– Филипп, ты не можешь обвинять Луизу из-за того, что она расстроена, – вступилась за сестру Софи. Она с интересом наблюдала за происходящим, стоя позади кресла матери и положив ладонь на высокую спинку.

В отличие от Луизы, худощавой женщины с маленькой высокой грудью, Софи была мягче и круглее, более тяжела в движениях. Ее фигура привлекала модной полнотой. Вьющиеся волосы, не такие темные, как у сестры, но приятного каштанового цвета, обрамляли овальное лицо с зеленовато-серыми глазами, маленьким капризным ртом, тонкими губами и надменно вздернутым носом.

– Ты должен понять, что за всю жизнь Розелла только однажды приезжала в замок, – продолжала Софи. – Зачем ей совершенно неожиданно появляться теперь, если не для того, чтобы выпросить какой-нибудь подарок из тех вещей, что кузен Андрэ время от времени оставлял здесь? Так всегда происходит когда кто-то умирает. Дальние родственники слетаются, словно хищники… А Розелла даже не приходилась родней кузену Андрэ!

Филипп пожал плечами и засунул руки в карманы куртки с поясом.

– Могу я предложить, чтобы вы спросили мадемуазель Розеллу, почему она приехала?

Луиза чопорно поджала губы. Казалось, она жалела о вспышке гнева в присутствии Филиппа и пыталась теперь вести себя, как подобает благовоспитанной даме.

– Итак, Розелла, что привело тебя снова во Францию? – цинично спросила Луиза. – Возможно, я была не права, поспешив делать выводы. Позволь нам узнать, чем объясняется твой неожиданный визит.

Розелла глубоко вздохнула. Пришло время все объяснить, и как бы неприятно это ни было, ей нельзя выказать и тени слабости или робости.

– То, что я должна сообщить, придется вам не по вкусу. Наверное, это будет большой неожиданностью для вас. Андрэ Кадель завещал замок де Луимонт, земли и имущество мне.

Все уставились на нее. Воцарилась тишина. Три женщины смотрели на нее с недоверием, слишком ошеломленные, чтобы говорить. Затем постепенно на их лицах появилось выражение жуткого страха. Маргарита де Луимонт внезапно сдавленно зарыдала. Она покачнулась и рухнула бы на пол, если бы Филипп не рванулся вовремя вперед, чтобы подхватить ее и усадить в кресло. Обе дочери кинулись помогать ей: Софи растирала запястья, а Луиза достала из парчовой сумочки, лежавшей на столе недалеко от кресла, ароматическую соль и поднесла ее к носу матери.

Когда Маргарита пришла в себя, отвернув голову от едкого запаха, Луиза забормотала ободряющие слова, показывая, что привычна к приступам изысканных страданий своей матери и знает, что они неподдельны. Филипп наклонился и осторожно положил ноги Маргариты на низкую скамеечку, Софи подоткнула под ослабшую голову мягкую подушку. Розелла с глубокой печалью заметила, что большие нежные глаза Маргариты остекленели. Мадам де Луимонт была шокирована новостью и на какое-то время потеряла способность воспринимать происходящее.

Луиза, все еще склонившись над матерью и поддерживая ее безвольную руку, через плечо свирепо взглянула на Розеллу.

– Этого не может быть! – гневно заявила она, отвечая на разрушительное сообщение Розеллы, словно всеобщее внимание не отвлек обморок Маргариты. – Себастьен является наследником Андрэ Каделя! Он должен получить замок и все угодья. Ты даже не член семьи! Ты не можешь ни на что претендовать.

Розелла сильно побледнела.

– Андрэ Кадель был моим дедушкой, – как можно спокойнее постаралась произнести она.

– Твоим дедушкой? – недоверчивым эхом отозвалась Луиза. – Но он не мог! Ты лжешь! Он имел единственную дочь, и она никогда не выходила замуж. Она умерла молодой. – Ее глаза сузились. – Если только не…?

– Моя мать сбежала с Мартиники с англичанином, который дедушке не нравился. Родители состояли в незаконном браке. Я осталась сиротой. Чтобы уберечь меня от скандала, дедушка решил, что я должна расти в Кенте. Возможно, он хотел, чтобы я никогда не узнала правду о нашем родстве. Если бы я вышла замуж, без сомнения, замок перешел бы Себастьену, ведь тогда не потребовалось бы завещать мне недвижимость, и я никогда не узнала бы, что была внучкой Андрэ Каделя.

– В таком случае, что же кузен Андрэ оставил нам? – потребовала ответа Софи. От ярости на ее щеках проступили багровые пятна.

Розелла неохотно ответила:

– Его адвокат, месье Батальяр, прочитал мне завещание. Там есть различные распоряжения, но ваши имена не упоминаются.

– Никто из нас? Даже maman? – закричала Софи. – Совершенно ничего Себастьену?

Розелла отрицательно покачала головой. Софи издала долгий стон и прижала скрещенные руки к груди, будто получила физический удар.

– Дьявол! Чертов старый скряга!

Луиза вскочила и заметалась по комнате, пытаясь сдержать бушующие в ней эмоции.

– Невероятно! Подумать только, быть выгнанными из нашего дома посторонним человеком! Я не потерплю этого! Я не могу это вынести!

Розелла шагнула к ней.

– Я не собираюсь просить вас покинуть дом. У меня будут собственные комнаты, и мы сможем жить под одной крышей. Нужно договориться о подходящих условиях. Адвокат моего дедушки месье Батальяр приедет через неделю-другую и урегулирует возможные трудности.

– Звучит разумно, – заметил Филипп.

– Разумно? – взорвалась Софи, пронзительно взвизгнув от оскорбления. – А что случится, когда Розелла выйдет замуж? Что тогда будет с моей семьей? У меня-то есть собственный дом в городе, а их выселят, как нищих?

– Уверяю тебя, у меня и в мыслях нет выходить замуж в обозримом будущем, – терпеливо сказала Розелла. – Но если бы я вступила в брак, это естественным образом освободило бы меня от обязательств жить в замке.

Выражение лица Софи не изменилось.

– Однако логично предположить, что твой будущий муж будет думать не так, как ты, и решит сделать замок своим домом. Никто в здравом уме не променяет такой дворец на что-нибудь еще.

– Это, конечно, зависит от мужа, которого выберет Розелла. – Дружелюбный мужской голос раздался из-за двери, ведущей в сад.

Там стоял Жюль, прислонившись плечом к косяку. Он вырос высоким и худым. Жюль тоже унаследовал красоту от матери, но в каждом из отпрысков де Луимонтов чувствовалась жестокость характера, доставшаяся от отца, который был безжалостным, деспотичным человеком, отличавшимся ужасной гордыней и неукротимым нравом. Сейчас, рассматривая лицо Жюля, Розелла не могла оценить, смягчили ли прошедшие годы его натуру. Наверное, он заметил в ее глазах настороженную неуверенность. Жюль с широкой улыбкой направился к девушке, словно стараясь завоевать доверие, которого не было прежде.

– Простила ли ты меня за юношеские преступления? – покаянно спросил он, взял ее руку и поднес к губам. – Я вел себя, как ужасное чудовище. Что там происходило? Мертвая кошка в постели или паук за пазухой?

– И то, и другое! – ответила Розелла с неприязнью.

Она плакала над кошкой. Горько. Это была одна из кухонных кошек, с которой Розелла подружилась. Без сомнения, бедное животное выбрали именно по этой причине. Жюль и две его сестры с недетской настойчивостью делали все возможное, чтобы изолировать девочку от любых дружеских контактов. Они завидовали ей, так же как и завидовали друг другу. Но в то лето они развлекались тем, что нашли общую мишень для вымещения злобы.

– Признаюсь, я совершил множество преступлений. – Жюль довольно захихикал. Потом он внезапно стукнул себя по лбу. – Боже мой! Я все вспомнил! Те времена вернулись ко мне! Мы прыгнули на тебя из темноты, а ты чуть с ума не сошла от страха. Однажды ночью я положил тебе на подушку череп из библиотеки. – Он разразился раскатистым хохотом. – Но после этого мне самому пришлось испугаться. Отец задал мне взбучку, которую я никогда не забуду. И за то, что прикоснулся к его собственности в библиотеке, и за приставания к тебе.

– Неужели он сделал это? Никогда не знала. Я только помню, что находилась в ужасе от твоих шуток все время, пока была здесь.

– Не удивлен. После случая с черепом отец отправился в одну из своих длинных деловых поездок, и я мог свободно изводить тебя, не опасаясь наказания. Даже в те дни maman всегда разрешала нам идти своим путем.

Розелла молча согласилась со словами Жюля. Маргарита де Луимонт уделяла внимание только Себастьену, ее любимому ребенку, и многие люди могли бы поверить, что он единственный сын, потому что остальные трое видели мать очень редко. Возможно, их неуправляемое поведение, из-за которого учителя и гувернантки сменялись с монотонной регулярностью, было всего лишь отчаянной просьбой о любви и внимании. Даже в том, как сейчас две сестры ухаживали за потерявшей сознание матерью, ощущалась доля соперничества.

В этот момент Луиза оставила Маргариту на попечении Софи и с презрением набросилась на брата.

– Жюль! Как ты можешь – болтать о прошлом с такой беспечностью, словно Розелла просто наносит светский визит? Ты ведь осознаешь, что произошло, не так ли? Полагаю, в твою эгоистическую голову проник смысл случившегося! Кузен Андрэ не оставил нам ничего! Ни франка! Это не поможет оплатить твои счета, так ведь? Или возвратить долги!

Жюль взглянул на Луизу без заметного раздражения, пропустив мимо ушей ее язвительные замечания.

– В отличие от тебя, дорогая сестра, я никогда не делю шкуру неубитого медведя. Старый Кадель всегда не любил меня. Почему он должен был оставить мне что-нибудь? Себастьен – другое дело. Кажется, он всегда был золотым мальчиком. Кстати, где он? Уже знает?

– Нет еще. Он куда-то уехал. Может, Себастьен придумает, что делать. Вероятно, мы должны опротестовать завещание.

Софи наигранно застонала и всплеснула руками.

– Только ты могла сделать столь идиотское предложение! На что мы бы опирались? Даже я понимаю это. Никогда не существовало никаких бумаг, чтобы защитить нас от такого поворота дел. Как нам конкурировать с кровной родственницей старика, даже если ее принесли в подоле!

– Что за неделикатное выражение! – насмешливо упрекнул Жюль. – Твой буржуа-муж сильно расстроился бы, окажись он здесь. Или ему уже известно, какой ты можешь быть, когда разрушают твои планы?

Розеллу поразило, что все осталось по-прежнему. Постоянные перебранки. Никто никогда не согласится с другим. Ничто не изменилось.

Маргарита де Луимонт наконец собралась с силами и огромным усилием воли заставила себя встать, сделав протестующий жест, когда дочери хотели помочь ей.

– Довольно. Пожалуйста. От всего этого шума раскалывается голова. – Она стояла одна, слегка неуверенно, но с поразительным достоинством. Повернувшись к Розелле, Маргарита продолжила: – Ты здесь новая хозяйка. Удивительная смена обстоятельств, но ты должна научиться держать бразды правления, как сделала это я, когда была в твоем возрасте и невестой пришла в замок. – Она рассеяно огляделась вокруг. – Что еще я должна сказать? О, да. Какие комнаты ты пожелаешь? Их так много. – Маргарита кончиками пальцев коснулась висков и беспомощно добавила: – Глупо, правда? Но я не помню, сколько.

Луиза и Софи обменялись взглядами и поспешили стать рядом с ней.

– Не беспокойтесь, maman, – утешительно произнесла Луиза. – Пойдите и отдохните. Софи отведет вас прилечь ненадолго. Я прослежу, чтобы Розелла устроилась.

Но неожиданная новость, казалось, лишила Маргариту способности ходить, и снова Филипп быстро рванулся вперед и поддержал ослабевшую женщину.

– Позвольте мне помочь вам, мадам де Луимонт. Шагайте вместе со мной. Вот так, правильно. Медленно. Прекрасно!

Софи побежала открывать дверь из цветного стекла. Втроем они вышли в коридор и скрылись из виду. Прежде чем повернуться к Розелле, Луиза издала долгий вздох.

– Итак, ты слышала, что сказала maman? Какие комнаты ты хочешь?

Розелла ответила без колебаний.

– В крыле западной башни. Если помнишь, я спала там, когда приехала в первый раз. Хочу, чтобы та спальня снова стала моей.

Она собиралась сделать все для победы над страхом к замку. Лучше всего будет, если начать с той комнаты, в которой ей пришлось страдать в детстве.

Луиза удивленно вскинула брови, а Жюль весело фыркнул.

– Думаешь, я снова положу тебе на подушку череп? – поддразнил он, но не зло.

– Глупой проделкой сейчас меня не напугаешь, – спокойно парировала Розелла.

– Ты должна знать, что крыло было закрыто некоторое время, – сказала Луиза, словно желая переубедить Розеллу. – Трудно поддерживать в полном порядке все апартаменты замка.

– Я не хочу других комнат, – решительно заявила Розелла. Впервые она использовала свою новую власть. – Пусть крыло откроют для меня.

Луиза презрительно пожала плечами.

– Как пожелаешь. – Она подошла к кнопке звонка на стене и надавила на нее пальцем.

Домоправительница, представительная женщина с суровым лицом и черными блестящими волосами, была слишком хорошо вышколена, чтобы хоть чем-то выдать удивление, когда Луиза сообщила ей, что мадемуазель Розелла стала новой хозяйкой замка. Но ее глаза засверкали от любопытства. Свое повиновение она выразила уважительным реверансом и использованием учтивого обращения «мадам» по отношению к молоденькой Розелле. Они направились в западное крыло. При каждом шаге экономки на ее поясе позвякивала огромная связка ключей.

Слугам было приказано принести из холла багаж Розеллы. Следуя за домоправительницей по парадной лестнице, девушка обернулась на разбиравших сундуки мужчин, но не увидела ни одного знакомого лица. В прошлом некоторые из домашней прислуги дружески относились к ней, сочувствуя незавидному положению сироты. Однажды повар спрятал ее среди корзин с овощами, когда две сестры и Жюль гнались за бедняжкой, размахивая дохлыми крысами, которых держали за хвосты.

Розелле стало интересно, все ли слуги новые. Казалось, именно так, но какова причина? Многие гордились тем, что годами служили Пьеру де Луимонту, а перед ними их отцы трудились на благо отца и деда хозяина.

Когда они подошли к двойным дверям западного крыла, экономка выбрала ключ и вставила его в замок.

– Все покрыто чехлами от пыли, мадам, – предупредила женщина, прежде чем пройти в темные покои, в которые не проникал солнечный свет сквозь закрытые ставни. – Но это не значит, что западное крыло замка оставлено без внимания. Здесь слишком много прекрасной мебели и ценных ковров, чтобы рисковать. Ведь могут появиться моль и древесные жучки. Крыло полностью убиралось менее месяца назад.

Тем не менее в апартаментах пахло затхлостью.

По одну сторону коридора, ведущего в башню, находились запертые двери в нежилые комнаты, по другую – высокие окна с закрытыми изнутри ставнями. Обогнав новую хозяйку и экономку, вперед кинулась молоденькая горничная и распахнула некоторые ставни, чтобы можно было видеть дорогу. В результате свет и тени смешались, из-за сквозняка драпированные занавески из кремового шелка зашевелились, словно приведения. На фоне солнечных лучей стала хорошо заметна взметнувшаяся пыль.

– В крыле две спальни, – сказала экономка, не подозревая, что Розелле это известно. – Какую вы выберете, мадам? Розовую, которая больше и выходит окнами во внутренний двор, или голубую, в которую можно попасть из гостевого салона?

– Никакую, – ответила Розелла со слабой улыбкой. – Вы забыли упомянуть комнату в башне. Она отлично подойдет мне.

Домоправительница скользнула по девушке взглядом, полным удивленного любопытства.

– Как пожелаете, мадам.

Ступеньки винтовой лестницы круто поднимались вверх. Слуги, пыхтя и отдуваясь, несли багаж Розеллы. Им с трудом удавалось не повредить прекрасные ореховые панели, больше двух веков скрывавшие средневековые каменные стены, от обитых медью углов тяжелых сундуков.

Экономка остановилась отдышаться, а Розелла скользнула мимо нее в круглую башенную комнату. В щели ставен пробивались полоски света. Девушка открыла задвижку, и со страшным грохотом деревянные створки разлетелись в стороны. Потом она пошире распахнула окно, чтобы чистый, свежий деревенский воздух наполнил комнату.

Розелла очень хорошо помнила вид из этого окна. Повсюду лужайки и цветники, густой парк скрывает где-то вдалеке стену, ограничивающую владения замка. Еще дальше среди листвы возвышается серая крыша виллы, единственного соседнего жилища. Наверное, это и есть резиденция Филиппа Обера. И на сколько хватало глаз под голубым небом на пологих холмах раскинулись зеленые виноградники, поля и леса. Городок лежал в нескольких километрах левее и не был виден из западной башни. Розелле хотелось рискнуть и высунуться из окна, чтобы взглянуть на великолепную Луару, но она не осмелилась из-за головокружительной высоты.

Повернувшись, Розелла стала наблюдать, как экономка стирала пыль. Слуги принесли багаж и удалились. Позже, когда комнату приведут в порядок, надо будет распаковать сундуки. Ей придется подумать, где найти горничную. Розелла с огорчением поняла, что ей следовало привезти ее из Парижа, но там на поиски просто не хватило времени.

Башенная комната оказалась меньше, чем она помнила. Великолепие стиля рококо как-то поблекло и обветшало. Все вокруг напоминало круглую клетку для птиц. Лепные толстопузые херувимы расположились по краю потолка, поддерживая цветочные алебастровые гирлянды, которые обрамляли панели, отделанные розовым дамасским шелком. В изысканных канделябрах стояли свечи, не зажигавшиеся, кажется, очень давно. Розелла с интересом подумала, не для нее ли они последний раз горели семь лет назад. Тогда, впервые увидев комнату детскими глазами, она была очарована и чувствовала себя принцессой в сказочной башне, но это ощущение длилось недолго. Вскоре стало казаться, что она заперта в тюрьме.

Розелла распахнула накидку, приоткрыв платье из алой тафты, и подошла к туалетному столику, красиво задрапированному шелком цвета слоновой кости. Она села перед вращающимся зеркалом и медленно сняла шляпу.

– Почему закрыли западное крыло? – осторожно спросила девушка, приводя в порядок прическу. – Когда я приезжала сюда в прошлый раз, все комнаты были открыты.

Экономка застыла с тряпкой в руке и метнула на новую хозяйку быстрый взгляд.

– Так, наверно, было несколько лет назад, еще при жизни прежнего месье де Луимонта. Мне рассказывали, что он всегда держал все комнаты открытыми и готовыми к приему гостей. Похоже, он и мадам де Луимонт в те времена жили на широкую ногу. У месье Себастьена более практичный склад ума. Он приказал закрыть западное крыло, чтобы сэкономить средства и труд.

Женщина собрала чехлы и приготовилась уходить.

– Болтают еще много всяких глупостей. Из-за легенды, связанной с этим крылом, трудно было заставить местных девушек хорошенько убирать здесь. Они вечно норовили удрать отсюда. Вот почему сейчас не нанимают слуг из ближайших деревень. Мне не нужны эти глупости, я беру на работу только порядочных девушек издалека. – Не добившись от Розеллы ожидаемой реакции, домоправительница решила подтолкнуть ее вопросом. – Если вы и прежде останавливались в замке, полагаю, вам известна легенда?

– Конечно, – отрывисто ответила Розелла бесстрастным тоном, что и положило конец дальнейшему разговору на эту тему. Она намеренно перевела беседу в более земное русло, договорившись, что покинет комнату на час, когда приведет себя в порядок после поездки. Служанки должны будут приготовить постель, распаковать вещи и оставить кругом безупречную чистоту.

Экономка вышла из комнаты и спустилась вниз по каменным ступеням. Эхо от ее шагов замерло вдали. Тишину нарушало только щебетание птиц за окном. Где-то залаяла собака, потом откуда-то донесся гул сельскохозяйственных машин. Розелла оперлась руками о туалетный столик и невидящим взглядом уставилась на свое отражение, погрузившись в раздумья.

У нее была веская причина помнить легенду башни, но она отбросила мрачные мысли, вызвав в памяти только предание о красивой жене дворянина, жившего в замке в пятнадцатом веке. Он отправился на войну, а в его отсутствие замок захватил неприятель. Вокруг грабили, насиловали и убивали. Его жена спряталась в западной башне. Мародеры не раскрыли ее убежище. Но когда вражеские солдаты ушли, оставив смерть и разрушения, дама не смогла найти выход из башни. Крики о помощи остались неуслышанными. Немногие остались в живых, но они убежали в лес, спасаясь из горящих хижин. Как прекрасная птица билась дама о стены, отчаянно пытаясь вырваться на волю. Тщетно. Когда наконец солнечные лучи заиграли на оружии и копьях вернувшихся воинов, дама лежала мертвая на полу своей высокой и ужасной клетки.

По спине Розеллы пробежал холодок. Она повернулась на табурете, чтобы окинуть взглядом комнату, и подумала, кто из прошлых владельцев стремился стереть средневековый ужас легенды с помощью роскошного убранства. Однако иллюзия комнаты без дверей сохранилась, так как ручки были хитроумно спрятаны среди алебастровых украшений, чтобы не испортить симметрию. Но где же дверь?

Розелла поднялась и встала в центре комнаты, оглядываясь кругом и осознавая, что ее охватывает паника. Девушка попыталась хладнокровно подавить это чувство. В детстве ей приходилось привязывать к дверной ручке ленту для волос, чтобы найти ее с первого взгляда, ведь однажды – совсем как дама из легенды – она истерически билась о стены, не в силах найти выход.

А! Дверь там! Она вспомнила это сейчас. Розелла целеустремленно направилась к одной из панелей, нашла ручку и распахнула дверь. Но оказалось, что это стенной шкаф. Девушка быстро закрыла его и прислонилась лбом к панели. «Не бери в голову! – сказала она себе. – Успокойся. Держи себя в руках и сориентируйся. Рядом со стенным шкафом находится средневековая гардеробная, которую превратили в элегантную ванную комнату, так?»

Ей противно было видеть, как слегка дрожала рука, пока она разыскивала потайную ручку. Нашла. Повернула. Да. Она права. Розовая эмаль ванны, кувшин, фарфоровый таз освещались светом из узкого окна.

Розелла медленно продвигалась вдоль стен, кончиками пальцев ощупывая завитушки гирлянд. Когда откуда-то снаружи раздался стук, она не смогла определить точно направление звука, впервые осознав странности акустики. Девушка вернулась к кровати, напряженно ожидая, какая панель откроется.

– Войдите, – произнесла она и затаила дыхание.

Дверь отворилась совершенно не там, где ожидала Розелла. В комнату вошла молодая горничная с кувшином горячей воды, мылом и чистыми полотенцами.

– Меня прислала домоправительница, мадам, – ее произношение выдавало жительницу отдаленной руанской провинции.

Розелла кивнула, позволяя девушке пройти в ванную комнату. Видимо, служанка боялась расплескать воду, поэтому двигалась с величавой осторожностью.

Когда Розелла снова осталась одна, она взяла алую шляпу, в которой приехала из Парижа, вытащила красивое перо и привязала его к дверной ручке. При виде яркого пятна на фоне светлого Дамаска Розелла облегченно вздохнула. Никогда больше не потеряет она выхода из башенной комнаты.

Улыбаясь ощущению безопасности, девушка отступила назад и про себя посмеялась над этой маленькой предосторожностью. Перо должно остаться единственной уступкой старым страхам, но даже его нужно снять, когда она научится безошибочно ориентироваться. Она больше не запуганный ребенок, а хозяйка замка де Луимонт. Неважно, что ей пришлось не по своей воле вернуться сюда. Она должна вынести все с достоинством и мужеством!