I

Томми Дорт вошел в капитанскую рубку с парой стереофотографий и доложил:

— Сэр, моя работа закончена. Это последние снимки. Больше фотографировать невозможно.

Он вручил фотографии и с профессиональным любопытством оглядел экраны, которые показывали все, что творилось в космосе за бортом корабля. Приглушенная темно-красная подсветка выхватывала из темноты ручки и приборы, нужные дежурному рулевому для управления космическим кораблем «Лланвабон». Рядом с мягким креслом был пристроен небольшой прибор, составленный из расположенных под разными углами зеркал, — что-то вроде зеркала заднего вида на автомобиле двадцатого века. Прибор давал возможность видеть все экраны, не поворачивая головы. А на громадном экране перед креслом очень четко вырисовывалась вся картина космоса по курсу корабля.

«Лланвабон» был далеко от родных краев. Экраны, которые показывали любую звезду видимой величины и могли по желанию увеличить ее изображение, были усеяны звездами самой разной яркости. Невероятно разнообразная раскраска звезд говорила о составе атмосферы каждой из них. Но здесь все было незнакомо. Узнавались только два созвездия, видимые с Земли, да и те были какие-то искаженные, как бы смятые. Млечный Путь, казалось, немного сдвинулся. Но даже эти странности были мелочью по сравнению с видом на переднем экране.

Впереди была громадная, громаднейшая туманность. Светящаяся дымка. Она казалась неподвижной. Потребовалось много времени, чтобы приблизиться к ней и разглядеть ее на экране, хотя корабельный спидометр показывал невероятную скорость. Эта дымка была Крабовидной туманностью. Длиной в шесть световых лет и шириной в три с половиной, она имела далеко выдававшиеся отростки; они-то, если рассматривать созвездие в телескопы с Земли, и придавали ей сходство с тем существом, от которого она получила свое название. Это было облако газа, бесконечно разреженного, занимавшего пространство, равное половине пути от нашего Солнца до ближайшего другого. В глубине тумана горели две звезды; двойная звезда; одна из составляющих частей была знакомого желтого цвета, похожего на цвет земного солнца, другая казалась сверхъестественно белой.

Томми Дорт задумчиво произнес:

— Мы продолжаем углубляться в туманность, сэр?

Капитан изучил две последние фотографии, сделанные Томми и отложил их в сторону. Теперь он с беспокойством вглядывался в передний экран. Началось экстренное торможение. Корабль был всего в половине светового года от созвездия. До сих пор курс корабля зависел от работы Томми, но теперь эта работа была закончена. Пока исследовательский корабль находился в туманности, делать ему было нечего. Томми был не из тех, кто умеет сидеть сложа руки.

Он только что завершил совершенно уникальное исследование — движение созвездия за период в четыре тысячи лет было запечатлено на фотографиях. И все снимки Томми сделал сам, дублируя их, меняя экспозицию, чтобы исключить какую бы то ни было ошибку. Это было достижение, которое само по себе стоило длительного полета от Земли. Но, кроме того, Томми также запечатлел четырехтысячелетнюю историю двойной звезды, и в эти четыре тысячи лет был прослежен путь превращения звезды в белого карлика.

Это совсем не значило, что Томми Дорту было четыре тысячи лет от роду. На самом деле ему не было и тридцати. Но Крабовидная туманность находится в четырех тысячах световых лет от Земли, и картина, которую Томми запечатлел на последних двух снимках, достигнет Земли лишь в шестом тысячелетии нашей эры. По пути сюда со скоростью, в невероятное число раз превышающей скорость света, Томми Дорт перехватывал своей фотоаппаратурой свет, покинувший созвездие, начиная с сорока веков тому назад и кончая какими-то шестью месяцами…

«Лланвабон» совсем замедлил ход. Он еле двигался. Невероятно яркое свечение наползло на экраны. Оно скрыло из виду половину вселенной. Впереди была сияющая дымка, позади — пустота, усеянная звездами. Дымка уже скрыла три четверти звезд. Только самые яркие тускло светились сквозь ее кромку, но их было совсем немного. «Лланвабон» углубился в туманность, и, казалось, полз по черному туннелю среди стен сияющего тумана.

Именно это корабль и делал. Уже снимки, сделанные с самого дальнего расстояния, рассказали о структуре туманности. Она не была аморфной. Она имела форму. Чем ближе подходил к ней «Лланвабон», тем отчетливее проявлялась ее структура, и Томми Дорту пришлось доказывать, что для получения хороших фотографий надо приближаться к туманности по кривой. Поэтому корабль шел по широкой логарифмической дуге, и Томми получил возможность делать снимки под все время меняющимися углами и получать стереопары, показывавшие туманность объемно. На них были видны все вздутия и впадины, все очень сложное очертание туманности. Местами углубления напоминали извилины, бороздящие человеческий мозг. В одно из таких углублений и скользнул теперь космический корабль. Их назвали «впадинами», по аналогии с расселинами в океанском дне. Они оказались весьма кстати.

Капитан расслабился. В наши дни одна из обязанностей капитана — предвидеть трудности и заранее находить выход из них. Капитан «Лланвабона» был человек очень осторожный. Лишь убедившись, что ни один прибор не регистрирует чего-либо необычного, он позволил себе откинуться на спинку кресла.

— Вряд ли возможно, — медленно проговорил он, — что эти впадины наполнены несветящимся газом. Они пусты. Поэтому в них мы можем идти на сверхскорости.

От границ туманности до двойной звезды в ее центре было полтора световых года. В этом и заключалась проблема. Туманность — газ. Настолько разреженный, что хвост кометы в сравнении с ним был бы густым. Но корабль ходил на сверхсветовой скорости, и для него опасен был даже не совсем чистый вакуум. Он мог двигаться так только в той абсолютной пустоте, какая существует между звездами. Но «Лланвабон» не продвинулся бы далеко в этой дымке, так как пришлось бы ограничиться скоростью, допустимой для не совсем чистого вакуума.

Свечение, казалось, замкнулось позади космического корабля, который шел все медленнее и медленнее. Как только скорость стала меньше световой, сразу появилось ощущение, будто что-то гудит, — так бывало всегда, когда сбрасывали сверхсветовую скорость.

И почти в то же мгновенье раздались звонки, по всему кораблю пронесся скрипучий рев. Томми был почти оглушен сигналом тревоги, раздававшимся в рубке, пока рулевой не выключил звонка. Но повсюду на корабле слышались звонки, затихавшие по мере того, как одна за другой автоматически захлопывались двери.

Томми Дорт смотрел на капитана. У того сжались кулаки. Он стоял и глядел через плечо рулевого. На одном из осциллографов заметались кривые. Другие приборы стали показывать то же самое. На носовом экране в светлом тумане появилось пятно, которое стало ярче, когда на нем сфокусировалось автоматическое сканирующее устройство. В этом направлении находился предмет, возможность столкновения с которым вызвала сигнал тревоги. Но радиолокатор вел себя странно… По его показаниям милях в восьмидесяти тысячах находился какой-то твердый предмет… небольшой предмет. Но обнаружился и другой предмет, на расстоянии от предельной дальности работы прибора и до нуля, и определить точно его размеры, а также направление его движения — удаляется он или приближается — было невозможно.

— Настроиться поточнее, — приказал капитан.

Яркое пятно на экране перекатилось к краю, стерев второе непонятное изображение, которое было позади него. Сканирующее устройство стало работать четче. Но это ничего не изменило. Совершенно ничего. Радиолокатор по-прежнему показывал, что какое-то громадное и невидимое тело бешено рвется в направлении «Лланвабона» на скорости, которая неизбежно приведет к столкновению. Потом оно вдруг с той же скоростью понеслось в обратном направлении.

Экран работал на максимальной мощности. И по-прежнему на нем ничего не было. Капитан стиснул зубы. Томми Дорт нерешительно сказал:

— Знаете, сэр, что-то вроде этого я видел однажды на лайнере Земля — Марс, когда мы попали в поле действия локатора другого корабля. Луч их локатора был той же частоты, что и луч нашего, и всякий раз, когда они встречались, прибор показывал что-то громадное, массивное.

— Именно, — сердито сказал капитан, — именно это и происходит сейчас. На нас направлено что-то вроде луча локатора. Мы ловим этот луч и эхо собственного луча. Но другой корабль невидим! Кто это там, на невидимом корабле, с радиолокатором? Разумеется, не люди!

Он нажал кнопку переговорного устройства на своем рукаве и скомандовал:

— Боевая тревога! Оружие к бою! Готовность номер один во всех отсеках!

Он сжимал и разжимал кулаки. На экране по-прежнему не было ничего, кроме бесформенного пятна.

— Не люди? — Томми Дорт резко выпрямился. — Вы хотите сказать…

— Сколько солнечных систем в нашей Галактике? — сердито спросил капитан. — Сколько планет, годных для жизни? И сколько видов жизни может там быть? Если этот корабль не с Земли… а он не с Земли… значит, его команда состоит не из людей. А все нечеловеческое, но достигшее в развитии своей цивилизации способности совершать путешествия в дальний космос, что-нибудь да значит!

У капитана дрожали руки. Он не говорил бы столь откровенно с членом собственной команды, но Томми Дорт был из исследовательской группы… И даже капитан, в обязанности которого входит преодоление трудностей, иногда испытывает отчаянное желание, разделить с кем-нибудь бремя своих тревог. К тому же порой подумать вслух бывает полезно.

— О чем-то подобном говорят и думают уже многие годы, — уже спокойнее сказал он. — Логика подсказывала, что где-то в нашей Галактике, кроме человеческого, есть другой род, в своем развитии равный нам или даже превзошедший нашу цивилизацию. Никто и никогда не мог предсказать, где и когда мы встретимся с его представителями. Но теперь, кажется, это случилось!

Глаза Томми сияли.

— Вы думаете, они настроены дружелюбно, сэр?

Капитан взглянул на индикатор дальности объекта. Призрачный предмет все еще бессмысленно совершал свои кажущиеся броски то к «Лланвабону», то от него. Второй предмет, что был в восьми тысячах миль, едва шевелился.

— Он движется, — отрывисто сказал капитан. — В нашем направлении. Именно так поступили бы и мы, если бы чужой космический корабль появился в нашем радиусе действий! Дружелюбно? Возможно! Попробуем войти с ними в контакт. Но мне кажется, что на этом наша экспедиция и кончится. Слава богу, что у нас есть бластеры!

Бластеры — это лучи полного уничтожения, которые устраняют с пути космических кораблей непокорные метеориты, когда с теми не справляются отражатели. Создавали их не для военных целей, но они вполне могли служить оружием. Дальнобойность их достигала пяти тысяч миль, и при этом пускались в ход все энергетические источники корабля. При автоматическом прицеливании и горизонтальной наводке в пять градусов такое судно, как «Лланвабон», могло чуть ли не прожечь дыру в небольшом астероиде, вставшем на его пути. Но, разумеется, не на сверхсветовой скорости.

Томми Дорт подошел к носовому экрану. Услышав слова капитана, он резко обернулся.

— Бластеры, сэр? Для чего?

Капитан, глядя на пустой экран, поморщился.

— Потому что мы не знаем, что они такое, и не можем рисковать! Я убежден в этом! — с горечью добавил он. — Мы войдем с ними в контакт и попытаемся узнать о них все, что можно… особенно откуда они. Хотелось бы, чтобы мы попытались завязать дружбу… но рассчитывать на это трудновато. Мы не можем доверять им и самую малость. Не имеем права! У них есть локаторы. Может быть, у них приборы обнаружения лучше наших. А вдруг они смогут проследить весь наш путь домой, и мы ничего не будем знать об этом! Мы не можем позволить роду нелюдей знать, где Земля, не будучи уверенными в их доброжелательности! А как можно быть уверенным в этом? Разумеется, они могут заявиться для торговли… а то вдруг ринутся с боевым флотом на сверхсветовой скорости, нападут и сотрут нас с лица земли прежде, чем мы узнаем, что случилось. Нам не дано узнать, чего ожидать и когда!..

На лице Томми был написан испуг.

— Теоретически это все обсуждалось тщательно и много раз, — продолжал капитан. — Никто ни разу не был способен предложить разумный ответ, даже на бумаге. Но вы знаете, что даже в теориях считался явной бессмыслицей такой контакт в дальнем космосе, когда ни одна из сторон не знает, где находится родина другой стороны! Нам же придется найти выход в действительности! Как нам быть с ними? Может быть, эти существа на диво хорошие, добропорядочные и вежливые… а под этой личиной будет скрываться жестокая японская злобность. Или они могут быть грубыми и резкими, как шведский крестьянин… и вместе с тем оказаться вполне приличными…

Возможно, в них есть что-то среднее между этими крайностями. Но рискну ли я возможным будущим человечества ради попытки отгадать, безопасно ли доверять им? Бог знает, стоит ли завязывать дружбу с новой цивилизацией! Возможно, она подстегнет нашу, и мы будем в громадном выигрыше. Я не хочу рисковать одним, не хочу показать им, как найти Землю! Либо я буду уверен, что они не могут последовать за мной, либо я не вернусь домой! Они, наверно, думают так же!

Капитан снова нажал кнопку связи на рукаве.

— Штурманы, внимание! Все звездные карты на корабле должны быть подготовлены к мгновенному уничтожению. Это касается фотографий и диаграмм, на основании которых можно сделать выводы относительно нашего курса или пункта отправления. Я хочу, чтобы все астрономические данные были собраны и подготовлены для уничтожения в долю секунды, по приказу. Сделайте это побыстрей и доложите о готовности!

Капитан отпустил кнопку. Он как-то на глазах постарел. Первый контакт человечества с чужим родом предусматривался в самых разных вариантах, но никому в голову не приходило такое безнадежное положение, как это. Одинокий земной корабль и одинокий чужой; встреча в туманности, которая, наверное, находится далеко от родной планеты каждой стороны. Они и рады бы мирному исходу, но для того, чтобы подготовиться к предательскому нападению, нет лучшей линии поведения, чем видимость дружелюбия. Недостаток бдительности может обречь на гибель человечество… С другой стороны, мирный обмен достижениями цивилизации привел бы к величайшей взаимной выгоде, какую только можно себе представить. Любая ошибка была бы непоправимой, но отсутствие осторожности чревато смертельной опасностью.

В капитанской рубке было тихо, очень тихо. На переднем экране — изображение весьма небольшой части туманности. Весьма небольшой. Только туман — бесформенный, разреженный, светящийся. Вдруг Томми Дорт показал на что-то пальцем.

— Смотрите, сэр!

В дымке появились очертания небольшого предмета. Он был очень далеко. Он имел черную поверхность, а не отполированную до зеркального блеска, как корпус «Лланвабона». Он был круглый?.. нет, скорее грушевидный. Светящаяся дымка мешала различить детали, но было очевидно, что это не творение природы. Потом Томми взглянул на индикатор расстояния и тихо сказал:

— Эта штука движется в нашем направлении на очень большой скорости, сэр. Вероятнее всего, что им пришла в голову та же мысль, сэр. Никто из нас не осмелится дать другому возможность уйти на родину. Как вы думаете, попытаются они войти с нами в контакт или применят оружие, как только мы окажемся в пределах его дальнобойности?

«Лланвабон» был уже не в пустой извилине, пронизывающей разреженное вещество туманности. Он плыл в светящемся газе. Не было видно ни одной звезды, кроме тех двух, что сверкали в сердце туманности. Все окутывал свет, странным образом напоминавший подводное царство в тропиках Земли.

Чужой корабль совершил маневр, менее всего свидетельствовавший о враждебных намерениях. Подплыв поближе к «Лланвабону», он сбросил скорость. «Лланвабон» тоже, продвинувшись немного вперед, остановился. Этот маневр был знаком, что близость чужого корабля замечена. Остановка означала и дружественные намерения, и предупреждение против нападения. Находясь в относительном покое, «Лланвабон» мог вращаться вокруг собственной оси и занять такое положение, которое бы уменьшало уязвимую поверхность в случае внезапной атаки. Кроме того, с места попасть в чужой корабль было больше шансов, чем в том случае, если бы они пронеслись мимо друг друга на большой скорости.

Однако начавшееся потом сближение проходило очень напряженно. Тонкий, как игла, нос «Лланвабона» был неизменно нацелен на массивный чужой корабль. Рука капитана лежала на кнопке, нажатие которой вызвало бы самый мощный залп из всех бластеров. Томми Дорт, морща лоб, наблюдал за тем, что происходило. Чужаки, верно, находятся на очень высокой ступени развития, раз у них есть космические корабли, а цивилизация не может развиваться без способности предвидеть будущее. Эти чужаки должны представлять себе все значение первого контакта между двумя цивилизованными расами так же полно, как представляют его себе люди на «Лланвабоне».

Возможность мощнейшего рывка в развитии обеих сторон в результате мирного общения и обмена техническими знаниями, наверно, привлекала их так же, как и людей. Но когда непохожие человеческие культуры входят в соприкосновение, одна обычно занимает подчиненное положение, в противном случае возникает война. Но один род другому мирным путем не подчинишь, тем более что живут они на разных планетах. Люди, по крайней мере, никогда не согласятся на подчиненное положение, да и вряд ли согласится какой-либо другой высокоразвитый род. Выгоды от торговли никогда не смогут возместить морального ущерба, нанесенного чувством неполноценности. Некоторые люди, возможно, предпочли бы торговлю завоеванию. Возможно… возможно!.. эти чужаки предпочли бы то же самое. Но даже среди людей есть жаждущие кровавой бойни. Если чужой корабль, приближающийся сейчас к «Лланвабону», вернется на родину с известием о том, что существует человечество и корабли, подобные «Лланвабону», то это поставит чужаков перед выбором: торговля или война. Возможно, они захотят торговать. Или захотят воевать. Скорее всего, они предпочтут войну торговле. Они не могут быть уверены в миролюбии людей, а люди не уверены в их миролюбии.

Единственной гарантией безопасности для обеих цивилизаций было бы уничтожение одного, а то и обоих кораблей тут же, на месте.

Но даже победы не было бы достаточно. Людям надо было бы узнать, где обитает чужой род, для того чтобы избегать его, если не возникнет желания напасть… Людям потребуется узнать, каково оружие чужаков, их ресурсы, и, если создастся угроза для Земли, продумать, как уничтожить их в случае необходимости. Чужаки, наверно, испытывают те же чувства в отношении человечества.

Итак, капитан не нажал кнопки, что, возможно, оставило бы от чужого корабля пустое место. Он не решился. Но он не решался и не нажимать. Лицо его стало мокрым от пота.

Из динамика донесся голос. Кто-то говорил из дальней каюты.

— Чужой корабль остановился, сэр. Стоит неподвижно. Бластеры нацелены на него, сэр.

Это заставляло открыть огонь. Но капитан покачал головой, как бы отвечая своим мыслям. Чужой корабль был всего милях в двадцати. Черный как ночь. Каждая частица его корпуса была воплощением мрака бездонного, ничего не отражающего. Ничего нельзя было различить, кроме очертаний корпуса на фоне сияющего тумана.

— Стоит, как вкопанный, сэр, — раздался другой голос. — Они посылают в нашу сторону модулированное коротковолновое излучение, сэр. Частота модулирована. Наверно, сигнал. Мощность недостаточная, чтобы нанести какой-либо вред.

Капитан процедил сквозь стиснутые зубы:

— Теперь они что-то делают. Снаружи на корпусе какое-то движение. Наблюдайте за тем, что появилось изнутри. Направьте дополнительные бластеры туда.

Что-то небольшое и круглое плавно отделилось от овала черного корабля, тронувшегося с места.

— Уходят, сэр, — раздалось из динамика. — Оставили там, где были, какой-то предмет.

Ворвался другой голос:

— Опять модулированная частота, сэр. Что-то непонятное.

Глаза Томми Дорта сияли… Капитан смотрел на экран, на лбу выступили капли пота.

— Неплохо, сэр, — задумчиво произнес Томми. — Если бы они послали что-нибудь в нашу сторону, могло показаться, что это снаряд или бомба. Итак, они подошли поближе, спустили шлюпку и снова ушли. Они рассчитывают, что мы тоже пошлем лодку или человека, чтобы войти в контакт, не рискуя кораблем. У них, видно, такой же ход мысли, как и у нас.

Не отрывая глаз от экрана, капитан сказал:

— Мистер Дорт, не выйти ли вам за борт и не посмотреть, что это там за штука? Я не могу приказывать вам, но вся моя команда нужна мне на случай боевых действий. Ученые же…

— Не в счет. Ладно, сэр, — тотчас ответил Томми. — Я не буду брать шлюпку. Только надену костюм с двигателем. Он меньше, и видно, что в руках и ногах нет бомбы. Мне кажется, надо взять с собой телепередатчик, сэр.

Чужой корабль продолжал отход. Сорок, восемьдесят, четыреста миль. Тут он остановился и повис выжидая. Влезая в свой космический костюм, снабженный атомным двигателем, Томми в воздушной входной камере «Лланвабона» слушал рапорты, которые разносили по кораблю динамики. То, что чужой корабль остановился в четырехстах милях, обнадеживало. Возможно, он не имел оружия большей дальнобойности и поэтому чувствовал себя в безопасности. Но не успел он подумать это, как чужой корабль стремительно понесся еще дальше.

Одно из двух, думал Томми, вылезая через люк наружу, либо чужаки поняли, что надо убираться, либо они делают вид, что уходят. Он взмыл с серебристо-зеркального корпуса «Лланвабона» и понесся сквозь ярко сияющую пустоту, в которой не бывал еще ни один представитель человеческого рода. Позади него «Лланвабон», развернувшись, ринулся прочь. В шлемофоне Томми зазвучал голос капитана:

— Мы тоже отходим, мистер Дорт. Весьма возможно, они готовят атомный взрыв на оставленном объекте, и мы окажемся в радиусе разрушения. Мы отступим. Не упускайте объекта из виду.

Причина отхода была весомой, хотя не очень утешительной. Взрыв, который бы разрушил все в радиусе двадцати миль, был теоретически возможен, но люди производить его еще не умели. Для вящей безопасности «Лланвабону» следовало отойти.

Однако Томми Дорт почувствовал себя очень одиноким. Он мчался к крошечному черному пятнышку, которое висело в невероятно яркой пустоте. «Лланвабон» исчез. Его полированный корпус сливался с сияющей дымкой где-то сравнительно недалеко. Чужой корабль тоже нельзя было увидеть невооруженным глазом. Томми плыл сквозь пустоту, в четырех тысячах световых миль от дома, направляясь к крошечному черному пятнышку, которое было единственным твердым предметом в пределах видимости.

Это был слегка сплюснутый шар, не более шести футов в диаметре. Он качнулся, когда Томми коснулся его ногами. Небольшие щупальца или скорее усики торчали из него во все стороны. Они были похожи на детонационные усики подводных мин, но на конце каждого сверкало по кристаллу.

— Я прибыл, — сказал Томми в свой шлемофон.

Он схватился за усик и подтянулся к шару. Тот был весь металлический, совершенно черный. Разумеется, Томми не мог почувствовать, каков он на ощупь, сквозь свои космические перчатки и внимательно осматривал шар вновь и вновь, пытаясь выяснить его назначение.

— Гиблое дело, сэр, — сказал он наконец. — Могу доложить только о том, что мы уже видели с корабля.

Затем он почувствовал сквозь костюм вибрацию. Она сопровождалась лязганьем. Часть круглого корпуса откинулась. Томми подобрался поближе и заглянул внутрь, надеясь первым среди людей увидеть первое цивилизованное существо неземного происхождения.

Но он увидел лишь какую-то плоскую панель, на которой вспыхивали тусклые красные огоньки, ничего не говорившие ему. В его шлемофоне послышалось чье-то испуганное восклицание, а потом голос капитана:

— Превосходно, мистер Дорт. Установите свой телепередатчик так, чтобы была видна панель. Они оставили робот с инфракрасным экраном для того, чтобы вступить с нами в связь. Не хотят рисковать никем из своей команды. Если бы мы решились на что-либо враждебное, то пострадал бы только механизм. Наверно, они думали, что мы возьмем эту штуку на борт корабля… но там, возможно, бомба, которую взорвут, когда они подготовятся к полету на родную планету. Я пошлю экран для того, чтобы установить его перед их телепередатчиком. А вы возвращайтесь на корабль.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Томми. — Но в каком направлении корабль, сэр?

Звезд не было. Туманность скрыла их из виду. С робота видна была только двойная звезда в центре туманности. Томми больше не мог ориентироваться. У него был всего один ориентир.

— Двигайтесь в сторону, противоположную двойной звезде, — приказал голос в шлемофоне. — Мы подберем вас.

Немного погодя Томми пронесся мимо еще одной одинокой фигуры — это был человек, посланный установить экран на чужом шаре. На обоих кораблях решили не подвергать своих ни малейшему риску и вести переговоры через небольшой круглый робот. Их раздельные телевизионные системы давали возможность обмениваться той информацией, которую они могли позволить себе сообщить. В то же время велись споры о самом практичном способе обеспечения безопасности собственной цивилизации при этом первом контакте. В сущности, самым практичным способом было бы мгновенное уничтожение другого корабля… в контратаке.

II

Отныне «Лланвабон» стал кораблем, который выполнял одновременно две задачи, не связанные друг с другом. Он прибыл с Земли, чтобы с близкого расстояния изучить меньшую часть двойной звезды в центре туманности. Сама туманность появилась в результате самого гигантского взрыва из всех известных человечеству. Взрыв произошел где-то году в 2946-м до нашей эры, еще до того, как возникли первые (теперь давно исчезнувшие) семь городов Эллады. Свет этого взрыва достиг Земли в 1054 году нашей эры и был в должное время отмечен в церковных анналах, а также в более надежных источниках — записях китайских придворных астрономов. Яркость взорвавшейся звезды была такова, что ее видели средь бела дня двадцать три дня подряд. Находясь в четырех тысячах световых лет от Земли, она была ярче Венеры.

Исходя из этих данных, девятьсот лет спустя астрономы смогли высчитать силу взрыва. Вещество, выброшенное из центра взрыва, разлеталось со скоростью два миллиона триста тысяч миль в час; более чем тридцать восемь тысяч миль в минуту; свыше шестисот тридцати восьми миль в секунду. Когда телескопы двадцатого века нацелились на место этого громадного взрыва, осталась только двойная звезда… и туманность. Более яркая звезда из пары была почти уникальной, имея такую высокую температуру своей поверхности, что спектральный анализ оказался недейственным. Линий не было. Температура поверхности Солнца равна примерно семи тысячам градусов Цельсия выше нуля. Температура же раскаленной звезды равнялась пятистам тысячам градусов. У них с Солнцем почти одинаковая масса, а диаметром она в пять раз меньше, то есть она плотней воды в сто семьдесят три раза, свинца — в шестнадцать раз, иридия — в восемь. Это было самое тяжелое вещество из всех известных на Земле. Но даже такая плотность несравнима с плотностью карликовой белой звезды — соседа Сириуса. Белая звезда в Крабовидной туманности была неполным карликом; эта звезда находилась еще в процессе распада. Экспедиция на «Лланвабоне» была задумана ради изучения этого явления, а также исследования четырехтысячелетней колонны света. Но обнаружение чужого космического корабля, прибывшего сюда, очевидно, с той же целью, отодвинуло на второй план первоначальные задачи экспедиции.

Небольшой круглый робот дрейфовал в разреженном газе. Вся штатная команда «Лланвабона» стояла на своих постах, напряженно следя за развитием событий. Исследовательская группа разделилась. Одна часть ее неохотно продолжала те исследования, ради которых прибыл сюда «Лланвабон». Другие занялись проблемой встреченного космического корабля.

Он был продуктом культуры, способной совершать космические путешествия в межзвездном масштабе. Взрыв, происшедший каких-то пять тысяч лет тому назад, смел, очевидно, всякий след жизни в районе туманности. Следовательно, чужаки с черного корабля прибыли из другой солнечной системы. Их путешествие, как и путешествие землян, имело, очевидно, чисто научные цели. Больше в туманности делать было нечего.

Уровень их цивилизации не ниже уровня человеческой цивилизации, а это означало, что в случае установления дружелюбных отношений у них нашлись бы знания и товары, которыми они могли бы обмениваться с людьми. Но они бы, несомненно, осознавали, что существование цивилизованного человечества угрожает их роду. Два рода могли бы стать либо друзьями, либо смертельными врагами. Каждый, даже не желая того, был страшной угрозой для другого. И спастись от опасности можно, только уничтожив угрозу.

Встреча в Крабовидной туманности заострила этот вопрос и потребовала немедленного ответа на него. Будущие отношения двух родов надо было решить тут же, на месте. Если наметились бы пути к дружбе, один из родов (обреченный, в противном случае) выжил бы, и оба получили бы громадный выигрыш. Но надо спланировать этот процесс, надо добиться доверия, исключив какой бы то ни было риск опасности предательства. Доверие следовало бы установить на основе необходимости полного недоверия. Никто не осмелится вернуться на родную планету, если другая сторона окажется способной нанести вред чужому роду. Ни одна сторона не станет рисковать, даже если это необходимо, чтобы заслужить доверие. Для обеих сторон самым безопасным было бы уничтожить другой корабль или самой подвергнуться уничтожению.

В случае войны потребовалось бы куда больше сил, чем для простого уничтожения корабля. Совершая межзвездные полеты, чужаки, очевидно, используют атомную энергию или что-то другое для движения со сверхсветовой скоростью. Кроме радиолокации, телевидения, связи на коротких волнах, у них, разумеется, есть и другие достижения. А какое у них оружие? Какова область распространения их культуры? Каковы их ресурсы? Могут ли они подружиться и торговать, или два рода настолько непохожи друг на друга, что без войны им не обойтись? Если возможен мир, то как его установить?