– Сейчас мы летим в Даллас на встречу с руководителем местной службы безопасности для того, чтобы оценить обстановку, – продолжал Санджер.

Заметив тревогу в глазах Говарда, он успокоил его:

– Нет-нет, вы с нами не полетите. Пилоту даны инструкции, и он не поднимет самолет в воздух, пока вы находитесь на борту. Хотите кофе?

Говард покачал головой.

– Итак, – продолжил свою речь Санджер, – перейдем к делу. Джейк рассказал мне, что, по вашему мнению, готовится нападение на президента.

– Он рассказал вам и о видеопленке?

– Да. Она у вас с собой?

Говард достал пленку из кармана пиджака и показал Санджеру. Тот кивнул на видеомагнитофон. Говард подошел к прибору и вставил кассету. Санджер снял пенсне, и оба молча начали наблюдать за происходящим на экране. Когда пленка закончилась, Санджер вынул из кармана белоснежный носовой платок и стал протирать стекла пенсне.

– Вам уже удалось установить личности снайперов?

– Пока нет. Но мы считаем, что они проходили военную подготовку. Возможно, в морской пехоте.

Санджер удивленно поднял брови.

– Почему вы так думаете?

– Я сделал этот вывод на основании типов оружия, которое они использовали, и из-за характеристик выстрелов.

Санджер кивнул.

– О'кей. Я просмотрю наши ежеквартальники и постараюсь дать вам информацию о том, не упоминаются ли там военные снайперы.

– Ежеквартальники? – переспросил Говард.

– Мы внимательно следим за всеми, кто когда-либо угрожал президенту. Составлен своего рода аналог вашего списка разыскиваемых лиц, только значительно более длинный. В настоящий момент в нем около пятисот фамилий, и наши агенты посещают этих людей раз в три месяца. По результатам этих проверок агенты составляют отчеты, которые мы и называем ежеквартальниками. Есть у нас и отдельный список лиц, находящихся под наблюдением – их число приближается к десяти тысячам, – но этих людей навещают не так регулярно. Наша работа заключается в том, что в тех районах, которые намеревается посетить президент, мы сверяем фамилии в наших списках с фамилиями, значащимися в книгах регистрации прибывающих в отелях и в ведомостях на зарплату. Если такие люди обнаруживаются, мы беседуем с ними и, если это необходимо. Удаляем их на все время визита. Мы, конечно, поищем ваших снайперов и в списках лиц, находящихся под наблюдением, но, думаю, вряд ли они там значатся. Вот ежеквартальники беспокоят меня гораздо больше.

– Сомневаюсь, чтобы люди, которых мы ищем, писали бы угрожающие письма, – высказал свое мнение Говард. – Они для этого слишком профессиональны.

– Согласен, – сказал Санджер, – но пока вы не дадите нам фамилию или фото, на основании которых можно было бы действовать, больше ничего сделать не удастся.

– Сейчас мы как раз работаем над тем, чтобы получить более четкие изображения снайперов, – продолжал Говард. – Компьютерные эксперты пытаются подвергнуть видеопленку цифровому увеличению.

Говард наклонился к собеседнику.

– Есть еще одна причина, по которой я старался связаться с вами. Возможно, нам удастся определить место, где снайперы планируют покушение.

Он вкратце объяснил суть метода, предложенного Энди Кимом. Санджер внимательно слушал, машинально протирая пенсне.

– Однако это грандиозная идея, – наконец промолвил он, находясь под впечатлением услышанного. – Возможно, наши компьютерщики захотят взглянуть на программу этого парня.

– Я уверен, он будет в восторге, – сказал Говард. – Он очень старается нам помочь. Сейчас ему нужно расписание президента на ближайшие несколько месяцев. У нас есть список основных официальных визитов, но нужно более детальное расписание – каждая встреча, каждый маршрут, даже частные поездки. Если Энди сможет занести эти данные в свою компьютерную модель, он сразу увидит, есть ли среди маршрутов такие, которые совпадают с местом возможного покушения.

Санджер снова надел очки и взглянул на Говарда поверх стекол.

– А насколько надежен этот мистер Ким? – спросил он.

– Он математик, доктор наук, работает в Джорджтаунском университете, а его жена – наш сотрудник, программист-исследователь. Энди Ким абсолютно надежен.

– Для него же лучше, – проронил Санджер. – Мы не хотели бы, чтобы расписание президента попало не в те руки, верно?

Говард улыбнулся.

– Я беру всю ответственность на себя.

Санджер тоже улыбнулся, но в его улыбке не было никакой сердечности.

– Рад слышать это, но вопрос не в ответственности. Речь идет о безопасности президента. Кто еще, кроме Кима, имеет отношение к этому делу?

– Его жена. Кроме того, мы направляем четверых или пятерых наших программистов для работы с Кимом. Расписание не выйдет за пределы нашей лаборатории, так как все будет делаться только там.

– Лаборатория находится в Вашингтоне? – спросил Санджер.

Говард кивнул.

– В таком случае у меня есть предложение, – продолжал Санджер. – Почему бы этому Киму и вашим программистам не переехать в наши офисы в Белом доме? У нас есть все компьютерное оборудование, необходимое им для работы. Насколько я понимаю, можно записать их программы на дискеты и перенести туда.

– Я думаю, да, – задумчиво протянул Говард. – Можно сделать и так.

– Прекрасно, – подытожил Санджер. – Значит, договорились. Есть еще что-нибудь, что требует моей помощи?

– У меня к вам вопрос, если позволите, – сказал Говард.

– Выпаливайте! – с ухмылкой сказал Санджер. – Простите невольный каламбур.

– Вы собираетесь усилить меры безопасности?

– Из-за того, что случилось в Аризоне? Как ни странно, нет. Не потому, что мы не принимаем угрозу всерьез, а потому, что президент – это и так наиболее охраняемый человек на нашей планете. Каждый город, в который он направляется, очищается от потенциальных возмутителей спокойствия задолго до того, как туда ступит его нога. Никто не сумеет приблизиться к нему без тщательной проверки нашими агентами. Небо контролируется вертолетами, на земле находятся наши люди, а наша разведывательная сеть – лучшая в мире.

Говард слушал эту импровизированную лекцию Санджера и не мог не вспомнить о попытке покушения на Рональда Рейгана, когда тот был президентом. Ведь стрелял же в него какой-то мальчишка только для того, чтобы произвести впечатление на актриску из Голливуда! Хотя вокруг наверняка было полно мужчин в штатском и черных очках... Он чувствовал, что Санджер недооценивает снайперов, но в то же время понимал, что не обладает достаточной информацией, чтобы начать поднимать панику.

– Знаете ли вы, сколько писем с угрозой убить его получает президент Соединенных Штатов ежемесячно? – спросил Санджер.

Говард покачал головой.

– Не было ни одного месяца, чтобы таких писем пришло меньше трех, – поделился сведениями глава Секретной службы. – Причем это не всегда только письма. Некоторые звонят и угрожают по телефону, некоторые подходят к Белому дому и начинают выкрикивать угрозы прямо на лужайке. Мы внимательно расследуем все эти дела, но не прячем президента от людей всякий раз, когда приходит очередная угроза. Иначе он не смог бы участвовать ни в одном общественном мероприятии.

– Но в данном случае, – рискнул возразить Говард, – мы имеем дело с покушением, которое планируется как военная операция.

– Это верно. Но пока вы не можете точно сказать, когда и где они собираются ее провести. А из того, что мне рассказал Джейк, я понял, вы даже не уверены, будто цель покушения – именно президент. Ведь я прав?

Говард нехотя согласился. Санджер понял его чувства и наклонился к нему.

– Только сумасшедший может считать, что президента есть смысл убить, – сказал он. – Что изменится? Вице-президент станет проводить политику, ни на йоту не отступающую от политики своего предшественника. Это вам не убийство Кеннеди.

– Ну а сумасшедший не смог бы спланировать такую сложную операцию... Вы это хотите сказать?

– Совершенно верно. Все попытки покушения, с которыми мы имели дело за последние годы, предпринимали маньяки-одиночки. Они были или просто психопатами, или искали славы Герострата. Ни разу мы не сталкивались с попыткой организованного покушения, не было никаких заговоров. Для моего скептицизма есть основания. Кто хотел бы убить президента? Русские с недавних пор наши союзники. Даже Кастро собирается выйти из своей цитадели. Ирак, Иран – наши давние враги – горят желанием опять начать торговлю с нами. Я охотно верю, что планируется грандиозное покушение, но ни на минуту не могу предположить, что его цель – президент.

Санджер поднял руку, предвидя возможные возражения Говарда.

– Однако это не означает, что я не окажу вам всяческую помощь. Было бы глупо поступить иначе. Но пока вы не представите мне более убедительных доказательств, я не отменю ни одно из появлений президента в общественных местах.

– Я вас понял, – сказал Говард.

Он знал, что начальник Секретной службы прав. Сеять ложную панику – последнее дело, коли тебе дорога твоя карьера.

– А вот если какая-нибудь из ваших компьютерных моделей совпадет с президентским маршрутом... Что ж, тогда совсем другое дело. Послушайте! Сегодня вечером я уже буду в Вашингтоне. Позвоните мне в офис завтра утром, и мы договоримся, где будут работать Ким и ваши программисты. Чем раньше мы начнем, тем лучше.

Санджер поднялся и протянул Говарду руку. Мужчины обменялись рукопожатием.

– Вы курите? – неожиданно спросил Санджер.

Хотя Говард ответил отрицательно, Санджер передал ему две пачки сигарет и коробку спичек – все с большой президентской печатью.

– Все равно возьмите вот это, – сказал он, – сувениры с самолета номер один.

Как только Говард сошел с трапа на летное поле, ему навстречу двинулись мужчины в черных костюмах. Они шли от терминала, поглядывая на часы и шепча что-то в переговорные устройства. Взревели огромные моторы лайнера, и когда Говард садился в свою машину, самолет уже плавно катился по взлетно-посадочной полосе.

В затемненной комнате сидели двое мужчин и наблюдали за происходящим на телевизионном мониторе. Изображение было черно-белым, хотя запись делалась на цветной пленке. На столе рядом с видеомагнитофоном стояли два больших катушечных магнитофона. Лента с легким свистом проходила по магнитным головкам. Один из присутствующих – высокий худой мужчина с рыжеватыми волосами и бледно-желтым лицом – полулежал в шезлонге, держа на коленях пару наушников. Другой – полноватый, с зачесанными назад темными волосами – стоял у окна с опущенными венецианскими шторами и наблюдал за происходящим на улице сквозь длинный объектив видеокамеры.

Все совершалось автоматически. Мужчинам нужно было только через каждые восемь часов менять видеопленку, а через каждые полтора часа – аудиопленку. Большую часть времени в комнате находился один из них, однако сейчас – около трех часов пополудни – они менялись сменами, и Дон Клутези – тот, что стоял у окна, – решил задержаться ненадолго и поболтать с Фрэнком Салливаном.

Видеокамера была настроена на бар, расположенный на противоположной стороне улицы. Квартира, откуда велась съемка, находилась в многоэтажном доме, где агенты жили уже в течение трех месяцев. Недавно они добавили к своему оборудованию еще и электронные подслушивающие устройства. Одно было установлено в комнате, где находились мужчины, а другое вмонтировано в розетку в баре. Оба устройства установили технические сотрудники ФБР. Для этого в один из вечеров накануне выходных они сымитировали аварию электрической сети.

Салливан снял наушники.

– Вот этот новый парень, – сказал он, глядя на монитор.

Клутези скосил глаза на экран. Там виднелся человек, проходивший в это время по тротуару. Его плечи были горестно опущены, руки он засунул глубоко в карманы куртки.

– Его зовут О'Брайен. Дамиен О'Брайен.

– Он что, ирландец? – поинтересовался Клутези.

– Паспорт у него британский, но он родился в Белфасте. Сейчас мы уточняем детали у сотрудников нашего бюро в Лондоне.

– У него зеленая карта?

– Нет, он приехал как турист и прошел досмотр в аэропорту Кеннеди семнадцатого марта. Иммиграционная служба выдала ему визу формы В2 сроком на шесть месяцев. Без права работать.

Клутези прищелкнул языком.

– Его приезда ждали?

– По всей видимости, нет. Он несколько раз приходил в бар как обычный посетитель, а потом Коротышка нанял его в качестве бармена.

– У нас есть что-нибудь на него?

– На имя Дамиена О'Брайена – наверняка нет. И на фотографиях, имеющихся у нас, его нет. Мы попросили Академию прислать для слежки какого-нибудь новичка, а также стекла для снятия отпечатков пальцев, но все это требует времени.

Клутези кивнул.

– Понятно. Но эти ирландцы за версту чуют фэбээровца. Нужен кто-нибудь молодой, совсем новый. Не стоит с этим торопиться.

Он проследил, как мужчина в куртке толкнул дверь и вошел внутрь, а затем обернулся к своему коллеге.

– И что ты об этом думаешь?

Салливан пожал плечами.

– Вполне может оказаться, что он работает на англичан. Скоро мы это узнаем.

Он опять надел наушники и откинулся на спинку кресла.

– Ну, я пошел, – произнес Клутези и направился к двери. – Увидимся завтра.

Салливан помахал ему рукой. В это время он как раз слушал, как Коротышка рассказывает похабнейшую историю о двух фермерах-протестантах и об овце.

Энди Ким подъехал на своем «чероки ларедо» к барьеру и опустил стекло.

– Я все еще не могу поверить, что это правда. Просто не верится! – обратился он к жене.

– Понимаю. Я сама все время щиплю себя, чтобы убедиться, что это не сон, – прошептала в ответ Бонни.

Она хихикнула. В это время у окна машины со стороны Энди появился охранник с каким-то списком в руках, и Бонни тут же затихла.

– Энди Ким и Бонни Ким, – произнес Энди, опережая вопрос охранника. – Нас ждут. Нам нужно попасть в западное крыло.

Бонни наклонилась и предъявила суровому стражу удостоверение сотрудника ФБР. Тот кивнул, сверился со списком и сделал знак своему коллеге, что можно пропустить автомобиль.

– Оставьте машину в боксе номер пятьдесят шесть. Там вас встретят, – резко сказал он супругам и передал им временные пропуска.

Энди медленно повел машину по дорожке, предварительно подняв стекло.

– Дружелюбен, нечего сказать, – произнес он с иронией, обращаясь к Бонни.

– Я полагаю, им платят не за то, чтобы они были дружелюбными, – ответила Бонни.

Машина медленно катилась по дорожке. Они повернули головы влево и не сводили глаз с Белого дома, который сиял в лучах послеполуденного солнца, как будто был только что покрашен. Трава вокруг здания выглядела ненатурально зеленой, как в фантастическом фильме, однако работающие поливальные установки говорили о том, что она все-таки настоящая.

– Мои родители приводили меня сюда, когда я был еще ребенком. Это было сразу после того, как они получили гражданство, – заговорил Энди. – Помню как сейчас... Мы простояли в очереди на августовской жаре больше двух часов. Им хотелось увидеть дом, где живет президент. Они все повторяли: «Наш президент», как будто он был их личным представителем. Они страшно гордились тем, что могут теперь называться американцами.

Увидев бокс, где им предстояло припарковаться, Энди ловко поставил машину между белым «саабом» с откидывающимся верхом и черным «линкольном».

– Помнится, нас гнали сквозь помещения Белого дома как овец. Практически не было времени ничего увидеть. Ведь в очереди на улице стояло еще столько народу!..

Энди выключил мотор и посмотрел на жену.

– Родители были бы так горды тем, что мы сейчас делаем. Подумать только – работаем в Белом доме, помогаем самому президенту!

Бонни захотелось крепко обнять мужа. Его родители погибли в автомобильной катастрофе незадолго до того, как ему исполнилось семнадцать лет. Она знала: Энди мечтает, чтобы родители могли сейчас их видеть, не потому, что ему хочется похвастаться своими успехами или показать, будто все финансовые жертвы, на которые отец и мать шли ради него, оказались ненапрасными. Нет, больше всего ему хотелось, чтобы родители гордились им! Но пьяный водитель, сидевший в тот роковой день за рулем огромного грузовика, отнял у него эту мечту...

– Они бы очень гордились тобой, – тихо сказала Бонни и коснулась руки мужа.

– Надеюсь, – так же тихо произнес он.

Поймав на мгновение ее взгляд, он улыбнулся и сказал:

– Ну что ж, пойдем!

Они выбрались из машины, и Энди начал выгружать с заднего сиденья картонные коробки. В них они привезли несколько жестких дисков, компакт-диски, с которыми работала Бонни, и резервные копии всех использованных ими программ. Пока Энди ставил коробки на асфальт, к супругам подошел худощавый молодой человек с волосами, подстриженными по-военному, и рябоватым лицом. На нем был синий блейзер и серые широкие брюки. Он представился Риком Палмером, пояснил, что он бывший военный программист, а сейчас работает в Белом доме, и вызвался помочь им перенести коробки. Он уже до этого разговаривал с Кимами по телефону – хотел удостовериться, что не будет проблем из-за несовместимости разного электронного оборудования, – но встретились они впервые. Палмер подвел их к боковому входу, где охранник в форме придирчиво изучил их пропуска.

– Сегодня к вечеру я сделаю для вас персональные пропуска, – пообещал Палмер.

Он спустился вместе с Кимами в подвальный этаж западного крыла. Руководствуясь указаниями на стенах, они попали в Центр связи Белого дома. Палмер толкнул дверь плечом, и все трое очутились в кабинете, сверкающем белоснежными стенами.

– Вот мы и дома! – жизнерадостно возвестил Рик, опуская коробки на один из четырех столов, находившихся в комнате. На каждом столе стоял компьютер фирмы IBM и телефон.

– Обычно здесь размещаются секретари, но Боб Санджер отвел эту комнату вам. Точнее, нам, потому что я тоже буду работать с вами.

– Отлично! – обрадовался Энди.

– Должны прибыть еще пятеро программистов, – вмешалась Бонни. – Нам понадобятся дополнительные столы и терминалы.

– Сообщайте мне обо всем, что вам нужно, – предложил Палмер. – Эти терминалы подключены к главному компьютеру. Я вам потом его покажу. Уверен, он не оставит вас равнодушными!

Рик радостно потер руки и кивнул на компакт-диски, которые в это время распаковывала Бонни.

– Давайте-ка посмотрим, что у вас там!

Коул Говард прилетел из Феникса в Сан-Диего и теперь в машине, взятой напрокат, направлялся на юг, в Коронадо. Был теплый и солнечный день, и Говард опустил стекла в машине. Он ехал по шоссе № 75. Здания, в которых размещалась база военно-морских десантников, находились к югу от города. Напротив этих зданий виднелись, как показалось Говарду, какие-то другие дома, но когда он подъехал поближе, то понял, что это не жилые помещения, а серия искусственных препятствий. Они были выполнены из деревянных конструкций и выглядели как недостроенные горные хижины. За ними длинной извивающейся лентой вытянулся морской берег. Группа мужчин в белых майках и шортах бежала по пляжу, держа над головой нечто, напоминавшее телеграфный столб.

Рядовой у ворот проверил документы Говарда. На вид ему можно было дать не больше шестнадцати лет. Высокий, неуклюжий, он к тому же был весь усыпан прыщами. Сверив фамилию Говарда со списком допущенных посетителей, парнишка указал ему место, где можно поставить машину.

Командир отделения, в котором когда-то служил Рик Ловелл, оказался огромным детиной. Росту в нем было больше шести футов, а телосложением он напоминал боксера-тяжеловеса. Когда он обменялся с Говардом рукопожатием, тот почувствовал себя ребенком, стиснутым могучими лапищами взрослого. Да и черты лица этого великана выглядели просто неправдоподобно огромными: большие синие глаза, широченный лоб и толстые губы, за которыми виднелись крепкие сверкающие зубы. Звали командира отделения Сэм Такер. Он говорил медленно, с протяжным техасским акцентом. Одет Такер был в безукоризненно отглаженные брюки цвета хаки и гимнастерку, на воротнике которой виднелась одна нашивка, соответствующая его званию. Войдя вместе с Говардом в тесное помещение офиса, он указал ему на стул.

– Я говорил о вашем приезде своему СО. Он сказал, что хотел бы присутствовать при нашем разговоре, агент Говард.

– СО? – переспросил Говард с удивлением.

– Это значит «старший офицер», – пояснил Такер. – Лейтенант Уолш. Я сказал, что позвоню ему, когда вы приедете.

– Пожалуйста, я не возражаю, – промолвил Говард. Такер поднял телефонную трубку и вызвал лейтенанта.

Повторив несколько раз короткую фразу «Есть, сэр», он положил трубку и встал.

– СО считает, что вам может оказаться полезной ознакомительная прогулка. Затем он будет ждать нас у себя в кабинете.

Говард кивнул. Он уже говорил Такеру, что очень мало знает о работе морских десантников и хотел бы, чтобы его предварительно ввели в курс дела. Воспользовавшись автомобилем Говарда, они выехали с базы и по шоссе № 75 направились к группе железобетонных зданий, в которых, как пояснил Такер, размещался учебный центр морских десантников. Припарковав машину, они очутились в Центре специальной военно-морской подготовки имени Ф. X. Баклью. Когда они вошли в главный зал Центра, Такер показал на фотографии на стенах.

– Здесь сняты все выпускники Коронадо, – объяснил он. – Вы выбрали удачное время для визита – мы находимся как раз посередине «адской недели».

– "Адской недели"? – переспросил Говард.

– Вот именно. Первый этап тренировки морских десантников занимает семь недель. Это в основном физическая подготовка – бег, плавание и так далее. К четвертой неделе курсанты доходят до предела – вот почему мы называем эту неделю «адской». Если они успешно преодолеют ее, то выдержат и всю дальнейшую программу подготовки. Однако к концу «адской недели», как правило, двое из трех отсеиваются.

Говард удивленно помолчал.

– Довольно жестокий метод отбора! – пробормотал он наконец.

– На самом деле все еще круче, – продолжал Такер, ухмыляясь. – Только один из пяти курсантов доходит до конца двадцатишестинедельного курса. Мы отбираем лучших из лучших. Вы легко отличите тех, кому еще предстоит пройти «адскую неделю», – они носят белые майки. После четвертой недели надевается зеленая форма.

Такер и Говард прошли на центральный внутренний двор. Он был покрыт асфальтом.

– Эта площадка называется у нас «наждаком», – пояснил Такер. – Здесь проходит строевая подготовка.

Он подвел гостя к медному колоколу, прикрепленному к мачте.

– Все наши курсанты – добровольцы, – сказал командир отделения. – Как только они решают уйти от нас, им достаточно позвонить в этот колокол.

– Насколько трудна физическая подготовка?

– К концу первого этапа курсанты пробегают четыре мили меньше чем за тридцать две минуты, проплывают милю в заливе без ласт за семь минут, две мили в открытом океане с ластами за девяносто пять минут и, кроме того, могут проплыть пятьдесят ярдов под водой. Мы дрессируем их по двенадцать часов в день. Помимо физических упражнений, есть и обычные учебные занятия. Мы обучаем оказанию первой помощи, разведке, спасению человека в экстремальной ситуации.

– На берегу я видел нескольких человек, которые бежали с телеграфным столбом.

– Правильно. Мы часто выполняем различные строительные работы. Помимо всего прочего, таким образом развивается дух товарищества. То же самое с ЛНМ – мы заставляем их таскать ЛНМ с собой, куда бы они ни направлялись.

– ЛНМ? – переспросил Говард, не поняв очередной аббревиатуры Такера.

– Лодка надувная малая, – пояснил тот. – Она весит почти триста фунтов, а длина ее – двенадцать футов. Наши курсанты должны носить ЛНМ с собой повсюду и при этом следить, чтобы она была в порядке и воздух не был спущен. Коллективная работа, пожалуй, важнее всего именно в десантных частях, в отличие от других родов войск. В один прекрасный момент твоя жизнь может зависеть от того, кто находится рядом с тобой. Одна ошибка, допущенная тобою на глубине ста футов в зоне военных действий, – и ты труп.

– А Рик Ловелл бы хорошим коллективистом? – полюбопытствовал Говард.

Такер прикрыл глаза от солнца. Его рука была большой и почти квадратной.

– СО распорядился, чтобы мы обсудили причину вашего визита у него в кабинете, сэр, – наконец произнес он.

Говард кивнул, понимая, что давить на командира отделения не имеет смысла.

– В Виргинии ведь есть еще одна база морских десантников, не так ли? – спросил он.

– Совершенно верно. Она расположена на Литл-Крик. Бригады под номерами один, три и пять находятся здесь, бригады под номерами два, четыре и восемь – на Литл-Крик.

– А как насчет бригады номер шесть?

– Вы имеете в виду «толпу», – осклабился Такер. – У них свои законы. Даже штатная численность их личного состава засекречена. Они проходят подготовку отдельно и подчиняются непосредственно министру обороны и Белому дому.

– Их задача – борьба с терроризмом?

– Ну да. И всякая другая грязная работа. В свое время они были взяты из бригады морских десантников номер два, но сейчас только их администрация находится в Литл-Крик. Большую часть времени они отводят частям «Дельта». Вас интересует именно бригада номер шесть?

Говард пожал плечами.

– Просто любопытно. Иногда приходится о них читать, вот мне и стало интересно, кто они такие.

– Большинство из них – сумасшедшие ублюдки, – с чувством произнес Такер. – Я бы не посоветовал вашей сестре выходить замуж за кого-нибудь из них.

– Я это запомню, – сказал Говард. – А какова структура вашей части?

Такер направился к самому высокому зданию комплекса.

– Основная наша единица – взвод. В нем двенадцать рядовых и два офицера. Взвод состоит из двух отделений, в каждом из которых – шесть солдат и один офицер. Я, например, командир отделения. В каждой бригаде морских десантников четырнадцать обычных взводов и один штабной взвод.

Они подошли к зданию, и Такер пропустил Говарда внутрь.

– Это наша вышка для прыжков в воду. На ней мы тренируем наших солдат, так что они могут погружаться на глубину пятьдесят футов, – давал необходимые пояснения командир отделения.

Говард и Такер некоторое время понаблюдали за тем, как группа будущих десантников отрабатывала подъем со дна без аквалангов.

– Наш девиз: «Легко было только вчера», и это святая правда, – сказал Такер. – Когда я сам проходил подготовку, это были самые трудные семь недель в моей жизни, уж поверьте мне.

Он взглянул на часы.

– Однако не надо заставлять СО ждать нас.

Они вернулись на машине обратно в лагерь. Такер пошел впереди Говарда по мрачному коридору с серыми стенами, который и привел их наконец в кабинет старшего офицера. Это помещение было в несколько раз больше того, где располагался Такер, и значительно опрятнее. Уолш был одет в полную военно-морскую форму. На темно-синем кителе – ни пылинки. Он казался абсолютной противоположностью своего подчиненного – командира отделения. Рост явно не больше пяти футов девяти дюймов, смуглая кожа, темные, почти скрытые веками глаза. Говорил старший офицер с резким нью-йоркским акцентом. Он очень стремился помочь гостю. Сейчас Уолш сидел, откинувшись на стуле и скрестив пальцы под подбородком, и внимательно слушал Говарда. Тот объяснял, что ему нужно найти Рика Ловелла. Все это время Такер стоял у стены по стойке «смирно».

– Вы можете объяснить мне, что за интерес у ФБР к Ловеллу? – наконец спросил Уолш.

– В настоящее время мы ведем лишь предварительное расследование, – ответил Говард.

– Самый вежливый уклончивый ответ из всех, что мне доводилось когда-нибудь слышать! – улыбнулся Уолш. – Однако это все равно. Как уже наверняка сообщил вам младший лейтенант Такер, Ловелл покинул бригаду морских десантников номер три около полутора лет назад.

– Как долго он служил в части?

– Двенадцать лет.

– На каком основании убыл?

– Я вас не понимаю, – нахмурился Уолш.

– Это была почетная отставка?

– Ах, вот вы о чем... Скажем так – решение уйти от нас принял он сам. Я понятно выражаюсь? – произнес наконец старший офицер.

– Самый вежливый уклончивый ответ из всех, что мне доводилось слышать! – воскликнул Говард.

Уолш засмеялся, улыбнулся и Такер.

– Вполне достойный выпад! – оценил Уолш.

Вертя кольцо на указательном пальце, он внимательно изучал сидевшего напротив него агента ФБР.

– Матрос Ловелл ушел в отставку с должными почестями, но мы не уговаривали его остаться. Вы знаете, что он был снайпером?

Говард кивнул.

– Ловелл прошел всестороннюю подготовку морского десантника: подводные подрывные работы, прыжки с парашютом, разведка и так далее. Но основной его специальностью была снайперская стрельба. Он был лучшим снайпером среди морских десантников! Его наградили за участие в операции «Буря в пустыне», но эффективно служить в мирное время оказалось ему не по силам.

Говард опять понимающе кивнул.

– В мирное время для его выдающихся способностей не нашлось подходящего применения, как я полагаю, – сказал он задумчиво.

– Так всегда происходит с нашими людьми, – пожаловался Уолш. – Младший лейтенант Такер познакомил вас с нашей базой, не так ли?

Говард ответил утвердительно.

– Наши курсанты проходят наиболее изнурительную военную подготовку. Такого не увидишь ни в каком другом роде войск, – продолжал Уолш. – Мы постоянно держим их на пике формы, но бросить в настоящее дело не имеем возможности. Не то что британские САС – те могут оттачивать свое мастерство в столкновениях с ИРА. У немцев для этих целей есть остатки банды «Баадер-Майнхоф». Французам приходится противостоять баскским террористам, итальянцы сражаются с «красными бригадами». У нас же нет доморощенных террористов, поэтому в мирное время наши солдаты напоминают машины, готовые к гонкам «Формулы-1», – моторы крутятся, а ехать некуда.