Ее вела какая-то неведомая ей сила. Розелла выскользнула за дверь, спустилась по каменным ступеням, вышла из прохлады тенистого сводчатого прохода на солнце. Защищая ладонью глаза, она наблюдала, как Себастьен направился через сад с розами к парку. Розелла не могла позволить ему размышлять в одиночестве о несчастье, постигшем его семью. Она должна пойти к нему!

Себастьен двигался быстро, не замечая, что девушка старается догнать его. Она бросилась бежать, но длинное платье мешало ей.

Розелла углубилась в парк с отчаянной надеждой, что не потеряет Себастьена из виду. Она хотела крикнуть, чтобы он остановился, но не осмелилась. Девушка цеплялась за ветки деревьев и кусты ежевики, колючки вытягивали нитки из ее нарядного платья. Ее волосы растрепались. Шаль соскользнула с плеч, но она даже не заметила этого. При каждом шаге высокие белые ботинки погружались в сырой ковер прошлогодних листьев. Два раза Розелла спотыкалась и падала на колени, а однажды даже уткнулась лицом в грязь, но всякий раз поднималась и бежала снова.

Себастьен остановился на берегу кристально чистой речушки, которая огибала парк вокруг замка и через несколько миль впадала в Луару. Услышав треск веток, он обернулся и увидел, как Розелла, словно яркая птичка, пробирается сквозь заросли. Себастьен шагнул в сторону и, укрытый огромным каштаном, стал ждать ее. Девушка думала, что потеряла след, но, даже совсем запыхавшись, продолжала идти. Она нагнулась, чтобы проскользнуть под низкой веткой.

Вдруг ветка неожиданно поднялась, и Розелла застыла от изумления. Себастьен опустил руку, ветка вернулась на прежнее место, и молодые люди очутились вдвоем в маленьком зелено-золотом укрытии из светящейся на солнце листвы. Несчастная Розелла увидела сверкание его глаз, сжатые в струнку дрожащие губы, с трудом удерживающие гневные проклятья.

– Зачем ты идешь за мной? – резко спросил Себастьен. – Никто бы не осмелился.

– Я… Я хотела быть с тобой, – тихо призналась девушка.

– Ты поступила безрассудно смело! Думаю, я решусь убить тебя в этом тихом уголке. – Он придал своим словам драматическую выразительность, угрожающе махнув рукой в дюйме от ее лица.

Розелла закусила дрожащую губу и съежилась, хотя и не могла поверить, что он выполнит свою угрозу. Она поняла, что пришло время рассказать правду с откровенностью и прямотой, невозможной в замке среди любопытных ушей семьи и слуг. Розелла распрямила плечи, подняла подбородок, желая показать, что не струсила, но неосознанно нервно положила руку на шею.

– Если бы это было возможно, я бы сию же секунду подписала документы на твое владение замком. Я не хочу становиться его хозяйкой. Я ненавижу его. Однажды я сказала тебе, что не желаю видеть его снова, и время ни на йоту не изменило моего мнения. Замок должен быть твоим!

– Он и есть мой! Мой! – Себастьен ткнул большим пальцем себе в грудь. – Неважно, чье имя Кадель вписал в завещание. Я родился здесь. Любовь к этой земле с детства в моей крови. Мальчишкой я сбегал из замка, чтобы обрабатывать вместе с крестьянами виноградники. Потом я учился, чтобы получать самый лучший урожай, самый вкусный виноград и вино. Во всей Франции нет поместья, которым бы лучше управляли. А что касается замка – это мой дом! Как ты могла подумать, что я позволю тебе забрать все это у меня?

Розелла смотрела на Себастьена молча, но не отступала перед его яростью.

– Почему ты не боишься меня? – бушевал он. – Подумай, как легко я мог бы столкнуть тебя с берега и подержать твою голову под водой. Я бы поклялся, что ты упала в реку, засмотревшись на меня. Все поверили бы, что произошел несчастный случай.

Никто никогда не усомнился бы в моих словах. Я местный судья. Ты владела бы замком трагически коротко. Мне не нужно напоминать тебе, что я следующий, кто наследует замок.

Наконец, разозленная его словами, Розелла дико расхохоталась.

– А не лучше ли жениться на мне, чем убивать! – вызывающе крикнула она. – Выбирай! Так тоже замок достанется тебе.

В его странном взгляде смешались мука, растерянность и унижение. Руки Себастьена дрожали, а пальцы словно одеревенели. Вдруг он сжал кулаки и со всей силы ударил по стволу каштана, пытаясь заглушить невыносимые душевные страдания конкретной физической болью. Из содранных пальцев потекли алые струйки.

Розелла бросилась к нему и хотела взять его израненные кровоточащие руки в свои ладони, но Себастьен схватил ее за плечи и прижал спиной к дереву. Он впился в губы девушки с такой дикой силой, что она только ощутила насилие этого поцелуя и всепоглощающую темноту нависшего над ней мужского лица, которое заслонило солнце. Себастьен до боли прижал ее к своей груди, прижал с таким исступлением, что ей показалось, будто их не разделяет даже одежда.

Розелла стала пленницей урагана его страсти, совершенно обессилевшая, полузадушенная, истерзанная требовательным языком. Под руками Себастьена треснула тафта платья, порвалось кружевное нижнее белье, обнажив покатое плечо. Он попытался опустить ее на землю, но ей удалось прервать поцелуй.

– Себастьен! – простонала Розелла. – Себастьен!

Произнесенное тихо, с бессильной мольбой имя произвело мгновенный эффект. Мужчина ослабил железные объятия. Он только сейчас понял, что пытался обесчестить девушку. Ее прическа растрепалась, шпильки вылетели из волос, губы распухли и кровоточили. Она безуспешно пыталась привести в порядок разорванный лиф платья. Розелла подняла глаза и встретила его напряженный взгляд, полный отчаянно сдерживаемой страсти. Себастьен ожидал от нее слезливых упреков или глупой показной истерики, но их не было. Она дышала так же прерывисто и тяжело, как и он. Мужчина почувствовал скрытые в ней бездонные глубины настоящей женщины.

– Тебе сейчас же нужно вымыть и перевязать руки. – Она могла заботиться только о нем.

– Вначале я должен рассказать тебе кое-что.

– Потом! – поспешно произнесла Розелла, думая, что он собирается извиниться.

– Нет. Сейчас! – настаивал мужчина. Он быстро отвел глаза, но не из-за того, что испытывал угрызения совести за грубую выходку. Себастьен знал, что, услышав его признание, Розелла полностью осознает, какой вулкан эмоций, скрыто клокочущий в нем, привел к таким катастрофическим результатам. Первый и, конечно, последний раз в жизни он едва не изнасиловал девушку.

Загнанно-беспомощный вид Себастьена заставил Розеллу приблизиться к нему. Ей хотелось утешить, нежно обнять страдающего возлюбленного.

Себастьен отрешенно взглянул на реку, его лицо осунулось.

– Чтобы изменить ситуацию, кузену Андрэ следовало бы умереть чуть раньше, – горько произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. – Он бы и сам с готовностью пожертвовал этим последним коротким отрезком своей жизни. Тогда ты бы вернулась в замок, пока время еще не было потеряно. Боже милостивый! Он, наверное, перевернулся в своей ужасной водяной могиле.

– Что ты имеешь в виду? – воскликнула Розелла. – Я не понимаю.

Горькие слова понеслись бурным потоком.

– Ты приехала в долину Луары как раз к свадьбе. Я женюсь на Клодин де Вайи, единственной дочери графа де Вайи. Его земли граничат с владениями замка, и его виноградники расположены рядом с моими – или теми, что я считал своими, потому что кузен Андрэ никогда не давал мне повода думать иначе. Помолвка состоялась три месяца назад. Я собирался написать кузену Андрэ о своих намерениях по отношению к Клодин, но потом мы услышали о его возвращении во Францию.

Рассказ Себастьена шокировал Розеллу и лишил ее сил. Она схватилась за толстый сук дерева, словно без поддержки могла бы упасть.

– Что изменило бы письмо? – выдавила девушка едва слышно.

– Все! Тогда не было бы помолвки с Клодин. Кузен Андрэ запретил бы ее. – Себастьен усмехнулся кривой, невеселой улыбкой. – Я думаю, ты понимаешь, кого он прочил мне в жены. Кузен Андрэ отлично разработал свой план. Воспитание твоего деда глубоко уходит корнями в старую Францию, несмотря на годы, проведенные за границей. Родословная, семья, законное наследование собственности будущими поколениями – вот вещи, которых он свято придерживался. Замок должен был стать твоим приданым, Розелла. Приданым моей невесты!

Глаза Розеллы расширились. Невеста Себастьена. Так дедушка все-таки думал о ее замужестве. Ей нечего было бояться. Его выбор пал на единственного мужчину во всем мире, чье кольцо она мечтала увидеть на своем пальце! Если бы не помолвка с Клодин, Себастьен женился бы на ней. Он, которого она любила так долго! Замок стал бы их общим домом, и Себастьен развеял бы ее страхи, связанные с этим местом, не оставив ни единого облачка на счастливом горизонте совместной жизни. Через Себастьена к ней даже пришло бы чувство привязанности к величественному каменному зданию просто потому, что оно так много значило для любимого.

Розелла еще крепче вцепилась в сук, последнюю опору среди разрушающегося мира. Хотя девушка осталась безмолвной, в широко раскрытых глазах читался тоскливый невысказанный вопрос.

Лицо Себастьена окаменело, словно ему удалось подавить все чувства, но, казалось, что-то умерло внутри него.

– Сожалею, что ничего уже нельзя изменить, – произнес он. – Ничего! Брак с Клодин должен состояться.

Окончательность его приговора, подобного ведру холодной воды, заставила Розеллу принять случившееся с максимально возможным в этой ситуации достоинством.

– Тогда тебе нужно забыть то, что я сказала, – тихо промолвила она. – Ирония судьбы, что я предложила женитьбу в обмен на замок в такой неподходящий момент!

Наступила реакция на бурную сцену. Розеллу трясло, ноги подкашивались. Она никогда не думала, что можно так спокойно перешагнуть через все условности и обычаи. Но это случилось здесь, среди тихого шелеста листвы.

– Это я должен просить тебя забыть мое непростительное поведение, – в его голосе послышалось внезапное раскаяние. – Я напугал тебя. Причинил боль. Прости меня.

Ей не хотелось говорить на эту тему, и она приняла извинения быстрым коротким кивком головы. Любой ценой нужно вернуть разговор к наиболее важному для нее вопросу, от ответа на который зависит ее дальнейшая жизнь.

– Когда состоится свадьба? – спросила Розелла, изо всех сил стараясь сохранить ровный голос.

Себастьен ответил, тяжело вздохнув.

– Через месяц. Я собирался провести короткий медовый месяц с Клодин и вернуться в замок, сделав ее новой хозяйкой. Теперь это невозможно. Я не знаю, как поступить.

– Нет необходимости менять твои планы, – натянуто сказала Розелла. – Я выбрала крыло западной башни, остальную часть замка можете занять вы. Этот дом принадлежит де Луимонтам в гораздо большей степени, чем мне. У меня нет ни малейшего желания навязывать свое присутствие.

Себастьен был изумлен.

– Ты имеешь в виду именно то, что сказала?

– Это чистосердечные слова.

Его глаза сузились от вспышки уязвленной гордости, лицо напряглось.

– Не жди похвалы своему великодушию! Ты всего лишь отдаешь то, на что я имею все права.

Розелла вздрогнула от его резкого тона, подумав, что каждый из них наделен сверхъестественной способностью ранить другого.

– Когда-нибудь у меня появится возможность покинуть замок, – заявила она, вскинув голову. – Тогда он весь станет твоим. Лишь тень моего владения будет присутствовать в документах, но я никогда не вмешаюсь в жизнь замка и поместья.

Себастьен насмешливо отвесил легкий поклон.

– Я потрясен!

Потом он увидел, как ее глаза наполняются слезами, и напомнил себе, что она страдала достаточно. У него нет права оскорблять ее.

– Розелла, моя дорогая, – нежно произнес он, – я веду себя, как грубиян. Для тебя эта ситуация так же отвратительна, как и для меня. Знаю, мы должны научиться жить под одной крышей. Но я не могу обещать, что всегда останусь на высоте. Я только прошу тебя быть терпеливой со мной.

– Хорошо. – Розелла боролась со слезами, решив во что бы то ни стало сдержаться и не расплакаться перед ним. Она заставила себя улыбнуться. – В конце концов, мы старые друзья.

Однако ее слова только сильнее подчеркнули то, что они могли бы быть гораздо ближе, чем друзья. Возлюбленными во время сватовства. Любовниками в браке.

Взгляд Себастьена оставался прикован к ней. Наступила мучительная тишина. Именно Розелла разрушила ее, вспомнив о разбитых кровоточащих руках Себастьена.

– Ты должен перевязать руки. Вернись в замок и найди кого-нибудь, кто поможет тебе. – Прежде, чем он успел спросить, Розелла ответила на готовый сорваться с его губ вопрос. – Я ненадолго останусь здесь. Нельзя, чтобы нас увидели вместе. Ты с ранами, а я в таком виде. Мне нужно привести себя в порядок.

– Но как ты это сделаешь? Твое платье…

– Где-то по дороге я обронила шаль. Найду и завернусь в нее.

Свободной рукой девушка попыталась собрать растрепавшиеся волосы, а другой придерживала разорванный лиф.

– У меня в кармане есть гребень, – вспомнил Себастьен, предлагая помощь. Он нашел его, но разбитые пальцы не слушались.

– Можно я достану сама? – спросила Розелла. Ей пришлось подойти очень близко к нему, потому что гребень лежал во внутреннем кармане. Шелковое белье отдавало теплом его тела. – Я постараюсь, чтобы он скорее вернулся к тебе, – сказала девушка, желая избежать новой напряженной паузы.

Себастьен пожал плечами, показывая, что это неважно. Когда Розелла вытащила гребень, он провел по ее щеке тыльной стороной запястья, стараясь, чтобы кровь не попала на гладкую кожу. Розеллу поразила нежность его жеста.

– Моя бедная маленькая лебедушка, – сочувствующе произнес он. – Сейчас жизнь в замке де Луимонт не станет для тебя легче, чем когда-то в прошлом. Но на сей раз я не могу ничего сделать для тебя. На сей раз я – обстоятельства выше нас – последний, к кому тебе можно обратиться за помощью.

Себастьен повернулся к ней спиной, отвел в сторону ветки и вышел из укрытия, направившись к замку самым коротким путем. Розелла, стоя без движения, слушала шелест задеваемых его плечами листьев и треск сучьев под ногами, пока наконец все не затихло. И только тогда она дала волю так долго сдерживаемым слезам. Казалось, от невыносимого горя сердце разорвется на части.

Себастьен не любит Клодин де Вайи. Тон Себастьена ясно говорил об этом. Но он связан обещанием жениться, данным в уверенности, что получит наследство. Огромное приданое будущей невесты тоже сыграло свою роль. И нет разницы, что обстоятельства изменились. Нельзя разорвать помолвку без скандала с обеих сторон. Это брак по договоренности. Именно такого замужества Розелла надеялась избежать, заподозрив, что Андрэ Кадель планирует выдать ее замуж. Она не предполагала, что его выбор пал на Себастьена!

Теперь Себастьен ушел от нее прежде, чем они вновь смогли встретиться. Ее любовь закончилась, не успев даже расцвести. Да, все кончено. Они должны продолжать идти разными путями и никогда не должны позволить себе оглянуться назад. Но самое страшное в том, что они живут под одной крышей. Не имеет значения, что в замке сотня или больше комнат. Иногда встречи не избежать, хотя она уверена, что сделает все возможное, впрочем, так же, как и он. Но даже если они будут сталкиваться очень редко, ее привязанность к Себастьену не сможет ослабнуть, иссякнуть и спустя какое-то время, если вообще когда-нибудь иссякнет. А она сама станет для Себастьена постоянным напоминанием о его утерянных правах. Как он выдержит это? Как вытерпит она?

Розелла, наконец, пошевелилась. Солнце уже бросало на деревья длинные золотисто-красные лучи. Поправить прическу не составляло труда, но платье оказалось полностью испорченным. Перед возвращением в замок нужно, во что бы то ни стало найти шаль.

Она пошла по своим следам, четко отпечатавшимся в весенней грязи, но белой шали нигде не было видно. Розелла искала, пока не испугалась, что потеряет дорогу в темноте, но так и не обнаружила кружевную накидку.

Девушка побежала по лужайке, чтобы обогнуть цветник и выйти к замку через сад, где было гораздо больше возможностей спрятаться от случайного взгляда. Она пробиралась около живой изгороди из искусно подстриженных кустов, которые на фоне розового неба казались совсем черными. Приостановившись в тени боярышника, Розелла посмотрела на замок. Ей нельзя идти через главный ход. Она раздумывала, через какую дверь можно с наименьшей опасностью добраться до западного крыла. Девушка взглянула на свои апартаменты. Как и остальной замок, они были залиты лиловым светом. Окна переливались золотыми огнями, островерхая крыша башни блестела в лучах уходящего солнца.

Вдруг в одном из окон длинного коридора мелькнула бледная тень. Секунду, не больше, Розелла видела ее, но у нее сложилось впечатление, что к стеклу прижалось лицо с дырами вместо глаз. Девушка застыла, чувствуя жуткий приступ страха и напрягая глаза, чтобы убедиться, что нет причин для беспокойства. Это всего лишь игра света, или кто-то из слуг на мгновение задержался у окна. Разум говорил одно, а чувства – совсем другое. Нежданно в уме всплыла жуткая легенда, и старые страхи вновь ожили в ее душе.

Розелла гневно дернула плечом, решительно стряхивая наследие мрачного прошлого. Должно быть, она увидела домоправительницу. Женщина, наверное, интересуется, где и что делает молодая хозяйка. Без сомнения, слуги ждут, когда прикажут подать обед в маленькую столовую. Ее не пригласят за стол де Луимонтов, да она и сама не желала обедать с семьей. Святые небеса! Значит, ей придется пройти под любопытными взглядами лакеев в столь непристойном виде.

Девушка решила, что в час, когда де Луимонты переодеваются к обеду, в садовой комнате никого нет. Она пробралась вдоль стен замка, остановилась у стеклянных дверей и осторожно заглянула внутрь. Последний отблеск уставшего солнца покинул небо, давая дорогу густеющей темноте. С потолка комнаты свешивалась небольшая круглая лампа. Ее мягкий свет бледным пятном ложился на черно-белые плиты пола, и зеленые листья искусно оформленных джунглей загадочно мерцали.

Повернув ручку, Розелла бесшумно вошла в садовую комнату и закрыла за собой дверь. Запах цветов вечером казался даже сильнее, создавая томную, чувственную атмосферу. Девушка сделала один шаг, потом второй. Цепочка засохших пятен крови на белой плитке показала, что Себастьен вошел в замок этим же путем. Вид его крови ранил Розеллу в самое сердце. Она сжала руки, словно испытала боль, от которой страдал Себастьен.

Со света Розелла прошла в тень, направляясь к двери в дальней стороне комнаты. Всего несколько часов назад она вошла через нее навстречу трем женщинам из семейства де Луимонт. Вдруг девушка увидела свою шаль. Белоснежное кружево лежало на подлокотнике кресла, где днем сидела Маргарита. С легким вздохом облегчения Розелла подбежала к креслу.

– Она ваша, не так ли?

Девушка узнала голос Филиппа Обера. Оглянувшись вокруг, она увидела, что он стоял, отставив ногу. Черный силуэт вырисовывался на фоне окна среди экзотических пальм. В сумерках белел треугольник накрахмаленной рубашки с тремя бриллиантовыми пуговицами. Филипп чиркнул спичкой, и Розелла быстро набросила на плечи шаль, скрестив концы на талии.

– Вы нашли мою шаль? – спросила она, слегка запнувшись.

Он зажигал сигару. Так же, как когда она впервые увидела его в вестибюле отеля «Лувр». Молодой мужчина пристально рассматривал девушку в дрожащем свете спички, заставив ее задуматься, заметил ли он разорванное платье.

– Я нашел ее в лесу, – лениво ответил Филипп. – Она лежала в стороне от тропинки. Как вы умудрились потерять ее?

– Уронила. Гуляя, я дошла до самой реки.

Не требовалось многословных объяснений. Это ее земля. У нее все права находиться где угодно и не отвечать на его дурацкие вопросы. Зачем он ходил в парк? Это более интересно. А потом ей в голову пришла мысль, что Филипп подслушал ее разговор с Себастьеном.

– Почему вы там были? – осторожно спросила Розелла.

Спичка догорела. На мгновение ярко вспыхнул кончик сигары, и ароматный дым поднялся вверх, тут же смешавшись с запахом цветов.

– В реке есть несколько камней, по которым удобно перебираться на другой берег. Я могу попасть из сада моей виллы прямо в парк вокруг замка. Никогда не хожу по окружной дороге, и сегодня вечером тоже. Я приглашен на обед. Вы знали это?

Значит, он просто подобрал шаль десять или пятнадцать минут назад. Розелла вздохнула с облегчением.

– Нет, не знала. Почему вы вообразили, что я знаю? Светские дела де Луимонтов не касаются меня. Ну, спасибо за мою шаль, месье Обер.

Она повернулась, чтобы уйти, но его слова остановили девушку.

– Сегодня вечером обед дается в вашу честь.

– В мою честь? – переспросила она. – Но это невозможно!

Филипп неторопливо направился к ней.

– Не поймите меня превратно. Обед, конечно, не был организован в последнюю минуту. Меня пригласили неделю назад. Но Себастьен принимает многих местных знаменитостей – не скажу, что я среди этих специальных гостей, – и Луиза решила, что будет выглядеть странно, мягко выражаясь, если новая владелица замка, которая приехала как раз сегодня, не сядет по правую руку от хозяйки.

Розеллу взволновало столь неожиданное развитие событий.

– Нет! Это вовсе не соответствует моим намерениям! Я должна найти Луизу и поговорить с ней.

– Подождите! – Филипп опередил ее и положил руку на отполированную ручку двери, вежливо преграждая путь. – Я понимаю ваши чувства. Вы уже сделали огромные уступки де Луимонтам, но необходим еще один шаг, иначе все будет бесполезно. Своим появлением на обеде вы спасете семью от бесконечных разговоров и унижения. Подумайте, каково будет им, несомненно, гордым людям, знать, что вся округа шепчется о них. Подозревая о сложившейся непростой ситуации, многие начнут говорить, будто им позволили остаться в замке из милости. Из жалости и сострадания. Семья де Луимонтов потеряла состояние и земли во время революции, именно поэтому Кадели три поколения назад разрешили им переехать в замок. Это всем известный факт, но прошли годы, дав де Луимонтам возможность присоединиться к другим крупным землевладельцам долины Луары. Доход от поместья делился с Каделями. Об этом мне поведала Луиза, а вы, конечно, тоже должны знать от ваших адвокатов.

– Луиза просила вас поговорить со мной? – прямо спросила Розелла.

Он кивнул.

– Вот почему я пришел раньше остальных гостей. Она посчитала, что будет лучше, если кто-то чужой объяснит вам все, и так как я присутствовал при вашем появлении здесь и знаю основные факты, ее выбор пал на меня. Это вполне естественно.

Розелле пришлось восхититься хитростью Луизы. Высокомерие де Луимонтов не позволяло Луизе просить о чем-то того, кого она всегда презирала. К тому же, существовала дополнительная угроза вспышки семейного нрава де Луимонтов в случае отказа. Розелла была благодарна Филиппу за согласие стать посредником. Это уберегло от многих неприятностей. Ведь ей меньше всего хотелось, чтобы по ее милости Себастьен страдал еще больше.

– Я приду на обед, – тихо произнесла Розелла.

Филипп медленно, одобряюще улыбнулся.

– У вас есть мужество, Розелла. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам выдержать суровое испытание.

В знак благодарности девушка выдавила улыбку, даже не осознав, какая она получилась тусклая. Филипп открыл перед Розеллой дверь, и девушка поспешила к большой лестнице. Навстречу спускалась Луиза, одетая к вечернему приему в атласное платье, шуршащее при каждом ее шаге.

– Итак, Розелла? – властно спросила она, прямо переходя к делу.

– В котором часу приедут ваши гости? – поинтересовалась Розелла.

– В восемь.

– Я буду готова.

В глазах Луизы промелькнуло облегчение, но это не смягчило резкость тона.

– Надеюсь, что будешь! Тебе обязательно нужно было часами слоняться по саду? Почему ты не осталась с Себастьеном, когда пошла за ним? Если бы ты объяснила ему, что собираешься занять только западное крыло, оставив остальной замок нам, возможно, он немного успокоился бы. Тогда не произошел бы этот несчастный случай. А так мне самой пришлось давать объяснения, когда он вернулся, уже, конечно, не в ярости, но в таком же невыносимом настроении…

– Несчастье? – перебила Розелла. На ее лице отразилась тревога. – Что случилось?

Луиза нетерпеливо взмахнула веером.

– О, ничего серьезного. Мой глупый братец отправился в конюшню, собираясь скачкой развеять свой гнев. Но его безумный черный жеребец, видимо, почувствовал непривычную грубость – ведь Себастьен был в таком взвинченном состоянии – ну и встал на дыбы. Я бы пристрелила эту мерзкую скотину! Ты бы видела пальцы Себастьена! Ух! – Она манерно передернула плечами. – Я не могла дотронуться до них. Он в коляске поехал к доктору в город и потом должен зайти к Клодин… – тут ее глаза злорадно вспыхнули, – и обрадовать ее новостью о твоем несвоевременном вторжении в наш дом.

Розелла с облегчением вздохнула, услышав, что Себастьен нашел подходящее объяснение, которое сможет положить конец любым щекотливым вопросам о его израненных руках. Как отреагирует Клодин на неприятные для нее вести? Розелла лелеяла слабую надежду.

– Клодин не передумает выходить замуж, как ты считаешь? – осторожно спросила она.

Луиза приподняла брови.

– Ха, что за глупая идея! Ты слишком долго жила в этой стране лавочников, Розелла. Здесь Франция. Даже если Клодин не без ума от Себастьена, она пройдет через все, чтобы избежать сплетен и скандала. Ведь тогда ни ее, ни нашей семье не стоит надеяться на прекращение разговоров еще долгие десятилетия. В любом случае, – добавила Луиза, продолжая спускаться и проходя мимо Розеллы, – Клодин – наследница отцовского состояния, и у нее будет достаточно денег, которые Себастьен сможет промотать, когда придет время.

– Я бы не назвала Себастьена мотом, – заметила Розелла, неприлично быстро вставая на его защиту.

Злость Луизы вспыхнула вновь. Ее лицо покрылось багровыми пятнами. Она обернулась, чтобы взглянуть на Розеллу.

– Нет? Ну, я считаю, что слишком расточительно вкладывать в обработку земли почти каждый заработанный су, не говоря уже о бесконечных ремонтах замка, счета за которые давно просрочены. А все эти бесконечные капризы maman. В один сезон она хочет сиреневый будуар, в другой – белый со специально вытканными шторами и покрывалами из золотых нитей. Потом ее экипажи, шляпы, парижские платья. И Себастьен всегда потворствовал ей. Неудивительно, что она обожает его, не удосуживаясь взглянуть на нас! – Луиза перевела дыхание. – Вот почему он практически нищий теперь, когда ты забрала замок и земли!

Она удалилась, а Розелла стала медленно подниматься по лестнице. У нее на душе стало еще тяжелей, чем раньше. Значит, ко всему прочему у Себастьена есть долги. Когда приедет месье Батальяр, ей нужно проконсультироваться с ним. Должна найтись лазейка, с помощью которой удастся возместить расходы Себастьена, не задев его чувствительную гордость.

В западном крыле горели лампы, но слуг Розелла не увидела. Луиза, вероятно, была полностью уверена, что Филипп уговорит ее присутствовать на приеме, потому что стол в маленькой столовой не накрыли для одинокого обеда хозяйки.

В башенной комнате на девушку навалилась огромная усталость. Она сняла разорванное платье и отбросила его в сторону. Без всякого интереса Розелла подошла к стенному шкафу, выбирая, что одеть. Позади нее без стука открылась дверь, и она вяло обернулась, подумав, что это служанка, пришедшая расстелить постель. Но вошла та маленькая круглолицая девушка, которая приносила ей горячую воду. Увидев хозяйку, она явно смутилась.

– Прошу прощения, мадам! – извиняющимся тоном воскликнула служанка, сделав быстрый книксен. – Я думала, вы спустились на обед.

– Ты должна всегда стучаться, – сказала Розелла с мягким укором. – Никогда не допускай, что комната пуста.

– Да, мадам. В другой раз я не забуду.

– Домоправительница проинструктировала тебя?

– Да, мадам. Но запомнить нужно так много. Раньше я никогда не была в услужении.

– Как давно ты в замке?

– Всего две недели. Я уехала из дома. – Робея, девушка говорила сдавленным шепотом. Чтобы скрыть свое замешательство, она схватила брошенное платье и хотела повесить его на стул, но от удивления только открыла рот. – Ой, а что с ним случилось?

– Ты должна навсегда запомнить, – упрекнула Розелла, садясь на край кровати, – никогда не задавай вопросы, которые могут не понравиться хозяйке.

– Простите меня, мадам! Мне и об этом говорили. О, Боже!

Внимание служанки вновь вернулось к наряду в ее руках. Платье было сильно испорчено, и уже не любопытство вызвало следующий вопрос.

– Желаете, чтобы я починила его, мадам? Розелла отклонила предложение.

– Я никогда не хочу видеть его снова! – поспешно воскликнула она.

– Но я очень хорошо управляюсь с иголкой. Моя мать – хорошая швея. Она научила меня шить. Я могу заштопать крошечными стежками, под оборками швы будут совершенно незаметны.

Девушка покраснела от собственной настойчивости, но подобная расточительность огорчала ее. Это абсолютно противоречило крестьянскому воспитанию. Ее учили, что ничто никогда не выбрасывается, пока не перелицуется, починится или перешьется во что-нибудь другое.

Розелла раздумывала, отказываться ли во второй раз, но вдруг ей в голову пришла превосходная мысль.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Мари Лерой.

– Мне нужна личная горничная, Мари. Думаю, ты очень хорошо подойдешь мне. Я немедленно сообщу домоправительнице о своем решении.

Радость на лице девушки почти мгновенно померкла, как только она подумала, что ей предстоит делать. Ее прямолинейная натура заставила Мари откровенно признаться в собственных недостатках.

– Я не умею причесывать волосы! Меня ничему не учили, кроме того, чему я сама научилась у матери. Она показывала, как правильно отпаривать бархат, гофрировать оборки, крахмалить белье. Но я не знаю, как подбирать подходящую обувь к костюмам для верховой езды, дневным платьям или вечерним туалетам, и все такое. И я часто забывчива, как вы знаете.