Все зрители на стадионе сидели, а организовано все было гораздо лучше, чем Джокеру доводилось когда-либо видеть в Великобритании. Он вспомнил футбольные матчи «Селтик» – «Рейнджерс» в Глазго, где накал страстей на поле непременно перерастал в битву на трибунах. Враждебность зрителей подхлестывалась тем, что за «Селтик» болели католики, а за «Рейнджерс» – протестанты, и колкости сыпались направо и налево, имея к религии такое же отношение, как и к футболу. По сравнению с этим бейсбольный стадион был похож на оперную сцену.

В поле зрения Джокера промелькнула и тут же исчезла женщина-контролер, но что-то заставило волосы у него на загривке встать дыбом, и он повел биноклем назад, силясь вновь ее отыскать. Нашел. Рыжие волосы, очки на носу, одежда, напоминающая униформу, но это была Мэри Хеннесси, сомнений у него не оставалось. Она перегнулась через металлическую ограду и смотрела вниз, на бейсбольное поле, с отсутствующей улыбкой на лице. Джокер достал рацию и нажал кнопку передатчика.

Мэри стояла у самого края среднего прохода трибуны второго яруса, глядя вниз на третью линию старта. Она обернулась, чтобы убедиться, что поблизости нет других служащих. Если ей удастся держаться от них на расстоянии, никто и не заподозрит, что она не является работником стадиона. В соответствии со схемой, выданной ей Келли Армстронг, поблизости не должно было быть тайных агентов ФБР. Вверху прохода она заметила Келли, но намеренно избегала встречаться с ней взглядом. Мэри не могла до конца понять, чего добивается Келли своим присутствием на стадионе, но та сказала, что хочет быть поблизости и если нужно – помочь.

Мэри повернулась и увидела, как премьер-министр идет к месту подающего, держа в руках мяч и словно не совсем понимая, что он должен с ним делать. Его телохранители стояли по бокам, оглядывая лица зрителей, готовые моментально отреагировать на малейшие признаки тревоги, а уже за ними находились агенты Секретной службы. Первая леди остановилась сбоку от песчаной насыпи, примерно в двадцати футах от премьер-министра. Мэри улыбнулась. Она жалела, что не может каким-либо образом известить британского премьера о том, что сейчас произойдет, чтобы посмотреть, как его лицо помертвеет от страха. В фантазиях, от которых у нее сейчас кругом шла голова, Мэри представляла, как перед ударом пули сообщает ему, что он сейчас умрет, а потом, одновременно с тем, как грудь его разрывается на клочки, проклинает.

Согнув шею, она приблизила губы ближе к микрофону. Рация совершенно открыто висела у нее на поясе. Многие работники стадиона носили рации, и это скорее добавляло правдоподобности ее облику.

– Контроль один, – произнесла Мэри, поглубже вдавливая динамик в ухо, чтобы не мешал шум толпы.

– Контроль один, – услышала она. Это был голос Ловелла.

– Контроль два, – сказала Мэри.

– Контроль два, – отозвался Шолен.

– Контроль три, – сказал Мэри.

– Контроль три, – ответил Карлос.

– Контроль ветра, – произнесла Мэри.

Наступила пауза, затем она услышала голос Фаррелла:

– Один-девять-семь на три.

У Мэри сжалось сердце. Ветра почти не было.

– Один-девять-семь на три, – повторил Ловелл.

– Один-девять-семь на три, – подтвердил Шолен.

– Один-девять-семь на три, – отозвался Карлос.

– Веду первого, – произнесла Мэри. Теперь дело было за Ловеллом. Мэри облокотилась о металлическую загородку и смотрела, как премьер-министр готовится бросить мяч. Заметив человека в пестром пиджаке и джинсах, глядящего в бинокль в ее направлении, она нахмурилась. Он не походил на остальных агентов Секретной службы или английских телохранителей, и Мэри прищурила один глаз, пытаясь получше разглядеть незнакомца.

Рик Ловелл установил перекрестье телескопического прицела в центре груди премьер-министра. Выдыхал Ловелл медленно, сосредоточив все свое существо на предстоящем выстреле. В сознании Ловелла премьер больше не фигурировал как человек. Он был мишенью и ничем больше.

Премьер-министр сделал шаг в сторону, и Ловелл передвинул винтовку, чтобы вновь поймать его в прицел. Четыре секунды – это очень долго, и Ловеллу необходимо было удостовериться, что цель не сдвинется с места во время полета пули. Тот факт, что до него будут выстрелы двух снайперов, на действия Ловелла никак не влиял. Он хотел, чтобы именно его пуля поразила цель. Ловелл сделал короткий вдох, набрав воздуха ровно столько, сколько требовало его тело. Никаких лишних движений быть не должно. Он давно уже отключился от вибрации и шума двигателей в хвосте гондолы. Даже Бейли, скрючившийся в футе от него, в сознании Ловелла больше не существовал. Единственное, что имело значение, – это мишень и четыре секунды между ней и стволом «Барретта 82А1».

– Ты видишь ее? – спросил наводящий. Он через весь стадион смотрел в бинокль на Мэри Хеннесси.

– Поймал, – отозвался снайпер. Он стоял на одном колене, утвердив охотничью винтовку «сойер» модель 200 на парапете крыши конторского здания, соседствовавшего с бейсбольным стадионом. Это было дорогое оружие, обеспечивающее высокую точность боя, снайпер купил «сойер» у сержанта балтиморского СВАТа, вышедшего в отставку. Женщина находилась от снайпера на расстоянии приблизительно триста ярдов.

Наводящий заговорил в свой уоки-токи. – Прицел взят, помех нет, – сообщил он.

– Жди команды, – сказал командир СВАТа.

Магазин «сойера» вмещал три патрона, но снайпер знал, что ему потребуется лишь один. Его пули были с тупым концом, они разрывали на куски грудную клетку человека. Снайпер установил прицел в самом центре груди женщины.

Мужчина в пестром пиджаке продолжал пристально изучать Мэри Хеннесси в бинокль, и та инстинктивно поняла, – что-то не так. Она обернулась и посмотрела на верх прохода. Прямо за Келли Армстронг стояли двое мужчин в темных костюмах и черных очках. Пять минут назад их там не было. Мэри посмотрела налево и увидела еще двух агентов Секретной службы, двигавшихся по параллельному проходу.

Сердце ее бешено забилось. Она резко развернулась и посмотрела на место подающего. Премьер-министр готовился вбросить мяч, ловящий пригнулся и выставил вперед руку в перчатке.

Мэри глянула через плечо. Двое мужчин спускались к ней по ступенькам, засунув руки за борта пиджаков.

– Снайпер один, стреляй! – прокричала она в микрофон. – Убей этого ублюдка, черт бы тебя побрал!

Ответа не последовало, и Мэри поняла, что микрофон не работает. Должно быть, она выдернула его из гнезда рации, когда поворачивалась. Мэри бешено начала обшаривать себя в поисках провода.

Келли увидела судорожные движения Мэри, догадалась, что ее что-то встревожило, и тут же поняла – что именно. По параллельному проходу спускались двое мужчин в темных костюмах и черных очках. Агенты Секретной службы.

Келли наморщила лоб, не зная, что делать.

– Вот она, – произнес голос за ее спиной, и Келли резко повернулась. Еще двое агентов стояли прямо за ней, один молодой, другой средних лет, настолько похожие, что их можно было принять за отца и сына.

– Простите, мисс, – сказал старший, пытаясь пройти мимо нее.

Келли вытащила свои фэбээровские документы и назвалась.

– Пожалуйста, позвольте нам пройти, мисс, позже мы это посмотрим, – произнес молодой. Он положил руку на плечо Келли и попытался сдвинуть ее с места. Келли сопротивлялась.

– Что происходит? – бормотала она, пытаясь выгадать для Мэри лишнюю секунду.

– Она что-то достает, возможно оружие, – сообщил наводящий по уоки-токи. Через бинокль он видел, как женщина-контролер запустила руку куда-то себе за спину. Сверху к ней спускались два агента Секретной службы, толкая перед собой какую-то белокурую женщину. У одного из них в руке был пистолет.

– Даю добро, – сказал командир СВАТа, – поскольку нет возможности поражения другими средствами.

Наводящий видел, что прямо за женщиной не было никого. Зрители находились слева и справа, но не настолько близко, чтобы помешать выстрелу.

– Добро подтверждаю, – произнес он. – Снайпер, пристрели суку.

– С удовольствием, – ответил снайпер, нажимая на спусковой крючок.

Тодд Оттерман стоял в коридоре, а два курсанта из Академии ФБР подсовывали оптиковолоконный объектив под дверь офиса. Многие бизнесмены в этом отсеке башни согласились отдать свои ключи Секретной службе на время президентского визита, но с некоторыми мелкими конторами так и не удалось связаться.

Один из фэбээровских новобранцев, стоя на коленях, просовывал кабель в щель, а другой смотрел на миниатюрный черно-белый монитор. Такие камеры ФБР использует для скрытого наблюдения, и они прекрасно подходят для проверки запертых офисов. Чуть раньше Оттерман и курсанты сидели на седьмом этаже в туристическом агентстве, менеджер которого согласился держать контору открытой допоздна, поэтому во время игры у агентов было прекрасное место для наблюдения. Они только-только собирались выпить кофе, как поступила команда еще раз проверить офисы на нижних этажах. Оттерман и два его курсанта взялись за пятый, а другой агент пошел на шестой.

Курсант, смотревший на монитор, внезапно замер. Он положил руку на плечо коллеги и потряс его. Картинка была нечеткой, но сомнений не оставалось: у стола сидел человек с винтовкой, упершись глазом в оптический прицел. Оттерман видел, что человек приготовился стрелять – времени на вызов подмоги не оставалось. Он достал из кожаной наплечной кобуры пистолет-пулемет и дал знак курсантам отойти в сторону.

Джокер наблюдал, как два агента Секретной службы направились вниз по проходу между рядами к Мэри Хеннесси и как она начала лихорадочно искать что-то у себя на поясе. Он услышал сообщение одного из агентов, что она что-то ищет, а затем другой голос, дающий распоряжение снайперу. Справа раздался щелчок выстрела высокоскоростным патроном, и Хеннесси пошатнулась, схватившись одной рукой за грудь. На ее униформе проступило красное пятно, напомнившее Джокеру пальбу шариками в лондонском тире. Однако здесь правила были другими. После точного выстрела Хеннесси никогда больше не встанет на ноги, жалуясь, что ее выбили из игры.

Она откинулась назад и тяжело осела на ступени. Джокер видел, как широко, словно от удивления, открылись ее глаза, а рука на груди спазматически задергалась. Какая-то блондинка в голубом жакете опустилась возле Хеннесси на колени.

Джокер повел биноклем, чтобы осмотреть окна конторского здания, пытаясь определить, где сидит снайпер. Выстрел был произведен безукоризненно. В тот момент, когда бинокль был направлен в небо, в поле зрения Джокера попало нечто большое и белое с эмблемой японской электронной фирмы на борту. Это было столь неожиданно, что Джокер решил, будто ему попался на глаза рекламный щит в дальнем конце стадиона, но когда он различил белые клочья облаков, то понял, что все еще смотрит вверх, выше уровня зданий. Джокер отнял бинокль от глаз и козырьком приложил к ним ладонь, скрипя зубами от боли, волной покатившейся от плеча по спине. То был дирижабль, висящий в небе на удалении более мили. Он нахмурился, как только вспомнил рассказ Коула о дальнобойном выстреле, о снайпере, собиравшемся поразить президента с двух тысяч, и о том, что они никак не могли найти в Балтиморе место, откуда снайпер мог бы сделать этот выстрел.

Опустив бинокль, Джокер снова вышел на связь. Наушник буквально гудел от голосов агентов, докладывающих о ситуации после устранения Мэри Хеннесси.

– Говард, вы здесь? – спросил он, прерывая агентов.

– Это вы, Креймер? – послышался голос Говарда.

– Да. Вы видели в небе аэростат?

– Аэростат?

– Аэростат. Точнее, дирижабль. Над городом.

Не выбить ли дверь, подумал Тодд Оттерман, но тут же отбросил эту мысль. Неизвестно, насколько она прочна, а заперта – наверняка. У него было два преимущества: внезапность и автомат. Чтобы выстрелить в сторону двери, снайперу придется развернуть винтовку почти на сто восемьдесят градусов. Оттерман тяжело дышал и видел, как трясутся двое курсантов. Свободной рукой он показал, что выстрелит в замок, а они вдвоем вышибут дверь и отскочат в стороны.

Курсанты кивнули, наблюдая, как Оттерман одними губами быстро дал отсчет – три, два, один – и выстрелил в замок. Заскрежетал металл, полетели щепки, и тут же оба курсанта ударили в дверь рядом с замком. Крепко сжимая автомат обеими руками, Оттерман переступил порог распахнувшейся внутрь двери.

– Секретная служба! – прокричал он. – Бросай оружие!

Снайпер начал разворачиваться, не собираясь выпускать винтовку из рук, и Оттерман дважды выстрелил ему в спину.

Карлос навел центр оптического прицела на грудь президента, как только тот показался в окне ложи, и успокоил дыхание. Можно просто нажать курок, не дожидаясь Ловелла. Прицел был идеальный, а президент стоял неподвижно, наблюдая за действиями премьер-министра внизу. Карлос находился к цели ближе всех, и его пуле потребовалось бы менее секунды, чтобы сразить этого человека. Разница в расстояниях до мишени на месте подающего и до человека в ложе была минимальной. Не составляло никакого труда выстрелить прямо сейчас. Нестерпимо хотелось это сделать. Но Карлос улыбнулся и подавил в себе эти безрассудные мысли. Необходимо следовать плану. Его плану.

Карлос был готов. Он сделал поправку на скорость ветра, основываясь на тех данных, которые передал ему Фаррелл, и уже учел допуск на то, что калибровку прицела производила Лена Рашид, а не он сам.

В коридоре послышался шум шагов, но Карлос отключил внимание от внешних раздражителей. Он должен целиком сосредоточиться на мишени. Ничто иное не имеет значения.

Голос Ловелла в наушнике подтвердил эту мысль.

– Цель взята, – произнес он с характерным акцентом уроженца Северной Вирджинии. – Начинаю отсчет. Пять... четыре...

Джокер глянул через поле на место подающего, до которого было около тридцати ярдов. Гомон голосов агентов Секретной службы вновь заполнил эфир в его наушнике.

Под хорошо сымитированное мяуканье и свист зрителей премьер-министр сделал замах, чтобы бросить мяч. Первая леди приготовилась хлопать в ладоши. Агенты Секретной службы и телохранители премьера сосредоточили свое внимание на толпе. Никто из них не смотрел на дирижабль. У Джокера прошел по спине холодок. Он приложил бинокль к глазам и навел его на гондолу под аэростатом. Руки тряслись, и он изо всех сил старался унять эту дрожь.

Поймав в фокус дверь гондолы. Джокер увидел эмблему «Фаррелл авиэйшн» – пропеллерр с ястребом.

– Господи Иисусе, – прошептал Джокер. Переведя бинокль правее, он заметил бородатого мужчину, целящегося из винтовки. Джокер хотел крикнуть, но сомневался, что его голос услышат за ревом толпы. Мысли лихорадочно заметались, в поисках следующего шага, но тут он увидел огненную вспышку из дула, и в тот же момент наступила холодная как лед ясность, что ему делать дальше. Джокер кинул бинокль и побежал. Четыре секунды – вот все, что у него было. Джокер начал молча их отсчитывать. Тысяча один...

Карлос чувствовал, что его сердце колотится, словно вышедший из-под контроля двигатель. В оптическом прицеле его винтовки находилось солнечное сплетение президента, и пока Ловелл продолжал отсчет, палец Карлоса все сильнее давил на спусковой крючок. Сознание того, что пуля Ловелла уже летит в направлении цели со скоростью около четырех тысяч футов в секунду, вызывало священный трепет. В ухе раздавался отсчет Ловелла: «Тысяча»...

К своему ужасу Карлос вдруг услышал звук вставляемого в замок двери его комнаты ключа. За этим последовал скрип открываемой двери, и Карлос понял, что на ответные действия у него остались доли секунды. Служащий отеля сначала обязательно бы постучал, значит, это могла быть только полиция или Секретная служба, и если он останется у окна, они застрелят его в спину. Пуля «котика» уже летела, а вскоре за ней последует пуля Шолена. Карлос нажал на спусковой крючок и звук выстрела эхом прогремел в гостиничном номере. Карлос ощущал, как в спину ему целится дуло, И понял, что если не двинется сейчас, то умрет. Он кинул винтовку, схватил со стола Р228 и скатился со стула, дважды выстрелив в дверной проем, не успев даже посмотреть, кто там стоит.

Катясь по ковру, он выстрелил из пистолета еще два раза, пока не уперся в софу. Вскинул пистолет, готовясь снова открыть огонь. Но в этом уже не было необходимости. В дверях стоял только один человек – высокий худощавый мужчина лет сорока, сейчас он медленно оседал на пол. Из его шеи и груди ручьем лилась кровь. В руках мужчины был автомат «глок», из которого он так и не успел выстрелить. В ухе Карлоса раздалось: «Тысяча два»...

Карлос вскочил на ноги и затащил тело мертвого агента в комнату. За ним по ковру тянулась блестящая кровавая полоса. Кинув тело возле кровати, Карлос ударом ноги захлопнул дверь и бросился назад к открытому окну.

Коул Говард увидел, как Джокер стремительно бросился через игровое поле.

– Что он там, мать его, вытворяет? – закричал Клутези.

– Что-то, связанное с дирижаблем, – ответил Говард. Оба услышали, как агент Секретной службы сообщил, что в конторском здании, выходящем на стадион, он только что убил снайпера. Клутези был потрясен.

– Началось, – произнес он, не веря самому себе.

Окно ложи грохнуло россыпью стекла. Гости закричали, а агенты Секретной службы рванулись вперед, защищая президента. Клутези широко открытыми глазами смотрел на Говарда в ожидании указаний. Сквозь крики доносились команды Боба Санджера, а группа агентов, окруживших президента, как по волшебству ощетинилась автоматами. Охранники оттеснили его от окна, несколькими рядами своих тел отгородив президента от внешнего мира.

В оставшийся без стекла проем ворвался теплый ветерок. Говард видел, как внизу Джокер продолжает бежать с развевающимися полами пестрого пиджака. Говарду казалось, что он видит замедленную съемку. Прищурив глаз, Говард посмотрел наверх, вглядываясь в дирижабль, зависший над городом. И тут в его сознании вспыхнула компьютерная модель Кима. Дальнобойный выстрел.

– Дирижабль, – прошептал Говард. – Снайпер в дирижабле.

На месте подающего мяч оторвался от руки премьер-министра.

Келли бережно опустила голову Мэри Хеннесси себе на колени. Глаза Мэри были широко открыты, но они уже никуда не смотрели. На груди ее зияла огромная рана, в которой пузырилась кровь. Келли почувствовала, как на ее плечо легла рука и, подняв глаза, увидела двух агентов Секретной службы.

– Оставьте ее, – резко сказала она. – Неужели вы не видите – она умерла?

Пальцы Мэри сомкнулась вокруг руки Келли и плотно сжались. Губы ее беззвучно шевелились, а глаза по-прежнему ничего не видели. Келли склонилась к губам Мэри.

Джокер на бегу продолжал мысленный отсчет. Отдельные разрозненные картины проносились перед его глазами: агент Секретной службы, напряженно глядящий в сторону ложи и приложивший палец к наушнику; принимающий, выставивший руку в перчатке; премьер-министр, даже в непринужденной обстановке имеющий несколько болезненный вид, и его растрепавшиеся от замаха волосы; первая леди с широкой улыбкой на лице. Две тысячи ярдов. Четыре секунды. В обычных условиях такой выстрел практически невозможен, но, по словам Говарда, организаторы покушения привлекли снайпера, который в состоянии его выполнить. Джокер услышал где-то сзади, наверху, звон разбиваемого стекла. Он чувствовал, что сердце его вот-вот лопнет, а ноги буквально стонали при каждом соприкосновении с землей. Времени выкрикнуть предупреждение, тем более объяснить, что происходит, у него не было. Оставалось только одно, что он мог сделать. Тысяча два...

Коул Говард пробился к Бобу Санджеру и схватил его за плечо.

– Премьер – тоже мишень. Это двойное покушение! – прокричал он.

Какую-то долю секунды Санджер был в шоке, но, когда слова Говарда наконец дошли до него, он схватился за рацию.

– Убрать Краснобая с площадки, – приказал Санджер. – Немедленно.

Агенты Секретной службы уже плотно окружили президента и сопровождали его из ложи, с высоко поднятыми автоматами. Говард глянул вниз, на поле. Единственным человеком, быстро отреагировавшим на создавшуюся ситуацию, был Джокер.

На бегу Джокер услышал по рации приказ убрать премьер-министра, но он понимал, что, пока телохранители на него среагируют, пройдет несколько секунд. Один из агентов Секретной службы повернулся к Джокеру, запуская руку под пиджак. Джокер, не останавливаясь, выбросил вперед кулак и нанес ему удар в горло. Движение это сотрясло его раненое плечо, и Джокер зарычал. Автоматически ею продолжал отсчет. Тысяча три... премьер-министр находился уже примерно в двенадцати футах, подняв руку вверх, спиной к Джокеру.

Несколько охранников двинулись в его сторону, но они были далеко позади Джокера. На губах он ощущал вкус крови и чувствовал, что раны на груди открылись. Джокер взглянул на дирижабль, вычисляя угол, и понимая, что пуля пролетела уже больше половины расстояния до цели и что у него по-прежнему не остается выбора. Он прыгнул вверх, закрывая собой спину премьера. Промелькнули лица двух агентов с вытянутыми руками, пытающихся его поймать. Джокер развернулся в воздухе, закричав от боли и пытаясь отключить часть сознания – ту, которая знала, что сейчас произойдет, и могла в последний миг заставить его свернуть в сторону. Джокеру было известно, что самая крепкая часть в бронежилете – перед, и если он хочет остаться в живых после удара, ему необходимо подставить пуле, направленной в премьер-министра, свою грудь. Он кричал от боли, как животное, раскинув руки, выставив вперед грудь и ожидая удара пули. Тысяча четыре...

Карлос вскинул винтовку, пытаясь поймать в оптический прицел гостевую трибуну. Промелькнуло зеленое игровое поле, фундамент, ноги бегущих агентов Секретной службы. Он взял выше и наконец поймал президентскую ложу. Стекло было разбито, внутри виднелись какие-то фигуры, но различить среди них президента Карлос уже не мог. Слишком поздно. Он выругался и направил прицел винтовки на место подающего. Там лежало чье-то тело, но это был явно не премьер-министр. Карлос оторвал глаз от окуляра и уставился на бейсбольном поле. Большое увеличение оптического прицела прекрасно подходило для стрельбы, но не позволяло видеть общую картину происходящего из-за узкого угла обзора.

Карлос несколько раз моргнул, пытаясь "перестроить фокус глаз. Он увидел человека в пестром пиджаке, распростертого, как подстреленная птица, на месте подающего, и стоящего возле него на коленях агента Секретной службы. Другие агенты с оружием в руках взяли в кольцо первую леди, оглядываясь в попытке угадать, откуда был сделан выстрел. Премьер-министра, окруженного телохранителями, проталкивали к туннелю. Карлос приложил винтовку к плечу и взял на прицел туннель в надежде, что сумеет сделать точный выстрел. Через оптический прицел он видел всю группу, но различить среди других людей премьер-министра не удалось. Карлос опустил винтовку.

– Мэри, что происходит? – спросил он в микрофон на лацкане пиджака. – Ответа не последовало. – Мэри, ты слышишь? – Тишина.

– Снайпер три, это ты? – проговорил Ловелл. – Что происходит?

У Коула Говарда перехватило дух, когда он увидел, как Джокер прыгнул на премьер-министра. Первой мыслью было, что англичанин хочет, обхватив премьера, завалить его на землю, но в последний момент Джокер развернулся к премьеру спиной, как воздушный гимнаст. Говард увидел его раскинутые руки, а затем тело Джокера дернулось, словно получив удар электрическим током.

Говард посмотрел на Боба Санджера, который продолжал говорить по уоки-токи, и повернулся к Дону Клутези, смотревшему, открыв рот, на бейсбольное поле, где премьер-министра брала в кольцо охрана. Один из секретных агентов с автоматом скорбно склонился над Джокером и расстегнул ворот его рубашки. Говард сжал Клутези руку.

– Я пошел вниз, – решительно произнес он. – Скажи Санджеру, чтобы вызвал мне вертолет.

– Вертолет? – переспросил Клутези. – Зачем?

– Делай, что я говорю, Дон, – отрезал Говард и выбежал в дверь, швырнув бинокль на пол.

Рик Ловелл видел через прицел чей-то затылок, но он не мог знать, был ли то премьер-министр или кто-то другой. Карлос приказал ему продолжать стрельбу, но Ловелл понимал, что это бесполезно. От цели его отделяли четыре секунды, а кроме того, цель убегала от него. Если бы даже премьер не был окружен телохранителями, невозможно было предсказать, где он будет через четыре секунды.

– Что происходит? – истошно закричал Мэтью Бейли, сидя на корточках у лазерного прицела.

– Я попал не в того, – сказал Ловелл. – Не знаю каким образом, но я попал не в того.

– Что значит – попал не в того?

Ловелл поднял голову.

– Я держал премьера на прицеле, выстрелил, но в последний момент кто-то загородил его от пули.

– Ты хочешь сказать, один из телохранителей встал под пулю?

Ловелл покачал головой.

– Нет, это просто какой-то парень. Пуля попала ему в грудь, прямо в солнечное сплетение. Теперь на поле все переполошились, и я не могу сделать прицельный выстрел.

Он опять приложил винтовку к плечу. Телохранители уже скрылись за спасительными стенами туннеля.

– Ты можешь выстрелить еще раз? – спросил Бейли.

– Нет, – ответил Ловелл.

– А что Карлос и Шолен? Они стреляли?

– Я не знаю.

Патрик Фаррелл обеспокоенно посмотрел на Бейли.

– Что будем делать?

– Для начала успокоимся, – ответил тот. – Никто не знает, что выстрел был сделан с дирижабля. Полетели обратно на аэродром. – Он встал на ноги и направился к креслу Фаррелла. – Держи связь с диспетчерской, скажи им, что у нас неполадки с камерой и мы возвращаемся.

Когда Фаррелл начал медленно разворачивать дирижабль влево, Бейли заговорил в микрофон и тревога отразилась на его хмуром лице.

– М-М-Мэри, ты где? М-М-Мэри? – Ответа не последовало.

Слова, которые медленно произносила Мэри, звучали очень тихо, и Келли приходилось напрягать слух.

– Мы прикончили его? – спросила Мэри, сжимая ее руку.

Келли посмотрела вниз, на бейсбольное поле. Первую леди вели к туннелю под прикрытием вооруженных агентов Секретной службы. Над их головами рьгаали вертолетные турбины, и поток воздуха от винта трепал их пиджаки. Другие агенты проталкивали в безопасную тьму туннеля премьер-министра.

Келли держала голову Мэри на коленях. Кровь перестала пузыриться в ране на груди, и теперь там выступала розовая пена.

– Да, – прошептала Келли.

– Ты уверена? – с трудом произнесла Мэри, и веки ее затрепетали.

Келли увидела, как премьер-министр скрылся в темноте туннеля.

– Да, – солгала она, – уверена.

Келли почувствовала, как Мэри вздрогнула и обмякла. Струйка крови потекла из ее рта на шею.

Коул Говард выскочил из ложи мимо президента и агентов Секретной службы, ощетинившихся автоматами «узи» и «хеклер-кох» и бросился вниз по эскалатору через четыре ступеньки. На нижнем этаже он увидел премьер-министра и команду телохранителей, двигавшихся в его направлении. На ходу отстегнув от нагрудного кармана и подняв вверх свой значок, Говард прокричал: «ФБР!», чтобы у них не оставалось никаких сомнений. Нервы как американских, так и английских телохранителей были на пределе. Они держали пальцы на спусковых крючках автоматов, а премьер-министр, похоже, пребывал в шоке. Пожилой агент Секретной службы кричал, чтобы все пошевеливались, и то и дело оглядывался, как будто ожидая увидеть погоню.

Говард пулей пронесся по туннелю, не переставая кричать на ходу, что он из ФБР. Его прижала к стене охрана первой леди, и только после этого он вырвался на простор стадиона. Он слышал эхом разносящиеся над ареной объявления диктора, призывающие зрителей сохранять спокойствие. Одни зрители стремились к выходам, другие застыли в шоке. Вдалеке дирижабль разворачивался, и уходил из города. Оглушительный звук раздался над головой Говарда. Прямо над ним завис принадлежавший Национальной гвардии вертолет «Хьюи», собравшийся садиться. Воздушный поток от его винтов поднимал тучу пыли и песка, кружившую вокруг Говарда, забивая глаза и мешая дышать. Когда вертолет приземлился в пятидесяти ярдах, он стоял, пригнув голову и зажав рот рукой.

Подняв глаза, он обнаружил, что «Хьюи» уже на земле, но его винты продолжают вращаться. Говард устремился к вертолету, согнувшись в три погибели. Чьи-то руки подхватили его и наполовину втолкнули, наполовину втащили внутрь, винты тут же ускорили вращение, и вертолет взмыл в воздух.

Карлос оттолкнул тележку горничной и посмотрел в зеркало. Увидев, что на лице и рубашке нет крови, он взял дипломат, перешагнул через тело мертвого агента Секретной службы и вышел из номера. В лифте симпатичная брюнетка с именным значком, свидетельствовавшим, что она является помощником управляющего, улыбнулась и спросила, как ему у них нравится.

Карлос улыбнулся в ответ и сказал:

– Прекрасный отель.

Когда лифт достиг первого этажа, брюнетка открыла перед ним дверь и пропустила вперед, пожелав всего доброго. Они всегда такие вежливые, эти американцы, подумал Карлос, выходя из отеля и покачивая дипломатом. Над головой набирал высоту вертолет Национальной гвардии.

Коул Говард кричал пилоту, чтобы тот преследовал дирижабль, но его голос тонул в реве турбины. Один из членов экипажа в летной форме защитного цвета сунул ему в руки шлемофон и показал, как пользоваться кнопкой микрофона. По системе связи Говард объяснил, что на борту дирижабля находится снайпер.