Целые сутки скакал Тихон по заколдованной навьей нечистью дороге.
      Упорству бравого дружинника мог позавидовать любой русский витязь.
      Княжий племянник скакал без устали, не обращая внимания на злые чары и миражи. Ни на жутких покойников, выстраивавшихся рядами вдоль узкой дороги и пытавшихся схватить полупрозрачными руками несущегося мимо ездока. Ни на паривших над головою безликих призраков, от коих веяло всамделишным смертным холодом… Тихону все было нипочем, скакал себе как ни в чем не бывало.
      Только один раз дружиннику стало не по себе — это когда у обочины дороги увидел он брата Григория, держащего в руках собственную голову.
      — Возвращался бы ты назад, братишка, — недовольным тоном кричала вслед всаднику эта самая голова. — Не нужна мне помощь твоя, себя только погубишь…
      Но княжий племянник и это вытерпел.
      В конце концов сдалась навья нечисть.
      Удивила ее настойчивость бесстрашного русича, и, как только злые чары отступили, тут же выехал Тихон к знакомой маленькой пещерке.
      Праздничных столов, понятное дело, , нигде не было, да и гости, ясно, давно уже разъехались. Состоялась ли свадьба? Сие пока было покрыто мраком неизвестности.
      У входа в пещеру дремал средних размеров домовой. При появлении Тихона он проснулся и проворно порскнул в растущие неподалеку кусты.
      Тихон выхватил меч и уже было приготовился спуститься в пещеру, как вдруг за спиной услышал чьи-то тихие голоса.
      Кто-то шел со стороны дубового леса.
      Немного постояв в нерешительности, дружинник поспешно полез в те самые кустики, где только что скрылся не в меру пугливый домовой.
      Тем временем из-за деревьев вышла очень странная парочка. Высокий упитанный молодец и непонятная девица с длинной косой.
      Тихон присмотрелся внимательней.
      Упитанный молодец оказался Гришкой, но вот идущая с ним под руку молодка была княжьему племяннику определенно незнакома.
      На девушке красовался славный сарафан до пят, в русых волосах красная лента, высокая грудь, чистое, светящееся счастьем лицо прелестных очертаний.
      «Что енто здесь творится?» — недоумевал Тихон, у которого никак не сходились концы с концами.
      Где проклятое Лихо?
      Почему Григорий спокойно разгуливает в опасной близости от жуткой пещеры? И кто, в конце концов, эта девица?
      Все эти вопросы требовали немедленного разрешения.
      Дружинник тяжело вздохнул и решительно вышел из кустов.
      Гришка с молодкой замерли, недоуменно глядя на бравого ратника при мече и в славной кольчуге.
      — Привет, Григорий, давненько не виделись.
      — Ты кто? — Гришка испуганно моргнул. — Я что, тебя знаю?
      — Это же я, брат твой Тихон, неужели запамятовал? — не на шутку испугался Тишка.
      — Никаких братьев у меня отродясь не было! — гневно прокричал Григорий. — Не знаю, что тебе от меня надобно, но лучше шел бы ты своею дорогою.
      «Вот оно что! — подумал дружинник. — Стало быть, снова злые колдовские чары. Ну я вам щас покажу!»
      Повернувшись к расфуфыренной молодке, Тихон язвительно произнес:
      — А ты, стало быть, Лихо? Вижу, хорошо замаскировалась, второй глаз вставила, морду подштукатурила, румян не жалеешь. Да и хромота у тебя куда-то пропала, особую обувку носишь, так ведь?
      — Я… я не понимаю… — дрожащим голоском пролепетала девушка, растерянно глядя на Григория.
      — Ну, ты это… слишком много на себя берешь! — зло выкрикнул Гришка, надвигаясь на брата. — Что, небось думаешь, раз ратную кольчугу нацепил, так тебе все можно?!
      Ни секунды не колеблясь, Тихон размахнулся и плашмя огрел родного брательника мечом по голове.
      Григорий пошатнулся, хватаясь за вскочившую на макушке шишку.
      — Ах ты, негодник! — пронзительно взвизгнула молодка, скривив симпатичный розовый ротик. — Я тебе сейчас покажу, как суженого моего бить…
      Но Тихона теперь не так-то и просто было напугать.
      Выставив перед собой меч, он медленно пошел на орущую девицу.
      — Ой, мамочка! — вскрикнула та, и через мгновение перед княжьим племянником стояло Лихо Одноглазое собственной персоной, волосы серо-буро-малиновые, ноги колесом, один глаз черной лентой перевязан.
      Стало быть, чары спали.
      — Ну теперь ты видишь? — закричал брату Тихон.
      Григорий мотнул ушибленной головой и очумело поглядел на Лихо.
      — Это… это что такое? Где моя Варвара?
      — Это и есть твоя Варвара, дурень!
      — Но ведь… это же Лихо Одноглазое! Оно что, съело мою невесту?
      — Ага! — злорадно подтвердило навье отродье. — Только что съела, косточки обглодала, а нежную белую кожу на барабаны ефиопские пустила!
      — Она, он… тьфу ты, оно это серьезно? — Гришка в отчаянии поглядел на брата.
      — Молчи, вражина! — Тихон потряс перёд носом Лиха булатным мечом. — Я больше тебя не боюсь, так и знай! А за брата… кишки выпущу, прямо сейчас.
      — Ой-ой-ой, — противно рассмеялась «красотка». — Напужал ежа голыми пятками.
      Княжий племянник не стал далее пустословить, он просто взял да и хорошенько рубанул мечом по Лиху. Рубануть-то рубанул, но навий суккуб ловко увернулся и, подобрав юбку, колченого бросился наутек.
      — Ай-яй-яй, люди добрые, убива-а-а-ают… — голосила «красотка», вовсю задирая голенастые ножищи. — Живота лишить хотят, други, на помощь…
      — Навьего колобка мне в глотку! — выругался Тихон, пряча в ножны верный меч. — Да она сейчас созовет сюда всю лесную нечисть. Где же я привязал Огонька?
      Григорий несколько безучастно глядел на суетящегося брата.
      — Где же Варвара? — бормотал он в отчаянии. — Где же она, жена души моей, верни мне ее, Тихон.
      — Дурилка, очнись! — Тихон схватил брата за шиворот и неистово затряс. — Нет никакой Варвары. Это все колдовство особое. Лихо тебя таки охмурило. Оно и было этой девицей. Я очень надеюсь, что у вас не дошло до первой брачной ночи.
      — Нет, не дошло, — с великим сожалением вздохнул Григорий, — а жаль…
      — Да проснись же ты!.. Эх…
      Относительно спокойный доселе лес наполнился жуткими звуками. Стоны, хрипы, рычание… Не было никаких сомнений, что Лихо на этот раз собрало всех обитателей мерзкого местечка, какие только были, и сейчас все эти милые добрые ребята спешили к пещере, дабы поскорей разделаться с ненавистными нарушителями навьего спокойствия. И кто знает, может, не все еще из жутких отродий забыли, как в разгар пышной свадьбы у них из-под носа сбежала чудесная аппетитная человечина…
      Послышалось испуганное ржание, и прямо к княжьим племянникам подбежал славный Огонек, который был не шибко крепко привязан к молодому деревцу неподалеку.
      Лошадка выглядела не на шутку перепуганной.
      — Скорее на коня! Да запрыгивай же…
      Братья поспешно вскочили на мощный круп лошади, Тихон впереди, Гришка позади.
      Умную конягу даже не пришлось понукать, она так рванула с места, что добры молодцы от неожиданности чуть не сверзлись на землю.
      Над головами удирающих с шипением пронеслись два больших нетопыря: один синий и немного лысоватый, а второй черный с подбитым правым глазом.
      Тихон передал вожжи сидящему за спиной брату и выхватил меч. Лысый нетопырь спикировал вниз, прямо на головы княжьих племянников.
      Тихон выругался и наугад ткнул мечом вверх.
      Нетопырь зашипел, завертелся в воздухе волчком и рухнул вниз в грязную придорожную канаву.
      Второй нетопырь благоразумно набрал высоту, резко передумав пикировать.
      — Ага! — залихватски выкрикнул Тихон. — Съели?
      Русичи выскочили на дорогу. Ту самую, по которой давеча ехал, переживая за судьбу брата, Тихон.
      Как видно, не зря все-таки переживал.
      На этот раз лошадь несла ездоков в обратном направлении, но это мало что меняло.
      У дороги снова караулили мертвецы. На сей раз они не только загребали руками, но и кидались наперерез обезумевшей от страха конячке, пролетавшей сквозь них словно сквозь утреннюю молочную кисею.
      — Держись, Гришка, прорвемся…
      — Мальчики! — вдруг закричало непонятно откуда взявшееся Лихо. — Я иду-у-у-у… ну-ка, касатик, быстрее…
      Добры молодцы обернулись.
      Навья «красотка» неслась следом за ними на огромном черном волке, из пасти которого плотоядно капала слюна.
      — Ребятушечки, козлятушечки…
      — Надо было снести ей голову, когда имелась такая возможность, — с сожалением прошептал Тихон, поудобней перехватывая меч, единственное их с Гришкой оружие.
      — Ребятушечки-и-и-и…
      В несколько мощных прыжков черный волк легко нагнал мчащегося галопом коня. Жуткие челюсти громко лязгнули в попытке поймать пышный лошадиный хвост. Но жеребец у Тихона оказался тертый. Задние копыта спружинили, обрушиваясь на не ожидавшего отпора волка.
      Получив сокрушительный удар в морду и грудь, волчара споткнулся и вдруг обернулся в человека.
      Княжьи племянники, не удержавшись, прыснули со смеху — вместо кошмарного волка за ними бежал худой голый дядька с перекошенной физией, на шее у которого сидело длинное, аки жердь, голенастое Лихо.
      «Красотка» неистово ругалась и била кулаками беднягу по плешивой голове. Оставаясь в человеческом обличье, даже при всем желании оборотень никак не мог догнать стремительную лошадку.
      Лихо продолжало колотить несчастного кулаками, но тут терпение страдальца, видно, исчерпалось, и он с великим облегчением сбросил визжащую фурию в заросли придорожного репейника.
      Тихон победно прокричал что-то весьма обидное для Лиха, и через мгновение они с Гришкой вырвались с заколдованной дороги, отпустившей их у границы Чертовых Куличек.
      Поспешно остановив выбившуюся из сил лошадь, братья спрыгнули наземь.
      — Молодец, Огонек! — Отважный добрый молодец погладил конягу по влажному носу. — Спасибо, что не подвел в трудную минуту…
      Теперь, когда они были вне опасности, следовало дать лошадке хорошенько передохнуть. Двух ведь бугаев на себе тащила.
      — Ну что, ты наконец пришел в себя? — насмешливо спросил Тихон, присаживаясь на пенек у дороги.
      — Ага! — не очень весело ответил Гришка. — Прямо умопомрачение какое-то. Все вроде помню, но будто и не со мной было.
      — А как все случилось, расскажешь?
      — Ну… в общем… когда ты убежал, я задержал образину, клятвенно пообещав ей по собственной воле жениться. Но она, видно, не поверила, не полная ведь дура в конце концов, какое-то заклинание произнесла, гляжу, а предо мною девица стоит, лепа, ладна собой, румяна, аки зрелое яблочко. Я ее как увидел, обо всем сразу же позабыл.
      — Навьи штучки! — грозно потряс над головою пальцем Тихон. — Но мы ее, думаю, надолго проучили. Будет теперь знать, швабра драная, как добрых молодцев преследовать.
      — Что на Руси-то хоть творится? — грустно спросил Григорий. — Ты, небось, с князюшкой уже свиделся, вон какого славного коня он тебе подарил, стало быть, не сердится больше на нас, простил, значит?
      Тихон в ответ важно кивнул:
      — Князь сам того летописца сыскал и без нашей помощи. Да и не до нас ему сейчас, война ведь идет. Даже и не знаю, куда теперь нам податься. Может, и удела-то Сиверского уже никакого нет. Клев наверняка осажден, Новгород на очереди. Одолела нас, братишка, вражья сила.
      — А откуда ты знаешь, что плохи на Руси дела? — настороженно переспросил Гришка.
      — Да ты сам подумай, — невесело усмехнулся Тихон, — русичи от ентой войны смертельно устали. Силы у всех на исходе. Шутка ли сказать, с этакой мощью тягаться.
      Княжьи племянники приуныли.
      — Ладненько, — наконец нарушил молчание Тихон, — подождем, пока Огонек отдохнет, и поскачем дядюшку нашего искать, сохрани его Велес живым и здоровым…
      Так они чуть погодя и поступили.
 
      — И чего они только медлят? Ни лешего не пойму! — недовольно ворчал Вещий Олег, сплевывая с крепостной стены на головы врагам, снующим у самого града Киева.
      Ядра для пушек уже давно закончились, так что многочисленные орудия стали бесполезны. Стрелы же русичи берегли для ближнего боя, когда супротивник полезет на крепостные стены.
      Со штурмом враги явно медлили, то ли выжидали непонятно чего, то ли задумали что лихое. Второе предположение казалось князьям весьма вероятным.
      Магический щит по-прежнему был раскинут над городом. Он оберегал русичей от вражьих снарядов, но вот живую силу пропускал.
      Захватчики и сами смекнули, что обстреливать Киев из пушек бесполезно. Артиллерийский огонь прекратился сразу же после того, как в городе укрылись последние остатки отступающих русичей.
      — Пойми, князь, я действительно не могу ничего сделать, — оправдывался Кукольный Мастер. — Их несоизмеримо больше, чем все наши армии вместе взятые. У них ведь там за окияном неисчерпаемые людские и технические ресурсы. А вы что? Что вы можете им противопоставить? Волшебство? Как видишь, и это не особо помогло.
      «Есть у нас одно крайнее средство», — мрачно подумал князюшка, понимая, что очень скоро придется ему это крайнее средство в срочном порядке пустить в ход.
      — Я и так сделал даже больше, чем мог, — продолжал оправдываться старик. — Тебе, наверное, неизвестно, но я не принадлежу этому миру. Я прибыл сюда издалека много столетий назад. На меня возложена почетная миссия, я храню Небесный Купол и не имею никакого права вмешиваться в то, что творится под ним. Но я это сделал, однако даже моя помощь, как видишь, оказалась совершенно бесполезной.
      — Я ни в чем тебя не виню, — ответил Ясно Солнышко, — тебе вовсе не следует ни перед кем оправдываться. Твоя помощь была неоценима. Ты два раза сдерживал наступление врага, помогая нам выиграть драгоценное время. Без тебя мы давно бы уже проиграли эту войну, еще в самом начале.
      — Но вы все равно ее проиграли! — грустно вздохнул Кукольный Мастер, и возразить на это князю было решительно нечем.
      Крепостная стена под ногами содрогнулась, из-под земли донесся глухой нарастающий рокот.
      — Неужели враги снова пустили в бой своих железных кротов? — обеспокоено воскликнул Владимир.
      — Нет, это что-то другое, — покачал седой головой Кукольный Мастер.
      — Князь! — закричали снизу. — Аспиды только что взорвали подземный ход под Киевом!
      — Ну вот, — усмехнулся Шмальчук, — теперь нам действительно некуда отступать.
      — Отлично! — Ясно Солнышко наконец принял роковое решение. — Друзья, мне нужно срочно попасть в град Кипиш!
      — Да ты, наверное, рехнулся?
      — Ну, можно и не обязательно мне… — поправился Всеволод, — а оружейному затейнику.
      — Но зачем?
      — Мы схоронили там ядреную бомбу. Думали, не понадобится уже…
      — Так вот оно что! — воскликнул Вещий Олег. — Но ты же говорил, что это опасно. Кто знает, а вдруг ее сила и супротив нас обернется?
      — Говорил, — подтвердил Всеволод, — но у тебя что, имеется предложение получше?
      Князья молчали.
      — Стало быть, Кипиш, — почесал бороду Владимир. — В общем-то не шибко далеко, вот ежели по воздуху… но горынычеплан, как я понимаю, разбился.
      — Горыныча Иван Тимофеевич с Левшой поймали, — добавил Шмальчук, — но без ладьи ничего не выйдет. Верхом на Змее на Руси еще никто не летал.
      — А как же твой ездовой дракон, а Мастер? — обратился батька Лукаш к седовласому союзнику.
      — Удрал, паразит. — Кукольный Мастер с сожалением развел руками. — Наверное, еда ему не нравилась. Да и не поднял бы он в воздух более одного человека, а управлять им могу только я один.
      — Есть идея! — оживился Шмальчук, лукаво глядя на собеседников. — Нужно только велеть витязям разыскать Ивана Тимофеевича.
      Оружейного затейника нашли быстро. Отец Муромца безуспешно пытался приладить на спину отловленному Горынычу большую княжескую карету без колес.
      Однако летательный аппарат не получался.
      Аэродинамика была не та, да и Горынычу подобное новшество могло шибко не понравиться.
      Иван Тимофеевич с великим интересом выслушал хитроумный задум Шмальчука, усмехнулся в бороду, после чего коротко ответил: «Сделаем!». Затем оружейный затейник позвал своего верного помощника Левшу, и они вместе стали собирать на главной площади города лучших киевских столяров.
      — Ну ты, Шмальчук, голова! — похвалил гетмана батька Лукаш. — Я бы в жизни подобную штуку не измыслил, а ты раз — и готово!
      — Новое — енто хорошенько позабытое старое! — улыбнулся в ответ Шмальчук, поглаживая щегольскую гишпанскую бородку. — Воители древности подобное уже один раз провернули, так почему бы и нам не попробовать?
      И в самом деле, почему бы и нет?
 
      Ровно в полночь врата града Клева бесшумно отворились.
      Враги в это время беспробудно дрыхли в походных палатках, уверенные в своей неизбежной победе. У осажденного города дежурили лишь боевые механизмы, реагирующие на малейшее движение.
      Из-за отворившихся врат показалась непонятная деревянная громадина. Боевые механизмы обеспокоенно навострили свои многочисленные чувствительные усики, но никакой опасности не почуяли.
      Так же бесшумно, как и открылись, крепкие врата Киева медленно стали на место.
      Наутро проснувшиеся мериканцы узрели весьма странную картину.
      На стенах Киева не было ни души, город, казалось, за ночь взял да вымер. При этом было доподлинно известно, что второго подземного хода не имелось. Но даже не это было самым удивительным.
      Особое изумление вызвало застывшее у опустевших стен огромное деревянное сооружение.
      Главнокомандующий лично прибыл к Киеву, дабы воочию рассмотреть диковину.
      — Что это?! — удивленно воскликнул он.
      — Если позволите… — робко промямлил адъютант.
      — Смелее, смелее, дружище.
      — Думаю, вполне логично предположить, что это…м… м… гигантская деревянная свинья!
      — А может быть, вепрь?
      — Нет, думаю, что все-таки свинья. Видите, у нее напрочь отсутствуют клыки.
      — И что это, по-твоему, означает?
      Адъютант замялся:
      — Полагаю, мы видим перед собою образчик примитивного местного искусства. Если мыслить логически, то, возможно, они таким образом пытаются умилостивить нас. Они преподносят нам ценный с их точки зрения подарок. Это деревянное сооружение вполне можно рассматривать как символ безоговорочной капитуляции.
      — Но я не вижу белого флага! — раздраженно бросил главнокомандующий. — И почему именно свинья? Черт побери, мне может это кто-нибудь объяснить?
      — Загадочная, непостижимая славянская душа! — пожал плечами адъютант, и тут старый вояка услышал отчетливый смешок.
      Казалось, звук донесся прямо из чрева деревянной хрюшки, хотя это, конечно, было невозможно. Не могла же, в конце концов, смеяться неодушевленная, сделанная из свежих досок свинья, да к тому же приколоченная к деревянной платформе на колесах.
      Так в тот момент думал мериканский главнокомандующий.
      Он резко обернулся, ощупывая цепким взглядом своих подчиненных, пытаясь определить, кто из них только что тихо хихикнул.
      Но бравые солдаты хранили на своих квадратных лицах печать полного отсутствия всяких мыслей.
      Значит, все-таки показалось.
      — Что же нам с ней делать? — проговорил главнокомандующий в глубоком раздумье.
      — А давайте ее подожжем! — предложил адъютант. — Навалим ей под брюхо хворосту, и пускай себе горит.
      — Но ведь если это подарок, то мы сильно оскорбим местных жителей! — хмуря брови, возразил старый вояка. — Зачем еще больше настраивать против нас население? Что мы, дикари какие, что уничтожают все и вся на своем пути? Ну а если это символ их безоговорочной капитуляции, то тогда уж тем более не стоит его отвергать.
      — А по-моему, — продолжал настаивать на своем адъютант, — будет лучше всего ее сжечь. Опасайтесь славян, дары приносящих…
      Договорить офицер не успел, так как просто из ниоткуда возник увесистый булыжник, крепко треснувший адъютанта по лбу. Парень пошатнулся и рухнул на не успевшего вовремя отскочить главнокомандующего.
      — Это знак свыше! — внезапно закричал кто-то из солдат. — Теперь нам точно не стоит отказываться от этого щедрого подарка.
      Главнокомандующего с трудом поставили на ноги.
      — Кто бросил камень?! — гневно вопросил он. — Да я вас всех под трибунал пущу. Похоже, кто-то из вас по-прежнему балуется спиртными напитками недалеких варваров. Ну, я вам сейчас устрою внеурочную проверку. Походного врача ко мне со спиртометром, немедленно!
      Между тем судьба щедрого подарка киевлян была уже предрешена.
      К статуе подползла мощная грузовая «сороконожка», которая взяла ее на буксир.
      Деревянная свинья медленно сдвинулась с места.
      — Доставьте ее в наш лагерь! — распорядился главнокомандующий. — Там мы ее распилим и по частям переправим на родину. Царь Жордж, полагаю, будет доволен таким подарком к столетию отца.
      Старый вояка недоверчиво поглядел на странно безжизненный город. Из-за крепостных стен Киева по-прежнему не доносилось ни единого звука, словно обороняющиеся взяли да вымерли все в одночасье. Конечно, это было маловероятно. Тем не менее город молчал. Хоть иди и прямо сейчас бери его приступом.
      Вот именно это как раз и не нравилась главнокомандующему. Простота будущей победы. Уж в чем в чем, а в подобных вещах он здорово разбирался.
      Нет легких побед, есть хитроумные враги!
      Но где же тут подвох?
      Где собака зарыта?
      И какая это собака, безобидная дворняга или же злобный цепной полкан?
      Старый вояка задумчиво поглядел вслед удаляющейся деревянной громадине. Без сомнения, он вскоре решит этот ребус, хотя задачка и не из легких.
      — Славная, однако, хрюшка! — улыбнулся развеселившийся мериканец.
      Древнюю гисторию, к сожалению, он учил плохо.

      — Ну чё там, дай поглядеть!
      — Да не лезь ты, болван, ты мне на руку наступил.
      — Ну, Мыкола, пожалуйста.
      — Заткнись, Крысюк, шею намылю!
      — Эй, вы там, потише! — прикрикнул на расшалившихся казаков князь Всеволод, при свете толстой свечи играющий с Иваном Тимофеевичем в заморские шахи.
      Обзор из головы деревянной хрюшки был так себе. Это, конечно, мастера, построившие сооружение, не шибко продумали. С другой стороны, успеть вовремя все сделать за одну ночь, это, знаете ли, нешуточный подвиг.
      Чертежи свиньи были разработаны оружейным затейником и смекалистым Левшой. Ну а сама идея принадлежала Богдану Шмальчуку, а до него одному хитроумному эллину.
      Достаточно вместительная хрюшка укрывала внутри нескольких бравых краинцев, десяток витязей, князя Всеволода да оружейного затейника с помощником Левшой. Остальное внутреннее пространство занимали всяческие нужные механизмы, без которых задуманный план не смог бы осуществиться.
      Атаман Нетудыбаба оказался в трудную минуту решительнее всех. Когда стало ясно, что мериканцы колеблются, не зная, что им делать со столь странным подарком, именно он зазвездил камнем аккурат в лобешник гонящего пургу врага.
      Нетудыбаба прицелился сквозь щель в огромном свином пятаке, и никто из вражеских солдат так и не заметил, откуда же вылетел солидный булыжник.
      Пока что все шло строго по плану.
      Затаившиеся в осажденном Киеве русичи должны были ввести противника в заблуждение, пущай враги думают, что князья уже готовы безропотно сдаться.
      Следовало как можно дольше оттягивать момент штурма. Лазутчикам требовалось время, дабы добраться до града Кипиша и воспользоваться спрятанным там крайним средством.
      Светлая голова Иван Тимофеевич даже успел собрать в Кипише дальнобойную катапульту, с помощью которой без особых трудностей можно было запустить в окрестности Киева бомбу, снабженную особым летательным механизмом, придуманным Левшой.
      Последняя надежда русичей покоилась в неприступном для врага Кипише.
      Враги оттранспортировали свинью к границе краинского удела.
      Здесь ее собирались досконально изучить, ну а затем разобрать на части для переправки за окиян.