– Мое молчание? – нахмурилась Элизабет.
Сэр Джон отбросил костыль и зашагал по комнате. Зашагал не хромая, а так, как он только что шел по коридору.
Элизабет ощутила неприятную тяжесть под ложечкой.
– Так вы лгали, что у вас сломана нога?
– Я был вынужден. Мне была необходима уверенность, что ни Баннастер, ни Милберн не принудят меня уехать.
Она почувствовала себя скорее заинтригованной, чем испуганной. Хотя это было настоящим сумасшествием – чувствовать к нему доверие.
– Если вы хотите, чтобы я молчала о вашем фальшивом ранении, вы должны объяснить мне причину. Вы же не будете отрицать, что вас избили.
Он усмехнулся:
– Я вынужден был пойти на то, чтобы это сделали мои люди.
Элизабет недоверчиво нахмурилась, но он жестом пресек ее возражения:
– Я надеюсь, когда вы выслушаете до конца мой рассказ и затем объясните все своей госпоже, вы обе одобрите мой поступки, понимая, что сделано это ради правого дела.
– И что же вы сделали? – спросила Элизабет.
– Начну с того, что меня зовут не Джон Грейвсенд, а Джон Рассел, и я пришел, чтобы спасти леди Элизабет, мою нареченную.
Элизабет не помнила, когда она села на кровать, но просто обнаружила, что она сидит на ней, ошеломленная и потрясенная услышанным. Ее мозг был способен сейчас лишь на какие-то совершенно необязательные мысли, вроде тех, что этот мужчина не имеет ничего общего с мальчиком, которого она помнила, который был тогда коротконогим и пухлым и которым помыкала его мать. Кажется, его волосы тогда были светлее?
– Я… не знаю, могу ли я вам верить, – наконец прошептала она, глядя на фигуру сильного и волевого мужчины. – Вы не похожи на… на того человека, каким мне описывала его моя госпожа.
– Мне было всего тринадцать лет, когда она видела меня, – сказал Джон. – Как я сказал вам сегодня – а большая часть моего рассказа была правдой, – мой отец не верил в меня.
Так, значит, он пришел к ней… наконец? Она-то думала, что сама себе помогает, а оказалось, что ее спасает собственный нареченный!
Нареченный, который целовал ее, считая горничной госпожи?
Элизабет почувствовала, что на смену ее смятению приходит все сильнее закипающая в ней ярость. Она хотела было назвать свое имя, но потом решила, что нужно получше все взвесить. Как может она доверять такому человеку? Да и вся его история могла быть выдумкой – в конце концов, она была самая завидная, наследница во всей Англии, и мужчины готовые все сделать ради получения наследства и герцогского титула.
Джон поморщился, увидев выражение ее лица.
– Я знаю, о чем выдумаете. Я обращайся с вами не слишком хорошо. Но вы должны понять, что я не знал, кому я могу здесь доверять. Я смотрел на вас как на лицо, приближенное к леди, как на простой способ достучаться до нее.
Значит, он думал, что использовать ее будет легко?
– Почему вы не появились в собственном обличье и не востребовали право говорить со своей нареченной? – спросила Элизабет, сдерживая эмоции.
– В этом-то и заключается проблема, – сказал Джон, снова начиная шагать по комнате. – Когда я получил письмо леди Элизабет о смерти ее родителей, я находился в Нормандии. Я не знал о смерти моих братьев, пока она не сообщила мне. Поймите, пройти путь от младшего сына, живущего на собственные средства, до барона, которого ожидает невеста… Я был потрясен.
– Очень сожалею, что вы не знали о несчастном случае с вашим братом, – сдержанно сказала Элизабет, пытаясь мысленно найти оправдание для его поведения. Если он действительно был Джоном Расселом.
– Как оказалось, я многого не знал о своем брате, – с горечью проговорил Джон.
Элизабет почувствовала необходимость встать на защиту человека, которого она любила всю свою жизнь.
– Мне не вполне понятен ваш тон.
– Он является причиной того, почему я приехал к леди Элизабет таким образом. Я возвратился в замок Рейм почти две недели назад и обнаружил его в прискорбном запустении. Большинство арендаторов покинули замок, их поля не были распаханы. Овцы и крупный рогатый скот были распроданы, а солдаты ушли на поиски хозяина, который сможет им платить за службу. Все мое войско – это я и трое моих солдат. Вряд ли оно способно завоевать и защитить замок Олдерли, – с сарказмом заключил сэр Джон.
Столь суровые слова в адрес Уильяма вряд ли могли быть справедливыми.
– Это вызывает у меня сомнения. Когда я встречалась с лордом Расселом, это был очаровательный, искренний человек. Он не мог плохо обращаться со своими людьми.
– Я тоже привык так считать, – тихо сказал Джон. Когда он сел на кровать рядом с ней, Элизабет вскочила на ноги, прикрывая руками свое порванное платье.
– Однако доказательством служит замок Рейм, – продолжил Джон. – Не один слуга клялся мне в том, что Уильям предпочитал своему поместью Лондон. А жизнь при дворе требует денег, чтобы соблюдать приличия, во всяком случае, согласно представлениям моего брата. Я-то считал, что, видя себя в скором времени герцогом, брат все деньги потратит на то, чтобы вернуть поместью былую славу. Но наши люди… – Он провел ладонью по лицу, покрытому отросшей щетиной.
– Значит, у вас нет денег, нет войска и нет никакой возможности доказать, что вы нареченный леди Элизабет, – медленно проговорила она, обходя молчанием то, как он отозвался о собственном брате.
– О, у меня есть доказательство, которое я могу предъявить. У меня есть кольцо.
Однако предъявлять его он не стал, и Элизабет вовремя сообразила, что она всего лишь горничная и не может просить его об этом. Элизабет хорошо помнила это кольцо. Оно использовалось как печать для подписания контракта о ее помолвке. Она была тогда такая юная, такая невинная; она думала, что это означает для нее свободу. В то время это кольцо ограждало ее от мужчин, пытающихся добиться ее. Оно обещало ей будущее; с красивым любящим мужчиной, который когда-нибудь будет его носить…
Теперь это кольцо привязывало ее к другому мужчине – лжецу, любителю женщин. Человеку, который предал память о своём брате.
Элизабет в упор посмотрела на него и в смятении поняла, что голубизна его глаз привлекает ее – ведь они были такого же цвета, как и у Уильяма. Неудивительно, что он показался ей знакомым, когда она впервые увидела его в своем замке. Он не был столь красив, как Уильям, но глаза и волосы у него были такого же цвета, что и у его брата.
Неужто он в самом деле Джон Рассел?
Когда-то Элизабет считала, что этот день будет для нее днем торжества. А вместо этого сейчас она была готова рыдать, потому что умерла ее последняя романтическая мечта о счастливом замужестве. Этот человек никогда не будет относиться к женщине с тем уважением, которого она заслуживает.
– Вы мне верите? – спросил он.
– Не я должна верить или не верить, – сухо ответила она. – Вы должны убедить мою леди.
– Прежде всего я должен убедить вас, Анна.
Его голос зазвенел, в нем звучало искреннее волнение. И все же Элизабет не спешила ему поверить.
– Я так относился к вам лишь потому, что этого требовали обстоятельства. Я не видел другого способа связаться с леди Элизабет, как только послать ей весточку через вас. Я не мог рассчитывать на то, что вы поверите мне.
– Значит, вы готовы были… играть моими чувствами?
Джон встрепенулся:
– Я не собирался заходить столь далеко. Милберн свел нас вместе, и я считал, что смогу все держать под контролем. Я привык к этому.
Он привык руководить, с горечью подумала Элизабет. Разве она не хотела иметь такого мужа, которым могла бы руководить она, чтобы жить так, как ей хотелось? Вместо этого перед ней был Джон Рассел, который манипулировал ею и втянул в такие игры, на которые она, как ей казалось, была не способна. Что случилось с тем робким мальчиком, которого она помнила?
– Вы должны простить меня за подобное поведение, – снова заговорил он.
– Я должна простить вам тот поцелуй? – прошептала Элизабет. – Я должна простить мужчине те действия, которыми он сознательно причинил мне боль?
– Анна, я не могу этого объяснить… я вовсе не хотел… – Он вздохнул. – За все время моих многолетних блужданий мне не приходилось иметь дело с такими, как вы. Женщины, которых я знал, хотели лишь удовольствия и денег, которые я им платил. Я не привык к женщинам, воспитанным так, как вы или леди Элизабет, женщинам свободным и умным, которые поступают так или иначе Потому, что считают это правильным, а не потому, что они будут вознаграждены. Но вы пострадали от моих действий. Поэтому, пожалуйста, расскажите вашей госпоже все, что сочтете нужным. Я не прошу, чтобы вы умолчали о моей нескромности. – Джон в упор посмотрел на нее. – Но я пришел сюда, чтобы помочь. Скажите ей об этом. Я клянусь, что сделаю все необходимое ради вас двоих.
Глаза ее заблестели, она больше не могла слушать.
– Я… я передам моей госпоже ваши слова и сообщу вам ее ответ.
Элизабет хотела пройти мимо него, но Джон тронул ее за руку:
– Анна…
– Никогда впредь не прикасайтесь ко мне, – про шептала она, с ужасом почувствовав, что из ее глаз вот-вот брызнут слезы. Она выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь.
Джон опустил голову. Все получилось еще хуже, чем он ожидал. Когда дверь снова открылась, он с надеждой поднял голову, но оказалось, что это был Филипп.
– Я видел, как она бежала по коридору, – сказал Филипп. – Она отвернулась, увидев меня. Мне показалось, что она плакала.
Джон кивнул головой. Он простить себе не мог, что довел Анну до слез.
– Я рассказал ей правду.
Филипп сел на свой тюфяк.
– Что заставило тебя решиться на это?
– Должно быть, я доверяю ей, потому что сегодня поцеловал ее.
У Филиппа округлились глаза.
– Ты поцеловал ее? И как это случилось?
Джон пожал плечами:
– Я не собирался. Но… я не смог устоять.
– И сейчас она побежала, чтобы рассказать все леди Элизабет.
– Я извинился, сказал ей, что дело зашло слишком далеко. Я не знаю, что она собирается сказать своей госпоже. Анна сама должна это решить.
– Теперь у леди Элизабет много чего имеется против тебя, в том числе и твоя ложь, будто бы тебя задержали и Европе дела, связанные с поместьем.
– Этого я Анне не говорил. Она не поверила, чти мой брат мог довести поместье до столь прискорбного состояния, поэтому я не стал представлять его в еще худшем свете.
Филипп тяжело вздохнул.
– Мы-то с тобой знаем правду, – продолжил Джон. – Возможно, она еще не вышла за пределы замка Рейм, но там я рассказал обо всем.
– И твои люди поверили тебе?
– Как они могли не поверить? Брат забрал у них все имущество и ренту, а я отдал все свои деньги, чтобы начать ремонт.
– Это может выглядеть как признание вины.
– Я намерен все объяснить леди Элизабет, когда мы встретимся. Я хочу, чтобы между нами ничего не стояло.
– Анна уже стоит, – сказал Филипп и покачал головой.
Джон сел на свою кровать и в упор посмотрел на друга.
– Давай пока оставим это в стороне. Скажи, что ты узнал от Огдена и Паркера.
– Никаких хороших вестей. Они целые сутки рыскали и поисках солдат Олдерли, но так и не нашли их. Теперь собираются порасспросить жителей окрестных деревень, чтобы хотя бы определить направление своих дальнейших поисков. Но ты ведь знаешь, что это может занять много времени, если стараться не возбудить подозрения.
Джон выругался, однако это не принесло ему желаемой разрядки.
– Мы мало что можем сделать, если за нами не будет стоять войско.
– А ты полагаешь, что, как только мы найдем солдат Олдерли, они доверятся нам?
– Поверь мне, я смогу их убедить поддержать нас, – мрачно сказал Джон. – Ты договорился с Огденом и Паркером о новой встрече?
– Нет, потому что они снова отправляются на поиски. Но они пообещали связаться с нами, как только у них появятся важные для нас новости.
Джон молча кивнул, и его мысли тут же невольно переключились на Анну.
– Когда на Анну напал солдат, – буркнул он, – я, пожалуй, даже обрадовался, что могу сразиться с ним. У тебя бывало когда-нибудь такое – появляется настоящий зуд, непреодолимое желание взять в руки шпагу?
– А что я, по-твоему, делал, давая тебе возможность наблюдать за солдатами?
– Ты счастливчик. А я не могу не переживать, что утрачиваю свое умение, валяясь тут с якобы сломанной ногой. – Джон обеспокоенно посмотрел на Филиппа. – А что, если это именно то приключение, которое мне необходимо? Я же никогда не думал, что женюсь. Вероятно, я почувствую себя не в своей тарелке, когда стану мужем и буду вынужден лишь руководить, а не выполнять физическую работу, от которой я всегда получал удовольствие.
– Я слышал подобные опасения от многих мужчин. Но они находили выход.
– Какой?
– Может, забраться в постель жены и будет подходящим выходом?
Филипп хмыкнул, однако Джон не оценил юмора. Что, если он, увидев леди Элизабет, не испытает к ней такого же влечения, какое он испытывает к ее горничной?
Глава 11
Элизабет провела ночь перед кухонным очагом, одевшись в платье Адалии и закутавшись в одеяло; при этом у нее было такое ощущение, что ей никогда не удастся согреться. Она так много плакала, что глаза у нее опухли и покраснели, а мозг, казалось, превратился в плавающую в слезах массу. Она отправилась на мессу, повторяя про себя молитву и не имея понятия, находится ли сэр Джон – лорд Рассел – в церкви. Она вспомнила, что даже не поинтересовалась настоящим именем его друга, который видел, как она в слезах пробежала мимо него накануне вечером.
Правда, сейчас Элизабет наконец могла повидать Анну. Она несла поднос в трясущихся руках, сообразив, что сама еще так и не позавтракала. Но еда, судя по всему, в это утро для нее ничего не значила. Солдаты расступились при ее появлении, она с облегчением вздохнула и поспешила по лестнице вверх.
Должно быть, Анна услышала ее, потому что мгновенно распахнула дверь. Элизабет поставила поднос на стол, затем повернулась и горячо обняла свою подругу. Она не думала, что у не еще остались слезы, тем не менее снова разрыдалась.
– Все хорошо, – проговорила Анна, похлопывая ее по спине. – Я знаю от солдат, что вам вчера запретили приносить мне еду. Милберну стало известно о письме?
Элизабет смогла лишь кивнуть и еще крепче обняла Анну.
– Ты, наверное, очень проголодалась?
– Нет, хотя новой корзины не было, но у меня оставалось достаточно еды, чтобы продержаться день. Я больше беспокоилась о вас. Я наследница, – с сарказмом произнесла она, – так что вряд ли могла ожидать слишком сурового наказания. А вот вы…
Элизабет отстранилась от Анны, чтобы достать носовой платок, вытереть лицо и высморкаться.
– Меня не били и даже не лишили пищи. – Она рассказала, как Милберн обнаружил письмо.
– И как он поступил? Ведь что-то же он должен был ним сделать. Садитесь и расскажите мне. Вы так бледны, прямо как привидение. Вы-то сами сегодня завтракали?
Элизабет нервно засмеялась и покачала головой.
– Сегодня еда какая-то неаппетитная, – сказала она, садясь на стул перед камином.
Анна села рядом и взяла Элизабет за руку:
– Так расскажите же.
– Очевидно, он хочет держать меня подальше от тебя, и поэтому поручил мне обязанности помощника сэра Джона.
– Ага, сэра Джона, который поглядывает на вас с большим интересом, – хмыкнула Анна.
Элизабет вздохнула, почувствовав, что у нее болит грудь от долгих рыданий.
– И вчера я узнала, что он совсем не тот, за кого себя выдает.
Анна удивленно выпрямилась.
– То есть он не сэр Джон и не бейлиф?
– Нет, он Джон, лорд Рассел, мой нареченный.
Анна раскрыла рот:
– Это правда?
– Он говорит, что у него есть кольцо, но я как горничная не могла попросить, чтобы он показал мне его.
– Н-ну… я просто не знаю, что сказать. Может, это и хорошо. Вы рассказали ему о наших проблемах?
– Все могло бы быть хорошо, если бы вчера он не поцеловал меня. Это произошло за несколько часов до того, как я узнала правду.
– О Господи! – выдохнула Анна. Схватив Элизабет за руку, она скомандовала: – Идемте наверх.
Элизабет послушно последовала за Анной. Они вошли в верхнюю комнату. Анна захлопнула дверь и посмотрела на Элизабет.
– Но вы ему нравитесь. А это совсем неплохо, если вы собираетесь пожениться.
– Как ты не понимаешь! – воскликнула Элизабет. Он поцеловал меня, горничную, зная, что я не его нареченная, зная, что он лжет мне!
– Но вы его нареченная, и вы тоже лжете ему, – заметила Анна.
– Но я же не целовала его! Ладно, я тоже поцеловала его в ответ, но при этом почувствовала себя страшно виноватой. А он признался мне, что хотел использовать меня для того, чтобы связаться с тобой.
– То есть вы хотите сказать, что он собирался использовать вас, чтобы связаться с вами.
– Анна, прекрати! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Он намеренно преследовал меня, зная, что я твоя горничная.
– Он пытался спасти меня… то есть вас?
– Он так говорит.
– Вы единственный человек, кто имеет доступ в башню. Разве его поступки не логичны?
– Он должен был лишь подружиться со мной, Анна, – прошептала Элизабет. – Заставить меня поверить ему и затем рассказать правду. А он вместо этого стал заигрывать со мной и…
– И поцеловал вас.
Элизабет кивнула:
– Он сказал, что не собирался заходить так далеко, но не совладал с собой.
– И все же мне кажется, что вы должны видеть здесь хорошую сторону. Не сомневаюсь, что он был бы счастлив узнать, кто вы.
– Я не сказала ему.
Анна ошарашенно опустилась на стул.
– А как я могла сказать после всего того, что он мне открыл? Он использовал меня, Анна! Если бы я действительно была горничной, я бы поверила, что он питает ко мне чувства. И не говори мне, что у него не было другого выхода. Мне это все равно. Он совсем не похож на Уильяма, который обращался со мной почтительно, с любовью. Джон пользуется женщинами и даже признался, что женщинам, с которыми он имел дело, он платил!
– Ну, я слышала, что мужчины…
– И у него нет денег, нет войска! – перебила ее Элизабет. – Он пытался убедить меня, что его родной брат привел в запустение замок Рейм, что все солдаты разбрелись, а народ пребывает в бедности!
– А вы уверены, что он лжет? – осторожно спросила Анна.
– Я не знаю, лжет ли он сам или кто-то другой наговорил ему такую ерунду, только это не может быть правдой. Уильям никогда бы не стал вредить своему народу.
– Но у лорда Рассела есть войско.
– Всего лишь три человека, один из которых – Филипп Саттерли, или как там его настоящее имя. Я не спрашивала, где находятся его другие люди. Так что у него нет сил, чтобы освободить меня.
– Мне казалось, вы не хотите, чтобы он привел войско. Вы ведь опасались, что пострадает народ, будет много убитых.
– Это так! – Элизабет вскочила со стула, не в силах сидеть на месте. – Но я хотела, чтобы мой муж был достоин уважения. А Джон… он нуждается во мне из-за моих денег, – шепотом проговорила она, обнимая себя за плечи. – И от этого я чувствую себя… никчемной как женщина.
– Каждый мужчина, который женится на вас, получит ваше приданое, – напомнила Анна. – Это в порядке вещей. И глупо считать, что это распространяется только на вас. Но представьте, что поместье Рассела обеднело, какой бы ни была причина этого. Вы бы испытывали такие же чувства, если бы к вам пришел Уиль ям, которому требовались бы ваши деньги?
– Да… Нет… Я не знаю! Уильям мертв. Жизнь, которую я надеялась вести, умерла вместе с ним. И хуже все го то… хотя я и чувствую себя виноватой, но мне показалось, что я желанна как женщина. А это было не так. Джон использовал меня, чтобы связаться с тобой. То есть со мной. Ой! – Она снова опустилась на стул.
– А он чувствует себя виноватым, поцеловав вас?
– Он сказал, что чувствует, но что это доказывает? Я не имею понятия, где здесь ложь, а где правда. А может, он просто украл кольцо?! – воскликнула она.
– И что вы собираетесь делать?
Элизабет посмотрела на нее с выражением отчаяния на лице.
– А что я, по-твоему, должна делать?
Анна пожала плечами:
– Ну, это не мне решать. Это ваша жизнь, ваше будущее. Я не встречалась с лордом Расселом, так что не могу вам высказать своего мнения о нем.
– Ты считаешь, я должна признаться ему, что являюсь его нареченной. Но я не могу этого сделать, пока не стану доверять ему. Мое признание дало бы ему большую власть, которой он может злоупотребить, как уже сделал это вчера.
– Его поцелуй был злоупотреблением? – недоверчиво спросила Анна.
– Я не хочу об этом вспоминать.
– Но… вы получили удовольствие от поцелуя?
– Да, получила, но это не имеет значения! Он мог бы скомпрометировать меня, и тогда я потеряла бы возможность выбора.
– Но если он ваш нареченный…
– Если! Король Эдуард считал, что он объединяет две могучие семьи, но, похоже, семья Джона потеряла свое влияние в свете. Вероятно, это сводит к нулю значение контракта.
– Не пойдете же вы против желания вашего отца? И разве ваша мама не была близкой подругой матери лорда Рассела? К тому же ваш отказ сделает вас беззащитной перед лордом Баннастером или кем-то другим, на ком остановит свой выбор король.
– Ах, Анна, у меня голова идет кругом! Я не знаю, что мне делать с этой помолвкой. Знаю лишь то, что сейчас мне надо определиться, доверяю ли я этому человеку. Возможно, он сможет нам помочь. Но я в этом не уверена.
– Я понимаю вас. Но вы не можете долго скрывать от сэра Джона правду. Это будет так же несправедливо, как и его поведение по отношению к вам.
– Но он заслужил это, а я – нет.
– Ах, Элизабет, я так хочу надеяться, что у вас все получится. Но это опасное предприятие.
– Возможно. Но я должна знать правду. Может быть, мне удастся уговорить лорда Рассела показать мне кольцо.
– А что вы скажете ему о том, как я… то есть вы прореагировали на его признание?
– Что я не знаю, могу ли доверять ему… Что я в сомнениях и беспокоюсь за судьбу моего народа.
– Почему вы не спросили, есть ли у него план вашего спасения?
Элизабет сделала глубокий вдох. Ей нужно помнить, что именно для нее сейчас особенно важно, а не фиксировать внимание на том, какие чувства она испытывает.
– Ты права. Мне следует выслушать его соображения, но не думаю, что буду доверять ему настолько, что бы позволить действовать по своему плану. Я не знаю, что он делал в Европе и почему у него так мало собственных денег.
– Но ведь он самый младший сын? – подсказала ей Анна.
– Помимо этой причины… Мне придется и впредь проводить вместе с ним много времени. Когда мы лучше познакомимся, возможно, я и открою ему, кто я.
– Возможно?
Когда Элизабет сверкнула на нее глазами, Анна улыбнулась:
– Прошу прощения. Я не собиралась вас дразнить. Это серьезная проблема, и я могу только посочувствовать, что вам нужно принимать решение.
– А тебя пока не очень тяготит пребывание здесь? – заботливо спросила Элизабет.
– Да нет. Все нормально, хотя я надеюсь, что спасение к нам придет в ближайшие недели, а не месяцы. – Анна встала. – Отломите мне кусок хлеба, и я расскажу ним о книге, которую сейчас читаю. И еще, пожалуйста, передайте мне сюда цветные нитки. У меня появились некоторые мысли об узорах вашей последней вышивки.
– Послушай, не могли бы мы просто поесть?
Джон не спеша завтракал, ожидая появления Анны. Реакция леди Элизабет на то, кто он на самом деле, могла для него означать либо успех, либо провал. Его могут осудить за ошибки Уильяма или за его собственные, которых у него немало. Наконец Анна появилась со стороны кухни, и Джон неловко поднялся, проклиная наложенную на ногу шину. Вокруг послышались смешки. Определенно, это объяснялось тем, что для многих не было секретом, что их новоиспеченный бейлиф ухаживает за горничной госпожи.
Когда Анна оказалась рядом, Джон беспечно улыбнулся ей. Анна нахмурилась. Но затем, видимо, вспомнив о своей роли, ответила ему короткой улыбкой.
– Я хотел дождаться вашего прихода и позавтракать имеете с вами, – сказал он, – но не утерпел.
Она окинула взглядом его широкую грудь:
– Вам, должно быть, требуется большое количество пищи.
Он оценил шутку.
– Знаете, иногда мне кажется, что ее никогда не будет достаточно. Вы не откажетесь позавтракать вместе со мной?
Когда Элизабет попыталась сесть напротив него, Джон взял ее за руку и потянул, усаживая рядом с собой. Он ощутил напряженность ее пальцев, ее сопротивление. Джон ни в коей мере не хотел причинить ей неудобства, но они вынуждены были соблюдать правила маскарада.
– Простите меня, – шепнул он, наклоняясь к Элизабет. Чепец коснулся его лица, хотя он предпочел бы, чтобы это был не чепец, а ее волосы. Как Джон собирается контролировать свои чувства к ней, если должен притворяться, будто ухаживает за ней? – Мы должны соблюдать условия игры.
Элизабет еле заметно кивнула, взяла с его тарелки кусок хлеба и стала его щипать, как делала это вчера, когда нервничала.
– Я позавтракала с леди Элизабет, – несколько виновато сказала дна.
– Я так и предполагал. Должно быть, вам было о чем поговорить.
Элизабет лишь кивнула. Джону хотелось задать ей массу вопросов, но вокруг было слишком много людей, в основном слуг, которые убирали после завтрака столы. И к его досаде, они, кажется, не спешили уйти. Были ли это те же люди, которые еще вчера избегали Анну, а теперь вдруг стали исполнять роль дуэний?
– Мы должны сегодня снова поехать в Хиллсли, – сказал Джон. – Мастер Милберн поручил мне собрать арендную плату.
– Вряд ли он может доверять вам, зная вас так недолго, – заметила Элизабет.
Говорила ли она от имени своей госпожи?
– Именно поэтому он сегодня посылает с нами сод дат, – проговорил Джон. – Но мне он сказал, что эти для того, чтобы защитить нас от возможного разбоя.
– Вам требуются деньги, – бесстрастным тоном сказала Элизабет.
Анна нанесла чрезвычайно точный удар, подумал Джон. Очевидно, отсутствие у него состояния произвело не слишком благоприятное впечатление на леди Элизабет.
– Давайте выйдем и немного прогуляемся, – предложил Джон.
К его удивлению, она наклонилась к нему и даже тронула его за руку. Тело Джона отреагировало на это мгновенно.
Тихим шепотом заговорщика она спросила:
– Вы все еще ухаживаете за мной?
– Я должен.
– Мне от этого не легче.
– Я знаю.
Когда они выходили из замка, она хотела помочь Джону спуститься по лестнице, но он отклонил ее помощь. Она терпеливо ожидала его внизу, глядя наверх с таким уважительным вниманием, что это вызвало у него еще большие подозрения. Они прошли рядом через внутренний двор, миновали бараки солдат и конюшни, и Джон понимал, что они были объектом всеобщего любопытства. Что почувствовали бы эти люди, если бы узнали, что это их будущий господин, а не бейлиф, ухаживающий за горничной?
Анна как будто знала, о чем он думает. Она взяла его за свободную от костыля руку, как могла бы взять подругу. И все-таки этот жест был интимным. Они остановились перед тренировочной ареной, чтобы понаблюдать, как тренируются рыцари и солдаты Баннастера. Один молодой солдат сдерживал удары двух противников, которые наседали на него.
– Это так необходимо? – с тревогой спросила Анна.
– Это нормальная ситуация во время тренировок.
– Но их шпаги не имеют защитных наконечников.
– Я заметил, – сдержанно сказал Джон.
– Этот бедняга – один из солдат Олдерли.
Это объясняло ярость тренировочного поединка.
– Их осталось только четверо, – продолжала Элизабет. – Неужели все они должны подвергаться таким тренировкам?
Джон увидел Филиппа, который выходил из каменного здания, расположенного рядом с бараками. Джон знал, что сегодня Филипп работал на оружейном складе. На нем были старые рыцарские доспехи, хотя нес он бухгалтерскую книгу. Увидев Джона и Анну, Филипп подошел к ним и поздоровался.
От внимания Филиппа не ускользнуло, что Анна посмотрела на него настороженно. Очевидно, в нем она теперь тоже видела врага.
Однако Филипп как ни в чем не бывало улыбнулся ей.
Анна указала на тренирующихся солдат:
– Смотрите, Филипп, двое солдат Баннастера против одного солдата Олдерли.
Джон испытал облегчение, когда она отпустила его руку.
Филипп оглянулся, и все трое увидели, как солдат Олдерли опустился на колени, хотя его щит по-прежнему был поднят и он продолжал отражать удары шпагой.
– Гм, – нахмурился Филипп. Бросив взгляд на Джона, он добавил: – Я займусь этим?
– Дело твое, – ответил Джон, думая, что Филипп не захочет своим вмешательством повредить их маскараду.
Однако Филипп воспринял это как вызов и тут же вынул из ножен шпагу.
– Не бойтесь, госпожа Анна. Я пресеку эту несправедливость.
Джон увидел, как Анна закусила губу, словно боялась улыбнуться. Филипп вклинился между двумя фехтовальщиками и дал возможность солдату Олдерли подняться.
Элизабет полностью сосредоточилась на действиях Филиппа, считая, что для нее безопаснее сейчас думать о Филиппе – или как там его зовут, – чем о Джоне. Филипп был приятным человеком и явно ей сочувствовал. И он не приставал к ней с ухаживаниями, надеясь проникнуть в башню.
Собралось несколько солдат, чтобы понаблюдать за новым видом боя, а Элизабет вдруг вспомнила о бородатом солдате, который на нее напал, и которого она после этого больше не видела. Не пожелает ли он взять реванш? Не усугубил ли Джон дело тем, что с такой легкостью нанес ему поражение, прикидываясь калекой?
– Как вы думаете, тот бородатый солдат здесь? – спросила она с некоторой тревогой.
– Тот, кто напал на вас вчера? Я разговаривал с ним утром.
