот на поклон к князю нашему Ясну Солнышку.
      Все нужное было сказано.
      Избушка постояла еще, словно в раздумье, затем ее правая деревянная стенка заскрипела и медленно пошла вниз. Ходячий домик покачнулся и, развернувшись на месте, позволил русичам заглянуть внутрь.
      На высоком деревянном сиденье развалился здоровый румянощекий дровосек, держащийся за длинные деревянные рычаги. Перед дровосеком были еще какие-то диковинные штуки, а напротив глаз находились как раз те самые узкие бойницы. Лесной труженик с трудом застопорил левый рычаг и, повернувшись к оторопевшим русичам, призывно махнул рукой.
      — Ну что рты раззявили, забирайтесь, я вас живо к князю доставлю!
      Справившись с удивлением, лодочники первыми проворно полезли по опущенной стенке, имевшей удобные ступеньки. Немного погодя за ними последовал и Тихон.
      — А я-то полагал, что избушки на самом деле живые, — разочарованно произнес он, устраиваясь на узкой скамье за спиной дровосека.
      — Енто был особый секретный проект, — обернувшись, пояснил лесной труженик, — о нем токмо князья да еще несколько нужных в деле людей знали. Ну да ладно, держитесь, сейчас поедем…
      Дровосек ловко передернул рычаги. Веревки, опустившие стенку домика, натянулись, и та быстро стала на место. Избушка плавно развернулась и резво побежала по лесу.
      Закусив кончик языка, лесной труженик внимательно всматривался в узкие бойницы, не переставая передергивать длинные рычаги, как видно, управлявшие шагом ходячего домика.
      «Чудеса да и только!» — подумал Тихон, обеими руками вцепившись в прыгающую под седалищем узкую скамью.
 
      Неприятности сыпались на голову генерала Джона Доу, командующего восточной мериканской армией, с завидной регулярностью. Мало того, что часть его войск была здорово потрепана в первом бою с русичами, так ко всему еще ощутимо огрызающийся противник ухитрился применить неизвестное доселе химическое оружие.
      Те, кто уцелел после недавней битвы, лежали сейчас в лазарете строго изолированные от прочих солдат. На теле пострадавших появилась непонятная болезненная сыпь, и, что характерно, сыпь поражала исключительно мягкие ткани. Также у бедолаг стали выпадать местами волосы и ко всему еще стремительно развивался необъяснимый дефект речи.
      Генерал искренне переживал за своих солдат. Эта первая ожесточенная битва заставила его несколько пересмотреть свое отношение к противнику.
      Похоже, что царь Жордж здорово недооценил врага. Впрочем, на ошибках учатся. Во всяком случае, солдаты пострадали не зря, и генштаб наверняка теперь сделает соответствующие выводы. Следовало срочно менять первоначальную тактику точечных ударов.
      Многое по-прежнему оставалось неясным.
      К примеру, каким образом разведка прошляпила ходячие мобильные оборонительные пункты противника, или, как их называли сами русичи, избушки на курьих ножках. Да и с воздушными силами разведка здорово облажалась, полагая, что их на Руси и в помине нет.
      Отдельные агенты доносили, что так называемые Бабки-ежки регулярно слетались на шабаш к Лысой Горе. Теперь всем стало ясно, что никакой это был не шабаш. На Лысой Горе под прикрытием некоего празднества происходили военные испытания летной техники (боевых ступ) и обучение опытных пилотов-истребителей (непосредственно Бабок-ежек).
      Вся эта воздушная силушка оказалась весьма эффективной, в чем мериканцы воочию смогли убедиться, потеряв целую эскадрилью «Стальных орлов Жорджа».
      Прикинув соотношение сил, генерал понял, что они практически равны. Война грозила стать затяжной, а мериканские солдаты долго воевать не особенно любят, да и умирать им тоже не шибко нравится.
      Другое дело — несколько лет назад в битве за заливы в далекой Ефиопии. Хотя и битвой-то ту военную прогулку не назовешь. Быстро высадились. Прошлись военным парадом, показав всему миру, кто в заливах хозяин. Легко сломили сопротивление кучки ефиопов, которые и с техникой-то своей как следует обращаться не умели.
      Долгие размышления, как водится, сильно утомили генерала, и он уже было хотел вздремнуть в своем передвижном штабе (огромном бронированном «скорпионе»), когда ему доложили о некоем постороннем, направляющемся аккурат в расположенные у соснового бора части мериканских войск.
      Непонятный мужичонка, не выказывая никакого страху, целеустремленно шел к мериканцам.
      Лазутчик?
      Шпион?
      Провокатор?!
      Вот что в самую первую очередь подумалось генералу. Но ни на лазутчика и уж тем более на шпиона (что в принципе одно и то же) странный незнакомец был не похож. В драной шапчонке, в выцветших штанах с заплатами на коленях, в старом полушубке. На ногах утепленные лапти, на лице, подобострастная улыбочка, ни дать ни взять предатель.
      Незнакомца быстро обыскали и, сочтя неопасным, пропустили к генералу.
      — Здравия желаю, мил человек, — низко поклонился мужичок, испуганно косясь на застывшего неподалеку железного «скорпиона».
      Генерал, кое-как владевший вражеским языком, кивнул.
      Мужичок заискивающе улыбнулся и, утерев нос шапчонкой, сразу же перешел к делу:
      — Я слыхал, люди добрые, вам к граду Новгороду надобно, так я, ежели что, проведу… за скромное вознаграждение. Ну, там, детишкам на сладости, жене на украшения заморские…
      Генерал снова кивнул. Этого Иуду им, наверное, послал сам Рональд МакДональд, великий мериканский заступник, почитавшийся за божество.
      В последнее время карты Руси словно взбесились. Вернее, взбесились не карты, а дороги, по которым передвигалась мериканская армада, словно их специально путал кто. Вот была час назад, отвернулись… а ее словно корова языком слизнула, а на карте все чин чином, вот дорога, вот тайная тропа до Новгорода, которой княжеские гонцы иногда пользуются. Да тут и не хочешь, а через пару шагов заблудишься, и даже слежка с небес мало чем помогает, дороги словно живые делаются.
      — Хорошо, — коротко бросил генерал, — прямо сейчас и поведешь… но смотри не обмани…
      — Да что вы, люди добрые, когда кого я обманывал, сам ведь пришел, никто меня силком к вам не тянул.
      «И то правда», — подумал генерал, отдавая приказ к всеобщему сбору.
      Через полчаса ожили сверкающие на снегу «сороконожки», зашевелились проснувшиеся боевые «богомолы». Генерал внимательно поглядел на неказистого мужичонку, подобострастно поедающего его глазами.
      — Пойдешь впереди, будешь указывать путь! Сколько идти придется, знаешь?
      — Вечером будем у Новгорода, — с готовностью ответил предатель. — Я знаю особые окольные дороги, никто вас не заприметит.
      — Это хорошо! — улыбнулся генерал, но, прежде чем забраться в штабного «скорпиона», обернулся и зачем-то спросил: — А как зовут тебя, герой?
      Неказистый мужичок радостно улыбнулся.
      — Иван Сусанин я, местный плотник…
      «Какая странная фамилия», — подумал генерал и через пару минут начисто ее забыл.
      Больше восточную мериканскую армию никто никогда не видел.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Временная передышка