— Да, ты смешон! — продолжал изобличать распространенные человеческие пороки Дентос — Орешь и оскорбляешь Тесея громче всех. Нетрудно догадаться почему. Ведь теперь будущий герой Афин имеет за спиной целых четыре героических подвига! Это больше, чем у кого-либо из нас и в том числе больше, чем у тебя, Автолик. Естественно, сын Гермеса не может стерпеть подобное оскорбление. Но — ответь мне, что мешало тебе совершить эти подвиги вместо Тесея?
      Автолик угрюмо отвел взгляд.
      — Молчишь? Значит, все-таки признаешь, что я прав. Но я отвечу, что мешало тебе. Это лень! Да-да, не отворачивайтесь, ибо всех касается то, что я сейчас скажу. Многие из вас шатаются по Греции в поисках приключений не один год и, едва совершив героический подвиг, сразу же задирают носы. Вы ведь не ищете трудных путей, так ведь? Вам все подавай готовенькое, на блюде с зеленью и вином. Но так в жизни не бывает. Любишь кататься — люби и спицы в колесах колесницы менять, иначе никак. Брать пример вам следует с Тесея, а не ругать его. Вот достойный образчик расторопности, мужества и живого ума.
      — Ну хорошо, может, ты и прав, — кисло согласился Автолик. — В таком случае, почему ты совершил всего лишь два героических подвига?
      — Ответ прост, как хвост сатира, — усмехнулся благородный Дентос. — Я путешествую с вами всего лишь неделю, по-моему, это очевидно.
      Да, убийственная логика.
      В общем, благодаря Дентосу героические страсти потихоньку улеглись, и Тесей смог беспрепятственно спуститься со скалы на берег. Однако следует заметить, что, кроме Дентоса, с молодым героем никто не желал разговаривать.
      — Не стоит обижаться на этих героических ослов, — так сказал Тесею Дентос, отведя хмурого юношу в сторону. — В конце концов, многие из нас прямые отпрыски богов с Олимпа. Ну, а у бессмертных зависть и подлость возведена в ранг абсолюта. Вся эта пакость у нас в крови, и никуда тут не денешься.
      — Да я, собственно, ни на кого особенно не обижаюсь, — смущенно ответил молодой герой. — Было бы странно и противоестественно, если бы прочие герои искренне радовались моим успехам. Такова человеческая натура. Но тебе, Дентос, я хочу сказать искреннее спасибо. Ты единственный по праву можешь называться настоящим греческим героем, обладая всеми качествами того самого идеала, к которому безуспешно стремятся многие. Будет жаль, если через много лет мы не встретимся на пиру в чертогах светлого Олимпа.
      — Мы встретимся! — твердо пообещал Дентос, хлопая юношу по спине. — Мы обязательно там встретимся, клянусь волосатыми ляжками Гефеста!
      Так они и договорились.
 

* * *

 
      Однако верный благородный союзник недолго поддерживал молодого героя, так как внезапные происшествия спутали Дентосу все его планы.
      Могучие герои шумной толпой приближались к долине реки Кефиса, когда из-за поворота дороги прямо на них выскочили трое стройных юношей совершенно одинаковой наружности.
      — О боги! — испуганно воскликнул Тронос — После той пьянки на морском берегу у меня по-прежнему троится в глазах!
      — Да нет, их действительно трое, — возразил Автолик. — Кого же вы мне так сильно напоминаете, ребята?
      И все герои пристально поглядели на несколько смутившегося при появлении юношей Дентоса.
      — Отец, — торжественным голосом произнес один из близнецов, — нас послала за тобой мать.
      — Гм… — неуверенно кашлянул благороднейший из греков. — Это… несколько неожиданно. Я же предупреждал Псиртесту, что буду отсутствовать где-то полгода.
      — Мама соскучилась, — хором возразили на это близнецы, — она очень недовольна тобой, угрожает новой войной Спарте.
      — Ох уж мне эти горные амазонки! — покачал головой Эритрон. — Угораздило же тебя, приятель, породниться с их предводительницей.
      — Это был мой второй героический подвиг! — возмущенно возразил Дентос.
      Второй героический подвиг в лице трех мускулистых отпрысков сурово взирал на отца.
      — Секундочку, — удивился Тесей, — так значит, свои первые два геройства ты совершил давно?
      — Совершенно верно! — подтвердил улыбающийся Дентос — Я герой, так сказать, со стажем. Однако вскоре мне надоела бродячая жизнь, и я профессионально занялся бодибилдингом, преимущественно женским.
      — Тренировал амазонок? — догадался Селий.
      — Ага! Но потом заскучал от всех этих гор женственных мускулов и решил снова взяться за старое, присоединившись к группе Автолика. Время-то идет, а путь на Олимп не сокращается.
      — Ну, так что нам ответить матери? — строго спросили близнецы.
      — Ответьте ей, что я сейчас занят и не могу по любой ее прихоти возвращаться домой.
      — Мать предупреждала нас, что ты ответишь нечто подобное, — проговорил тот юноша, за спиной которого висел крепкий охотничий лук. — Поэтому я передам ее предупреждение дословно…
      — Ну-ну, — не очень весело буркнул Дентос.
      — Мама сказала, что если ты не вернешься, то она лично свернет тебе твою героическую шею.
      Услышав подобное, герои испуганно (и с немалой долей уважения) посмотрели на бесстрашного коллегу.
      — Эта может! — грустно подтвердил Дентос и, немного погодя, добавил: — Ладно, заскочу домой на денек, а вы пока подвиги без меня совершайте.
      — Что ж, прощай, приятель, — улыбнулся Эритрон, — думаю, ты легко найдешь нас через недельку в каком-нибудь полисе по грандиозной пьянке, которую мы непременно там закатим.
      Душевно попрощавшись с каждым героем, Дентос задержался рядом с Тесеем.
      — Учти, друг, — так сказал юноше благороднейший из греков, — во дворце моего отца царя Миноса на Крите ты всегда будешь желанным гостем!
      Услышав сие, Тесей спиной почувствовал два десятка злобных завистливых взглядов.
 

* * *

 
      С уходом Дентоса будущий герой Афин в полной мере осознал, что значит быть изгоем.
      Никто с ним не разговаривал, никто не удостаивал его даже короткого взгляда. Тесею взять бы и тихонечко исчезнуть, но уж больно обиделся он на своих спутников, решив, болезных, окончательно добить, изгадив им очередную возможность как следует прославиться.
      Конечно, план был опасен, но зазнавшиеся мерзавцы того заслуживали, и в особенности Автолик.
      Автолик внезапному уходу Дентоса был невероятно рад, о чем постоянно без умолку трепался.
      — Я вам вот что скажу, — весело заявлял хитроумный сын Гермеса, — меньше народу — больше кислороду.
      — А не ты ли несколько дней назад называл Дентоса лучшим своим другом? — ехидно ввернул Бинатос — И пил с ним из одного золотого кубка.
      Но наглого Автолика трудно было смутить.
      — Да, это был я, но прошло время, и теперь я изменил свое мнение о нем. Герой, я вам скажу, не герой, если у него имеется семья. Герой с семьей — жалкий хлюпик, подтирающий сопли малым детишкам и не располагающий временем на что-либо другое.
      Дальше, понятно, случилась драка, ибо могучий Эритрон, не выдержав подобного безобразия, принялся бить зарвавшегося сына Гермеса по морде, так как лысый герой имел любимую жену в Калидоне и восемь симпатичных детишек.
      Помочь своему предводителю прочие герои не смогли, потому что к дерущимся их не подпускали Бинатос с Трегастилионом, вооруженные длинными копьями.
      Бинатос был женат дважды, и от обеих жен нажил четырех славных малюток, ну а Трегастилион выступил за компанию, так как жутко недолюбливал наглеца Автолика.
      — Сейчас я уроню твое хваленое достоинство! — угрожающе предупредил Эритрон, зашвыривая грязно ругающегося предводителя в густые заросли репейника.
      Стоящий чуть в сторонке Тесей лишь тихо посмеивался, радуясь тому, что длинный язык сына Гермеса наконец сослужил ему дурную службу.
      Проведя быстрое голосование путем простого поднятия рук, могучие герои Греции поспешно избрали нового предводителя, коим стал многодетный Эритрон.
      Автолик же за ненадобностью был моментально изгнан, что было закономерным актом.
      Впрочем, сын Гермеса особо по этому поводу не горевал, примкнув в тот же день к героической группе Аноитоса, рыскающей в окрестностях Элевсина, где, по слухам, бесчинствовал кровожадный великан по имени Керкион. (Тут я вынужден вмешаться с комментариями по поводу великанов. Вы, пожалуйста, не удивляйтесь тому, что греческим героям постоянно приходится сталкиваться со всевозможными распоясавшимися гигантами. Я тоже многих великанов сразил в бытность свою смертным героем. Великаны в то время были самым настоящим чирьем на заднице Аттики. Ведь законы природы как действуют? Чем ты крупнее телесно, тем больше у тебя силы и, соответственно, меньше мозгов. За всю историю Греции было лишь одно приятное исключение из правил, а именно: Геракл Великий Непобедимый, то есть я!)
      И вот после стремительного падения сына Гермеса (в прямом и переносном смысле) стали попадаться на пути греческих героев очень странные добропорядочные граждане.
      Поначалу герои решили, что где-то неподалеку произошел погром в местной кунсткамере, откуда сбежали все содержащиеся там уроды, однако сие предположение было чрезвычайно далеко от истины.
      Встречные незнакомцы вызывали крепкое недоумение. Одни из них ходили исключительно на цыпочках, будто невидимая рука слегка приподнимала их за шиворот. Другие же были полной противоположностью первым. Невысокие, коренастые, будто грохнутые чем-то тяжелым по голове, так что шея ушла в плечи, а поясница в ягодицы. Шли эти бедолаги как-то скособочась, выставив вперед правое плечо.
      Поначалу герои решили не обращать на эти странности внимания, но после тридцатого скособоченного встречного не выдержали и решили выяснить, что тут все-таки происходит.
      Лысый Эритрон, недолго думая, остановил потешную пару: мужчину с женщиной, судя по внешнему виду, горожан. Несчастные неуверенно шли на цыпочках, состоя, как показалось на первый взгляд, из сплошных вытянутых конечностей.
      — Уважаемые, — с некоторым раздражением обратился к ним Эритрон, — соизвольте объяснить нам, что тут у вас происходит?
      — Ужасная напасть постигла наши земли! — странно растягивая слова, ответил мужчина. — Полоумный маньяк по имени Прокруст вторую неделю тиранит наивных греческих граждан.
      — Так-так! — удовлетворенно потер руки Эритрон и могучие герои понимающе переглянулись.
 

* * *

 
      Итак, Прокруст.
      Прокруст оказался всего-навсего свихнувшимся массажистом, открывшим у дороги массажный дом для усталых путников. Массивная, завлекающая потенциальных клиентов вывеска со странным названием «Костемания» выглядела довольно зловеще.
      Однако ничего ужасного на первый взгляд в виду не имелось. Просто хитрый Прокруст тонко намекал, что, мол, в симпатичном придорожном домике вполне можно размять кости, вправить суставы, растереть затекшую шею. В особенности, если клиент очень часто любит на небо глядеть и рассуждать о смысле Вселенной.
      Последних попадалось великое множество, в основном, странствующие философы.
      Сразу было видно, как много бездельников развелось в Древней Греции, и это, между прочим, помимо великих героев.
      Однако одной странной вывески было мало для завлечения клиента, и поэтому свихнувшийся маньяк добавил к первой вывеске вторую, побольше и поярче.
      Значилось там всего лишь одно волшебное слово, а именно: «ХАЛЯВА!»
      Естественно, подобное объявление должно было насторожить добропорядочных греческих граждан, но получилось с точностью наоборот. Таким образом Прокруст получал бесконечное количество подопытных для своих садистских экспериментов.
      Но чем же занимался этот милый во всех отношениях эллин, помимо расслабляющего все косточки массажа?
      О, преступления Прокруста были просто ужасны.
      Воистину лишь особо извращенный ум мог придумать подобное зверство.
      Спятивший массажист изготовил особое ложе, позже ставшее в Греции очень популярным орудием пыток.
      Ложе представляло собой массивную деревянную кровать с хитрым потайным механизмом. Именно на этой «кроватке» маньяк и принимал своих многочисленных клиентов, жутко истязая несчастных.
      Если добропорядочный, падкий на халяву гражданин был слишком высокого роста и его голенастые ноги нелепо болтались в воздухе, превышая размеры ложа, то Прокруст пристегивал его кожаными ремнями к особому механизму и… азартно крутил деревянные колесики, благодаря чему дико орущая жертва здорово уменьшалась в размерах, аккурат по длине зловещей кроватки.
      Ну а ежели заглянувший на сеанс бесплатного массажа халявщик был слишком маленького роста, маньяк с удовольствием его вытягивал, пританцовывая при этом от наслаждения.
      Наверняка сумасшедший был ко всему еще и мазохистом, ибо выдержать то, что ему говорили некоторые подопытные, мог не всякий эллин. А куда они его посылали… о, фантазия этих греков действительно казалась безграничной.
      Вот такая небольшая, но хреновая проблема.
 

* * *

 
      Заметно приободрившись, могучие герои шумною толпою подвалили к симпатичному массажному домику у обочины дороги, из которого с завидной периодичностью неслась отборная греческая ругань.
      — Вот это да! — с восхищением проговорил Эритрон, и могучие мужи, застыв у гостеприимно распахнутых дверей, затаив дыхание, принялись внимать.
      Подобные словесные перлы мог выдавать лишь самый настоящий виртуоз отборной ругани, непризнанный гений обидного слова и оскорбительного намека.
      В полном объеме такое нельзя передать письменно, ТАКОЕ нужно было слышать.
      Многие из героев тут же схватились за письменные принадлежности, дабы успеть запечатлеть для истории особые шедевры из этого потока словесных оскорблений.
      Вот что неслось из сотрясающегося от гневных воплей массажного дома:
      — Ты пикнос скотомэнос провато!
      Что можно было перевести как: густая убитая овца.
      — Эпиоэтикос тромэрос алого!
      То есть: агрессивная уродливая лошадь.
      — Эхорикос халасмэнос скилос! — Враждебная испорченная собака!
      — Скотоно! — Убийца!
      — Асхимос морфи! — Уродливая харя!
      — Псэма элинас! — Лживый грек!
      — Мавропули! — Грач!
      — Писмато корми! — Упрямое туловище!
      — Пситос папутси! — Жареный тапок!
      Было там много других ругательств, но за неимением места и времени автор счел нецелесообразным оглашать весь список. Тем более вполне возможно, что сей скромный труд будут читать утонченные фемины, которые наверняка поморщат свои чудесные припудренные носики при упоминании какого-нибудь особо витиеватого непристойного выражения.
      Где-то через полчаса грязная ругань внезапно прекратилась.
      Не то невидимый виртуоз был наконец замучен до смерти, не то он до конца исчерпал свой ругательно-словесный запас.
      Несказанно довольные герои восторженно рассматривали свои мелко исписанные восковые дощечки. Теперь если кого и придется обложить, то сделают они это с высоким мастерством, достойным обитателей светлого Олимпа.
      — Великолепно! — воскликнул красный от возбуждения Тронос — Я еще никогда такого не слышал. Какова полнота, витиеватость, построение слога. Надеюсь, вы обратили внимание, что все звучало на старогреческом. Ах, какой мелодизм, какая фактура.
      — Ну а ты что думал? — усмехнулся Селий, — Ты попробуй кого-нибудь обложить на современном диалекте. Язык сто раз сломаешь. А тут настоящая древняя поэтика.
      Возможно, герои и дальше бы спорили о полете высокого неприличного слога и структуре трехэтажных построений многоступенчатых существительных и глаголов, но зарождение, без сомнения, интереснейшей филологической дискуссии нарушил вывалившийся из массажного дома скособоченный низкорослый дядька.
      М-да, в этот раз Прокруст постарался от души.
      Голова бедолаги оказалась на месте его пупка. Ну прямо дыня на ножках, лучше не скажешь.
      Остановившись у крыльца и повернувшись к распахнутым дверям, добропорядочный гражданин погрозил кулаком и удивительно могучим басом выкрикнул:
      — Хондрос гуруни!
      Что можно было перевести как «толстая свинья».
      — А всего-навсего хотел трицепс помассировать, — сокрушенно добавила жертва маньяка, после чего смешно побежала прочь.
      — Ну блин… — хором выдохнули герои, оглушительно заржав.
      На хохот из массажного домика появился Прокруст собственной персоной. Внешность маньяка, как и полагается, была отталкивающей. Массивный заплывший жиром толстяк с родимым пятном в пол-лица и пухлыми короткими ручонками.
      — О, вижу, вы все пришли на массаж! — довольно приятным голосом констатировал сумасшедший, в предвкушении закатывая свои безумные глаза.
      — Так и есть! — кивнул могучий Эритрон. — И я буду первым.
      — Что ж, добро пожаловать! — Прокруст галантно посторонился, пропуская греческого героя внутрь.
      Внутри было довольно мило.
      По углам цветочки в вазах, на стенах полочки со всевозможными мазями, на полу огромная дубина, и даже глиняная ванночка для педикюра.
      Заметив удивленный взгляд Эритрона, толстяк поспешно пояснил:
      — Это анестезия! — Имея в виду внушительных размеров дубину.
      — А что, бывает, клиенты… — начал было могучий герой, но Прокруст его поспешно перебил:
      — Да-да, всякое бывает. Пожалуйста, ложитесь на стол.
      Стол был установлен точно посередине массажного домика и больше всего напоминал громоздкую кровать.
      Пожав широкими плечами, Эритрон удобно расположился на деревянном ложе, заметив, как побледнел при этом проклятый маньяк.
      А дело было в том, что на прокрустово ложе в первый раз за всю историю с момента его изготовления возлег безупречно сложенный эллин.
      Эритрон точно соответствовал заданным стандартам, идеально помещаясь на массивной кровати, в общем, не отрежешь, не вытянешь.
      — Ну что же ты, добрый человек, растерялся? — с усмешкой бросил герой. — Массируй, давай!
      — Что массировать? — испуганно спросил Прокруст.
      — Лысину, понятное дело! — гаркнул Эритрон. — Волосы у меня там что-то с детства не растут, давай исправляй положение!
      — Могу порекомендовать один верный способ, — с готовностью предложил толстяк.
      — А именно?
      — Полное отсечение головы!
      — Э нет… так не годится. Ты что, меня за полного лоха держишь? А как же я в таком случае буду вино пить?!
      — М-да, — согласился маньяк, — действительно не годится. Что ж, как альтернативный вариант могу предложить частичное или полное снятие скальпа.
      — А в зу не хо? — с готовностью предложил ухмыляющийся Эритрон.
      — Простите, что, не понял?
      — А в зуб не хочешь? — довольно доброжелательно повторил герой.
      — Пожалуй, нет, — осторожно ответил Прокруст, — боюсь, что у вас случай совершенно неизлечимый. Будьте так добры, пригласите следующего клиента.
      — Да раз плюнуть! — рассмеялся Эритрон, встали с кровати. — Эй, Трегастилион, заходи!
      Трегастилион так же идеально расположился на зловещем ложе, повергнув маньяка в еще больший ужас, нежели прежде.
      — А ну произнеси мое имя! — грозно потребовал рыжебородый герой, сурово глядя на злодея.
      — Тре… га… сра… — неуверенно проблеял Прокруст.
      — По слогам!
      — Я дико извиняюсь, но, по-моему, это мне не под силу.
      — Тогда хоть шею помассируй, — мрачно предложил герой, и толстяку пришлось изрядно попотеть, массируя затылок могучему клиенту.
      Конечно, в безумных мыслях Прокруста плескалась соблазнительная идея свернуть герою шею, но, пожалуй, он с таким же успехом мог бы попробовать сломать голыми руками столетний дуб. Так что не стоило и пытаться.
      Следующим на сеанс бесплатного массажа завалился бесстрашный Тронос, потребовавший, чтобы потный перепуганный Прокруст помассировал ему уставшие ступни. При этом герой здорово усложнил задачу загнанному в угол маньяку, наотрез отказавшись снимать сандалии.
      — Массируй через подошву! — грубо приказал развалившийся на деревянном ложе герой. — Иначе получишь в зу, причем но. Понимаешь, о чем я?!
      — Ага! — быстро кивнул толстяк. — В зуб ногой.
      — То-то!
      Наверное, излишне говорить о том, что и могучий Тронос оказался тем самым эталоном, который идеально подходил под размеры прокрустова ложа. Ведь все герои были атлетами, соответственно обладали одинаково совершенными мощными фигурами. Как говорится, девяносто, шестьдесят, девяносто — в смысле плечи, талия и ляжки (героические мерки даются в древнегреческих пропорциях).
      В общем, до позднего вечера развлекались могучие мужи Аттики, всевозможными способами измываясь над доведенным до отчаяния маньяком.
      Практически уже все герои побывали на знаменитом прокрустовом ложе. Селий потребовал сделать себе массаж мизинца на правой руке, Бинатос возжелал, дабы толстяк помассировал ему ушные раковины, Тикус удовлетворился массажем левой ноздри, а Тук завивкой в косу длинных, ниспадающих до пояса волос.
      Никогда еще обезумевший маньяк столько не трудился по своей прямой, на первый взгляд совершенно безобидной специальности.
      Но вот уже каждый из героев что-то себе да помассировал, остался один лишь Тесей, который при всем своем страстном желании не смог бы воспользоваться бесплатными услугами придорожного массажного дома, ибо был связан по рукам и ногам.
      Коллеги решили не рисковать лишний раз, обезвредив счастливчика и уложив оного в придорожные кусты.
      — Следующий, — тихо донеслось из недр гостеприимного оздоровительного заведения.
      Могучие мужи переглянулись и, пожав мощными плечами, занесли вовнутрь связанного Тесея.
      — Ты на нас, главное, не обижайся, — шептал юноше на ухо Эритрон, — мы против тебя лично ничего не имеем, просто не хотелось бы, чтобы ты испортил нам очередную возможность прославиться.
      — Ы-ы-ы… грм… хмых… — только и смог в ответ промычать молодой герой, так как во рту у него торчал кляп — пробка от винного кувшина.
      — Смотри, чтобы без глупостей! — добавил Эритрон, и Тесей был торжественно водружен на прокрустово ложе.
      Маньяк очумело вытаращился на юношу. Новый клиент был восемнадцатым по счету. Все параметры по-прежнему совпадали.
      — О нет, этого просто не может быть! — хрипло воскликнул Прокруст и, схватившись за сердце, с грохотом рухнул на пол.
      — Что ты сделал?! Что ты натворил?! — яростно заревели герои, выхватывая мечи и бросаясь к неподвижно лежащему на деревянной кровати Тесею.
      — Ы-ы-ы… кх… др-х-х… псу-у-у…
      — Спокойно, братья, будьте благоразумны! — удержал от совершения непоправимого рассудительный Эритрон.
      Затем недавно избранный предводитель присел над телом маньяка и придирчиво изучил его: попробовал пульс, приподнял дряблые веки, подергал за нос.
      — Все, склеил сандалии! — таков был окончательный вердикт.
      — Гы-гы-гы-гы… — издевательски рассмеялся связанный Тесей, с удовольствием рассматривая перекошенные физии героев.
      — На стороне юноши всемогущий Рок! — грустно усмехнулся пнувший ногой мертвого маньяка Эритрон. — А значит, мы здесь бессильны…
      Таким вот образом могучий Тесей, не пошевелив даже пальцем, совершил свой пятый героический подвиг.

Глава восьмая
ТЕСЕЙ В АФИНАХ