Время прибытия

— Так, — Бисквит Иванович немного хлебнул из стакана самогона. Поморщился. Закусил соленым огурчиком.

— Но вот со старушкой у него одной накладка вышла, — продолжил милиционер, — вредная оказалась старушка, пошла и на него заяву накатала, так, мол, так, в лесу к ней на мотоцикле подлетел и девственности лишил, короче, мы тогда расследование и начали.

— А старушка та, случайно, не старой-то девкой Марьей Филипповной будет? — с подозрением спросил народный целитель, наливая по-новой.

— Она самая, — подтвердил участковый, — вредная карга.

— Что ж он без разбора на женщин-то бросается? — удивился Бисквит Иванович.

— Так ведь маньяк он, — в свою очередь удивился милиционер, — псих, значит.

Народный целитель задумался, прикидывая в уме, сколько он трактористу таблеток биагры выписал и сразу же успокоился, налив себе с участковым по третьей стопке.

— Не беспокойся, Петро, думаю, скоро эти ужасные случаи закончатся.

— Да откуда ты знаешь, Иваныч, ей-богу, чай и впрямь Белый колдун, — испугался милиционер, осенив себя крестом, — с нечистой силой небось водишься.

— Вожусь, — подтвердил народный целитель, мечтательно вспоминая родные звезды…

ЭПИЛОГ

— Вот это, блин, да, — Воротилов восхищенно заглядывал в овальный иллюминатор, за которым была лишь пронизанная миллиардами иголок звезд чернота, — ни тебе ментов, ни налоговой — благодать.

— В натуре, братан, — согласился с ним Степановский, откупоривая очередную бутылку шампанского, — не жизнь у нас будет, а малина. Вот высадимся на ближайшей планетке, шороху там как наведем, я сразу все рынки под себя возьму.

— Угу, — кивнул Сан Саныч, — ты смотри только, блин, не забывай о моих 60%.

Степановский вздрогнул, и его правая щека нервно задергалась.

— Свой долг я помню, — хрипло ответил он, — и сполна тебе его заплачу, как обещал.

В углу рубки по-прежнему храпел связанный Убийвовк, а рядом с ним за небольшим, вырастающим из пола корабля по мысленному приказу столиком, резались в подкидного братья Крючки.

Растрепанный профессор с совершенно безумным видом колдовал над бортовым компьютером звездолета, прокладывая дальнейший курс.

— Так какая планета вам нужна, Сан Саныч? — спросил он пялящегося в иллюминатор авторитета.

— Да что б пожарче была, — отозвался Воротилов, — климат желательно как на Карибах или Гавайях, на худой конец.

— И чтобы рынки были, — вставил Степановский, выстрелив пробкой из шампанского в храпящего Бориса Богдановича, — большие рынки и без чурок всяких там и узкоглазых.

Профессор кивнул.

— Ну, а с правлением вам каким: монархия, республика или президентская демократия? Братки на время задумались.

— Давай демократию, — наконец решил Воротилов, — и желательно, чтобы президент был придурок, типа этого, предпоследнего нашего.

— И чтобы бабла побольше, — снова влез Степановский, — валюты всякой крутилось.

— Сделаем, — ответил профессор, — как раз есть одна такая планетка, совсем рядом. То, что вам нужно.

— Ну так, — усмехнулся Сан Саныч, — летим к ней. — И снова посмотрев в иллюминатор, добавил: — Ну, блин, красота. У меня когда-то пиджачок такой был, с платиновыми блестками.

— Круто, — согласился Степановский, — за сколько брал?

— Господа, господа, потише, — профессор, склонившись над пультом, вглядывался в датчики каких-то приборов, — вы мешаете мне сосредоточиться.

Ровно через час космический корабль замедлил свой ход, и его двигатель стал гудеть значительно меньше.

— Что, профессор, уже прилетели? — радостно спросил Воротилов, присоединившись к играющим в карты братьям Крючкам, которые сразу же стали катастрофически проигрывать.

— Эх, карта пошла, — с восхищением сказал авторитет.

— Уже практически прибыли, — отозвался Сумасбродов, — сейчас я программирую бортовой компьютер для предстоящей посадки.

— Что ж, пойду предупрежу братву, — сообщил присутствующим мающийся от безделья Степановский.

Само по себе торможение и выход на орбиту чужого мира заняли около получаса. После чего корабль наконец плавно вошел в плотные слои атмосферы не подозревающей о готовящейся на нее экспансии несчастной планеты.

Посадка в общем-то прошла без неприятных эксцессов, и вот, наконец настал кульминационный момент сего короткого но, несомненно, исторического межзвездного перелета.

Профессор, вытерев взмокший от напряжения последних часов лоб, покинул капитанский мостик, предложив браткам отправиться на экскурсию в осчастливленный их прибытием мир.

Короче, открыли люк, опустили трап и…

С самой своей первой минуты, проведенной под фиолетовым небом чужого мира, Сан Саныч Воротилов почувствовал некий подвох, начав кровожадно поглядывать на невозмутимого профессора.

Да, воздух был нормальным, как на Земле, притяжение, куда ни шло, свет.

Но ландшафт!

Слева — серая бескрайняя равнина, справа — какой-то непонятный лиственно-тропический лес.

— Ну и где, блин, радостно встречающие нас местные жители? — раздраженно осведомился у профессора авторитет. — Я что-то не понял?

Словно в ответ на этот вопрос кусты на границе леса сильно затряслись, послышались чьи-то громкие голоса.

Братья Крючки, Марк Степановский и Сан Саныч Воротилов растерянно переглянулись, а из расступившихся прямо перед ними кустов вылез неизменно жующий жвачку Эус со здоровой шипастой дубиной на плече.

— Ну, блин, не ждали, — расплылся в улыбке вожак марсиан, — нет, братва, вы только посмотрите на этих мудаков, они, наверное, решили, что в Эдем прилетели.

Громовой хохот вышедших из кустов пришельцев был не столько неприятен, сколько обиден. Земные братки стремительно обернулись к стоящему в отдалении профессору, и лица их, мягко говоря, можно было назвать перекошенными.

— Ты, ты, ты… — начал было Воротилов, но слов выразить всю свою ярость ему почему-то не хватило.

В руках профессор держал достаточно зловещего вида излучатель, которым он несколько ненавязчиво поигрывал.

— Мое почтение, позвольте представиться, — ухмыляющийся ученый дурашливо поклонился, — Эдмон Сумасбродов, третий офицер тайной космической полиции к вашим услугам.

Где-то в недрах стоящего неподалеку корабля утробно взвыл наблюдающий за сценой из иллюминатора развязанный Борис Богданович Убийвовк, который все понял раньше всех.

— Шакал, — сплюнул в сторону профессора красный как рак Марк Степановский, — ублюдок…

— Ах, сколько в ваших словах страсти, сколько скрытого темпераметра, — изумился профессор, — с удовольствием с вами еще поговорил бы, но мне, к сожалению, пора на Землю, пока меня не хватились в университете.

По-прежнему пребывающих в состоянии шока братков внезапно обдало горячим ветром, и с неба на сиреневую почву планеты опустилась черная полицейская тарелка.

Почти уже взойдя на нее, профессор все же высунулся из приоткрытого люка и громко добавил:

— Не пытайтесь бежать, на орбите планеты дежурит космический военный крейсер, их подвиг, — ученый кивнул в сторону веселящихся новых марсиан, — вам не повторить.

После чего окончательно исчез в тарелке, которая через минуту стремительно умчалась в небо.

— Ну что, братва, — сказал землянам Эус, снимая с плеча дубину, — добро пожаловать на Цербер-3…

И новые марсиане снова грянули раскатом издевательского хохота…

ЧАСТЬ 2

Ты говоришь: “Переживать на кой,

В масштабе вечности твои проблемы — атом?”

Конечно, время — врач, но вот какой,

Боюсь, что все-таки патологоанатом…

Сергей Карташов

ГЛАВА 1

НА ПЛАНЕТЕ ЦЕРБЕР-3

Положение было мерзким.

Вдоволь наиздевавшись над земными братками, новые марсиане, не желая опускаться до примитивного рукоприкладства и пожелав браткам приятного отдыха, удалились восвояси, прихватив с собой часть провианта с космического “Киндер-сюрприза”.

— Вот же, сволочи, — ругался Марк Степановский, еще не совсем пришедший в себя после вероломного предательства профессора, — шампанское-то им зачем, его-то для чего надо было забирать?

— А ты что-то праздновать собрался? — изогнул правую бровь Воротилов, и голос его был холоднее взгляда анаконды.

Марик сразу же стушевался.

Выбравшись из космического корабля, братки угрюмо бродили по серой равнине.

Братья Крючки, вяло переругиваясь, выгружали из грузового отсека золотой шестисотый “мерседес”.

— Поосторожней там, балбесы, — кричал на них Воротилов, по привычке размахивая бесполезным сотовым телефоном, — смотрите не поцарапайте.

В соседних кустах басом ревел Борис Богданович Убийвовк, оплакивая несбыточные мечты стать могущественным хрючевским авторитетом.

— Чего ревешь, как лось в дождливую погоду, — спросил своего бывшего помощника Сан Саныч, — мы еще повоюем, мы еще надерем задницу и новым марсианам, и этим мусорам космическим, вот увидишь, Богданович, я слов на ветер не бросаю.

Но Убийвовк был безутешен, и постоянное всхлипывание в кустах доставало.

— Ох, смотри мне, — пригрозил, потеряв терпение, Воротилов, — сейчас Крючков позову, они тебя быстро утешат.

Борис Богданович хрюкнул и мгновенно затих.

— То-то, — удовлетворенно сказал Воротилов, — а то распустил, понимаешь, нюни, как девка какая малохольная, нам стратеги нужны, а не истерики.

Подошли неунывающие братья Крючки:

— Сан Саныч, “мерс” для прогулки готов.

— Это хорошо, — кивнул авторитет, — подгоняйте его сюда, поедем на экскурсию.

— А братве что сказать? — спросили братья. — Волнуется ведь.

— Да ничего не говорите, — махнул рукой авторитет, — пусть просто на всякий случай держатся подальше от корабля, а то чего доброго военный крейсер с орбиты пальнет.

Подошел Марк, улыбнулся Сан Санычу и, на ходу расстегивая штаны, направился в кусты. Вжикнула молния, затем раздался совершенно дикий крик, и из кустов на четвереньках выскочил перекошенный Убийвовк. С минутным опозданием за ним последовал бледный Степановский.

— Чуть Кондратий не хватил, — пожаловался он Воротилову, — тут даже отлить спокойно нельзя.

Красиво переливаясь, подкатил шестисотый. Один из братьев почтительно раскрыл перед Сан Санычем заднюю дверцу.

Воротилов кивнул и, закурив сигару, вальяжно забрался в машину.

Степановский тоже было сунулся вслед за ним, но был остановлен твердой рукой Крючка.

— Оставайся здесь, Марик, — бросил ему Сан Саныч, — я па разведку, а ты смотри, чтобы наши не разбежались.

И “мерс”, подпрыгивая на неровностях почвы, уехал.

Степановский проводил машину грустным взглядом, после чего вернулся к космическому кораблю.

А у корабля медленно вырастала целая гора выбрасываемого братвой оружия, которое на чужой планете оказалось абсолютно бесполезным, почему-то очень быстро проржавев. Особенно Марка поразила выброшенная кем-то из братков установка “Град”, поскольку совершенно было непонятно, кто и, главное, как смог пронести ее на корабль.

“Наверное, кто-нибудь из головорезов Воротилова”, — подумал Марик и, собрав свою небольшую братву, стал проводить строгий инструктаж.

— Значит, так, бугаи, девок местных не трогать, новых марсиан не задевать, вести себя тихо и, по возможности, незаметно.

— А в карты играть можно? — грустно спросил один из братков.

— Можно, — немного подумав, ответил Степановский, — и запомните, все время держитесь меня, поскольку мы находимся сейчас в навороченной зоне для космических уголовников.

Братки, по-бараньи вытаращившись на босса, закивали.

— Вот и ладненько, — потер ладошки рэкетир.

— Внимание, — раскатисто пронеслось над равниной, — объявляется комендантский час.

— А это что еще за херня? — удивился Степановский.

Братки на равнине стали испуганно сколачиваться в группы, а в земле внезапно открылись потайные люки, из которых наружу повыскакивали здоровые роботы с хлыстами.

“Мерседес” нещадно трясло на ухабах, а Сан Саныч Воротилов, включив кондиционер, расслабленно отдыхал, пытаясь безуспешно собраться с мыслями.

Но мысли не собирались.

Ну никак.

Нет, сдаваться могущественный хрючевский авторитет не собирался. Вопреки всем обстоятельствам, Воротилов готов был идти до конца, естественно, победного.

Братья Крючки зорко следили за дорогой, не претерпевшей пока никаких существенных изменений. Ландшафт по-прежнему был сер и угрюм.

В магнитоле нещадно надрывался Миша Круг, исполнявший слезную балладу “Баня в зоне”. Воротилов поморщился и ловким движением руки остановил компактдиск. Какая может быть баня на Цербере-3, думать не хотелось.

— Внимание, — внезапно пронеслось над равниной, — объявляется комендантский час.

Братья Крючки озабоченно переглянулись. Но Воротилов лишь усмехнулся.

— Спокойно, братва, мой новый “мерс” бронирован еще круче, чем джип покойного Отморозова, даром, что не летает. Вокруг машины включено мощное силовое поле.

Братки расслабились, а вдалеке уже замаячило нечто, напоминающее город.

Вскоре стало ясно, что это не совсем город, а какие-то бараки, кишащие совершенно жуткого вида инопланетянами.

Остановив машину на безопасном расстоянии, братья Крючки преданно посмотрели на Сан Саныча:

— Куда дальше, босс?

— Постоим, посмотрим, — пыхнул сигарой Воротилов, зловеще улыбаясь, и братья поняли, что в голове авторитета уже зреет некий план.

Инопланетяне никакого внимания на шестисотый с братками не обращали, занятые какими-то там своими непонятными делами. Они озабоченно сновали туда-сюда из барака в барак, и вскоре стало ясно, что подавляющее их большинство — роботы.

— По-моему, это какой-то завод, — предположил один из Крючков.

Внезапно к “мерседесу” подошло странное длинное существо, похожее на сороконожку явно металлического происхождения, и, мигнув своим единственным глазом, остановилось у радиатора.

— Здравствуй, брат, — обратилось оно к капоту автомобиля, — давно уже сидишь? Братки в салоне переглянулись.

— Сан Саныч, — прошептали Крючки, — оно разговаривает с вашим “мерсом”.

Воротилов усмехнулся и, вытащив из-под сиденья специальный микрофон, спокойно ответил:

— Приветствую тебя, приятель. Сижу я недолго, буквально только что посадили.

Металлическая сороконожка покачалась из стороны в сторону, видимо, сопровождая этим свои размышления.

— Расскажи-ка, братан, об этой планете, — попросил Воротилов, — вкратце, но по сути.

— Это планета-тюрьма класса Б, — ответило существо, моргая глазом.

— А что значит — Б? — переспросил Воротилов.

— Безнадега, — расшифровал металлический собеседник, — отсюда невозможно бежать, хотя правила проживания у нас не очень жестокие. Самое главное из них — сожри более слабого первым.

Земляне в “мерседесе” вздрогнули.

— Да, ничего, терпимо, — согласился Воротилов.

— Бывает и хуже, — ответила сороконожка, — просто во время комендантского часа нужно держаться подальше от открытой местности, и все будет в порядке. Да, и это, — добавило существо, — смотри не попадайся на глаза нукерам местного пахана.

— А кто этот пахан? — спросил Воротилов, но длинное существо ответить не успело, исчезнув в пасти громадного хромированного тираннозавра, одетого в светлые арестантские штаны в полоску.

Смачно отрыгнув, робот-инопланетянин кровожадно посмотрел на “мерседес”.

— Даже и не думай об этом, — сказал в микрофон Воротилов.

Робот задумался.

— Меня посадили, — рычаще заявил он, — за то, что я не уступил в звездолете место старушке.

Видимо, это заявление должно было братков ужаснуть.

— И правильно сделали, — буркнул в микрофон Воротилов, приказав сидящему за рулем Крючку жать на сцепление.

Машина медленно поползла назад.

Зубастый монстр качнулся в ее сторону, после чего с воем провалился под землю, исчезнув в сомкнувшихся челюстях жуткого червя.

— М-да, приятное место, — констатировал Воротилов, наливая себе бокал мартини из бара автомобиля.

Хлысты роботов били током.

Согнав разрозненных братков в единую кучу, роботы принялись чего-то ожидать.

Вскоре с неба опустилась небольшая летающая тарелка, из которой выбрался толстый гуманоид в мундире и каком-то ночном горшке на голове.

Остановившись перед братками, он достал из кармана длинный непонятный список

— Ага, — сказал он, — вот вы значит какие, засране.

— Земляне, — оскорбленно поправит гуманоида Степаповский

— Да по мне хоть венериане, — фыркнул толстяк, — главное, что вас посадили сюда за дело. Где же это тут было у меня записано, ага, вот: за деструктилизацию цивилизованного общества.

— Чего? — не понял Степановский. — Это что, ваш местный матюг?

Гуманоид удивленно вытаращил свои три глаза на рэкетира.

— Ладно, ты, красномордый, не выделывайся, — сказал он, — а то угодишь у меня прямехонько в космический зоопарк на Плутоне. Там давно уже хотят иметь у себя в клетке парочку засрян, поскольку ваша принадлежность к разумным существам еще не доказана.

— А вот за козлов ты ответишь, — пригрозил Степановский, истолковав слова гуманоида по-своему, — да и вообще, кто ты, блин, такой?

— Я? — удивился гуманоид. — Я комендант Цербера-3 Люфт Заоаар.

— Кто? — снова не понял Степановский. — Лифт Самовар?

Комендант нервно дернулся.

— Слышь, мужик, ты определись, — не унимался рэкетир, — Лифт ты или Самовар.

— Да чайник он, — крикнул кто-то из братков, — что, сразу не видно?

— Ну, знаете, — обиделся комендант, — таких наглецов я еще не видел. И вообще у меня в списке вас пятьдесят пять. Где еще трое?

Братва притихла, а Степановский, лукаво усмехнувшись, нагло заявил:

— А мы их съели.

— А, ну это нормально, — кивнул комендант, что-то вычеркивая в своем списке, — так и запишем. Ну, а теперь по камерам, так сказать, погуляли и хватит.

— По каким камерам? — испугался Степановский. — Здесь же вся планета и так сплошная тюрьма.

— А у меня вы записаны как особо опасные преступники, — возразил комендант, и роботы хлыстами погнали братков в сторону леса.

Следует отметить, что и Сан Саныч с братьями Крючками, разъезжающие по планете "в шестисотом “мерседесе”, не избежали участи своих коллег.

“Мерседес” был выслежен и окружен группой роботов-надсмотрщиков, электрические хлысты которых вызывали у авторитета гомерический хохот.

— А это что за клоун? — удивился Воротилов, когда с неба опустилась тарелка коменданта планеты-тюрьмы.

Люфт Заоаар с интересом рассматривал сидящих в бронированном автомобиле землян.

— Ага, — сказал он, сверяясь со своим списком, — а вот и эти пропавшие засране.

— Че? — взревел Воротилов. — Ты как меня, инопланетная вонючка, назвал?

Но на этот раз комендант предусмотрительно надел на уши специальные чехлы с фильтрами, и потому ругательств авторитета не слышал.

— Странно, — вслух размышлял он, — что это за металлическая передвижная оболочка, в которой они находятся. Неужели у засрян настал период спаривания?

— Что? — ревел Сан Саныч. — Какой период?

— Определенно нас ждет в скором времени появление их потомства, — продолжал рассуждать комендант, — надо бы сообщить об этом в Лигу.

— Давай сообщи, придурок, — кричал Воротилов, — с тебя пол галактики смеяться будет.

Люфт Заоаар сделал пометку в своих списках и приказал роботам-надсмотрщикам оттранспортировать инкубатор с готовящимися к спариванию особями в отдельную камеру.

— И смотрите, поосторожней, сильно инкубатор не трясите, — добавил он, залезая обратно в свою тарелку.

Вытаращив глаза, обалдевший Воротилов увидел, как роботы бережно приподняли “мерс” над землей и осторожно понесли его в глубь города, ловко лавируя между бараками.

А комендант, тем временем вернувшись в тарелку, вызывал по видеофону крейсер “Смердящий”, дежуривший с некоторых пор на орбите Цербера-3.

Экран видеофона мигнул, и на нем появился бравый капитан Румбель в элегантной синей форме офицера космофлота.

— А, это ты, Заоаар, — сказал капитан, дружески улыбаясь, — что случилось, приятель?

— Гм… — комендант прокашлялся, — понимаешь, Румб, у меня тут на планете сложилась весьма деликатная ситуация.

— А точнее?

— Точнее, — Заоаар замялся, — проблема связана с этими недавно поступившими к нам землянами.

— Ну и?

— Боюсь, что они собираются размножаться.

— Как? — опешил капитан. — Ведь они все вроде мужики.

— А ты уверен? — переспросил комендант. — Похоже, что они привезли с собой секс-инкубатор. Капитан присвистнул.

— Да, этого мы не учли.

— Что же делать, Румб? — отчаянно спросил комендант. — Я в замешательстве, ты же знаешь, по инструкции я должен немедленно отправить их с Цербера в любое иное место с более благоприятными для родов условиями.

— Да, проблемка, — согласился капитан, — ну хочешь, дружище, я расстреляю их с орбиты ракетами, а в Лигу доложим, что в них попал метеорит.

— Нет, — покачал головой комендант, — мне за это точно башку снесут. С этими землянами и так мороки выше крыши: особый контроль, строгий надзор, еженедельные доклады об их поведении.

— Ладно, — согласился капитан, — так и быть, помогу тебе, заберу их на свой корабль, а там переправлю куда надо, но не сегодня, завтра. Сегодня вечером сериал показывают: “Осьминоги тоже плачут”, заключительную серию и, как ты понимаешь, пропустить ее я не могу.

— Понимаю, — вздохнул комендант, — спасибо.

— Не за что, — усмехнулся капитан, — в общем, до завтра.

Братва просто офигела, когда мимо камеры, в которую их всех запихнули, пятеро роботов-надсмотрщиков бережно пронесли шестисотый “мерседес” с Сан Санычем Воротиловым, который, вальяжно развалившись на заднем сиденьи машины, курил гаванскую сигару.

— Учитесь, лохи, — сказал Степановский, потрясая указательным пальцем, — у человека даже здесь все схвачено.

— Да, — согласились братки, — авторитет, он и на Луне авторитет.

Борис Богданович Убийвовк потерянно блуждал по громадной камере в поисках отхожего места.

— Да где же оно здесь у них, — жалобно причитал он, буквально ощупывая все углы, — на кого эта камера вообще рассчитана?

Братва с интересом наблюдала за бывшим помощником Воротилова.

— Действительно, — возразил Степановский, — а как они нас собираются здесь кормить и, главное, чем?

В камере началось беспорядочное брожение умов. Братки не на шутку разволновались.

— Кто-нибудь, закройте меня, — заорал Убийвовк, — мне нужно пи-пи.

Степановский, скривившись, дал знак своим двум широкоплечим телохранителям.

— Только в память о гениально разработанном тобой плане нычки подлюки профессора, — небрежно бросил он.

Братки, став к Убийвовку спинами, закрыли Бориса Богдановича от любопытных взглядов в углу камеры. Остальные земляне, за неимением чего делать, с интересом наблюдали за процессом.

— Фух, — сказал Убийвовк, выбираясь из угла, — проклятое шампанское.

В следующую секунду в камеру ворвался разъяренный робот-надзиратель и, схватив Убийвовка за шиворот, поволок того в мокрый угол.

— Это что такое, я тебя спрашиваю? — ревел робот. — Ты, что это, скотина, наделал?

— Н-н-ну, к-к-как, — заикаясь от страха ответил Борис Богданович, — а как же без этого?

Надзиратель, злобно завращав красными глазами, поволок Убийвовка вон из камеры.

— Э, куда это вы его? — удивился Степановский, но робот ему не ответил.

Решетчатая дверь за его железной спиной бесшумно закрылась.

Братва в камере еще больше приуныла.

— А-а-а-а, — раздалось где-то в недрах тюрьмы. Братки вздрогнули.

— Отпустите, садисты, — орал, судя по всему, подвергающийся пыткам Борис Богданович.

Через пять минут робот-надзиратель приволок Убийвовка обратно.

— Что ж вы не предупредили, — раздраженно сказал робот, затаскивая хромающего Бориса Богдановича в камеру, — что вы белковая жизнь, а не киборги.

Братки недоуменно переглянулись.

— Что они с тобой хотели сделать, Бориска? — сочувственно спросил Убийвовка Степановский. Борис Богданович неопределенно повел рукой.

— Да запаять хотели, чтобы электролит из батарей не вытекал.

— Заботливые, сволочи, — зло сплюнул Степановский, — киберы паршивые, ну так успели хоть запаять? Убийвовк опасливо себя ощупал.

— Да вроде нет, — с облегчением ответил он.

“Мерс” вместе с Воротиловым и братьями Крючками внутри был внесен в отдельную комфортабельную камеру с мягкими стенами и приятным освещением.

— Смотрите, — пригрозил Крючкам Сан Саныч, — из машины ни ногой. Посмотрим, что эти придурки еще выкинут.

Братья испуганно закивали.

Вскоре в камере появился странный робот в белом халате и круглой шапочке с красным крестом.

— Ну и как вам здесь нравится? — деликатно спросил он братков.

Крючки по приказу Воротилова слаженно закивали.

— Вот и чудесно, — обрадовался робот, — можно поинтересоваться, когда у вас ожидается спаривание? Сан Саныч побагровел, но от реплик удержался.

— Ну ладно, дело ваше, — не стал настаивать робот, — завтра вас переведут на космический крейсер. Дымящаяся сигара выпала из пальцев авторитета. “Вот оно, — подумал он, — удача, шанс удрать”.

— Может, вам что-нибудь спеть, — продолжал свои расспросы робот, — или сплясать? Я, к сожалению, не силен в вашей физиологии, но на планете Зуран танцы весьма способствуют скорому спариванию.

— Лучше застрелись, — не сдержавшись, предложил Воротилов.

— Не понял, — переспросил робот, тряхнув головой, — вы выразились неясно.

Но Воротилов общаться с железякой больше не желал, нажав кнопку на двери, он включил автоматическое тонирование стекол, не позволяющее снаружи заглянуть в салон.

Достав из кармана пиджака колоду карт, Сан Саныч протянул ее одному из Крючков.

— Сдавай, Сема.

А робот в белом халате, покинув камеру, срочно телефонировал коменданту, что земляне уже приступили к спариванию.

— Черт, — в отчаянии закричал Люфт Заоаар, — если Лига об этом узнает, то мне конец, — и немного подумав, добавил, — впрочем, если что, свалю всю вину на капитана Румбеля вместе с его дебильным сериалом…

Итак, положение землян на Цербере-3 оставалось двойственным. С одной стороны, перед Сан Санычем Воротиловым, благодаря удивительному стечению обстоятельств, открывалась заманчивая перспектива скорого побега, но, с другой, кто был Сан Саныч без всей своей братвы и кто была братва без своего авторитета?

Проблема не из легких, но требующая немедленного разрешения.

Обуреваемый чувством праведной мести, Воротилов непременно собирался разделаться в первую очередь с профессором Сумасбродовым, а во вторую — с киллером Белочкиным, так подло кинувшим Сан Саныча.

Надо сказать, что эти два главных врага авторитета только открывали зловещий список, в котором по алфавиту дальше шел вожак новых марсиан Эус со всей своей зеленомордой братвой.

Планы были кровожадно-грандиозными, и на пути к осуществлению своей мести могущественный хрючевский мафиози был готов использовать любые средства, уловки и лазейки, лишь бы расправиться со своими кровными врагами, упекшими, так или иначе, Сан Саныча в космическую тюрьму.

В общем, как метко было замечено выше, “авторитет, он и на Луне авторитет”.

Такие дела.

ГЛАВА 2

ПОБЕГ

На следующий день землян перевели в новую камеру для живых заключенных с санузлом, душевой и старым, но пока работающим телевизором.

Телевизор ловил всего лишь один канал и тот для домохозяек, по которому шел бесконечный телесериал “Кибермария”, сменивший закончившийся “Осьминоги тоже плачут”. Серии крутили подряд и поэтому до самого завтрака братки неотрывно следили, роняя иногда мужские скупые слезы, за динамично развивающимся действием мелодрамы. Кибермария, влюбленная в Хосеандроида — аристократа из приличной семьи, питающегося исключительно от солнечных батарей, тщательно, на протяжении 18 серий, пыталась скрыть то, что она простолюдинка, работающая на вульгарном бензине.

Когда прозвучал сигнал выходить из камер к завтраку, Хосеандроид на экране, узнавший страшную тайну, пытался покончить с собой, устроив в голове с помощью стакана воды короткое замыкание.

Телевизоры, естественно, по распоряжению коменданта тюрьмы после сигнала к завтраку отключались, поскольку в противном случае заключенных пришлось бы оттягивать от мерцающих экранов силком.

Под предводительством Марка Степановского толпа братков проследовала в общую столовую, где была неприятно удивлена соседством за одним обеденным столом с новыми марсианами.

— Здорово, козляры, — сказал Эус, поедающий что-то розовое и жалобно пищащее, — нас, как видите, тоже перевели на всякий случай в строгий режим.

Земная братва осторожно расположилась за длинным столом.

Места не хватило только бедняге Убийвовку, которому дать под зад ногой в этот день поленился разве что Марк Степановский. Братва сразу же смекнула статус Бориса Богдановича, который оказался в зоне без крыши, и вдоволь потешалась, издеваясь над бывшим оперативником УГРО.

К землянам величественно подполз буро-коричневый шеф-повар, держа в щупальцах лист бумаги и ручку.

— Что будем заказывать? — спросил он, опупевшего Степановского.

— Ну, блин, — сказал Марик, — прямо как в шведской тюрьме.

Шеф-повар кивнул, после чего записал на листе: “Блины по-шведски”.

— Что еще? — безразлично осведомился он. Братки зашептались.

— Чай с круассанами, — ответил Степановский, и шеф-повар удалился.

— Ну, братва, живем, — рэкетир довольно похлопал себя по ревущему в предвкушении трапезы животу, а из тарелки Эуса внезапно выпрыгнуло длинное пищащее существо, похожее на сколопендру, которое тут же впилось зубами в ухо ближайшему братку.