ГЛАВА 14

Негаданная помощь да внезапная болячка

— Ну че молчите? — недовольно спросил Вован. — У нас тайму в обрез. «Роллекс» вот нужно купить, а Саньку в Питер на презентацию. Загадывайте желание, не тяните резину.

— Во-во, блин! — поддержал друга Санек. — Чем короче базар, тем лучше.

— Нам бы из Новгорода удрать, — попросил Расстебаев, оглядываясь на дверь.

— Куда желаете?

— Да куда угодно, в тот же удел Сиверский, только бы подальше отсюдова.

— Так, сейчас. — Санек похлопал себя по карманам. — Вован, по-моему, ноутбук у тебя?

— Точно, — улыбнулся Вован и, щелкнув пальцами, извлек прямо из воздуха большую плоскую коробочку.

Положив коробочку на стол, двое из ларца открыли ее аки книгу и уставились в светящееся голубым ожившее нутро.

— Блин, не пойму, что это за реальность? — недовольно бурчал Санек, что-то перебирая внутри раскрытой коробочки. — Понавыдумали муры всякой, фантасты хреновы… а ну-ка, Вовчик, может, ты найдешь нужную директорию? — Вован нахмурился.

— Введи в поисковик слово «Русь». Похоже, мы в «параллельный» попали.

— Ввел!

— Ну, че там?

— Да вот «Рось квадратная, изначальная».

— Не то.

— «Катали мы ваше солнце»!

— Тоже не то.

— «Древнерусская игра».

— Да, блин, ниже…

— Ага, кажется, нашел! «Повесть былинных лет». Вот карта.

— Ну так куда вы сказали вам надо? — Вован повернулся к испуганно топчущимся позади русичам.

— В удел Сиверский, — напомнил Колупаев.

— Ага, есть такой. Правит… э… э… князь Всеволод. Он?

— Он, как есть он!

— И телегу мою с конем переправьте, — попросил Степан.

— Телегу? А где она, блин, находится? — деловито поинтересовался Санек.

— Да вот у корчмы в стойле рядом.

— И телегу! — Санек умело барабанил по внутренностям чудо-коробочки, — Ну че, Вовчик, вроде как порядок?

Вован вгляделся в синее мерцание:

— Угу, как по маслу. Выбросим их сюда, где ручеек. Главное, чтобы деревьев поблизости не было, да и валуны крупные нежелательны.

И двое из ларца удовлетворенно потерли руки.

— Ну как, мужики, очко не играет? Готовьтесь, сейчас мы вас перемещать будем.

— Дык, а енто не опасно? — дрожащим голосом спросил Муромец, нехотя выбираясь из своего временного укрытия.

— А это, блин, кто?!! — усмехнулся Санек, — Небось богатырь былинный Илья Муромец? Что, брат, анаболиков пережрал? Гляди, Вован, каков бройлер!

Илья смутился и попытался спрятаться за спиной Степана. Но вот беда, кузнец макушкой едва ли доставал богатырю до плеча.

— Ладно, Санек, жми «энтер»! — скомандовал Вован.

Санек наклонился к дивной коробочке и небрежно ткнул в нее пальцем. Затем… Затем все исчезло.

К тому моменту, когда в Новгороде началась заварушка, княжьи племянники уже почти выбрались из заполонившей площадь пьяной толпы. Узрев на трибуне совершенно сумасшедшего Илью Муромца, братья смекнули — городу хана.

Так что ужасающий грохот обрушившегося помоста Гришка с Тихоном услышали, опрометью мчась к городским воротам.

— Дави бобров! — яростно неслось им в спину.

— Эт-т-то нам? — Запыхавшийся Тихон обернулся.

— Навряд ли, — ответил Гришка. — Давай-ка перейдем на шаг, ратники идут.

Перешли на шаг.

Ратников было слышно за версту, так как шли те к площади с боевой задорной песней.

— Нюрка, Нюрка, с вырезом тужурка! — басом ревели воины, проходя мимо вжавшихся в городскую стену добрых молодцев.

— Видал, какие у них щиты! — кивнул на удаляющихся вояк Тихон.

— Так они специально такие большие, — пояснил Гришка, — чтобы тело было сподручней с поля боя выносить.

— Чье тело?

— Бойца.

— Ядрить! — раздалось в конце улицы, и оттуда очень прытко выскочил оборванный старикан, преследуемый двумя взмокшими воинами.

— Гляди, Тихон, — удивился Гришка, — а не тот ли это одноногий слепой, который выклянчил у нас давеча медную монету?

Одноногий слепой не только совершенно чудесным образом прозрел, но и к тому же очень быстро отрастил вторую ногу.

— Стой, сволочь! — взревели ратники, и забавная троица скрылась из виду.

— Торжество дерьмократии! — веско заявил Григорий, когда они с Тихоном проходили мимо наскоро возводимых виселиц.

— Эти выборы надолго новгородчанам запомнятся, — кивнул Тихон. — Интересно, порешат они Муромца аль наоборот.

— Порешат-порешат, — уверенно отозвался Гришка. — Еще как порешат! Это ж надо было такое сморозить… по поводу половцев. Не иначе как под кайфом опосля травы-муравы богатырь находился.

У городских ворот стоял большой отряд новгородских витязей во главе с хмурым усатым воеводой.

— Где вы шатаетесь? — гневно спросил воевода, придавливая княжеских племянников недобрым взглядом. — Почему пост свой оставили, устав нарушили?!!

— Ну так… — хором выдохнули братья.

— Балбесы, — покачал головой воевода. — А мы, пока вы баклуши били, двух шпиенов заокиянских под стенами города словили. Вот, полюбуйтесь.

Слегка оторопевшие Гришка с Тихоном увидели у ворот связанных настоящих стражников. Лишь мельком взглянув на братьев, стражники страшно разволновались.

— М… м… м… — багровея, замычали они, — гр… гр… м… м…

— Выньте у них кляпы! — нетерпеливо приказал воевода.

— Нет, не вынимайте!!! — протестующе замахал руками Тихон.

Воевода удивленно пошевелил усами, и в этот момент городские ворота подверглись ожесточенному нападению.

Огромная толпа новгородских гостей, вооруженная чем попало, пошла напролом, видно, успев под шумок смыться с объятой пламенем смуты площади.

— Сомкнуть шиты! — грозно скомандовал воевода. — Копья при-и-и-и-готовь!

— Дави бобров! — взревела толпа, и в ряды витязей полетели пустые кувшины из-под меда.

Пользуясь всеобщей неразберихой, Гришка с Тихоном рванули за ворота. И, надо сказать, вовремя, ибо кто-то из особо ретивых воинов догадался опустить железную решетку, отрезающую смутьянам путь к бегству.

Спустя полчаса братья уже были вне досягаемости и в относительной безопасности.

— Передохнем. — Согнувшись пополам, Гришка натужно закашлялся.

— Ушли! — Тихон жизнерадостно рассмеялся. На дороге послышался дробный конский топот.

Княжьи племянники переглянулись.

— Погоня?

— На лошадях? Велика честь дозорных за нами посылать.

— Стой, окаянная!!! — донеслось из-за поворота.

— Ерема! — одновременно выдохнули братья.

— Поберегись!!!

Дружинники едва успели отскочить, и грязно ругающийся Ерема стремительно промчался в сторону Новгорода.

— Остаемся на месте! — Гришка за шиворот удержал попытавшегося прыгнуть в кусты Тихона.

Ждать долго Ерему не пришлось.

— Поберегись! — снова залихватски раздалось на дороге. — Пру-у-у-у…

Непокорная конячка стала на дыбы. Ерема ругнулся и, аки пущенный из пращи камень, со свистом улетел в придорожные кусты. Дружинники едва успели пригнуться.

— Никак зашибся! — осторожно прошептал Тихон.

Придорожные кусты зашелестели, и из них с треском выбрался запыленный княжий гонец с хлыстом.

— У-у, окаянная!!! — погрозил он безмятежно щиплющей травку лошади.

— Здорово, Ерема! — обрадованно приветствовал вестника Гришка.

— И вам, оболтусам, привет, — улыбнулся гонец.

— Что коня своего не поменяешь?

— Да я бы и с радостью. — Ерема вытер ладонью взмокшее чело. — Но ентот самый быстроходный во всей Руси. Второго такого днем с огнем не сыскать. Вот, правда, норов у него не сахар. Но я уже привыкши.

— Что на сей раз? — несколько вяло поинтересовался Тихон. — Устное послание аль письмо?

— Письмо! — Гонец извлек из-за пазухи свернутый кусочек бересты и протянул его дружинникам.

Братья осторожно развернули княжеское послание.

Послание оказалось довольно лаконичным. Даже можно сказать чересчур лаконичным. Самое интересное, что Всеволод на этот раз обошелся без всяких слов. Никаких букв в бересте не обнаружилось. Там был лишь довольно схематичный рисунок, который ничего хорошего княжьим племянникам не предвещал.

Черным угольком в послании был изображен сжатый кулак.

Гришка с Тихоном побледнели.

— Что, плохие вести? — участливо поинтересовался Ерема, как бы невзначай придвигаясь к пасущейся рядом кобыле.

— Хуже не бывает, — немного севшим голосом ответил Тихон, обменявшись с братом мрачным, тревожным взглядом.

— Полезная эта штука, ларец Кощеев! — с нескрываемой завистью проговорил Расстебаев, умывая перепачканную грязью физию в небольшом прохладном ручейке.

Двое из ларца со своим «перемещением» слегка не рассчитали. Возникшие на поляне сообразно невиданной магии русичи угодили аккурат в огромную грязную лужу, шлепнувшись в нее к тому же с довольно приличной высоты.

Тихо ругаясь, Колупаев вывел из грязи гневно всхрапывающего Буцефала. Телега пару раз увязала, но кузнец справился, под мышкой он нес бережно завернутый в холстину золотой ларец.

Илья Муромец же недвижимо лежал на спине прямо посреди лужи.

— Кажись, помер, — кивнул на богатыря Пашка, брызгая себе холодной водою на шею.

— Да нет, что ты, — рассмеялся Степан. — Илья спит. Я уже давно приметил: чуть какая заварушка случается, он хлоп — и в обморок. Енто у него такая защитная реакция организьма выработалась, навроде как у жука-навозника, который чуть что мертвым прикидывается.

— Однако силен твой Муромец! — громко заржал Расстебаев. — Расскажи я кому, ни за что не поверит. Даже я, дурак, столько лет считал, что есть у нас на Руси такой славный богатырь. Знаешь, а ведь с этой мыслью как-то даже спокойней жилось. Мол, есть кому за Русь-матушку постоять. Эх…

И Павел с чувством сплюнул в сторону.

Кузнец же счел благоразумным промолчать. Он-то, ежели что, за Русь постоит. Пашка ведь и не знал, что настоящий герой как раз Степан и что это его подвиги были приписаны Илье Муромцу. Но кузнец не любил бахвалиться, тем паче перед своим давним приятелем. Настоящие герои, они ведь часто безызвестными остаются. В тени выдуманных былинных персонажей. И ничего тута не поделаешь, такова планида…

Достав из телеги небольшой багор, Степан ловко подцепил Муромца за кольчугу и осторожно, дабы не запачкаться, выволок храпящего богатыря из лужи.

— Эй, красна девица, просыпайся!!! — заорал на ухо Илье Расстебаев, но ожидаемого эффекта не последовало.

— Не так надобно. — Кузнец с ухмылкой посмотрел на Павла и, набрав в грудь побольше воздуха, утробно заголосил: — Половцы-ы-ы-ы…

— А-а-а-а!!! — Муромец вскочил с земли и как угорелый бросился наутек.

— Держи его! — по-разбойничьи засвистел Расстебаев. — Уйдет…

Степан недолго думая вытащил из телеги здоровую сеть с грузилами и с силой запустил ее в убегающего богатыря.

Илья споткнулся и, упав в траву, неистово забарахтался, опутанный по рукам и ногам прочной сетью.

— А ты ничего, — похвалил кузнеца Пашка. — Когда надо, быстро соображаешь и реакция у тебя отменная.

— Держу себя в форме, — смущенно пожал плечами Колупаев.

— На помощь!!! — орал благим матом Муромец. — Не режьте меня, люди добрые, я сдаюсь…

— Хорош герой, ничего не скажешь! — продолжал веселиться Павел. — Вижу, что помереть от скуки с таким попутчиком тебе не грозит.

Насилу выпутали богатыря из сети. Степан слегка надавал Илье по шее, и тот сконфуженно поковылял к ручейку отмываться от грязи.

— Ладно, ну и что дальше? — спросил Пашка, забавно щурясь в лучах выглянувшего из-за облаков осеннего солнышка.

— Дальше? — Кузнец потеребил бороду. — Емельяна-волшебника вместе с Ильей будем искать. В Новгороде-то мы его не обнаружили. Может, хочешь с нами?

— Нет. — Смутьян покачал головой. — Извиняй, приятель, но у меня дела.

— Личные?

— Да нет, совсем уж не личные. Общегосударственные!

— Да ну? Снова будешь воду мутить, народ честной на бунт супротив власти поднимать?

— Да разве меня хоть раз кто послушал? — обиделся Пашка. — Самое большее, чего мне удавалось добиться, так это пьяной драки на какой-нибудь ярмарке. А не было б меня, так все одно эта драка случилась бы, не из-за одного, так из-за чего другого. Ты же знаешь, русичей хлебом не корми, дай только повод иудеям морду набить. А те, прохвосты, такому повороту дел только рады. Идут потом с оторванными пейсами к местному князю и стонут, что так, мол, и так, побили их. Национальная дискриминация, значит, ущемление людских прав, мериканскому царю Жорджу грозят пожаловаться. Князь решает это дело замять и выплачивает им компенсацию.

— Гм… славно! — усмехнулся Степан.

— Нередко бывает, скажу я тебе, иудеи, к примеру, ежели у них торговля плохо идет, сами становятся зачинщиками ярмарочных драк. Князь-то удельный им дай бог сколько за молчание да морды побитые отвалит. Правда, злоупотреблять этим нельзя.

— Вот чего не знал, того не знал, — мотал себе на ус кузнец.

— Сколько раз я собственными глазами видывал, — продолжал горячиться Павел, — какой-нибудь пейсатый проныра проскользнет в толпу да как закричит: «Бей носачей!» Тут же свара и начинается. Простаки мы, русичи. Даже обидно иногда, за своих же дураков обидно! Колупаев грустно вздохнул:

— Значит, с нами, как я понял, ты не поедешь?

— Не поеду, — подтвердил Пашка. — Мне к граду Кипишу надобно пробираться. Сердцем чую, замышляется что-то супротив Руси нехорошее. Неспокойно у меня на душе.

— Ай, тону-у-у-у! — донеслось от ручья. Павел со Степаном обернулись. Свалившийся в ручей Муромец нелепо сучил ножищами.

— Хороший был ручеек, — посетовал Расстебаев.

Когда Пашка наконец ушел к одному ему ведомой цели (возможно, что и в град Кипиш), Колупаев за шиворот выташил из ручья валяющего дурака богатыря и принялся его гневно отчитывать.

— Сколько еще раз из-за твоей дури мы будем влипать во все эти несуразные передряги? — кричал кузнец, гневно сверкая глазами. — Что ты ведешь себя как юродивый? Специально шута горохового из себя строишь или ты на самом деле кретином таким уродился?!

— Дык… — попытался возразить Муромец.

— Что «дык»? — продолжал орать Степан. — Это уже даже и не смешно. Ты ведь подвиги ратные совершать совсем недавно собирался, с трусостью своей бороться хотел!

— А я передумал! — — зло огрызнулся богатырь. — Мне и так хорошо, безо всяких подвигов. Видал, как меня в Новгороде принимали? Еще немного, и я действительно стал бы там головой.

— Во-во, — кивнул Колупаев. — Все верно, ты бы стал в Новгороде головой, вот только отрубленной.

— Это на что это ты намекаешь?

— А на то! Ужель не помнишь, чего ты там на трибуне порол?!!

— Не помню. — Муромец испуганно моргнул. — Честно, ни лешего не помню.

— Ох, черт меня дернул тебя тогда в деревне будить! — совсем пригорюнился Степан.

— Да полно тебе крамолу на меня наговаривать, — отмахнулся богатырь. — Мне, может быть… ой…

Муромец внезапно схватился за щеку.

— Что такое? — серьезно забеспокоился Колупаев. — Шмель укусил?

— Зуб, — промычал Илья.

— Что?

— Я, кажется, зуб сломал, болит вот теперь.

— Ага! — ухмыльнулся Колупаев. — А вот нечего было дрянь всякую в замке Кукольного Мастера лопать.

— Так он же угощал на халяву!

— Халява! Волшебное слово. Забирайся в телегу, снова к Мудрой Голове поедем. Разобраться бы с ней надобно. Благо здесь недалеко, удел-то Сиверский.

— М… болит…

— Терпи, богатырь, воеводой станешь!

— Не могу, — огрызнулся Муромец и, судя по всему, снова пошел на принцип.

Взял и сел прямо в траву.

Конечно, можно было Илью здесь на полянке и бросить, так как он больше мешал, чем помогал искать летописца. Но так поступать подло, Степанова натура этого не принимала.

— Ну и что ты предлагаешь делать?

— Ведун нужен, — невнятно отозвался богатырь. — Желательно княжеский!

— Ишь ты, — возмутился Колупаев, но Муромец заупрямился всерьез. — Ладно, будь по-твоему.

С этими словами кузнец снова развернул Кощеев ларец и громко произнес магическую формулу вызова.

На этот раз никакого светопреставления не наблюдалось. Крышка ларца со щелчком откинулась назад, и возле телеги возникли Вован с Саньком.