— Ты полагаешь, мое кредо изменилось? — спокойно сказал Эйвен, хотя его рука, лежавшая на колене, сжалась в кулак.

— Я был в Брук-Хаусе, думал, что ты там. Во всяком случае, сплетники сказали, что ты недавно уехал туда. Ты ведь никогда не возражал против моих наездов. Вот я и решил повеселиться, как в былые времена. И еще прихватил с собой приятелей вместе с дамами. Не успели мы выйти из экипажа, как она побежала меня встречать, подумав, что это ты приехал. Но вместо тебя увидела незнакомого мужчину и совершенно растерялась. Я тоже… Особенно после того, как поговорил с ней.

— И ты еще смеешь критиковать меня? — сердито спросил Эйвен, повышая голос.

— Она совсем не похожа на тех женщин, что были с нами, которым мы заранее заплатили за услуги. Те настоящие, опытные шлюхи, прошедшие огонь и воду, знающие свое дело. Но она не такая. Достаточно было побыть с ней пять минут, чтобы понять это. Она очаровательна, несмотря на шрам. И разговаривает как воспитанная женщина, и в ней есть какая-то неизъяснимая прелесть… — Драм покачал головой. — Но суть не в этом. Если бы она была обыкновенная проститутка, я бы не возмущался. Но, Эйвен, эта женщина уверена в том, что она твоя жена! С ней была маленькая девочка, несомненно, дитя трущоб. Ты сам знаешь, как разговаривают в Рукери. Их жаргон не истребишь! Так вот, эта малышка сказала, что была цветочницей у тебя на свадьбе. А твоя очаровательная подружка подтвердила и снова заявила, что она твоя жена. Видел бы ты, с каким достоинством и гордостью она это сказала! Твоя жена? Твоя свадьба? Об этом она тоже говорила. Ну и ну! Есть, конечно, негодяи, которые заманивают в постель порядочных женщин подобным образом, но я всегда презирал таких людей. Мне казалось, и ты тоже. А бал прошлым вечером? Это уже последняя капля! Я видел тебя с женой барона Кенсингтона. Как ты мог польститься на эту глупую курицу? С ее скандальной репутацией! Или ты считаешь, что именно такая компания подходит молодожену?

— Я вижу, тебе непременно хочется знать, привел ли я ее домой, — ехидно сказал Эйвен. — Нет, не привел, хотя это не имеет значения. У тебя какие-то странные представления, Драм. Ты сам здорово изменился, пока мы не виделись. Посмотреть на тебя — прямо святой отец! Разве мужчина не может находиться в обществе другой женщины, если он женат?

— Если он женат! — передразнил Эйвена кузен. — Если бы это понятие было применимо к данной ситуации! Послушай, до каких пор мы будем упражняться в красноречии? — Драм смотрел на кузена с нескрываемым огорчением. — Я знаю, что язык у тебя всегда был подвешен лучше, чем у меня. Но я не шучу, Эйвен. Я видел ее. Она заслуживает большего, чем твоя дешевая комедия. Когда в свое время Барримор и Дирборн проделывали подобные трюки, соблазняя невинных девушек, мы издевались над ними. Даже тогда! А теперь ты сам занимаешься тем же. Тем более отвратительно, что это делает такой… в прошлом порядочный человек. Во всяком случае, я тебя таковым считал!

Лицо Эйвена оставалось убийственно спокойным.

— Я понимаю, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ты не веришь, что я мог жениться на ней из-за шрама?

— Да при чем здесь шрам! Я уже сказал тебе, он делает ее еще более очаровательной, хотя не могу объяснить почему. Но она же бедна! У нее нет никаких связей. Она — никто, Эйвен!

— Ты думаешь, меня это волнует?

— Ты что, принимаешь меня за полного идиота? — закричал Драм.

— Конечно! — выпалил Эйвен.

— Тогда проваливай к черту! — еще громче закричал Драм и встал.

— Сам катись туда же! — огрызнулся Эйвен, медленно поднимаясь и глядя сузившимися глазами на кузена.

Эти двое ничего не замечали. Они уже не боялись, что окружающие услышат, как они выкрикивают угрозы. Испепеляя друг друга взглядами, они стояли, готовые пустить в ход кулаки. Здесь? Такого в этом клубе еще не случалось. Да никто и предположить не мог, чтобы джентльмены до мозга костей устроили потасовку. Однако кузены уже сошлись нос к носу.

Наступила гробовая тишина, что было мгновенно замечено обоими. Они отвели глаза друг от друга и в упор посмотрели на любопытствующих.

Приостановившаяся было беседа возобновилась в ту же секунду. Все враз отвернулись от спорщиков. Каким бы заманчивым ни казался повод для сплетен, никто не собирался из-за них умирать. Любой здравомыслящий человек остерегался проявлять повышенный интерес, дабы не получить вызов.

В другое время кузены, наверное, просто посмеялись бы над такой незадачей, но не сейчас. Под громкий шепот вокруг них Драм снова сел в кресло. Эйвен сделал то же. Драм заговорил первым:

— Стало быть, ты утверждаешь, что женился на ней?

— Я ничего не утверждаю, — грозно сказал Эйвен.

— Странно. Почему ты не пригласил меня на свадьбу?

— Как бы я это сделал? Ведь тебя не было в городе.

— Хорошо, но ведь и письменных приглашений не было. И. никаких объявлений в «Таймс». Никто из родных не получил от тебя письма. Ты никому не сказал ни слова!

Эйвен прикрыл глаза и тихо выругался. Когда он снова взглянул на кузена, в глазах его были боль и тревога.

— Нам нужно спокойно поговорить. Драм. Дело в том, что сложились необычные обстоятельства. — Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Иногда люди, даже очень сознательные, — к коим я себя не отношу, как тебе хорошо известно, — действуют под таким натиском желаний, что забывают о самых простых вещах. Если то бой никогда не владела подобная страсть, я тебе завидую… и одновременно испытываю жалость. Поверь мне, в такие минуты человек делается просто одержимым. Я не имею в виду только стремление к физическому обладанию. Человеку хочется, чтобы женщина полностью принадлежала душой, — Эйвен поморщился и добавил: — Нет смысла объяснять это здесь и сейчас. Об этом нужно говорить долго и наедине. Могу только согласиться с тобой, по сути ты прав. Я вел себя по-дурацки и наделал множество глупостей. Ты не можешь себе представить, как я ужасно навредил себе и ей. Я расскажу тебе, если ты захочешь меня выслушать. Только дай мне минут десять. Я должен черкнуть записку и отправить ей. Потом вернемся к этому разговору. Я многого тебе не говорил, но за ужином все объясню. Пожалуйста, подожди немного. Ради прежней дружбы.

Эйвен не очень-то часто произносил слово «пожалуйста». Драм прекрасно это знал. Он внимательно посмотрел на кузена и покорно кивнул:

— Ладно. Ради старой дружбы и в надежде на будущую.

Эйвен заставил себя улыбнуться. Приглушенные разговоры вокруг них вошли в обычное русло. Лакей, суетившийся все это время неподалеку от двух рассвирепевших джентльменов, наконец решил приблизиться.

— Милорд, — робко сказал он, прерывая их разговор, и протянул серебряный поднос. — Вам послание.

Эйвен быстро развернул листки, прочитав, скомкал в кулаке. В первый миг его глаза погасли, но затем вспыхнули снова. Он вскочил.

— Черт подери! Чтоб им всем провалиться! Я должен ехать, — сказал он Драму.

— Но минуту-то можно подождать?

— Я бы и сам хотел, но нельзя. Я должен уехать. Немедленно.

— Что-то с отцом? — с тревогой спросил Драм. — Мне жаль…

— Нет-нет. С ним все прекрасно. Здесь… здесь совсем другое.

Драм было нахмурился, но потом, внимательно посмотрев на кузена, поднялся с кресла.

— Я не спрашиваю о причинах, но если у тебя трудности с финансами, скажи. Я это говорю не из корысти. И не стану требовать быстрого возвращения. Если тебе действительно нужны деньги, то незачем связываться с ростовщиками. Возьми у меня. Я не придаю этому никакого значения. Как ты сам говорил, мы ведь единая семья.

Суровый взгляд Эйвена потеплел. Он откинулся на спинку кресла и от души рассмеялся:

— Очень великодушно с твоей стороны. Спасибо, Драм. В деньгах я не нуждаюсь. Странный ты парень! Только что собирался убить меня за непочтительное отношение к женщине, а через минуту готов вывернуть карманы! Спасибо, пока еще я не обнищал. Я не мальчик, чтобы проматывать состояние. Мои трудности другого рода. Но все равно я благодарен тебе за поддержку.

— Тогда почему ты уезжаешь столь спешно? Кто имеет такую власть над тобой? Я видел твое лицо, когда ты читал записку. Ты очень встревожен, Эйвен.

Эйвен помрачнел.

— Это касается моего друга. Больше ни о чем не спрашивай, потому что пока я ничего не могу сказать. Просто поверь мне. — Он болезненно поморщился и пробормотал: — Ведь все эти дни я только и говорил об этом! Как я их предупреждал! Ладно, я поехал. Драм. Поговорим, когда вернусь. Не держи на меня зла. Обещаешь?

— Постараюсь, — сказал Драм, но ответ его прозвучал в пустоту, потому что кузен размашистым шагом уже выходил из комнаты.

Дорогая Бриджет!

Представляю, как тебе надоели мои извинения. Я и сам от них устал и прекрасно понимаю твое нетерпение. Пожалуйста, потерпи еще, милая. Осталось совсем немного. Скоро я приеду к тебе. Обещаю. Я должен очень многое сказать тебе. Так много, что это невозможно изложить на бумаге, даже если б я решился. Я должен видеть твое лицо. Я хочу держать тебя в объятиях, когда мы станем разговаривать. Если быть до конца откровенным, то я должен признаться еще кое в чем. Мне безумно хочется быстрее оказаться на нашем ложе и обнять тебя. Но сначала нам необходимо поговорить. И мы обязательно это сделаем. Только чуть позже. Помни, не одна ты страдаешь. Я тоже умираю без тебя.

Твой Эйвен.

«Что бы это значило?» — думала Бриджет, аккуратно складывая записку. Это было не просто желание поговорить, а потребность сказать что-то вполне определенное. Но что? И что значит: «Только чуть позже»? «Какой смысл он вкладывает в слова „Я должен видеть твое лицо“? Все эти мысли не давали ей покоя. Она тяжело вздохнула. Так много вопросов, и на все только один ответ: Эйвен.

— Ну что? — спросила Джилли. — Судя по вашему лицу, сегодня он тоже не приедет?

— Сегодня нет, но скоро.

— Конечно! Когда зима наступит, а то и к Рождеству. — Джилли хмыкнула и посмотрела в окно на зеленые лужайки. — Послушайте, мисс Бриджет, я не могу оставаться здесь все лето, Чем дольше меня не будет, тем меньше шансов найти работу. Что я стану делать, когда вернусь в Лондон? Если человека нет несколько недель, его уже, считай, похоронили. А что будет с Бетси? Вы думаете, для нее будут держать место на перекрестке? Я уверена, уже отдали его кому-нибудь. Мне придется умолять, чтобы Бетси снова взяли на работу.

— О Джилли, не надо преувеличивать, а то это становится похоже на сказку о потерянном состоянии. Ты пробыла здесь только неделю.

Девушка нервно дернула плечами.

— Чутье мне подсказывает, что из этого ничего не получится.

— Это оттого, что ты ничем не занята. Лучше собирайся на прогулку, — сказала Бриджет, быстро подхватывая свою шаль.

— Как здорово! — закричала Бетси и вприпрыжку побежала за ней к двери.

Обычно они ходили к маленькому городку. Однако каждый раз, не доходя, возвращались обратно. У Бриджет всегда для этого был какой-нибудь предлог. Вот и сейчас, щуря глаза, она посмотрела на безоблачный небосвод, и сказала:

— Кажется, небо заволакивает. Наверное, будет дождь.

— У вас всегда дождь, — равнодушно заметила Джилли, плетущаяся в хвосте. — Откуда ему взяться?

— Кстати, и чай уже скоро, — добавила Бриджет. «Вот это другое дело», — подумали сестры, никогда не пропускавшие трапезы.

Они повернули к дому. Бриджет была довольна, что удалось найти отговорку. Достаточно того, что Джилли видела, как непочтительно обращаются с ней в Брук-Хаусе. Бриджет прекрасно знала, что в городке ее не любят.

Что касается домашних слуг, то чем дольше отсутствовал Эйвен, тем больше менялось их отношение к ней. На первый взгляд все вели себя так, что вроде и не придерешься. Слуги знали дюжину способов, как выразить свою неприязнь, и не упускали случая досадить ей неприятными мелочами. Но все это были такие вещи, о которых не пожалуешься в письме. Только человек, сам испытавший нечто подобное, мог поверить, что это не плод воображения. Они выказывали свое отношение то интонацией, то ухмылкой или дерзким ответом. Все делалось не так, как нужно. Камин растапливали только через час после ее просьбы. Чашку убирали раньше, чем она успевала напиться. Ленч подавали поздно, а обед холодным. И совершенно не обращали внимания на то, что она оставляла некоторые блюда нетронутыми. Бриджет могла судить об этом хотя бы по тому, что на следующий день готовили то же самое. Эти мелкие пакости омрачали ее и без того невеселую жизнь.

Слуги, как и прежде, обожали Бетси и худо-бедно терпели Джилли. Бриджет понимала, что девушка обязана такому отношению своей младшей сестре, а отнюдь не ей. Но как бы то ни было, Бриджет решила не выяснять отношения со слугами, потому что была уверена, что они все равно не станут ее слушать.

Зря все-таки Эйвен привез ее в Брук-Хаус. Совсем неподходящее место для медового месяца. Правда, с виконтом все было бы по-другому. Но Эйвен сейчас был не с ней, а там, где привык находить себе доступных женщин. Так что нечего пенять на слуг. Наверное, и она в их глазах не лучше тех женщин. Тем более что единственный титул перед ее именем принадлежал виконту. От этих мыслей становилось совсем тоскливо. А тут еще Джилли своими разговорами подлила масла в огонь. В самом деле, может, Эйвен и не дарил ей свой титул?

Медовый месяц продолжался, но Бриджет никогда еще не чувствовала себя такой несчастной. Она больше не писала матери, и послания Эйвена теперь мало утешали. У нее даже не было уверенности, думает ли муж вообще о ней. Бриджет вспоминалось все; хорошее, связанное с ним, и вместе с тем ее не покидали сомнения.

Она почти не спала по ночам, несмотря на ежедневные прогулки. Глядясь в зеркало, с горечью отмечала, что ее черты уже не так хороши, как прежде. Глаза покраснели, лицо осунулось, и на фоне нездоровой белизны стал заметнее шрам. С каждым днем она все меньше напоминала обожаемую и лелеемую новобрачную благородного джентльмена.

С этими грустными мыслями Бриджет возвращалась в Брук-Хаус после очередной прогулки. Впереди, как всегда, скакала Бетси, а сзади, чуть отстав, брела Джилли. На вершине склона, откуда открывался вид на усадьбу, Бриджет подняла взгляд от своих запылившихся туфель и… обомлела. Она стояла неподвижно и смотрела вперед.

— Смотрите! — закричала Бетси. — Какой красивый экипаж! Это он! Это он! Как вы думаете, миссис Бриджет, это он приехал?

— Он или сам король, — сказала Джилли, глядя на прекрасный экипаж с горой чемоданов наверху.

— Вот это да! — воскликнула Бетси, танцуя на месте. — Четверка лошадей! И все черные! Это он приехал!

«Скорее кто-нибудь из его непутевых друзей, — безнадежно подумала Бриджет. — Кто бы это ни был, я не собираюсь бежать, чтобы снова упасть неизвестно в чьи объятия».

Хотя она не собиралась бежать, это не значило, что Бриджет не спешила. Она не могла не спешить.

— Эйвен уезжал верхом, — сказала она, — поэтому, я думаю, так же и вернется. Вероятно, это гости.

О да, это была целая компания! Они могли привезти с собой важные новости. Бриджет ускорила шаг и путь по склону прошла столь же быстро, сколь и грациозно, на тот случай, если кто-то наблюдал из кареты.

Однако никто за ней не наблюдал.

Она увидела, как к ступенькам парадного крыльца направились две женщины и мальчик-подросток. Может быть, это родственники Эйвена? Бриджет знала, что у него нет сестры. Но, возможно, есть еще один кузен?

Привратник распахнул дверь и, увидев гостей, вытаращил глаза. Через секунду появился дворецкий, мистер Хайнс. Даже на расстоянии Бриджет заметила его удивленное лицо. Он стоял с открытым ртом и как рыба глотал воздух, покачиваясь из стороны в сторону. Бриджет подумала, что он и впрямь может упасть. Но затем его лицо с постоянным кислым выражением расплылось в улыбке.

Когда наконец Бриджет подошла, приехавшие почти вошли. Но она их не приглашала! Должно быть, это родственники.

Дворецкий первый увидел ее и нахмурился. Его суровый вид заставил гостей обернуться. Женщина, стоявшая ближе всех, несомненно, была служанка. Она шла сзади и была одета в бесформенное, тусклого коричневого цвета платье, так хорошо знакомое Бриджет. Мальчик, довольно красивый отрок с надутыми губами, откровенно и нагло уставился на Бриджет и ее сопровождение. Но что отрок! Вот дама рядом с ним…

Бриджет встала как вкопанная и чуть не сделала реверанс. Это была настоящая леди. Без всякого сомнения.

Незнакомка была старше Бриджет, но не намного. Для женщины, пожалуй, несколько высоковатая, стройная, гибкая, белокурая, синеглазая, она напоминала красивый, только что распустившийся цветок из окрестных лугов и вместе с тем обладала утонченностью розы. Черный дорожный костюм безупречного покроя красиво облегал ее изящную фигуру. На голове у леди была нарядная, розовая с черным, шляпка, из-под которой виднелись гладко причесанные волосы, подчеркивавшие классически правильные черты лица. Леди приподняла изогнутые брови и с удивлением посмотрела на стоявшую перед ней троицу.

— Миледи, — сказал дворецкий, — это та молодая женщина, о которой я вам говорил, и ее… друзья.

«Как же должна быть велика его неприязнь, — подумала Бриджет, — если он обращается не к хозяйке дома, своей госпоже, а к гостье». Это было непростительное нарушение субординации. Мало ей гадостей от слуг, она должна терпеть и его хамство! Нет, дворецкого нужно было поставить на место, если он не хотел соблюдать элементарных правил вежливости. Бриджет вдохнула поглубже и вскинула подбородок. Ее серые глаза потемнели от ярости,

— О, милочка, да вы с гонором! — с притворным испугом воскликнула незнакомка, прежде чем Бриджет успела открыть рот. — Вопрос сложнее, чем я предполагала, но, видит Бог, не я, а вы лезете на рожон! Дорогой мистер Хайнс, — обратилась она к дворецкому, — не будете ли вы любезны представить нас друг другу?

— Разумеется, миледи, — с готовностью ответил тот елейным голосом. — Виконтесса, позвольте представить вам мисс Бриджет из Лондона и ее друзей, мисс Бетси и мисс Джилли. Женщины, — продолжил он, глядя на Бриджет, — это Элиза Синклер, виконтесса Синклер.

— Мать Эйвена? — растерянно спросила Бриджет. — Но… но я считала, что она умерла.

— К сожалению, — подтвердила незнакомка, — но я — не она. Хотя бы потому, что мне не так много лет. Впрочем, я догадываюсь, вы, наверное, имели в виду вторую жену графа. Но отец Эйвена после смерти супруги больше не женился. Хотя откуда вам это знать, бедное дитя! Мне очень жаль. Право, очень. Но я вынуждена вас огорчить. Я — жена Эйвена, моя дорогая.

— Его… — сказала Бриджет, удивленно глядя на женщину.

— Да, вы совершенно правы. Я — Элиза, жена Эйвена. — Голос леди вдруг показался Бриджет каким-то странным, словно надтреснутым, и начал постепенно отдаляться. — Что с ней, Хайнс?! Посмотрите на нее! Как бы бедняжка не упала в обморок!

— Нет, я не упаду, — прошептала Бриджет. Лица окружающих слились в одно расплывающееся пятно. Надвигающаяся пелена медленно заслонила все, принося с собой мрак и благодатное отдохновение.