Долина Асфодели представляла собой воистину неописуемое зрелище. Более романтичное место для свидания в царстве Аида было трудно себе вообразить. (Описываемые события происходят параллельно с “взятием” греками Трои. — Авт.}
      Разноцветные тюльпаны, словно маленькие фонарики, светились, колыхаясь под едва ощутимым ветерком.
      — Ух ты! — только и смог проговорить Фемистоклюс, пораженный удивительным зрелищем.
      Посередине долины сидел Зевс собственной персоной в золотой, расшитой диковинными узорами накидке, целомудренно беседуя с некоей хрупкой девушкой.
      Алкидий присмотрелся к девушке повнимательнее:
      — Ба, да ведь это же Кассандра, дочь царя Трои Приама.
      — Что? — не поверил Фемистоклюс. — Не может быть!
      — Теперь понятно, почему ее предсказания всегда сбываются, — хмыкнул Алкидий. — Давай, приятель, расчехляй фотоаппаратис.
      — Да погоди ты, — буркнул Фемистоклюс, — пусть хотя бы разденутся.
      Но влюбленные, похоже, даже не собирались переходить от милой беседы к плотским утехам.
      — О чем это они, интересно, воркуют? — Фемистоклюс пощипал рыжую бороденку. — Вот бы послушать.
      — Давай подползем ближе, — предложил Алкидий, и греки осторожно, ползком двинулись вперед.
      Но проклятые тюльпаны обнаружили очень неудобную особенность — они тихо звенели при всяком прикосновении к ним, поэтому друзьям приходилось ползти крайне медленно. Однако их усилия вскоре были вознаграждены.
      Во-первых, Фемистоклюс с изумлением разглядел у Зевса на голове золотые бараньи рога, принятые им поначалу за модный головной убор. Во-вторых…
      — Ой-ей, — прошептал он, — эта идиотка Гера еще не знает, что натворила.
      — В чем дело? — удивился Алкидий.
      — Ни в чем, — огрызнулся Фемистоклюс. — Немедленно сматываемся отсюда.
      — А как же задание?
      — К сатиру задание, делаем ноги.
      — Но Гера?
      — Гера? — кисло усмехнувшись, переспросил Фемистоклюс. — Гере осталось жить от силы сутки.
      Неожиданно черная коробочка на поясе у Зевса мелодично запела.
      — Извини, — громко сказал Тучегонитель улыбнувшейся Кассандре, снимая устройство связи с пояса.
      — Да? Зевс слушает. Как? Уже? Сейчас буду. Это Гермес, — пояснил Громовержец девушке, пряча мобилу. — Извини, кисуня, мне нужно уйти. Эти идиоты греки, похоже, действительно собрались взять Трою.
      — Я понимаю, — мелодично ответила девушка. — Я подожду.
      — Может, телепортировать тебя домой?
      — Нет, лучше на Кипр, — попросила Кассандра. — Навещу старую подругу.
      Зевс кивнул:
      — Без проблем, милая.
      И они исчезли.
      — Бежим! — закричал Фемистоклюс, вскакивая на ноги.
      — Но зачем? — Алкидий непонимающе уставился на друга.
      — Затем, — зло бросил Фемистоклюс, — что, если там наверху, не дай Крон, начнется м-м… заварушка между олимпийцами, тут все к сатировой матери рухнет.
      — Ты думаешь?
      — Ну конечно.
      Греки проворно бросились к Стиксу.
      Но Харона, вернее Феода, на берегу не оказалось. Лодка была на месте, а вот паромщика, увы, нигде не было видно.
      — Полный бардак, — злобно ругался Фемистоклюс, — даже здесь.
      Из темноты внезапно выскочил испуганный бородатый коротышка, в котором греки с удивлением узнали виденного давеча в подземном царстве Сизифа.
      — Ребята, — чуть не плача взмолился он, — вы не видели мой камень, он, случайно, мимо вас не пробегал?
      Друзья тревожно переглянулись. Бегающий камень — это уже слишком даже для сумасшедших владений Аида, страдавшего, по слухам, приступами помрачения рассудка. Фемистоклюс отрицательно покачал головой.
      — С ума сойти! — закричал Сизиф. — Да Аид с меня три шкуры спустит.
      После чего, громко топоча, скрылся во тьме.
      — Бардак, — согласился Алкидий, неуклюже забираясь в лодку.
      Лодка предательски закачалась.
      — Эй, ты там, осторожней, — сказал Фемистоклюс, — в речку упадешь — и с концами, никто тебя вытаскивать не захочет.
      — Я сам не захочу себя вытаскивать, — заворчал Алкидий, провожая взглядом меланхолично плывущее мимо дерьмо. — Видал, не тонет.
      — Конечно, — хохотнул Фемистоклюс. — А вот брось в речку что-нибудь хорошее — монету там, вовек не найдешь. Давай бери шест.
      Алкидий взглянул на шест:
      — Сам его бери.
      Фемистоклюс, приглушенно ругаясь, забрался в лодку и, взяв шест, с силой оттолкнул утлую посудину от суши. Лодка послушалась, плавно направившись к противоположному берегу.
      — Где паромщик, мать его? — послышалось за спиной у греков.
      Фемистоклюс с Алкидием обернулись.
      По берегу бегал странный лысый мужик в черной, трепыхавшейся за спиной накидке, таща за шиворот рыдающего Сизифа.
      — Найду я камень, клянусь водами Стикса, найду, — кричал несчастный грешник.
      — Это Аид, — прошептал Фемистоклюс.
      Греки обмерли.
      Но богу подземного царства было не до них. Волоча за собой безвольного всхлипывающего Сизифа, он вскоре растворился в непроглядной тьме. Судя по всему, он разыскивал пропавшего Феода. Через минуту в том же направлении, куда ушел Аид, по берегу с грохотом промчался круглый камень Сизифа.
      — Видал? — Фемистоклюс указал рукой на мелькнувший вдалеке круглый обломок скалы.
      — Чего? — не понял Алкидий.
      — Ноги, чего же еще, голые, волосатые, — раздраженно пояснил Фемистоклюс.
      — Чьи?
      — Мои. — Рыжебородый грек, сокрушенно покачав головой, с чувством сплюнул в речку.
      — Да-а-а-а, дела… — Алкидий проворно схватился за короткое весло. — Чтобы я еще когда-нибудь сюда спустился! Нет уж, дудки, с меня хватит.
      — Хорошо сказано, — кивнул Фемистоклюс, — особенно если учесть, что после смерти мы все равно сюда попадем…
      Благополучно достигнув противоположного берега Стикса, друзья бросились в пещеру Тэнара, но, вопреки ожиданиям, Диониса они там не обнаружили.
      — Кинул нас, гад, — сделал неутешительный вывод Фемистоклюс, в ярости вырвав клок рыжих волос из своей бороды. — Ладно, сами выберемся, не впервой…
      Когда греки выбрались на поверхность земли, там уже вовсю царил день.
      Направившись к городу, Алкидий с Фемистоклюсом встретили по пути удивительную процессию.
      По дороге, окруженная толпой ликующих граждан, ехала небольшая повозка или, вернее, клетка на колесах, запряженная двумя ослами. В клетке друзья с ужасом увидели голую Геру с зелеными волосами и длинными черными когтями на руках и ногах.
      — Мы поймали Чупокабру! — ревела толпа. — Ура-а-а-а…
      — Чупокабра? — Друзья недоуменно посмотрели друг на друга. — Гера?
      В то, что в клетке сидела жена Зевса, верилось с трудом, но это было так. Геру сложно было спутать с кем бы то ни было из смертных женщин…
      — Отец! — истерично кричал на Олимпе вестник богов Гермес. — Да сделай же ты что-нибудь!
      — Что? — недоумевал Громовержец, с изумлением глядя в телевизориус. — Это не моя жена. Я ее определенно не знаю. Это не может быть Герой. Чего ради я должен спасать какую-то грязную идиотку?
      Боги на Олимпе удивленно пожали плечами.
      — Дело, конечно, твое, — сказал Арес, громко чавкая стянутыми у Эрота солеными орешками.
      И тут на экране телевизориуса пред взором Зевса промелькнули две до боли знакомые вороватые рожи. Громовержец насторожился, с помощью особой кнопки на ДУ изменив ракурс обзора.
      — Так и есть, — возликовал Тучегонитель, — это те два отморозка, которые украли у нас амброзию. Арес, где мой молниеметатель?
      Бог войны недоуменно повел бровью:
      — Ты что, папа, хочешь стрелять в них в толпе? Ведь случайно ты можешь ранить ни в чем не повинных смертных.
      — Ну и что? — удивился Зевс. — Кончай трепаться, давай оружие.
      — Оно у Гефеста, — невозмутимо ответил Арес, — он чинит сбитый прицел.
      — Проклятие! — взревел Зевс и, вытащив из-под трона шипастую дубину, телепортировался с Олимпа вниз…
      Пропустив вперед ликующую процессию граждан, отловивших Чупокабру, Алкидий с Фемистоклюсом решили перестраховаться и вернуться в город окольными путями через священную рощу Аполлона, располагавшуюся поблизости.
      Но не тут-то было. Внезапно дорогу грекам преградил спустившийся с Олимпа Зевс в розовых шлепанцах.
      — Мама! — в один голос закричали греки, увидев в руках Громовержца кошмарную дубину.
      — Не то слово, — согласился с ними Тучегонитель и занес было дубину для первого удара, но Фемистоклюс резким движением руки выхватил из-за пазухи цветную карточку, изображавшую злосчастную сцену с черным козлом.
      Лицо у Зевса вытянулось.
      — Где вы это взяли? — в ужасе прошептал он, медленно опуская дубину.
      — Мы там были, — нагло ответил Фемистоклюс, безразлично поглядывая на лежащего в обмороке Алкидия, — и все видели.
      — ВСЕ?!!
      — Да, именно ВСЕ. Могу пересказать с подробностями.
      Зевс выглядел не на шутку испуганным, что было, мягко говоря, противоестественно.
      — Не надо, — прохрипел он, задрав голову и высматривая среди облаков летающий остров. Он все никак не мог вспомнить, выключил ли телевизориус перед уходом или нет.
      Фемистоклюс передал слегка ошеломленному Зевсу целую пачку фотокарточек.
      — Это всего лишь копии, — пояснил он. — Негативы спрятаны в надежном месте, и если с нами вдруг что-нибудь случится, картинки немедленно придадут огласке наши верные друзья.
      — Сволочи, — прошипел Зевс, лихорадочно просматривая цветные карточки. — Извращенцы сатировы.
      — Это мы-то извращенцы? — засмеялся Фемистоклюс.
      Ох и зря же он это сделал!
      Громовержец не выдержал и, развернувшись, со всего размаха, вполне профессионально врезал наглому греку в правый глаз. А мужик Громовержец был здоровый. Полетел в траву Фемистоклюс аки птица, стадиев на пять беднягу унесло.
      — Ну я с вами еще разберусь, — пообещал Зевс, сжигая взглядом (гм… карманной зажигалкой. — Авт.) компрометирующие его карточки, после чего стремительно вознесся на Олимп.
      Увидев в тронном зале у работающего телевизориуса Эрота, Зевс весь похолодел, но тут же понял, что зря волнуется. Эрот смотрел по телевизориусу, как в сандалию пьяный Гектор помогает грекам прилаживать троянскому лосю ветвистые рога.
      Плюхнувшись на мягкую кружевную подушечку у трона, Тучегонитель с облегчением вздохнул.
      А на земле поднявшийся с травы после божественного нокаута Фемистоклюс приводил в чувства впечатлительного Алкидия.
      — Вставай, балбес, похоже, мы в очередной раз влипли.
      — Что, опять? — простонал Алкидий. — Да сколько можно?
      — Видно, судьба у нас такая, — философски изрек рыжебородый грек, — черный Фатум.
      — Что же нам делать? — задал Алкидий главный, часто не имеющий ответа вопрос.
      — Искать Диониса, — ответил Фемистоклюс. — Брать свои бабки и линять отсюда подальше.
      — Но куда?
      — Да куда угодно. К тем же амазонкам или, на худой конец, к эфиопам.
      — Лучше к амазонкам, — заявил Алкидий, отряхивая запыленную накидку.
      — Ага, — хмыкнул Фемистоклюс, — только они мужикам ЭТО отрезают.
      — Что ЭТО?
      — Ну ЭТО, сам знаешь что. То, что выгодно отличает нас от женщин.
      — Бороды, что ли? — догадался Алкидий. Фемистоклюс со стоном поднял глаза к небу:
      — Ну ты и болван, братец.
      На небе явно собиралась гроза. Сходились черные тучи над Грецией. На Олимпе, судя по всему, пахло очередной разборкой, и в данных обстоятельствах это было весьма некстати. Даже, можно сказать, очень некстати. Некстати в первую очередь для смертных.
      — Скорее, — сказал Фемистоклюс, — поспешим в город. Если повезет, обнаружим Диониса в какой-нибудь забегаловке, а если не обнаружим, то хотя бы напьемся.
      — Тоже вариант, — согласился Алкидий, и друзья поспешили в Лопонес.
      Диониса греки нашли, естественно, в любимом своем заведении “За пазухой у Зевса”, и, надо сказать, пьяным они видели бога вина впервые.
      — Все пропало, — причитал Дионис над пустой кружкой вина, — вся жизнь сатиру под хвост.
      — Приехали, — вздохнул Фемистоклюс, садясь на скамью рядом с богом.
      — Слушай, — Алкидий пихнул друга кулаком в бок, — смотри, у соседнего столика это, случайно, не Елена Троянская?
      Фемистоклюс посмотрел в ту сторону, куда указывал приятель.
      — Да, похожа, — кивнул он. — А что это за старый хмырь рядом с нею на эоле бренчит?
      — А это Эней, — вдруг абсолютно трезвым голосом ответил Дионис. — От военной службы косит по идейным соображениям, а заодно и от гнева Менелая, ведь это он, а не Парис ему рога наставил.
      Алкидий с Фемистоклюсом удивленно переглянулись.
      Дионис усмехнулся:
      — Я физически не могу опьянеть, так уж у меня организм устроен. Сколько в него вина ни вливай. Меня сам Гипнос от пьянства кодировал. Гм… Я уже примерно догадываюсь, зачем вы пришли.
      — Ну и зачем? — спросил Фемистоклюс, косясь на целовавшуюся взасос с липовым старикашкой Елену Троянскую, что выглядело со стороны весьма колоритно.
      — За деньгами, — ответил бог вина. — Вижу, вы собрались бежать из Греции.
      — Так и есть. — Друзья дружно кивнули. — Задерживаться нам здесь дольше смертельно опасно.
      — Но ведь за Грецией ничего нет, — возразил Дионис, — только три кита, на которых и держится весь материк.
      — А киты где плывут? — удивился Фемистоклюс. — В мировом океане?
      — Ну, образно выражаясь, так. Только там нет воды, а лишь безвоздушная чернота и звезды.
      — Звезды?
      — Ну да, яркие такие точечки. Вы их, наверное, по ночам в небе видели.
      — Видели, — испуганно подтвердили греки. — А как же Азия, амазонки, эфиопы, в конце концов…
      — Они есть, — подтвердил Дионис, — но в пределах все той же Греции.
      — Ничего не понимаю, — затряс головой Алкидий, — чепуха какая-то.
      Фемистоклюс пристально посмотрел в мутные глаза бога вина, догадываясь, что пьяный паразит пространно намекает им: мол, от гнева Зевса спрятаться невозможно.
      — Дионис, — с укоризной произнес рыжебородый грек. — Ты все-таки пьян. Пожалуйста, не дури нас, где деньги?
      — Нету денег. — Дионис развел руками. — Нету.
      — Я так и знал, — буркнул Фемистоклюс, делая Алкидию условный знак.
      Алкидий незаметно прошмыгнул мимо Диониса наружу, тут же вернувшись с шипастой дубиной Зевса, которую Громовержец опрометчиво забыл в траве. Фемистоклюс осторожно принял у друга божественное оружие.
      — Видал? — пригрозил он Дионису. — Сделано на Олимпе.
      — Видал, — ответил бог вина, но, судя по тону, угрозе не внял.
      Тогда Фемистоклюс вздохнул и со всей силы обрушил дубину на голову Диониса, разнеся заодно и стол.
      Прекрасная Елена с Энеем мгновенно ретировались от греха подальше через окно, остальные посетители питейного заведения обыденно полезли под столы.
      Дионис без сознания лежал в луже вина, хотя видимых телесных повреждений могучее оружие Зевса ему не причинило.
      — Обыщи его, — приказал Фемистоклюс.
      Алкидий поморщился, но приказ выполнил добросовестно. У Диониса ему удалось обнаружить черный сотиус-мобилус новой модели, странный металлический пояс с красной фибулой на деревянной пряжке и ключ с номерком. На номерке мелкими буквами по-гречески было написано: “Камера хранения номер тридцать три. Олимп. Левое крыло. Отсек верхний”.
      — Вот они где, наши денежки! — радостно закричал Фемистоклюс.
      — На Олимпе? — не веря своим ушам, переспросил Алкидий.
      — На нем самом, — подтвердил Фемистоклюс. — Берись за металлический пояс.
      — Но зачем?
      — Потом расскажу.
      Алкидий взялся, Фемистоклюс сделал то же самое.
      — Ну что ж, с первой телепортацией нас, — весело сообщил он, нажимая красную фибулу на металлическом поясе Диониса.
      Секунда — и греки исчезли.
      Наблюдавшие за этой сценой из-под столов посетители питейного заведения заказывать себе по новой кружке фирменного вина наотрез отказались.
      В это же самое время далеко-далеко от греческого города Лопонеса веселились на грандиозном празднике помирившиеся с троянцами греки. Великая Троя так сотрясалась от неистового веселья, что и впрямь оказалась под угрозой тотального разрушения, описанного в знаменитой книге историка Софоклюса. Вино лилось рекой, от невиданных яств ломились пиршественные столы.
      Пили Менелай с Парисом, обнимались пьяные Гектор с Ахиллом, приставал к Гекубе с более чем двусмысленными намеками любвеобильный Одиссей. Травили пошлые анекдоты о похождениях олимпийцев Агамемнон с царем Приамом. Короче, ничто не предвещало надвигавшейся беды.
      Точнее, нет, все-таки кое-что беду предвещало, а именно: черное от туч грозовое небо.
      Сжав кулаки, багровый от злости Зевс сидел у телевизориуса, с ненавистью глядя на веселящихся героев. Казалось бы, все хорошо, войны не будет, но уж больно нагло ржали над олимпийцами развлекавшиеся герои, слушая из уст Агамемнона сочиненные Одиссеем анекдоты.
      До срыва Громовержцу не хватало маленькой капли, малюсенькой такой чахоточной капельки, и, сообразив это, Арес с Афиной, быстро посовещавшись, помчались в Трою, подгадав момент, когда Зевс все-таки выключил перегревшийся телевизориус. Явление двух могучих божеств произвело в Трое настоящий фурор, но недолго ликовали герои.
      — Мы с Афиной приказываем вам немедленно покинуть город, — грозно произнес, сверкая черными парадными доспехами, Арес.
      — Как? — воскликнул Одиссей. — Неужели всем?
      — Конечно, болваны, если, конечно, вам дороги собственные жизни, — зловещим тоном произнесла богиня, и грозные олимпийцы исчезли.
      Мгновенно протрезвевшие герои бросились вон из Трои, уговаривать дважды их не пришлось. Особенно резво бежал Ахилл, опасавшийся вида человеческой крови. Престарелого царя Приама Парис с Гектором вынесли из дворца вместе с троном.
      Увидев паническое бегство героев, простые граждане города, придя в поистине священный ужас, последовали их показательному примеру. Если что-то способно было напугать самих героев, обращая их в паническое бегство, то простым троянцам и подавно следовало удирать из города сломя голову.
      А по Олимпу, словно загнанный в клетку тигр, метался, ища выход своим негативным эмоциям, великий Зевс Громовержец, владыка поднебесной. Остальные боги как могли старались не попадаться ему лишний раз на глаза, но произошло непредвиденное…
      Внезапно Олимп содрогнулся.
      Вернувшиеся в тронный зал Арес с Афиной недоуменно переглянулись, но тут в зал на сумасшедшей скорости влетел бледный Гермес, со всего разгона въехав в покрытую замысловатыми барельефами стену.
      — Ох… — простонал вестник богов, поднимаясь с пола.
      — Что случилось? — в один голос спросили встревоженные Арес с Афиной.
      — Самое страшное, — прошептал Гермес. — Зевс нашел зеркало.
      — КАК?!!
      — Не знаю, — ответил Гермес. — Скорее, нужно бежать под землю к Аиду.
      — А-а-а… — раздалось в недрах Олимпа, — у-у-у…
      Боги переглянулись, но бежать им не пришлось.
      Ворвавшийся в тронный зал Зевс сам сбросил их вниз, после чего погнался за весьма прытким Эротом, по дороге скинув с Олимпа Афродиту с Гименеем, не успевших должным образом спрятаться.
      — О-о-о… — ревел Громовержец. — Это заговор. Я раскрыл очередной заговор!
      — Ядрен батон! — завизжал Эрот и сам сиганул с Олимпа, в полете показав Громовержцу, где у смертных пришит рукав. (Экспрессивная фраза и интернациональный жест даются в современном оформлении по этическим соображениям. — Авт.)
      — Молниеметатель! — кричал по телефонтию из царства Аида Арес, связавшись с кузницей Гефеста. — Спрячь молниеметатель.
      — Да я его разобрал, — удивился Гефест, — на мелкие детали. Зачем же его прятать?
      — Все равно, — орал бог войны. — Спрячь, а лучше сожги. Похоже, что у Зевса очередной приступ титаномании, спровоцированный изменой Геры. Он опять скидывает всех с Олимпа.
      — Что, снова приступ? — спокойно удивился Гефест. — В таком случае надо срочно вызвать Гипноса. Он единственный, кто справляется с Зевсом.
      — Да нету Гипноса, — нервно ответил Арес, — он вне досягаемости сотового покрытия. Я уже пытался к нему дозвониться. Глухо. Наверняка в землях амазонок снова оттягивается.
      — М-да, тогда дело действительно плохо, — согласился Гефест.
      — Давай, айда к нам, — предложил Арес, — пока ненормальный папаша и с тобой не разобрался.
      — Да ладно, — хмыкнул кузнец, — авось пронесет.
      — Ну, как знаешь, — недовольно буркнул Арес, прерывая связь.
      А Зевс тем временем в ореоле электрических разрядов с грохотом несся по коридорам Олимпа.
      — Достали, — ревел Громовержец, швыряя статуей Геры в зазевавшегося Геракла. — Ох как достали…
      Геракл увернулся, ловко скрывшись в соседнем коридоре.
      — О-о-о, — ревел Зевс. — Ну я вам покажу.
      Добравшись до самого верхнего яруса Олимпа, Громовержец остановился у цельнометаллической блестящей двери с греческой надписью: “Посторонним не входить”.
      — Это я — то посторонний? — зловеще рассмеялся Тучегонитель, прикладывая большой палец правой ноги к светящемуся квадратику на стене.
      Олимп снова вздрогнул, и блестящая дверь бесшумно ушла вверх.
      За дверью находилось довольно тесное помещение, посредине которого стояло большое черное кресло, окруженное многочисленными диковинными предметами.
      Довольно почесав густую бороду, Зевс вальяжно сел в кресло и, нажав небольшой зеленый рычажок, оживил многочисленные разноцветные кругляшки, которые тут же часто замигали, пульсируя тревожным красным цветом.
      Словно долина Асфодели в подземном царстве Аида замерцали всеми цветами радуги круглые панели, усеянные множеством забавных рычажков.
      — Достали! — снова с чувством повторил Зевс, уверенным движением пальцев пробегаясь по мерцающим кругляшкам на черной доске перед креслом.
      Одна из стен удивительной комнаты внезапно осветилась и, став прозрачной, продемонстрировала темное, клубившееся грозовыми тучами вечернее небо.
      — От винта! — Тучегонитель весело рассмеялся, сдвигая с места громадный рифленый рычаг на правом подлокотнике кресла.
      Пол под его босыми ногами задрожал, гудение, начавшееся где-то в глубине Олимпа, стало нарастать. Остров завибрировал и, выпустив из-под себя мощные языки пламени, резко пошел вверх. Унылый пейзаж за прозрачной стеной стал меняться, еще минута — и Зевс с умилением взглянул в вязкую бесконечную черноту космоса, прошитую то тут то там тонкими иголками далеких созвездий.
      — Бортовой компьютер? — громко позвал Громовержец.
      — Да, капитан, я вас слушаю, — донесся с потолка помещения приятный женский голос. — Жду ваших приказаний.
      — Домой, — просто сказал Зевс, с упоением массируя затекшую спину.
      — Да, чуть не забыл, — внезапно спохватился Громовержец. — Прощальный салют. Бортовой компьютер, немедленно активизировать плазменную пушку, координаты цели м-м… ФЗ, Ж14, бить по периметру единым силовым пучком.
      — Цель по указанным координатам обнаружена, — сообщил женский голос. — Разрешаете открыть огонь?
      — Разрешаю. — Зевс благосклонно улыбнулся. — Выдай крупный план на главный экран внешнего обзора.
      Изображение космической пустоты на прозрачной стене покрылось рябью, а затем и вовсе исчезло, вместо него возникла величественная Троя с высоты птичьего полета. Затем последовала ослепительная вспышка, и от города осталась лишь дымящаяся глубокая воронка.
      — Знакомая фигура, — удивился Зевс, увидев маленького человечка, стремительно удалявшегося по зеленому полю от дымящейся воронки. — Немедленно навести крупный план на движущийся объект.
      Светящаяся стена снова мигнула, и Зевс с удовольствием узнал в улепетывающем смертном хитроумного царя Итаки Одиссея.
      — Где моя жемчужина? — орал на бегу Одиссей, смешно размахивая руками. — Во-о-о-т такая, во-о-о-т такая, где она?!!
      — Выжил все-таки шельмец, — усмехнулся в бороду Громовержец. — Ладно, Посейдон с тобой еще разберется, живи пока…
      А в тронном зале Олимпа с круглыми от ужаса глазами застыли у панорамного окна двое смертных греков.
      — Фемистоклюс, а где же киты? — чуть не плача вопрошал один из них, не в силах отвести взгляд от удалявшегося голубого шарика. — Где же киты, ведь Дионис говорил, что будут киты?
      — Нету китов, — пожал плечами второй грек, задумчиво теребя рыжую бородку. — Дионис нам соврал…