Данайцы, дары приносящие

Рыжеволосый Кларк кивнул головой.

— Ты имеешь в виду безработицу?

— По всему миру, — зло сказал Хэккет. — Их уже двадцать процентов, и становится все хуже. Заводы вынуждены закрываться, чтобы переоборудовать производство, и изготовлять вещи, которые мы хотим иметь, потому что их у нас нет. Но сейчас, именно сейчас, никто не выпускает вещи, которые нам действительно нужны. Только один автомобиль из восьми работает на трансляторе энергии, но машин, работающих на бензине, больше нет. Их перестали выпускать. Это уже превысило число людей, оставшихся без работы. Прекращена всякая добыча нефти, хотя трансляторов энергии явно недостаточно для того, чтобы обеспечивать нужды населения. Урожай обещает быть большим, но…

Он замолчал. Снаружи послышались шаги, и в комнату вошло несколько женщин и мужчин. Одна из женщин была женой Кларка. Другая была совсем молоденькой девчонкой. Обе они выглядели возбужденными. Увидев Хэккета, жена Кларка вскрикнула.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо сказал ей муж. — Его все ищут. Он просто не хочет, чтобы репортеры осаждали его вопросами, как он спас алдарианина, поэтому никуда и не идет. Как банкет?

— Ужасно!

Их мнение было единодушным. Пришедшие уселись и начали рассказывать о банкете. По телевизору его было видно лучше, и Хэккет скоро перестал слушать. Он наблюдал за Люси. Она выглядела испуганной до ужаса.

— Предполагают, что нас приглашают получить подарки и выслушать благодарности, — сказал он ей. — Никто и не подумает донести на нас. Если бы мы были преступниками — другое дело. Но никто не скажет, если будет считать, что нас хотят наградить.

Так и случилось. Постепенно нервное возбуждение начало отпускать ее. На экране появился прощальный банкет в Рио-де-Жанейро. Потом в Амстердаме. На Дальнем Востоке. Камера выхватывала самые различные куски того, что сейчас происходило во всем мире.

Затем, как кульминационный момент, камера показала командира корабля грэкхов, сидящего в банкетном зале.

Он был выше человека. Его кожа была чуть серой и абсолютно гладкой и неподвижной. Он наклонил голову, отвечая на аплодисменты и выкрики в честь его появления.

Он ждал безо всякого выражения на лице. Затем, когда наступила относительная тишина, он нажал на кнопку, вделанную в ручку кресла.

— Он на своем корабле! — сказал кто-то в изумлении. — Они просто передают его изображение, а сам он на корабле!

— Он сейчас на многих тысячах банкетов, — ответил чей-то голос. — Слушайте!

Заговорил человеческий голос. Он сменился. Заговорил другой голос. Это было неприятно, но очень эффектно. Но грэкхи несколько раз объясняли, как они поддерживали с людьми связь. Они начали знакомство с языком, выбрав всего шесть слов из тех многих тысяч, которые им посылались, когда они еще висели в космосе недалеко от Земли. Затем они записали человеческие голоса, произносящие различные слова. Они объединили эти слова во фразы и предложения. Речь, которую сейчас произносил командир корабля грэкхов, состояла из тысяч слов, произнесенных в различное время сотнями разных голосов.

Эта речь звучала не по-человечески. От нее мурашки по коже бегали. Командир грэкхов — если это был на самом деле он — сидел неподвижно, пока различные голоса произносили за него речь. Затем все кончилось. Экран стал белым и пустым, как и остальные экраны по всей Земле. Фигура чужака исчезла и, хотя передача продолжалась после его исчезновения, в ней уже не было той живости и того огня.

Жена Кларка объявила, что она больше не может спать на этой отвратительной койке. Там совсем не было вентиляции! Она будет спать здесь в кресле. Молодая девушка с ней согласилась. Это было для Люси прекрасным поводом выразить точно такое же желание.

Хэккет вместе с остальными вышли покурить. Из соседнего помещения вышел армейский офицер. Кларк рассказал ему о шуме, который они слышали в микрофон, указывающий на то, что яма для отбросов была набита полностью, засыпана и утрамбована сверху. Офицер кивнул головой. Он не выглядел удивленным.

Делать пока что было абсолютно нечего. Они болтали о всякой всячине, дожидаясь рассвета. Когда наступит утро, им придется ждать до отлета корабля. Потом им придется ждать, пока разойдутся толпы. И только потом бульдозеры смогут прорыть туннель и выяснить, почему все-таки не взорвались бомбы.

Но Хэккет с нетерпением ждал, когда наконец инопланетяне покинут Землю. Так же, как и армейский офицер. Так же, как нетерпеливо ждала неофициальная археологическая экспедиция университета Роджерса. Грэкхи дали человечеству определенный эквивалент процветания на века. Они покидали Землю в тот момент, когда человеческая признательность достигла кульминационного пункта. Все ждали, что начиная с этого момента — или, по крайней мере, когда все приведут в порядок — никому ничего не надо будет делать, чтобы хорошо и привольно жить. Для многих людей это казалось великолепным.

Примерно в этом роде Хэккет и высказался:

— Но лично я не хотел бы такой жизни, — добавил он.

Армейский офицер скривил рот.

— Вы бы поняли, что такое настоящее крушение надежд, — сказал он, — если бы были в моей шкуре и внезапно осознали, что военные даже не в силах защитить свою страну, потому что повсюду сплошные беспорядки.

— Мне кажется, — сказал Хэккет, — что среди нас осталось все-таки достаточно людей неблагодарных за то процветание, что нам обещано и которое почти всех устраивает.

Они курили и болтали о важных и ничего не значащих вещах. Наконец, небо стало светлеть и потом встало солнце. Один из молодых людей отправился за кофе. Армейский офицер исчез к своим бульдозерам.

Кофе был отвратительным, и его единственным достоинством было то, что он был горячим. Хэккет нетерпеливыми шагами мерил коридор. Он обнаружил, что, по крайней мере, еще несколько людей разделяют его опасения насчет пришельцев, но по-существу их не в чем было упрекнуть. Сработали бы бомбы или не сработали бы — человечество было бессильно против грэкхов. В их искренность необходимо было верить, иначе можно было бы сойти с ума от страха. И в конце концов ничто не говорило об их неискренности. Алдариане были приятными, дружелюбными, сердечными созданиями. И хорошо уживались с грэкхами. Пришельцы дали нам столько полезных вещей…

Люди, которые постепенно заполняли собой площадь перед кораблем, казалось, не имели таких сомнений. Они махали руками и приветствовали чужаков. Некоторые даже плакали от того, что улетают благодетели человечества.

Незадолго до отлета колонны школьников вручили грэкхам — вернее, одному из них — букеты цветов. Знаменитый художник подарил командиру свою картину. Промышленные магнаты дарили им золотые изделия, чтобы о них не забывали, на память. Голливуд подарил им цветной фильм, показывающий самих грэкхов и алдариан, когда они выходили из корабля и путешествовали по городу. Подарков было множество, но они все же были как-то ограничены. Но речи…

Представитель каждой страны старался сказать несколько подходящих к данному моменту слов. Время тянулось нестерпимо медленно.

Наконец, со всем было покончено.

Грэкх поднялся.

Абсолютно бесстрастно он направился к своему кораблю. Было двенадцать часов дня. Он вошел внутрь. Дверь выходной камеры закрылась. Люди торопливо отходили в сторону. Некоторое время никто не замечал, что прощальные подарки так и остались сложенными на земле. Те, кто это заметили, решили, что чужак забыл их случайно и сейчас за ними вернется. Но ничего не произошло. Все, начиная с букетов и заканчивая золотом, осталось лежать на месте. А затем, безо всякого шума, корабль поднялся. Толпы людей закричали приветствия. Бесчисленные тысячи людей, которым не удалось проникнуть близко к кораблю, кричали сзади. Корабль грэкхов поднимался все выше и выше, его преследовал громкий хор человеческой признательности. Наконец, его огромные размеры перестали быть заметны. Сверкающий на солнце шар поднимался вверх. А затем он совсем перестал быть виден.

Грэкхи улетели, но, как и обещали, оставили на Земле несколько алдариан, чтобы помочь нам быть более цивилизованными. И тогда нам пришлось лицом к лицу встретиться с очень приятными фактами. Мы остались совершенно одни исправлять положение, в котором нас оставили. Они сказали, что улетят, и улетели. Они сказали, что возвращаются в свою звездную систему, и у нас не было причин в это не верить. Они сказали, что один из кораблей грэкхов остановится здесь лет через десять, чтобы забрать алдариан. Они сказали, что раньше мы их не увидим.

Мы поверили, и когда они улетели, мы даже чувствовали себя опустошенными, потому что верили им. Боже, помоги нам, мы им верили!

Может быть, если бы это было не так, было бы еще хуже. Когда выясняются такие вещи, никто из власть имущих не осмеливается сделать их публичным достоянием. И все так и оставались в неведении, кроме тех, кто начал строго секретную работу вместе с Хэккетом.

5

— Мне было бы легче, — сказал Хэккет, — если бы я понял, безразличие это или презрение со стороны грэкхов, которые так и оставили наши подарки.

Он, Люси и группа археологов наблюдали за расходившейся толпой. Это было примечательное зрелище. Люди, стремившиеся как можно скорее попасть сюда, чтобы отдать долг уважения грэкхам, теперь точно так же торопились обратно.

Прошли часы, прежде чем толпа немного рассосалась: часть людей уехала в автобусах, часть — на своих машинах.

— Было подсчитано, — сказал Кларк, — что будет присутствовать полтора миллиона человек. Мне кажется, что они ошиблись. Их значительно больше.

Армейский офицер, стоя рядом с бульдозером, недоуменно спросил Хэккета:

— Презрение или безразличие? Что вы имеете в виду?

— Что они о нас думают? — спросил Хэккет. — Они дали нам много необходимых вещей, но не выразили при этом никакого удовольствия. Они оставались просто вежливыми. Это может быть безразличием. С другой стороны, то, что подарили им мы, они даже не попытались взять с собой. И это уже может быть презрением.

Армейский офицер задумался. Через минуту он угрюмо сказал:

— Я надеюсь, что это безразличие. Я бы хотел знать их лучше. Но презрение…

— Не думаю, что это презрение, — запротестовала Люси. — Они столько для нас сделали без всякой выгоды для себя. Они дали нам… они были очень благородны! Они бы не вели себя так…

— Может быть, — сказал Кларк, — они чувствовали себя обязанными помочь технически отсталой расе. Они помогли нам, но им могло быть скучно.

— Не думаю, что это так, — опять сказала Люси.

После отлета пришельцев она стала чувствовать себя намного лучше. С того самого момента, как по телевидению объявили, что грэкхи ищут их, чтобы выразить свою благодарность, ей было не по себе. Она не могла объяснить своего чувства, но оно было. Когда грэкхи улетели, она испытала огромное облегчение. Как будто у нее было интуитивное чувство опасности, которое сейчас прошло.

Они прошли обратно в комнату. Пока еще вокруг этого места оставалось столько народа, атомные бомбы нельзя было вырыть, чтобы посмотреть, в чем дело.

Но армейский офицер получил телеграмму, в которой говорилось, что как только корабль чужаков покинул Землю, все пришло в полный порядок, и бомбы можно было взорвать в любой момент!

Совершенно непонятная техника грэкхов на время дезактивировала атомный заряд. Инопланетяне знали о бомбах. Они проигнорировали их, и это тоже могло означать презрение.

Армейскому офицеру пришел приказ, в котором запрещалось выкапывать бомбы до тех пор, пока это пространство не очистится от людей.

Кларк нахмурился.

— Запросите, можем ли мы сейчас копать в направлении помойной ямы. Она достаточно далеко от бомб, а если мы не начнем сейчас… гм… другого такого случая может и не представиться.

Офицер вышел, но скоро вернулся. Копать нельзя было в окружности двухсот футов от бомб, но бульдозерам, благо им сейчас нечего было делать, разрешалось вскрыть яму.

Кларк был в восторге. Два бульдозера, выйдя из-под укрытия, рыча, стали пробивать себе путь к яме.

По одну сторону их пути появилась дыра. Это была яма для отбросов. Бульдозеры стали осторожно обкапывать ее со всех сторон.

Как только шум восторгов смолк, Кларк и трое молодых археолога кинулись по проторенному пути. Кое-где им пришлось расчищать себе путь лопатами. Затем один из молодых людей откинул лопатой землю в сторону и замер на месте.

— П-посмотрите, — сказал он.

Хэккет напрягся. Люси взглянула и закрыла рот рукой. Наступила тишина. Лопата скинула землю с какого-то предмета, брошенного в помойную яму грэкхов. Этот предмет был мертвым телом алдарианина. Какое-то непонятное оружие пробило дыру в его изуродованном теле.

Хэккет почувствовал, что находится в шоке. В горле у него пересохло. Он видел, как Кларк смертельно побледнел и взял лопату из рук молодого человека. Люди любили алдариан.

Кларк нашел еще один труп. И еще, и еще, и еще… Все они были убиты из одного и того же оружия. Потом Люси вскрикнула и указала рукой. Там лежало еще несколько трупов. Так называемые «ученики» грэкхов были не только убиты и выкинуты в помойную яму, но, как ясно свидетельствовали их тела, зверски изуродованы перед смертью.

Неестественно спокойным голосом Хэккет сказал:

— Теперь понятно, как грэкхи относились к алдарианам. Они презирали их. Они убивали их и выкидывали тела, как ненужный мусор. Не думаю, чтобы к нам они испытывали лучшие чувства.

Люси в отчаянии заломила руки. Она была врачом и повидала в больницах всякое, но даже она здесь была сломлена.

— Взгляни, Джим, — прошептала она, — это тот самый, которого мы вытащили из автомобильной катастрофы! Ты видишь? Мы отвезли его в госпиталь и сообщили грэкхам. Грэкх прилетел в вертолете, забрал его сюда и… они убили его. Потому что он был ранен! Как мы… убиваем животное, которое уже не можем вылечить.

— Нет, Люси, — холодно сказал Хэккет. — Они сами искалечили его вполне достаточно уже после того, как доставили на корабль. И других тоже. И они пытались найти нас, чтобы вознаградить за спасение жизни этого алдарианина?

Рыжеволосый Кларк выбрался из ямы. Лицо его было смертельно бледным. Три его помощника выглядели так, как будто не знали, куда себя деть. Они говорили о чужаках всего лишь прошлой ночью и пытались угадать, что же будет в этой яме. Но какими бы скептичными, как, впрочем, и всякая молодежь, они не были, они чтили пришельцев за их ум и знания. Завидовали их интеллекту и достижениям — идеи о межзвездных путешествиях были заманчивы — и хоть сами они не сказали бы об этом, они верили в благородство пришельцев. Невозможно было придумать другого объяснения той щедрости, которую они оказали людям. Честно говоря, трое молодых археологов даже идеализировали грэкхов, пришельцев из большого космоса.

Сейчас они казались больными. Хэккет глубоко вздохнул. Он резко сказал Кларку:

— Пойди, найди этого капитана, как… как его там… Пусть он обо всем доложит и поставит к этому месту охрану, так, чтобы никто не мог подойти и взглянуть, в чем тут дело. Мне кажется, что кроме археологов, нам понадобятся и другие специалисты!

Грэкхи лгали нам, но если бы мы были им просто безразличны, они бы этого не делали, им было бы все равно. Если когда-нибудь на Земле было нечто сверхсекретное, чтобы предотвратить панику, то это происшествие относится к их числу!

Кларк кивнул. Он пошел искать армейского офицера, который предоставил в их пользование бульдозеры, пока ему не разрешили выкапывать атомные бомбы.

Сейчас все они стояли в огромной пологой яме, в которой раньше покоился корабль, у ямы поменьше, в которой покоилось то, что этот корабль после себя оставил.

Хэккет взял лопату и осторожно принялся откидывать в сторону землю, которая мешала им ясно видеть. По его слову три молодых археолога принялись помогать ему. А по огромным деревянным настилам, где стояли люди, совсем недавно приветствовавшие грэкхов и выражавшие им свою любовь, толпа продолжала двигаться. Трудно было полутора миллионам — или значительно меньшей части этих миллионов — разойтись всего за несколько часов. Пыль, которую они поднимали своим движением, сыпалась сквозь щели в деревянных досках настила и еще больше затрудняла видимость тем, которые пытались разобраться в «наследстве» грэкхов.

Но самое необходимое было вскоре сделано. Почетную стражу, охранявшую иностранных дипломатов, сняли для охраны вскрытой помойной ямы. На самом краю настилов сгрудились полицейские машины, не давая прохожим доступа. Туда же опускались и вертолеты, доставившие с собой самое разнообразное оборудование, начиная от генераторов и микроскопов и кончая центрифугой.

А затем прилетело еще три вертолета, на борту которых находились биологи, химики и физики-атомщики, которые взяли с собой палатки, одежду, пищу и многое другое, как люди, которым придется вести исследования в необычной обстановке, вдали от своих лабораторий. Вместе с ними прилетели и агенты ФБР, чтобы разобраться, в чем дело, и в случае нужды помочь военным сохранить строгую тайну.

На самом верху ямы, неизвестно насколько уходящей вглубь, лежало девять мертвых алдариан, включая и того, кому пытались помочь Хэккет с Люси. Все они были замучены и убиты, несомненно, в одно и то же время. Оружие, использованное при убийстве, установили примерно по ранениям — лазерный пистолет. Только у одного из алдариан был перелом кисти, так что впоследствии стало очевидным, что это тот самый, который попал в автомобильную катастрофу и с которого сняли рентгенограмму.

Люси вышла из палатки, в которой происходила аутопсия.

— Это, наверное, наша вина, — сказала она дрожащим голосом. — Мы сказали грэкхам, как его найти. И они мучили и убили его. Почему? Из-за того… той штуки, которую он мне дал? Неужели они заподозрили… Это наша вина!

Хэккет этого не знал. Он наблюдал, как систематически раскапывали помойную яму. Несколько мешков, контейнеры из пластика, в которых были остатки пищи. Сломанные тарелки, тоже из пластика. Металлические инструменты, некоторые похожи на ножи, а другие — абсолютно непонятного назначения.

Перекопав на десять футов в глубину, они нашли еще одного мертвого алдарианина.

— Это женщина, — ровным голосом сказала Люси.

Это действительно была женщина. Грэкхи как-то упоминали, что у них обучаются алдариане обоих полов. Эта молодая женщина тоже не умерла естественной смертью.

Двумя футами ниже лежали всякие остатки пищи, а под ними три расчлененных человеческих трупа. Люди из ФБР хмурились. Грэкхи не имели никакого права убивать или изучать строение или что бы там ни было людей, какими бы благородными и щедрыми они ни были. За расчлененными людскими трупами лежала какая-то растительность, которую ботаники немедленно опознали, как траву из тундры и арктических районов. Мох и папоротники — оттуда же. Все это не произрастает в Огайо. Грэкхи проводили какие-то исследования, о которых не сочли нужным сообщить людям. Почему?

Затем появился труп ребенка алдарианина, примерно в половину роста взрослого. На его голове зияла рана от сокрушительного удара. Дальше — опять трава, пищевые отбросы, сломанные предметы, и понятные, и непонятные. Почти на самом дне ямы лежало еще четверо убитых алдариан — трое мужчин и одна женщина. Перед смертью над ними зверски надругались.

Корабль пришельцев улетел ровно в двенадцать часов дня. Яму кончили разбирать уже после захода солнца. По настилам все еще слышался шум шагов задержавшихся людей. Некоторые из них не смогли уехать из-за нехватки бензина, который они весь сожгли, черепашьими методами продвигаясь в густой толпе. Но были и другие. На ярко освещенной и застекленной части настила все еще о чем-то совещались два дипломата: один из-за железного занавеса, другой из-за бамбукового. Они говорили с большой осторожностью, но они договаривались. Несомненно, они согласились на чем-то одном.

А по настилам шагали еще тысячи обычных жителей, некоторые из которых еще не уехали, а некоторые — не смогли уехать. Несколько автомобилей столкнулись друг с другом. Сумятицей в толпе в первые часы после отлета грэкхов воспользовались воры, угнавшие много автомобилей. Люди, оставшиеся без средств передвижения, телеграфировали домой с просьбой о том, чтобы им выслали деньги. А некоторые просто околачивались вокруг в ожидании, что им найдется на что посмотреть.

Хэккет ушел, чтобы подогнать поближе свою машину. Он не хотел, чтобы ее угнали. Они с Люси решили остаться здесь ненадолго, пока не придут к окончательному решению, что же теперь делать. О содержимом помойной ямы, безусловно, нельзя было давать знать никому, но что-то надо было предпринять. Так как и идея, и открытие целиком принадлежали Хэккету, он решил подождать и узнать, что собственно решат предпринять власти. Но нельзя было делать такие вещи публичным достоянием. Люди просто бы не поверили в это! Они сочли бы, что их мечту хотят просто обокрасть. Они бы пришли в ярость и убили бы всякого, кто сказал бы им об этом, даже не задумываясь, правда это или нет. Но что-то надо было делать.

Хэккет попытался собраться с мыслями. Ему было стыдно оттого, что он ненавидел грэкхов, так как не хотел, чтобы думали, что это чувство возникло в нем оттого, что они признали его негодным в изучении их наук. Но они лгали. Иначе не могло быть. Они лгали о своей команде. На корабле было намного больше, чем сорок-пятьдесят алдариан. Они были обоих полов, среди них были дети, и они отнюдь не были учениками. Грэкхи лгали!

Они лгали о том, что очень признательны им с Люси. Алдарианина, за спасение которого благодарили, они замучили и убили: сначала его, затем несколько других. Грэкхи затратили массу усилий, чтобы найти мужчину и женщину, которые смогли бы сказать им то, чего, по всей видимости, не сказали убитые — это было сейчас совершенно ясно — порабощенной ими расы.

Было не менее ясно, что грэкхи считали людей тоже низшей расой. Их намерения не могли быть добрыми. Они не могли быть филантропами, чему верил весь мир. У них должна была быть какая-то цель, о которой они не хотели говорить людям. Было вполне возможно, что и люди, и алдариане были для них одним и тем же. Нечего было и думать сейчас, что они прилетели сюда только для того, чтобы поднять благосостояние людей.

Хэккет шел к своей машине и обдумывал все это. Рядом с ним шагал один человек из ФБР. Они подошли к тому месту, где совсем еще недавно стояли сотни тысяч автомобилей. Земля на несколько дюймов была в пыли. Если бы сейчас прошел небольшой дождь, вся эта пыль превратилась бы в грязь.

— Я все еще никак не могу понять, как вам пришла в голову такая мысль, — сказал разведчик из ФБР. — Никто не мог даже подумать ничего плохого.

— Они вежливо сказали мне, что я дурак, — устало сказал Хэккет, — и то же самое они сказали нескольким моим знакомым. Тогда я и заподозрил впервые, что они могут лгать. Если они лгали обо мне, то могли лгать и обо всем остальном.

Трудность заключалась в том, чтобы доказать это. Мне пришло в голову, что в действительности они нами совсем не интересуются. А если так, то им и в голову не придет, что мы можем заинтересоваться ими, кроме того, конечно, что мы можем получать от них. Но мы заинтересовались. Нам бы хотелось знать о них как можно больше. Даже самое незначительное. А я помнил, что Кларк недавно производил раскопки помойных ям древних бретонцев. Почему мне и пришла в голову эта мысль.

Я предложил Кларку заняться проверкой моей теории… Ему это понравилось. Поэтому мы теперь не радостные и довольные в предвкушении тех благ, которыми очень скоро будем обладать.

Затем он внезапно сказал:

— Вот моя машина!

Владелец всегда узнает свою машину, даже в темноте, в особенности, если он водит ее несколько лет. Автомобиль Хэккета еле виднелся в темноте. Когда Хэккет направился к машине, из этой темноты вынырнула высокая фигура.

— Эй, — окликнул его этот человек, — вы видели небольшого «даймлера» здесь поблизости? Я не могу найти свою машину!

— Нет, — ответил разведчик. — Сейчас трудно найти свою машину без фонарика.

— Я обязательно найду ее, — ответил мужчина. — А вы что ищете?

Хэккет машинально назвал номер своей машины и год ее выпуска. Почти невидимый в темноте мужчина моментально сказал:

— Так вы уже почти пришли. Вам осталось до нее два шага. А, наконец-то, вот и моя машина!

Он сделал шаг в сторону и исчез.

— Это странно! — сказал разведчик.

— Что странно?

— Он знал, где стоит ваша машина.

Послышался шум заведенного мотора. Машина быстро промчалась мимо них.

— Это не «даймлер», — сказал разведчик. — Но правил ею он. Вот это ваша машина?

Хэккет кивнул и внезапно остановился.

— У меня возникла безумная мысль, — сказал он. — Такая же безумная, как и та, что грэкхи не такие уж хорошие, несмотря на все их благородство. Подождите меня здесь, пожалуйста.

Удивленный разведчик остался стоять на месте. Хэккет подошел к машине. Это, безусловно, была его машина. Он открыл дверцу, затем очень осторожно забрался внутрь и включил свет. Он внимательно все осмотрел, затем выбрался наружу и пошел обратно.

— В чем дело? — спросил разведчик. — Моя машина, — сказал Хэккет, — стоит на скорости, а я никогда не ставлю ее на скорости, я всегда пользуюсь ручным тормозом. У вас есть носовой платок?

— Да, но…

Хэккет показал ему при дымном свете от зажженных фар его машины, что он разорвал уже свои платок на узкие полосы и связал их концы. Получилось какое-то подобие веревки. Разведчик заколебался, но затем все же протянул ему свой носовой платок.

— Я думаю, что вы…

— Обладаю манией преследования, — угрюмо закончил за него Хэккет, принимаясь разрывать на полосы второй платок. — Не было еще ни одного будущего завоевателя, который не находил бы предателей в том самом народе, который хотел покорить. То, что я говорю, звучит дико, но если вы можете привести в пример более дикую вещь, чем то, что мы нашли в выгребной яме, то назовите ее!

Он опять пошел к машине. Через несколько секунд разведчик присоединился к нему.

— Я смогу вам помочь, — сказал он. — Мы кое-что понимаем в этом!

— Когда я снимал бы машину со скорости, — сказал Хэккет, — мы с Люси оба уже наверняка бы сидели внутри. Поэтому, если что и должно случиться, то именно в этот момент, когда я передвинул бы рукоятку.

Он забрался в машину и очень осторожно накинул петлю на ручку скорости. Затем попятился назад, выпуская постепенно свитую им веревку. Длина ее показалась ему недостаточной и он снял с себя галстук и добавил его к самому концу веревки.

— Подождите, — сказал разведчик несколько взволнованным голосом и снял свой галстук.

Веревка из двух разорванных платков и двух галстуков оказалась достаточно длинной. Хэккет потянул ее за конец и веревка натянулась.

Ручка скорости дернулась. Раздался щелчок. В ту же секунду разведчик сшиб Хэккета на землю и сам распластался рядом. Когда машина взорвалась, они были буквально вжаты в землю. На том месте, где раньше стояла машина, образовался небольшой кратер.

Хэккет и разведчик оказались как раз у самого края этого кратера, образованного сильным взрывом. У разведчика одним из пролетевших осколков была порезана нога. У Хэккета была содрана кожа на пальце. Он сунул палец в рот, и кровь почти перестала течь к тому времени, как раздались сирены полицейских автомобилей, спешащих к тому месту, где раньше стояла машина.

6

Разведчик показал им свое удостоверение и забрал Хэккета с собой обратно, туда, где еще продолжались исследования над содержимым помойной ямы. Полицию не известили о том, что происходило на том месте, с которого поднялся корабль грэкхов. Естественно, агентам ФБР не надо было давать объяснений полиции, но разведчик все-таки доверительно сказал сержанту, что Хэккет нужен им, так как является специалистом по атомным бомбам, которые заранее поместили под приземлившимся кораблем, а теперь выкапывают. Он также объяснил ему, что у Хэккета была с собой небольшая бомба собственной конструкции, которую он оставил в машине и которая, по всей видимости, скатилась на пол и взорвалась от детонации, когда мимо проезжал другой автомобиль. Полиция была удовлетворена.

Вернувшись к тому месту, где сейчас проводились исследования, люди из ФБР обсудили положение. Было ясно, что ни грэкхи, ни алдариане не могли подбросить эту бомбу в машину Хэккета. Если бы хоть один из них появился в этот день среди народа, он немедленно был бы окружен ликующей толпой.

Ведь именно из-за раскопок помойной ямы Хэккет с Люси задержались, а не отправились домой, как все остальные. От них бы и воспоминаний не осталось, если бы они сели в эту машину. Но за этим скрывалось большее. Бомбу подложили люди, и один из них остался, чтобы увериться в том, что эта бомба не будет потрачена просто на какого-нибудь автомобильного вора.

— Я не думаю, что следует придавать этому большое значение, — сказал Хэккет. — Они попытались покончить с нами и у них ничего не вышло. Какая разница, кто они? Предмет, который дал алдарианин доктору Тэйл, находится в безопасности. Мы сможем узнать, почему инопланетянин так не хотел, чтобы о нем знали. Мы узнаем для чего он предназначается. И мы, наконец, узнаем, почему же, в конце концов, грэкхи убили его. Связь тут не очевидная, но это вполне возможно.

Разведчик из ФБР сказал, что его интересуют люди, с которыми грэкхи договорились об убийстве, и даже, может быть, не одном.

— Если я только прав насчет того, что все это взаимосвязано, — сказал Хэккет, — это не представит большой трудности. Грэкхи не знали, что им надо уничтожить доктора Тэйл и меня до тех пор, пока не привезли алдарианина, попавшего в автомобильную катастрофу, к себе на корабль. Затем они что-то выяснили. Но опять-таки они не знали имена людей, которых им следовало убить, пока им не сообщила полиция. Итак, с кем они разговаривали с тех самых пор и до отлета?

Разведчик кивнул.

— Неплохо. Мы проверим.

Он заговорил со своими подчиненными, давая им какие-то инструкции.