— Всецело присоединяюсь к этим словам, — кивнул Агамемнон.
      — Ну что ж, начнем прямо сейчас, — хмыкнул историк, извлекая из заплечной сумки дощечку. — Сколько в вашей флотилии кораблей?
      Греки задумались.
      — Секундочку, — сказал Агамемнон и выбежал из трюма наружу. — Раз, два, три, четыре, — послышалось сверху.
      Через минуту брат Менелая проворно вернулся в трюм.
      — Мне не хватило пальцев на руках, — растерянно сообщил он.
      — Ну так разулся бы, — посоветовал Одиссей. Агамемнон почесал редкую бородку.
      — Ну тогда где-то около пятнадцати.
      — Сколько?!! — не поверил историк.
      — Где-то пятнадцать, — твердо повторил грек, — да, именно пятнадцать.
      Лукаво прищурившись, Софоклюс быстро нацарапал на дощечке: “В поход против Трои греки направлялись на 150 кораблях”. Затем историк задумался и воровато пририсовал к цифре второй нолик. (Что, думаете, арабы нолики изобрели? А вот и нет. Греки их изобрели, древние, а арабы уже потом у них передрали. Не верите? Ну и не надо. — Авт.)
      — А сколько всего героев собралось на войну? — спросил он, сделав первую запись (историческую, черт возьми, историческую!!! — Авт.).
      — Секундочку, — спохватился Агамемнон, собираясь снова выйти наружу.
      — Постой, — остановил его Одиссей. — Боюсь, что, даже если ты снимешь обувь, тебе это вряд ли поможет. Я помню число героев, их где-то около сорока человек.
      — Чего?!! — У историка отвисла челюсть. — И с этой армией вы собираетесь напасть на Трою?
      — Да. — Агамемнон гордо вскинул голову. — Я тоже говорил Менелаю, что их слишком много и что вполне можно было бы обойтись двумя десятками.
      Схватившись за голову, Софоклюс записал: “Громадное войско собралось на морском берегу. Сто тысяч вооруженных воинов желали доказать свое право на подвиг под стенами Трои”.
      “А сколько же там было кораблей? — подумал историк. — Тысяча пятьсот, э… не годится”.
      Пожевав кончик острой палочки, Софоклюс добавил к цифре кораблей еще два нуля. Конечно, можно было добавить и еще нолик. Софоклюсу в принципе было не жалко, но потомки могли не поверить. Тогда бы получилось, что на каждый корабль приходится по полгероя, как-то уж очень неправдоподобно.
      — Вот, — воскликнул Одиссей, вырвав из рук историка смазанную воском дощечку, — самые первые строки, строки великой истории!…
      И если бы Одиссей умел читать, то глаза у него от прочитанного оказались бы на затылке. Но, к счастью, царь Итаки никогда не обременял себя лишними знаниями, считая ученость уделом слабаков и всяких там историков.
 
      — Итак, — Зевс обвел присутствующих тяжелым взглядом, — вопреки всем моим попыткам, избежать войны, похоже, не удастся.
      Олимпийцы слаженно закивали, соглашаясь с Громовержцем
      — Ну почему только меня волнует то, что происходит на земле? — закричал Тучегонитель. — Почему один я должен расхлебывать в очередной раз заваренную вами кашу?
      Боги пристыжено попрятали глаза.
      — Потому что ты Зевс, — тихо ответил Гермес, — царь богов, повелитель Олимпа.
      — Да на кой… —Зевс запнулся, сдержавшись, хотя резкое словцо так и просилось на язык. — К чему мне вся эта власть, когда меня окружают сплошные ПРИДУРКИ…
      Олимпийцы подавленно молчали.
      — Афродита, — резко бросил Громовержец, — я тебя просил или нет вернуть золотое яблоко Парису? Богиня любви потупила взор.
      — Гера, не я ли просил тебя угомонить твоего сына Ареса?
      — Это, между прочим, и твой сын, — сухо заметила Гера.
      — Молчать! — взревел Зевс. — Афина, ведь Троя находится под твоим покровительством, почему ты не поговорила с царем Приамом?
      Богиня мудрости также не нашлась что ответить.
      — Тартар вас всех побери, да здесь, кроме меня, волнует кого-нибудь эта война или нет?
      Олимпийцы в ответ неопределенно замычали.
      — Бараны! — Зевс сокрушенно подпер кулаком голову. — Да другой на моем месте три шкуры бы с вас спустил, амброзии лишил и в Тартар низверг.
      — Кто этот другой, интересно? — довольно дерзко спросила Гера.
      — Да тот же Крон, — рявкнул Зевс, и от произнесенного им имени стены Олимпа сильно содрогнулись.
      — Не гневайся, о всемогущий, — взмолился Гименей, — что ж поделать? Ты же знаешь — судьбу не изменить. Рок сильнее нас, мойры никогда не прядут нити вспять.
      — Да знаю я, — Зевс тяжело вздохнул, — поэтому и в Тартар вас до сих пор не сбросил, хотя и был близок к этому.
      Как всегда после хорошей взбучки олимпийцам, Громовержца немного отпустило, и тучи над Грецией нехотя разошлись.
      — В общем, — продолжал Тучегонитель, — как обычно в такой ситуации, будем тянуть жребий, и пусть сам Рок решит, кто будет помогать троянцам, а кто — грекам.
      Бросили жребий.
      Естественно, все, кроме Зевса.
      Гермес наломал спичек, принесенных Гефестом из кузницы. Было решено, что те, кому попадутся короткие спички, должны будут помогать троянцам, а те, кому выпадут длинные, — грекам.
      Короткие спички вытащили: понятное дело, Афина (а иначе и быть не могло, Гермес лично проследил за всемогущим Роком), Эрот, Афродита и Гименей.
      Длинными спичками были осчастливлены: Арес, снова Эрот (хитрый подлец тянул жребий дважды. — Авт.), Гефест и Гермес.
      Остальные боги, включая Аполлона с Посейдоном и прочих, в забаве не участвовали, ибо находились непонятно где и непонятно с кем. А созывать всех олимпийцев Зевсу было попросту лень, он не любил, когда на Олимпе стоял галдеж.
      Итак, начало Троянской войны было лишь делом времени, и время это стремительно бежало вперед, подчиняясь вообще непонятно кому.
 
      Тем временем корабли греков один за другим отплывали из гавани Авлиды, держа курс к берегам Азии.
      Где находится Троя, герои знали лишь приблизительно. Ко всему прочему, они по-прежнему были пьяны, несмотря на все попытки Агамемнона вразумить их, дабы греки не срамились хотя бы перед взирающими на них с Олимпа богами.
      Естественно, что в данной ситуации было бы просто удивительно, если б они достигли Трои.
      Увидев через короткое время замаячивший впереди берег, греки бурно возликовали и направили суда к вожделенной темной полосе на горизонте.
      Как ни ругался старец Нестор, утверждая, что никакой Трои в данной части моря нет и быть не может, не послушали его герои, уж больно чесались у них руки поскорее с кем-нибудь подраться.
      Греки пристали к берегу под возмущенные вопли Нестора высадились на сушу и погнались за пастухами, мирно пасшими стада овец неподалеку от берега.
      Хорошо драпанули пастухи, только грязные пятки среди кустов мелькали. Взбодренные столь легкой победой над врагом, герои принялись ловить по лугам овец, но в силу тотального опьянения в данном деле не слишком преуспели.
      Местные овцы оказались злобные и вреднючие, что те волки. Гневно блея, они искусали многих героев.
      Короче, этому безобразию немедленно следовало положить конец.
      Конечно же ни в какую ни в Трою высадились греки, а в Мизию, где правил сын Геракла герой Телеф. Возмутило Телефа безобразие, учиненное греками. Внимательно выслушал он обиженных пастухов и, собрав войско, двинулся проучить зарвавшихся “гостей”.
      Возликовали герои, увидев приближающуюся к ним армию из двадцати человек во главе с могучим Телефом.
      — Ах вы, засранцы, — ревел сын Геракла, гордо шествуя во главе войска. — Ну я вам сейчас покажу, как земли союзников разорять!
      Испугались тут греки, частично даже протрезвев. Что же это получилось, значит, они вместо того, чтобы биться с троянцами, со своими же друзьями сражаться собрались?
      Грозен был вид у сына Геракла. Посовещались герои и, побросав оружие, кинулись наутек, к стоящим у берега на якорях кораблям.
      Злобно блея, преследовали их кусачие овцы мизийцев. Ревя словно раненый бык, посылал Телеф вслед грекам страшные проклятия. (Весь в папочку. — Авт.)
      — Ну что, кретины, доигрались? — спросил Агамемнон пристыженное войско, отпихивая древком копья вцепившуюся в сандалию овцу. — Немедленно Одиссея ко мне.
      Одиссей, не очень любивший всякие заварушки, сидел в трюме флагманского корабля, безуспешно пытаясь спилить царю Менелаю позорные рога.
      — Одиссей! — взревели на берегу герои. — Одиссей, ау…
      Отбросив ножовку в сторону, Одиссей сошел на берег.
      — Вон, полюбуйся. — Агамемнон указал на приближавшееся войско. — Если ты сейчас не уладишь эту проблему, то о взятии Трои мы на ближайшие десять лет можем забыть.
      — Чего так? — усмехнулся хитроумный царь Итаки.
      — Пока подрастут новые герои, — пояснил Агамемнон. — Эти кретины даже оружие побросали.
      — Ага, — загудели герои, — вам легко говорить. Видели бы вы, какие у ихних овец зубы.
      С чувством сплюнув себе под ноги, Одиссей двинулся навстречу грозному войску сына Геракла.
      — Привет, Телеф, — добродушно сказал царь Итаки, когда они поравнялись. — Куда путь держишь?
      Сын Геракла остановился, грозное войско последовало его примеру.
      — Да вот, кое-кому задницу собираюсь надрать, — насмешливо сообщил Телеф.
      — Уж не тем ли грекам, что собрались сейчас вон на том берегу? — спросил Одиссей, в свою очередь хитро усмехаясь.
      — Им самым, — крикнул Телеф, потрясая мечом. — Я им покажу, как моих пастухов пугать.
      — Может, договоримся? — предложил Одиссей. Сын Геракла задумался.
      — Ну что ж, давай, — наконец согласился он, садясь на траву.
      Хитроумный царь Итаки сделал то же самое и, подперев подбородок рукой, сказал:
      — Ты уж извини мужиков, ну, всякое бывает. Перепили малость, овец с троянцами перепутали. Ведь со всяким такое может случиться.
      Телеф понимающе кивнул.
      — Прости засранцев. — Одиссей огорченно развел руками. — Не ведают они, что творят. Шутка сказать — пятнадцать лет мужика с мечом не видели, не воевали.
      — Все я понимаю, друг Одиссей, — ответил Телеф, — но кто мне теперь возместит убытки? Овцы-то многие побесились, друг друга позагрызали, столицу мою в осаду взяли.
      — Извини, брат, — искренне сказал Одиссей, — и прими от нас скромный взнос для восстановления твоих животноводческих угодий.
      С этими словами царь Итаки протянул могучему Телефу снятый с пояса мешочек с золотом.
      Телеф задумчиво принял подарок, взвесил его в сильной руке, нахмурил густые черные брови и, пожевав губами, громко сказал:
      — Договорились.
      Греки, стоявшие на берегу и напряженно наблюдавшие за переговорами великих героев, с облегчением вздохнули.
      “Это ж как надо упиться, — подумал Телеф, — чтобы Мизию с Троей перепутать! Ох навоюют эти остолопы, ох и навоюют”.
      — Видишь ли, приятель, какая у нас проблема, — продолжал хитроумный Одиссей, — никто из нас не знает, где находится Троя.
      — Да, проблема, — согласился сын Геракла.
      — Не мог бы ты, сын величайшего из героев, — попросил царь Итаки, — провести наши корабли в Трою?
      Телеф снова нахмурился.
      — Боюсь, это исключено, — сухо ответил он. — Зачем ты просишь меня об этой услуге, когда сам прекрасно знаешь, что я женат на дочери царя Трои Приама. Не буду помогать я врагам моего тестя. (Ну вот, хоть один честный человек за всю книгу нашелся. — Авт.)
      — Как знаешь, — легко сдался Одиссей, после чего вернулся к кораблям.
      — Ну что? — спросил довольный Агамемнон. — Рассказывай, как же тебе удалось уговорить Телефа.
      — С тебя пятьдесят талантов, — просто ответил Одиссей, поднимаясь на борт флагманского корабля.
      А на корабле из трюма выглядывал несчастный Менелай.
      — Ох великий Тартар, — испугался царь Итаки, отпрыгивая в сторону, но тут же спохватился, узнав в обладателе чудовищных лосиных рогов царя Спарты. — Извини, Меня, я тебя сразу не признал.
      — Ну что там, все в порядке? — осведомился бедняга.
      — Проблему я уладил, — кивнул Одиссей. — Дело за малым: найти непьющего лоцмана, который смог бы отвести нас в Трою.
      — Непьющего лоцмана? — переспросил Менелай. — Боюсь разочаровать тебя, мой друг, но, похоже, это невозможно…
      А на берегу счастливый Софоклюс творил своими руками бессмертную историю.
      “Стали греки опустошать владения Телефа, — хитро прищурившись, писал он. —Двинулся Телеф на защиту своих владений с несметным войском, завязалась кровопролитная схватка. И вот в бой вступил великий Ахилл вместе со своим другом Патроклом. Был ранен Патрокл вражеской стрелой, но не обратил внимания герой на этот пустяк, храбро продолжал он сражаться плечом к плечу с Ахиллом. И вот обратил великий Ахилл Телефа в бегство. Возликовали греки. Осадили они главный город Мизии, где спрятался Телеф. Но тут явился им вестник богов Гермес и сообщил, что сражаются они не с троянцами, а со своими союзниками. Опечалились греки. В великой скорби стали хоронить они павших героев”.
      — Эх, хорошо строка пошла, — засмеялся Софоклюс, прикладываясь к фляге с вином, — эх, чего бы еще такого побредовей потомкам ввернуть? — Историк задумался.
      — Что пишешь? — поинтересовался подошедший к хронисту Агамемнон.
      — Да вот, — хмыкнул Софоклюс, — по горячим следам воссоздаю цепочку реальных событий. Агамемнон одобрительно качнул головой:
      — Это хорошо, только смотри о пьянке не упоминай, правнуки засмеют.
      — Да вы что? — искренне изумился историк. — Я ведь профессионал. Какая, к сатиру, пьянка, разве я посмею опозорить героев?
      — Ох смотри мне, — сказал Агамемнон, грозя Софоклюсу пальцем, — от себя ничего не добавляй, освещай факты подробно и добросовестно. В общем, пиши, как есть, только, — голос Агамемнона опустился до шепота, — пожалуй, и овец не упоминай.
      — Да понял я, понял, — быстро закивал историк, — никаких овец. Все освещать правдиво и добросовестно, а потомки сами разберутся, что к чему.
      — Правильно. — Агамемнон улыбнулся. — Ты, приятель, зришь в корень проблемы. Ну, не буду тебе больше мешать, работай.
      Софоклюс благодарно кивнул и, мечтательно взглянув на небо, снова стал покрывать дощечку корявыми письменами.
      “И был пир. Помирились греки, — нацарапал историк, — но в самый разгар праздника отрубил мечом могучий Агамемнон голову Телефу, так как признал в нем троянского шпиона. Снова завязалась кровавая бойня, смешались изысканные яства с отрезанными ушами героев…”
      — Так, по-моему, нам пора вмешаться, — заявил Арес, недовольно взирая на экран телевизориуса.
      На экране протрезвевшие греки разжигали на морском берегу костры, готовясь к ночевке.
      — Ты предлагаешь превратить в осла этого их историка? — осведомился Гермес.
      — Технически это вполне возможно, — проворно вставил Гефест, — я только свой аппарат настрою.
      — Да нет, — скривился Арес, поглаживая на поясе меч. — Я не об этом.
      — Тогда о чем же? — раздраженно переспросил вестник богов.
      Дремавший на троне Зевс гулко захрапел. Боги вздрогнули.
      — Нужно помочь нашим грекам скорее добраться до Трои, — пояснил Арес. — Но я пока не представляю, как это сделать.
      — Ха! Что может быть проще?! — сказал безмолвствовавший до той поры Эрот. — Давайте дружно попросим Посейдона прибить (в хорошем смысле слова. — Авт.) корабли греков к берегам Трои, только и всего.
      — Но ведь Посейдон придерживается нейтралитета, — возразил Арес. — С чего это вдруг он нам будет помогать?
      — А мы попробуем, — улыбнулся Эрот. — Что нам стоит?
      — М-м-м… — вдруг замычал на троне Зевс. — Ах ты, моя козочка.
      Олимпийцы скептически переглянулись.
      — Гефест, давай свой телефонтий, — наконец решившись, попросил Арес.
      Гефест, подойдя к трону, осторожно вытащил из-под локтя спящего Громовержца круглую черную трубку на длинном шнуре. Арес стремительно вцепился в устройство.
      — Алло, я вас слушаю, — мелодично произнесла в аппарате нимфа Эхо. — С кем бы вы хотели переговорить?
      — Это Арес, — сказал в трубку бог войны. — Желаю говорить со своим дядей Посейдоном.
      — Подождите немного, — ответила Эхо.
      Устройство щелкнуло, издалека послышалось недовольное ворчание: “Какого сатира этому Аресу не спится, задолбали своими звонками”. Затем в трубке громко булькнуло и немного хрипловатый голос произнес:
      — Да, Арес, я у телефонтия.
      — Привет, — буркнул Арес. — Тут у нас на суше намечается заварушка. Да ты, наверное, уже слышал, в Трое.
      — Угу.
      — Мы тут две противоборствующие коалиции на Олимпе создали, одни помогают грекам, другие — троянцам.
      — Ага.
      — И вот по чистой случайности я оказался главой той коалиции олимпийцев, которая занимается греками.
      — Ну-ну, — хмыкнул в трубке Посейдон.
      — Оказывается, он глава, — сказал Гефесту Эрот, и боги приглушенно заржали.
      — Да тише вы, кони, — прикрикнул на них Арес. — Нет, дядя Посейдон, это я не тебе. Так вот, ты не мог бы оказать нам маленькую услугу?
      — Чего-то подобного я ожидал с самого начала нашей милой беседы, — сухо заметил повелитель морей. — Нет чтобы позвонить просто так, осведомиться о здоровье, о жене, о детишках…
      — Посейдон, — нетерпеливо перебил дядю Арес, — какие детишки, какая жена? В Греции назревает война, понимаешь? Эти идиоты уже пытались ограбить Мизию, с пьяных глаз спутав ее с Троей. Слава Зевсу, все обошлось. Ты даже себе не представляешь, что они могут натворить без нашего присмотра, страшно подумать.
      — Хорошо, — согласился Посейдон, — сделаю, что смогу. Говори, чего конкретно надо?
      — Да пустяк, — ответил бог войны. — Устрой на море небольшой шторм. Побазарь с Бореем, Зефиром, Эвром, Нотом и сделай так, чтобы корабли греков вынесло точнехонько к берегам Трои, а то они нам тут навоюют.
      — Ну, это мне не тяжело. Это я с легкостью, — ответил владыка водной стихии. — Больше ничего вам от меня не надо?
      Арес задумчиво потеребил золотые бляхи на доспехах:
      — Да вроде пока нет.
      — Тогда спокойной ночи. — И Посейдон прервал связь.
      — Ну что? — Присутствовавшие в тронном зале олимпийцы выжидательно посмотрели на бога войны.
      — Судя по тому, что ты говорил, — сказал Гермес, — Посейдон обещал помочь.
      — Так и есть. — Арес кивнул. — Нам остается лишь немного подождать.
      — Ну куда же ты, моя горная серна, — сквозь утробный храп пробурчал на троне Зевс, — у тебя такие милые ножки…
      Скривившись, Арес плюнул в сторону, а Эрот пошло хохотнул и, поколдовав над кнопками телевизориуса, переключил экран на какую-то порнушку.
      — О-о-о… — донеслось с экрана. — Бе-э-э, бе-э-э, кукареку…
      — Групповуха, — довольно пояснил Эрот обалдевшим олимпийцам, — с участием животных: мелкого рогатого скота и птиц.
      — О моя тонкошеяя лань, — прохрипел Громовержец, — ну что же ты, смелей, смелей…
      — Это невыносимо, — протяжно простонал Арес, схватившись за меч.
      После чего, посчитав в уме до десяти, он поспешно вышел из зала.
      Переглянувшись, Гермес с Гефестом последовали его показательному примеру.
      — Полный бардак, — констатировал Арес, пиная в коридоре ногой неисправный автомат с амброзией.

Глава 8
РАЗБОРКИ ОЛИМПИЙСКОГО УРОВНЯ