XVIII

Джип двигался плавно, повизгивая тормозами на поворотах. Квартал сменялся кварталом, утренние улицы верхнего уровня были пустынны, и расстояние между пассажирами и охранниками «Развлечений Инкорпорейтед» все увеличивалось. Филу подумалось: можно ли проследить их путь с помощью электронных глаз, которые, как говорили, установлены на всех перекрестках? Но он тут же забыл об этом, так как чувство тревоги больше не беспокоило. Пухлая зеленая плюшка на коленях покосилась на него одним глазом. Фила невероятно клонило ко сну и хотелось потихоньку скользнуть в какую-нибудь Вселенную — без света, звука и земного притяжения.

Но прежде чем отключиться, он взглянул на Митци. На ее лице сияла суровая, гордая улыбка, но по щекам катились две слезинки. Фил почувствовал скорее раздражение, чем удивление или сострадание. «Никто, — подумал он, — не имеет права предаваться отчаянию в присутствии Счастливчика».

Он решил, что было бы полезным исподволь внушить Митци некоторые истины.

— Вовсе не следует раздуваться от гордости по поводу нашего побега, — тихо начал он. — Это все заслуга Счастливчика. Хотя, должен признать, ты храбро уворачивалась от джипа.

Митци не взглянула на него и поджала губы.

— Эпизод с джипом весьма поучителен, — продолжал Фил, слегка поворачивая в ее ране ангельский скальпель. — Он продемонстрировал, как хороша была эта твоя криминальная дружба с тремя головорезами-умниками. Но теперь, — он решил смягчить справедливость снисхождением, — ты поняла, что твое романтическое поклонение злу не стоит и ломаного гроша перед лицом настоящей любви и понимания. А, Митци?

Девушка с равнодушным видом остановила машину. Фил смутно различал место, где они припарковались, — улочка с неровной мостовой выходила на заброшенную, поросшую кустарником площадь, окруженную высокими зданиями. Он откинулся на сиденье, сонно улыбнулся, его пальцы перебирали шерстку Счастливчика. С самодовольным видом он ожидал девичьих всхлипываний. Вместо этого сиденье подпрыгнуло и хлопнула дверца.

Он оглянулся. Рядом с джипом на темном фоне перепутанных ветвей кустарника и тихих, окутанных туманом небоскребов стояла Митци. Она наклонилась, опираясь напряженными руками на дверцу, и глубоко вдохнула воздух.

«Ну вот, — подумал Фил, — это должно было произойти. Она обязана покориться власти Счастливчика».

— Ненавижу тебя, — с силой произнесла девушка. — Ты хотел, чтобы я превратилась в манную кашу. — Слезы брызнули из ее глаз, однако выражение лица стало еще воинственнее. — Может, Карстерс, Ллевелин и Бак и пытались меня убить, но, по крайней мере, они дали мне шанс себя проявить. Они не отказали мне в ненависти и не пытались утопить меня в соплях. Я хочу славы, — продолжала Митци. От волнения ее голос вот-вот мог прерваться, но она не позволила себе этого. — Я хочу такой славы, как я ее понимаю, и неважно, что ты считаешь ее дешевой и эгоистичной, потому что это — единственное, что ярко и смело сияет в нашем трусливом, дрянном мире. Я хочу плюнуть миру в глаза, а потом посмотреть, как он станет блеять об отмщении. Это так же, как я смотрела на джип.

— Ты и вправду вела себя смело.

Фил думал: какого дьявола Счастливчик, в один миг успокоивший двадцать мужчин, столь долго не может воздействовать на одну-единственную сбившуюся с пути девчонку?

— Избавь меня от своих похвал, это просто маскировка для соплей, — едко заметила Митци. — Да, я прекрасно знаю, что может сотворить это чудовище из воскресной школы, лежащее у тебя на коленях. И я знаю, чего ты хочешь. Во мне есть только одна черта, крепкая, как кремень, все остальное — паршивая каша. Ты хотел бы, чтобы это мое единственное достоинство было сломлено. Нет, хуже: ты бы хотел увидеть, как оно растает. А я не позволю этому случиться! — Она выпрямилась и убрала руки с дверцы.

Вдруг сквозь дремотное состояние Фил ощутил беспокойство. Он провел рукой по шерстке Счастливчика, потом нерешительно встряхнул его.

— Проснись, — произнес он с некоторым чувством неловкости.

Кот промурлыкал в ответ. А может, он просто похрапывал во сне.

— Прощай навсегда, Фил, — сказала Митци и отвернулась.

— Нет, постой. — Фил наконец-то лениво сполз с сиденья. — Не уходи. — Он опять встряхнул Счастливчика, на этот раз почти грубо. — Просыпайся, — потребовал он. — Останови ее.

Маленький бог повис в его руках, будто зеленая тряпочка.

Фил опять уложил Счастливчика на сиденье и начал выбираться из машины. Внезапно его захлестнула волна глубокой меланхолии. Он знал, что от него ускользает нечто драгоценное, но не был уверен в том, что это истинная ценность, и не знал, имеет ли он право задерживать ее. Вдобавок его божок, наверное, предал своего друга, к тому же невероятно хотелось спать… Фил спокойным взглядом проводил Митци, ускользавшую необратимо, как время, так ничего и не предприняв, переложил Счастливчика обратно на колени. Он проследил, как девушка шагает мимо окутанных дымкой кустов, гордая и сердитая, будто нимфа. Спина ее была прямой, она высоко несла голову, как и, подумалось ему, свою очаровательную и смешную грудь, которую ей так хотелось противопоставить всему миру.

Казалось, он бесконечно долго смотрел на сумрачный, пустой угол дома, за который она завернула. Он застыл в гипнотическом трансе, на какое-то время заменившем ему сон. Изредка по пустынному пространству его мозга проносились какие-то мысли, но они были настолько смутными, что даже не задерживались. В какой-то миг подумалось, что Счастливчик не смог остановить Митци, ибо усилия истощили его, да и как можно было ожидать, что маленькие боги могут испускать огромные золотые волны безо всяких для себя последствий. И еще он подумал, что, должно быть, в этот самый момент на него ожесточенно охотятся Федеральное Бюро Лояльности, ловкие головорезы из «Развлечений Инкорпорейтед», Ромадка со своими развеселыми дружками и, наверное, даже добряки Карстерс, Ллевелин и Бак. И все же он не испытывал ни малейшего страха, как и желания обдумать план каких-то действий…

Сумрачный угол дома, за которым он наблюдал, осветился солнцем, но оставался все таким же пустынным. В мягком клубке на его коленях обозначились четыре лапки. Счастливчик потянулся, встряхнулся, поднял глаза, самые яркие на свете, и промурлыкал утреннее приветствие.

— Хорошенький же ты кот, — сварливо посетовал Фил, глаза которого уж никак нельзя было назвать яркими. — Уснул как раз тогда, когда так мне нужен.

Счастливчик проигнорировал замечание. «Мр-р-р» — повторил он не допускающим возражений тоном.

Но теперь, когда гипнотический транс прошел, Фила снова непреодолимо' потянуло ко сну.

— Знаю я тебя… — запинаясь, пробормотал он зеленому пятну, расплывавшемуся за оградой ресниц. — Ты голоден. Наверное, ты и вправду заслужил чего-нибудь вкусненького после всех своих чудес. Но у меня с собой нет клюквенного соуса. Я достану тебе чего-нибудь… потом… позже…

«Мр— р-р!» -потребовал Счастливчик возмущенным тоном честного труженика, который обнаружил, что его обсчитали.

Но к Филу не пробивались уже никакие призывы.

— Спокойной ночи, — прошептал он самым ласковым тоном, на который был способен, и отключился.

Ему снились странные, отдаленно-туманные и угрожающие вещи. Ему виделись дремучие леса и развившиеся маленькие зверьки. Их визг все нарастал, отчего Фил совсем выбрался из сна и обнаружил джип, припаркованный к улочке, выходившей на площадь.

Какую— то секунду он, казалось, продолжал видеть призраки дремучих лесов и слышать звуки, но потом понял, что перед ним -неподрезанные кусты и он слышит голоса школьниц, весело высыпавших из здания позади него.

Он отупело соображал, что дети, должно быть, возвращаются из школы — нет, с вечерних занятий, потому что косые лучи солнца не достигали глубины площади, и что он, должно быть, проспал весь день сном младенца. А потом он почувствовал, что его колени и сердце остыли и что Счастливчика рядом нет.

XIV

Первой реакцией Фила было желание выскочить из машины и броситься на поиски. Но холод в сердце подсказывал, что Счастливчик где-то очень далеко. К тому же кусты представляли собой настоящие джунгли, и одному ему пришлось бы искать зверька величиной в кошку всю жизнь.

Фил не узнал площадь, но по школьникам догадался, что находится в районе, где жили интеллектуалы. Сначала он подумал, что это женская школа, но потом заметил несколько мальчиков, затерявшихся среди возвращавшихся домой учениц, и понял, что большинство семей в районе сознательно решило иметь как можно больше девочек. Когда стало возможным планирование пола с помощью отделения в центрифуге типов спермы, многие родители захотели иметь сыновей, особенно первенцев. Часто они уговаривали себя, что потом будут и девочки, но, к несчастью, правилом становились маленькие семьи. В результате это привело к увеличению рождаемости мальчиков, и были приняты некоторые разумные законы, запрещавшие определение пола. Последовали неудачные попытки со стороны медиков ввести саморегулирование. Было много разговоров в Конгрессе. Среди мыслящих людей возникло почти фанатичное движение за увеличение числа представительниц женского пола. Эта категория, помимо того что пыталась уравновесить соотношение полов, учитывала еще и тот факт (а может, это был слух), что уже был достигнут партеногенез человека. Фил вспомнил, как в один из выходных дней смотрел по видео шоу-программу «Станут ли женщины, рожденные от девственниц, нашими единственными интеллектуалами?»

Да и многое другое в этом квартале подтверждало его догадку: запущенный вид площади, более низкие небоскребы, безжизненная реклама, слабое движение. Здесь даже не было горячих прутьев.

Его взгляд свободно блуждал по рядам крохотных квартир. Он продолжал размышлять, куда мог исчезнуть Счастливчик. Включил радиоприемник. Оттуда раздалось:

— …в то время как загадочный Биллиг, мозговой центр «Развлечений Инкорпорейтед», как полагается, покинул страну. Сегодня вечером, в восемь тридцать по новому вашингтонскому времени, Президент Варне для нас, американских братьев-граждан, сделает заявление, отчасти чтобы потушить небольшое возмущение по поводу запрета на борьбу разных полов и запрета музыкальных автоматов-бурлесков, явно инспирированного неким кланом, но в большей степени для того, чтобы прокомментировать потрясенным согражданам предъявленные сегодня утром федеральным правительством обвинения шестидесяти пяти с высшим чиновникам. Могу предсказать — помните, это моя персональная ответственное и,, и я готов уплатить штраф за клевету, — что Президент разоблачит «Развлечения Инкорпорейтед» в том, что они посильно применяли снотворное, таблетки, вызывающие временную стерилизацию у мужчин. Я потрясен и возмущен не меньше вашего роботами-девушками, оснащенными всем необходимым для непристойных целей.

А теперь важное сообщение о деле с котами. Должен сказать, что коты не являются переносчиками инфекции, поэтому ни при каких обстоятельствах их нельзя уничтожать, независимо оттого, принадлежат они кому-либо или являются бродячими. Знайте: за каждое уничтоженное животное полагается тюремное заключение. Однако все домашние коты должны быть предъявлены в ближайший участок службы безопасности. То же самое следует сделать каждому, кто заметит одичавшее или бродячее животное. За невыполнение первого распоряжения полагается высокий штраф, за выполнение второго — поощрение в сто долларов. За работу, ребята!

Возникает естественный вопрос: откуда такой интерес к котам со стороны федеральных служб? Национальная служба здравоохранения угрюмо молчит. Но выскажу весьма авторитетное в некоторых кругах мнение: обнаружено, что редкая порода котов является переносчиком вируса, уничтожающего рак. Сами подумайте, братцы, до чего здорово: один раз вырос, и потом уже нигде ничего не растет!

Но, дорогие слушатели, помните, а я сейчас повторю и по-марсиански: зип-зап-зуп! А именно: вперед, за котами!

Теперь относительно репортажа, в котором говорилось, что новая суперрадиозвезда Зельда Зорина, находясь на отдыхе в Бразилии, записала новую программу для ручных приемников — это реклама бижутерии для пляжа. Позвольте заверить вас, честных и порядочных граждан…

Фил собрал все свое воображение, пытаясь представить, куда направился Счастливчик. Голова нерешительно поворачивалась то вправо, то влево, словно стрелка компаса или блюдечко для спиритических сеансов. Наконец Фил выбрался из джипа и, не сворачивая, побрел, пытаясь обойти пыльные, похрустывающие кусты. Он миновал последнюю живую стену и впереди, через дорогу, обнаружил дом, такой же старый, как и жилище Экли, только сейчас над крышей высилось ясное небо.

Выстроенное из старинного кирпича в помпезно-респектабельном стиле, в духе банкира девятнадцатого века, здание имело три этажа. Оно степенно расположилось на террасе, заросшей, как и вся площадь, сорняками, и было окружено высокой чугунной решеткой.

Единственной выбивавшейся из гаммы нотой являлся объект в форме тарелки длиной в добрых пятнадцать метров, установленный на плоской крыше. Судя по ярко-зеленому цвету его нижней части, он мог быть сделан из меди. Создавалось впечатление, что объект одного возраста с домом и вполне соответствует ему, как если бы банкир девятнадцатого века вздумал надеть зеленый берет — и посмей ему что-нибудь сказать.

Фил пересек улицу, поднялся по ступенькам и стал напряженно смотреть сквозь чугунную решетку. Помимо старомодного дверного молотка он разглядел потускневшую от времени бронзовую табличку с надписью «Фонд Хамберфорда».

Внезапно Фил обернулся. Там, где стоял джип, виднелись две головы и обтянутые черным плечи двух мужчин. Их одежда неприятно напоминала спортивные костюмы Биллига и его команды. Казалось, они о чем-то спорили. Один сделал шаг, намереваясь забраться в джип, но второй дернул его за руку, и оба куда-то заторопились. С некоторым облегчением Фил отметил, что не в его направлении.

Он слегка толкнул чугунную калитку. Она открылась со ржавым скрипом, отчего Фил вздрогнул, но поскольку ничего не случилось, уже через минуту проскользнул внутрь и принялся тщательно изучать травяной покров, тихонько приговаривая: «Счастливчик!»

Периодически он посматривал на джип. Один раз заметил шлемы с радиоантеннами и голубые плечи полицейских. В следующий раз, чего доброго, там могут появиться доктор Ромадка или семейка Экли, а может, и Карстерс с Ллевелином и Баком. Фил поежился от мысли, как легко сейчас можно попасть в чьи-то руки.

Но вскоре его удивило нечто другое. Осматривая совершенно пустой заросший травой задний дворик, Фил завернул за угол дома и заметил темноволосого мужчину, который наблюдал за ним из-за забора.

Наибольшее впечатление на Фила произвело то, что мужчина слишком смахивал на девушку с копытцами, за которой он подглядывал. Мужчина имел жизнерадостное, словно у фавна, выражение лица.

Юноша замер. Однако мужчина безучастно зевнул, отвернулся и побрел прочь, то ли напевая, то ли насвистывая мотивчик, от которого у Фила по спине побежали мурашки. Он уже слышал его — во сне. И после этого все происходящее стало казаться сном: безжизненный дом, заброшенный сад, бесплодные поиски, печальные воспоминания об уходе Митци, непреодолимое чувство умершего прошлого. Тем не менее ощущение, довольно сильное, что Счастливчик где-то здесь, оставалось.

Спустя некоторое время Фил понял, что ему придется сделать нечто такое, чему он внутренне постоянно сопротивлялся.

Вопреки своему желанию он поднялся по ступенькам парадного входа, потянулся к молотку, но, оттягивая неприятный момент, несколько раз опять позвал Счастливчика.

Кто— то позади него вежливо спросил:

— Вы ищете кота?

Фил резко обернулся и оказался лицом к лицу с очень старым человеком, высоким и хрупким, словно призрак. Юноша даже не слышал его шагов. Тонкое, изборожденное морщинами лицо, коротко подстриженные седые волосы неуловимо кого-то напоминали. Черты лица отражали величие дохристианского аскета, и вместе с тем в них сквозил юмор веселого лесного духа, словно его владелец обрел второе, мудрое детство.

Хотя сердце Фила учащенно забилось от столь неожиданного вопроса, старик понравился ему с первого взгляда. Пока он колебался, тот сказал:

— Мой интерес, юноша, продиктован чисто академическими причинами — скорее, детским любопытством, что, по сути, одно и то же. — Его глаза лукаво блеснули. — Это, случайно, не зеленый кот? — быстро поинтересовался он. — Нет, вам не обязательно отвечать, по крайней мере, не больше, чем вы уже сделали. Я не хочу вас расстраивать. Просто особенность моего мозга состоит в том, что он автоматически делает маловероятные предположения.

Он широко улыбнулся, и Фил поневоле ответил ему тем же.

— Вероятно, вы журналист, — без запинки продолжил «призрак», — во всяком случае, мы можем притвориться, что вы журналист. Доктор Гарнет всегда созывает прессу, когда Фонд Хамберфорда делает открытие. К сожалению, сказать по правде, представителей печати здесь не было вот уже лет двадцать. Они просто перестали воспринимать парапсихологию как вещь, достойную внимания в их репортажах. Может, за это время вывели новую породу журналистов, у которых возродился интерес к телепатии и экстрасенсорике? В любом случае Гарнет и весь персонал будут счастливы присутствию представителя массовой информации.

— Вы хотите сказать, что Фонд Хамберфорда занимается исследованиями экстрасенсорного восприятия и явлений подобного рода? — спросил Фил.

— Вам следовало бы это знать, коль уж вас прислали за материалом, — укоризненно покачал головой старик. — Хотя, впрочем, репортеры часто не имеют ни малейшего представления о том, куда их посылают, так что вы прощены.

Фил поймал себя на том, что опять улыбается. Он никак не мог понять, откуда старик узнал о Счастливчике и какое место он вообще занимает в этой истории. И все же Фил испытывал странную уверенность в том, что старик не имеет никакого отношения к организациям, пытавшимся изловить кота. А озорная проделка старикана, скорее, притворившегося, что верит в репортерство Фила, по крайней мере даст возможность проникнуть за внушительную дверь и все разузнать.

— Так что, Фонд Хамберфорда сделал новое открытие в области парапсихологии? — поинтересовался парень тоном профессионала.

Его собеседник кивнул:

— Доктор Гарнет крайне возбужден. Настолько, что у него не было даже времени объяснить мне все толком, разве только то, что они начали получать потрясающие результаты — как раз сегодня утром. Потому я и поспешил сюда. Хороший экстрасенс всегда может отказать, так что лучше ковать железо, пока горячо. У меня долговременная договоренность с Гарнетом. Он всегда звонит мне в тот момент, когда, так сказать, загораются лампочки. Собственно, у меня такие договоры практически со всеми научными лабораториями в округе — хотя остальные, случается, и не звонят. Но — слава Тоту! — Мистер Гарнет работает не в той области, где господствует служба безопасности, да и он сам не придает значения безопасности. Честно говоря, я не уверен, что он вообще слыхал о ФБЛ. А потому вы вполне можете раздобыть сенсацию, мистер…

— Гиш. Фил Гиш.

Пожатие сухой руки старика оставило ощущение перышка.

— Мортон Опперли.

Фил несколько секунд изумленно смотрел, затем сглотнул:

— Тот самый?…

Иго собеседник, виновато пожав плечами, подтвердил. Фил подождал, пока новость уляжется в голове. Это был тот самый Мортон Опперли, который работал над проектом «Манхеттен», чье имя фигурировало рядом с Эйнштейном в Соглашении Физиков, кто во время второй мировой войны неоднократно подвергался опасности попасть за решетку за отказ проводить исследования, чье имя превратилось в легенду.

Филу всегда смутно казалось, что ученый умер много лет назад. Преисполненный счастья и почтения, он смотрел на великого физика. Вопрос, который с удивительной легкостью сорвался с его губ, свидетельствовал о том, как Опперли удается создавать атмосферу свободной дискуссии, неслыханной с 1940 года.

— Мистер Опперли, что такое ортос?

— Ортос? Это, юноша, может быть сокращением любого научного термина, но готов поспорить, что вы имеете в виду то, что стреляет. Это оружие, чье действие основано на ядерном распаде. Проблема с обыкновенными расщепляемыми — или расщепляемыми в обычных условиях — заключаемся в том, что частички и нейтроны выстреливают во всех направлениях и критическая масса велика. Но если расщепляемые атомы выстроить в ряды, чтобы оси их были повернуты в одном направлении, тогда все они расщепятся в одном месте и каждый нейтрон попадет в ядро соседнего атома. Из-за этого используются все нейтроны и критическая масса становится крайне невысокой. Половина частиц летит в одном направлении, половина — в другом. В итоге получаем страшное и удобное оружие. Единственным его недостатком является обратная вспышка.

— А как добиться того, чтобы атомы выстроились в ряды? — заинтересовался Фил.

— Близкая к абсолютному нулю температура и электрическое поле, — ответил Опперли, касаясь кнопки рядом с дверью. — Проще не бывает. Новые изоляторы могут поддерживать температуру в магазине пистолета на уровне одного градуса по Кельвину в течение нескольких недель, и они содержат достаточно расщепляемых частиц, чтобы получить беглый огонь. Это дает эффект устойчивого луча в течение минуты и больше.