- Мы обошли с наветренной стороны весь Ланкмар за один день и одну ночь, - сказал Мышелов.
      С юга налетел бриз, взбодрив неподвижный воздух. Они взяли курс на север, вдоль длинного Моря Востока.
      ЛЕДЯНЫЕ МОНСТРЫ
      - Я устал, Серый Мышелов, от всех этих мелких стычек со Смертью, сказал Фафхрд-северянин, поднимая свой помятый серый кубок и делая осторожный глоток сладкой виноградной браги, приправленной горьким бренди.
      - Жаждешь стычки посолиднев? - фыркнул его друг, делая такой же глоток.
      Фафхрд обдумал вопрос, неторопливо оглядывая таверну, вывеской которой служила пятнистая, змееподобная серебряная рыба.
      - Возможно, - ответил он наконец.
      - Скучная сегодня ночь, - согласился Мышелов.
      И в самом деле, даже зал таверны "Серебряный Угорь" казался им таким же свинцово-серым и унылым, как ее винные кубки. Время уже перевалило за полночь, лампы горели без копоти, воздух был влажным, но не холодным, другие пьянчуги сидели, словно угрюмые статуи, уставясь на хозяина заведения, на лицах подавальщиков застыло выражение раздражения и недовольства, и казалось, что само Время остановилось.
      Великий город Ланкмар затих, словно кладбище, а весь Невон пребывал в мире - или, скорее, в состоянии отсутствия войны - уже целый год. Даже минголы не совершали обычных коротких набегов на южные области из своих необъятных степей.
      Однако результатом такого положения вещей стало не спокойствие, а, скорее, смутная неуверенность, тревога, еще не созревшая, как будто служившая лишь прелюдией к некоей мучительной вспышке холодной молнии, пронзающей каждый из самых незначительных моментов бытия.
      Эта атмосфера оказала свое влияние на чувства и мысли высокого варвара, одетого в коричневую рубаху, и его низкорослого друга в сером.
      - И вправду скучно, - сказал Фафхрд. - Хочется совершить что-нибудь эдакое!
      - Это всего лишь мечты простодушной юности. Ты поэтому сбрил бороду? Чтобы соответствовать собственным мечтам? - и спросил, и ответил Мышелов.
      - А ты почему не бреешься в последние три дня? - поинтересовался Фафхрд.
      - Всего лишь даю коже отдых. А ты похудел. Юношеская лихорадка желания?
      - Все это ни при чем. Ну ты тоже потерял в весе. Ты меняешь неуемные мускулы юности на нечто более гибкое и прочное, более подходящее для великих испытаний и рискованных предприятий средних лет.
      - Ну мы уже хлебнули их досыта, - заявил Мышелов. - По меньшей мере трижды обошли весь Невон! Фафхрд угрюмо покачал головой.
      - Мы еще и не жили по-настоящему. Мы не завладели никакой землей. Мы не руководили людьми.
      - Фафхрд, ты вдрызг пьян! - хихикнул Мышелов. - Ты что, хочешь стать фермером? А ты помнишь капитана, захваченного в плен собственной командой? Вот что, выпей еще, чтобы протрезветь или хотя бы развеселиться.
      Северянин позволил наполнить свой кубок из двух кувшинов, но настроение у него не изменилось. Все с тем же несчастным видом он продолжил:
      - У нас до сих пор нет ни домов, ни жен.
      - Фафхрд, тебе нужна девка!
      - Кто говорит о девках? - возразил Фафхрд. - Я подразумевал женщин. У меня была храбрая Крешкра, но она вернулась к своим любимым призракам. А твоя дерзкая Рита предпочла страну безволосых.
      Мышелов возразил вполголоса;
      - У меня была также и величественная, наглая Хисвет, а у тебя смелая, артистичная королева-рабыня Фрикс. Фафхрд продолжил:
      - И еще когда-то давно были Фриска и Ививис, но они были рабынями в Квармалле, а потом стали свободными женщинами в Товилийсе. А до них были Кейайра и Хирриви, но они были принцессами, невидимыми возлюбленными одной-единственной долгой-предолгой ночи, дочерями ужасного Умфорафора и родственницами убийцы Фарумфара. И совсем давно, в дни прекрасной юности, были нежная Ивриана и стройная Влана. Но они были промежуточными девушками (или таинственными актрисами), а теперь они живут в обители Смерти, в Царстве Теней. Так что я всего лишь наполовину мужчина. Мне нужна пара. А может быть, и тебе тоже.
      - Фафхрд, ты сошел с ума! Ты болтаешь всякую чепуху о путешествиях по всему миру и приключениях, а потом тебе хочется того, что сделает их невозможными: жена, дом, пажи, обязанности! Одна скучная ночь, без женщин или драки, и твои мозги размягчились! Повторяю, ты сумасшедший!
      Фафхрд снова оглядел таверну и ее унылых посетителей.
      - Поневоле станет скучно,- заметил он,- если ни один нос не поморщился и ни одно ухо не повернулось с тех пор, как я смотрел на них в последний раз. И если это покой, то я ему не доверяю. Я чувствую ледяной холод, Мышелов...
      Но Мышелов смотрел мимо него. Едва слышно, или вовсе бесшумно, в "Серебряный Угорь" только что вошли две стройные особы и замерли ненадолго у тяжелого, как свинец, занавеса из железных полос, удерживавшего туман снаружи и способного превратиться в щит, который не пробить никаким мечом, - замерли, оценивающе рассматривая посетителей таверны. Одна из них была мускулистой, как мужчина, с голубыми глазами, худощавым лицом, широким ртом; ее одежду составляли короткая мужская куртка и синие брюки, а также длинный серый плащ. Вторая была тонкой и гибкой, как кошка, зеленоглазой, с крепко сжатыми полными губами; она была одета так же, но ее костюм отличался цветом - ржаво-красный и коричневый. Они не были юными девушками, но и до средних лет им было еще далеко. Гладкие лбы, безмятежные взгляды, правильные овалы лиц и длинные волосы - у одной серебристо-русые, у другой черные, с каштановым отливом,- подчеркивали их женственность.
      Именно это последнее обстоятельство вывело из заторможенного состояния собравшихся в таверне олухов, и с полдюжины их вскочили и двинулись навстречу вновь вошедшим, приглашая девушек за свой столик и утробно хихикая. Девушки шагнули вперед, словно спеша к кому-то, но их взгляды были устремлены поверх голов.
      А потом - не задержавшись ни на мгновение и ни с кем не столкнувшись, хотя кое-кто дернулся, как будто ему наступили на ногу, а кто-то слегка задохнулся, словно получил под ребра крепким локтем, - девушки прошли мимо этой шестерки. Это выглядело так, словно они прошли прямо сквозь мужчин, как человек может пройти сквозь клубы дыма, лишь слегка поморщившись. Позади девиц облитый презрением дым зашевелился и заволновался.
      А девушки шли прямиком к Серому Мышелову и Фафхрду, которые разом приподнялись и чьи руки все еще тянулись к рукояткам мечей, вложенных в ножны, хотя и не касались их.
      - Леди...- начал Мышелов.
      - Выпьете немного вина? - продолжил Фафхрд.
      - Очень помогает от ночного холода, - закончил Мышелов, отвешивая короткий поклон, в то время как Фафхрд. учтивым жестом показал на стол, из-за которого они с Мышеловом встали и возле которого стояло четыре стула.
      Стройные женщины остановились и неторопливо оглядели друзей.
      - Мы могли бы... - пробормотала та, что была ниже ростом.
      - Предоставить вам возможность отправиться на Льдистый остров в ответ на угощение, - закончила высокая тоном чистым и живым, как стремительный снежный ручей.
      При словах "Льдистый остров" лица двух мужчин стали задумчивыми и мечтательными, как в других мирах могло бы случиться при звучании слова "Атлантида", или "Эльдорадо", или "Дальний Предел". Тем не менее они согласно кивнули и придвинули стулья для женщин.
      - Льдистый остров,- повторил Фафхрд так, словно произносил заклинание, пока Мышелов занимался кубками и кувшинами. - Когда я был ребенком и жил в Стылых Пустошах, и позже, в годы пылкой юности, будучи пиратом, я слышал, как кое-кто шептался о нем и о городе Соленая Гавань. Легенды гласят, что на него указывают Когти - те маленькие каменистые полуострова, что замыкают северо-западную часть земли Невона.
      - На этот раз легенды говорят правду, - мягко, но живо сказала русоволосая женщина в синем и сером. - Льдистый остров существует. И Соленая Гавань тоже.
      - Ну, - с улыбкой сказал Мышелов, церемонно протягивая девушке кубок, - говорят также, что Льдистый остров не более реален, чем Симоргия.
      - А Симоргия нереальна? - спросила она, принимая кубок.
      - Реальна, - признал Мышелов, пораженный внезапным воспоминанием.- Я однажды видел ее с одного совсем маленького суденышка: она ненадолго поднялась из глубин Крайнего моря. Мой более храбрый друг, - он кивнул в сторону Фафхрда, - даже решился ступить на ее влажный глинистый берег и увидел неких безумцев, танцующих с морским дьяволом, выглядевшим как куча черных меховых одежд.
      - К северу от Симоргии, к западу от Когтей,- быстро сказала женщина в ржаво-красном и коричневом, с короткими черными волосами, отливавшими темной бронзой и золотом. Ее правая рука уверенно держала на весу винный кубок, а левую девушка быстро сунула под стол и тут же снова положила на дубовую столешницу, покрытую затейливым рисунком следов стаканов, потом резко разжала кулак, показав четыре маленьких кружка, мерцающих, как бледные луны. - Льдистый остров способен заплатить.
      Вежливо, но отстраненно кивнув, Мышелов и Фафхрд взяли по одной монетке и внимательно рассмотрели их.
      - Клянусь грудями Тичуби! - выдохнул Мышелов. - Это не звездный металл, черт побери, и не эссенция моря!
      - Серебро Льдистого острова? - мягко спросил Фафхрд, вздернув брови и переводя взгляд от монеты к высокой женщине.
      Она ответила ему прямым твердым взглядом. Уголки ее губ тронула улыбка, тут же растаявшая. Она произнесла искренне, хотя и с легким оттенком добродушной насмешки:
      - Которое никогда не тускнеет.
      Он сказал:
      - А дополнением к нему будут огромные морские чудовища, поднимающиеся из глубин.
      Она сказала:
      - Только лишь большой кит, выпускающий шумные фонтаны.
      Мышелов сказал другой женщине:
      - А обратная сторона монеты - похожая очертаниями на корабль скала длиной в лигу, встающая из волн высотой в милю.
      Она сказала:
      - Всего лишь некий айсберг едва в половину этих размеров.
      Фафхрд сказал:
      - Что ж, выпьем за то, что можно купить на эти блестящие иностранные монетки. Я - Фафхрд, он - Серый Мышелов.
      Высокая женщина сказала:
      - Я - Афрейт, моя подруга - Сиф.
      Отпив несколько глотков, они опустили кубки, причем Афрейт дважды резко стукнула оловянной посудиной по дубовой столешнице.
      - А теперь к делу, - сказала она коротко, едва заметно нахмурившись при взгляде на Фафхрда (можно было усомниться, хмурилась ли она вообще), когда тот потянулся к кувшину с вином. - Мы говорим от имени Льдистого острова...
      - И тратим его деньги, - добавила Сиф, и в ее зеленых глазах блеснули желтые искры. Потом она добавила ровным тоном: - Льдистый остров под угрозой.
      Афрейт, понизив голос, спросила:
      - Вы когда-нибудь слышали о морских минголах? - и, когда Фафхрд-кивнул, перевела взгляд на Мышелова, говоря: - Большинство южан сомневаются в их существовании, полагая" что любой из минголов совершенно беспомощен, когда слезает со спины своего коня, будь то хоть на море, хоть на суше.
      - Только не я, - ответил Мышелов. - Я плавал с мингольской командой. Среди них был один, теперь уже старик, по имени Урф...
      - А я встречался с пиратами-минголами, - сказал Фафхрд. - Их корабли немногочисленны, однако вселяют ужас. Оскалившиеся стрелами водяные крысы вот каковы эти морские минголы, как ты их называешь.
      - Что ж, хорошо, - сказала Сиф, обращаясь теперь к обоим друзьям. Тогда вы вполне поверите мне, когда я скажу, что все это связано с волшебным пророчеством: "Кто захватит венец Невона, тот завоюет весь мир..."
      - Под венцом подразумеваются земли у северного полюса, - вставила Афрейт.
      - Во главе с подстрекателем Ледяным Магом Кхахктом, чье подлинное имя - просто замерзший кашель...
      - Возможно, он - наизлобнейшее существо из когда-либо живших на свете... - вставила Афрейт, и ее глаза сверкнули лунным холодом.
      - ..минголы собрали свои корабли, чтобы поспешить к самым северным землям Невона двумя огромными флотами, один из них направился по солнцу, другой - это противосолнечные минголы - идут против его хода...
      - А что касается слухов о малочисленности их кораблей - уж поверь, это настоящие армады,- вставила Афрейт, по-прежнему пристально глядя на Фафхрда (так же, как Сиф на Мышелова), и продолжила повествование: - Если посолнечные и противосолнечные минголы встретятся у Льдистого острова и захватят его, они разлетятся во все стороны, чтобы насиловать и грабить весь мир!
      - Мрачная перспектива,- заметил Фафхрд, ставя на место кувшин с бренди, которым он приправил налитое всем вино.
      - Во всяком случае, реальная, - согласился Мышелов. - Минголы неутомимые насильники.
      Сиф подалась вперед, вздернув подбородок. Ее зеленые глаза вспыхнули.
      - Таким образом, Льдистый остров - место решающей схватки. Избранное Роком, Ледяным Кхахктом и богами. Место, где необходимо остановить степные орды, превратившиеся в морских разбойников.
      Афрейт вдруг выпрямилась на своем стуле, ее синие глаза обожгли взглядом Фафхрда и его друга.
      - Итак, Льдистый остров, все его мужчины и платные наемники. Это последнее дело мое и Сиф. Нам нужны два героя, и чтобы каждый из них нашел двенадцать воинов, подобных себе, и привел их на Льдистый остров в течение трех периодов лунного цикла. Вы - два этих героя!
      - Ты хочешь сказать, в Невоне есть хотя бы один подобный мне мужчина... - не говоря уж о дюжине? - недоверчиво спросил Мышелов.
      - По крайней мере, это дорогостоящая работа, - рассудительно заметил Фафхрд.
      Сиф сунула руки под стол, и ее мышцы слегка напряглись под ржаво-красной курткой, когда она выкладывала на столешницу два туго набитых мешочка, величиной с апельсин каждый,- по одному перед каждым из мужчин. Глухой стук и тихое звяканье прозвучали весьма обещающе.
      - Вот ваша плата.
      Глаза Мышелова расширились, хотя он и не дотронулся еще до шарообразного мешочка.
      - Льдистый остров нуждается только в героях... А как насчет героинь? Если, конечно, мне позволительно упомянуть об этом.
      - Об этом уже позаботились,- твердо ответила Сиф.
      Указательный палец Фафхрда легко коснулся мешка и тут же отдернулся.
      Афрейт сказала:
      - Выпьем.
      Когда они подняли кубки, вокруг послышался тихий звон, похожий на звон колокольчиков фей; мгновенный порыв леденящего холода донесся со стороны двери; воздух в таверне едва заметно засветился, превратив все предметы вокруг в подобие бледных жемчужин, - а потом звуки внезапно резко усилились, став оглушительными, как колокола огромного собора, и грохочущими, как пушечные выстрелы, и в уши ударило завывание северного ветра, который в долю секунды вымел все тепло и сорвал тяжелую, как свинец, дверь, заставив посетителей "Серебряного Угря" свалиться со стульев, холодный туман, густой, как молоко, заполнил помещение, и сквозь его белую массу послышался крик Сиф: "Это ледяное дыхание Кхахкта!", и голос Афрейт: "Он выследил нас!" - а потом весь этот кошмар кончился.
      Фафхрд и Мышелов каждый схватились одной рукой за мешок с деньгами, а другой - за дубовый стол, радуясь, что тот достаточно тяжел, чтобы дать им удержаться на месте.
      Штормовой ветер и оглушающий шум затихли, туман растаял, хотя и не так быстро, как появился. Друзья разжали стиснутые пальцы, смахнули кристаллы льда с бровей и ресниц, зажгли лампы и огляделись.
      Все вокруг превратилось в руины, тишина стояла гробовая, - но вот уже послышались испуганные стоны, вскрики боли и изумления. Друзья осмотрели длинное помещение - их стройных собутыльниц не было среди медленно приходящих в себя жертв.
      Мышелов пробормотал несколько легкомысленным тоном:
      - Откуда вообще могли взяться те особы, которых мы с тобой ищем? Может, мы просто выпили что-то не то...
      Он умолк. Фафхрд встряхнул свой жирный круглый кошель и направился к двери.
      - Эй, ты куда? - окликнул его Мышелов.
      Фафхрд остановился и обернулся. Ответил он серьезно, без улыбки:
      - На север от Степи Троллей, нанимать своих двенадцать берсерков. Не сомневаюсь, ты отыщешь свою дюжину воров-меченосцев в более теплых краях. За три дня до истечения срока мы встретимся в море, на полпути от Симоргии до Льдистого острова. Так что - до встречи!
      Мышелов проводил его взглядом, пожал плечами, отыскал кубок и кувшин, покрытый влагой магического тумана, перевернутый, но не разбитый бурей. Жидкости в кувшине не хватило даже на хороший глоток. Мышелов легко коснулся своего мешка с деньгами, потом развязал ремешок, стянутый в тугой узел. Со дна кожаного шара полилось слабое янтарное сияние.
      - И в самом деле, золотой апельсин,- с довольным видом произнес Мышелов, совершенно не замечая стонов, скрипов и прочих горестных звуков вокруг, и достал одну из желтых монеток. На одной ее стороне был изображен дымящийся вулкан, возможно, с покрытыми снегом склонами; на другой был выбит огромный утес, поднимающийся над морем и не похожий ни на ледяную глыбу, ни на обычную скалу. Что за шутки! Он снова посмотрел на входную дверь таверны, на железную штору. Да какой же идиот, подумал он, примется всерьез за столь невыполнимое задание, данное к тому же исчезнувшими женщинами, скорее всего фантомами! Или отправится на свидание, назначенное через много дней, в океанских просторах, в месте, не отмеченном на карте, в некую точку между затонувшей землей и землей мифической - да, география Фафхрда была еще более фантастичной, чем его обычные вымыслы.
      А если подумать о том, какие редкостные удовольствия - нет, какое количество наслаждений и блаженств - можно оплатить таким количеством золота? И как может быть счастлив мужчина, держащий в руках этот металл, этого безмозглого раба его желаний...
      Мышелов вернул монету в мешочек, затянул ремешок, пригасив сияние, решительно встал, а потом взглянул на столешницу, на краю которой все так же лежали четыре серебряные монетки.
      Пока он рассматривал их, грязная рука жирного слуги, спрятавшегося под столом в тот момент, когда в дверь таверны ворвалась буря, протянулась к монеткам и сцапала их.
      Еще раз пожав плечами. Мышелов величественно направился к выходу, насвистывая сквозь зубы походный марш минголов.
      В сфере высотой в половину роста мужчины хлопотало костлявое старое существо. На внутренней стороне сферы была нарисована карта Невона: моря обозначены самым темным синим цветом, суша - самым темным зеленым и коричневым, и цвета эти, переливаясь, словно синеватое, зеленоватое и коричневатое железо, создавали иллюзию, что сфера - это гигантский пузырь, беспрестанно поднимающийся сквозь бесконечные темные маслянистые воды как, по утверждениям некоторых ланкмарских философов, поднимался и сам Невон. Южные и Восточные земли в Великом Экваториальном океане были здесь обведены шарообразной водяной стеной в пядь шириной и в три пальца высотой - точь-в-точь так, как говорили те же самые философы, полагающие, что там прячется солнце, обойдя половину Невона, а потом вплавь возвращается на прежнее место, - хотя сейчас на дне жидкого кратера не видно было слепящего солнечного диска, а лилось только бледное сияние, достаточное лишь для того, чтобы осветить Внутренность сферы.
      Четыре длинные, постоянно шевелящиеся конечности старого существа там, где их не скрывало свободное светлое одеяние, были покрыты короткими, жесткими черными волосами, то ли тронутыми сединой, то ли подернутыми льдом, а его узкое лицо было тошнотворным, как у паука. В данный момент Оно вытянуло вперед жесткие губы и нервно шарило пальцами с длинными ногтями по той части карты, где располагалось крошечное мерцающее черное пятнышко - к югу от синего и посреди коричневого, обозначающего великий город Ланкмар, на южном побережье Внутреннего моря. Что это - морозное дыхание мерзкого существа или оно своей волей создало тот белый клочок тумана, что пронесся через черное пятнышко? Но что бы это ни было, оно тут же исчезло.
      Существо высоким голосом забормотало по-мингольски:
      - Исчезли, суки... Кхахкт видит каждую муху, он посылает свое иссушающее дыхание туда, куда пожелает. Минголы спешат, мир беззаботен... Шлюхи копаются, герои спотыкаются. И настало время, настало время, настало время поймать, обратить ледяной потокСущество открыло круглую дверцу в районе Южного полюса и выскользнуло наружу.
      За три дня до назначенного срока Мышелов совсем расклеился, на него навалилась усталость, он был простужен. Пальцы его ног были жутко холодными, хотя и прятались в меховых ботинках, и холод медленно поднимался вверх, прокрадываясь по подошвам, словно по покрытой льдом палубе, и превращаясь в длинную опухоль. Мышелов стоял возле короткой грот-мачты, на длинной рее которой (длиннее, чем гик) болтался грот-парус, увешанный фестонами льда. За смутно видимыми кормой и носом корабля и над верхушкой мачты клубился туман, состоявший из крошечных ледяных кристаллов, похожий на перистые облака, спускающиеся с вершины Звездной Пристани, - сквозь который свет невидимой луны, находившейся между второй четвертью и полнолунием, но ближе к полному кругу, сочился темно-серым жемчугом. Пустынность и неподвижность окружавшего корабль пейзажа создавали противоречащее всем законам ощущение, что холод все усиливается и усиливается.
      Но тишина здесь не была абсолютной. Слышались легкий плеск воды и стук падающих капель - возможно, даже шуршание микроскопических крупинок льда, когда корпус корабля сталкивался с волнами. Слышно было и потрескивание и поскрипывание шпангоутов и такелажа "Бродяги". А за всем этим - или поверх всего этого, на грани слышимости, - таились еще более слабые звуки. Та часть сознания Мышелова, что работала сама по себе, не требуя усилий, неустанно трудилась, пытаясь уловить именно их. Мышелов вовсе не хотел быть захваченным врасплох мингольской флотилией или даже одиноким кораблем минголов. "Бродяга" был грузовым судном, а не военным кораблем, и Мышелов постоянно напоминал себе об этом. Едва уловимые звуки, приглушаемые неподвижным туманом, - то ли реальные, то ли воображаемые, - казались очень странными: треск тяжелого льда на расстоянии многих лиг, глухие удары и плеск могучих весел на еще более далеком расстоянии, страдальческие крики, невообразимо отдаленное низкое угрожающее рычание и еще смех, похожий на смех демонов, обитающих за пределами Невона. Мышелов думал о невидимых насекомых, которые парили в воздухе вместе со снегом на полпути к вершине Звездной Пристани, самой величественной из гор Невона, когда они с Фафхрдом карабкались на нее.
      Холод прервал цепь его размышлений. Мышелову страстно захотелось потопать ногами, похлопать ладонями по собственным бокам или - еще лучше! согреться, дав волю ярости, но он упорно сдерживал себя, возможно, для того, чтобы в итоге получить куда большее наслаждение, и принялся анализировать причины собственной тошнотворной усталости.
      Прежде всего, ему пришлось хорошенько потрудиться, сначала отыскивая, потом уговаривая и подчиняя себе двенадцать воров-воинов - ну, прежде всего следует сказать, что этот контингент - вообще редкая птица. А потом обучить их! - половине пришлось овладевать искусством метать камни из пращи, а двоим (помоги им Мог!) - сражаться на мечах. А чего стоило подобрать двоих наиболее подходящих на роль капралов - Пшаури и Миккиду, которые сейчас тайком дрыхли внизу вместе со своими командами, будь прокляты их шкуры!
      Одновременно с этим Мышелов занимался поиском Старого Урфа и собирал для него команду из четверых минголов. Это был оправданный риск. Будут ли они действительно сражаться со своими в решающий момент? Ну, минголы всегда считались склонными к предательству. Но все равно очень полезно иметь нескольких представителей врага на своей стороне, чтобы лучше понять их. И еще благодаря им Мышелов мог более глубоко вникнуть в те мотивы, которые заставили нынешних минголов отправиться в великий морской поход.
      А одновременно с этим Мышелов должен был искать, выбирать, покупать, упаковывать все необходимое, чтобы подготовить "Бродягу" к дальнему плаванию.
      И ведь нужно было еще и заниматься научными изысканиями! Начать с того, что пришлось немало поломать голову над древними морскими картами из библиотеки ланкмарской Гильдии Астрологов и Навигаторов, освежить свои знания о ветрах, волнах и небесных светилах. А ответственность! Ведь на его корабле собралось не менее семнадцати человек, а Фафхрда не было рядом, чтобы поддержать его и заменить, пока Мышелов спит, - и чтобы привести команду в порядок: лечить их от цинги, вылавливать их багром из воды, когда они падают за борт (Мышелов вот так едва не потерял большеногого Миккиду в самый первый день плавания), поддерживать в них боевой дух и удерживать их в должных рамках, заставлять их тренироваться, как это необходимо. (Подумать только, последнее занятие было не только обязанностью, но и иной раз удовольствием! Как удивительно завизжал Пшаури, когда получил основательный удар ножнами Кошачьего Когтя! - а потом еще разок, клянусь Могом!)
      И наконец, само по себе опасное путешествие продолжительностью почти в месяц! На северо-запад от Ланкмара, через Внутреннее море. Сквозь вероломную брешь в Скальной стене (возле которой Фафхрд однажды искал королеву морских змеев) в Крайнее море. Затем - быстрый переход на север при ветре, дующем в правый борт, пока они не увидели черные крепостные валы Но-Омбрульска, стоявшего на той же широте, что и затонувшая Симоргия. Там он повернул "Бродягу" точно на запад, прочь от суши, и почти в самые зубы западного ветра, который пока что легко дул в их левый борт. После четырех дней хода по тоскливой замкнутой области они достигли того никак не отмеченного участка встревоженного океана, который и обозначал местонахождение Симоргии, согласно независимо проведенным расследованиям Мышелова и Урфа,- один узнал это из украденных карт, другой - отсчитывая узлы на счетных шнурах минголов. Затем путешественники снова повернули на север и шли два дня, причем воздух и вода быстро становились все холоднее, - пока, по их подсчетам, они не прошли половину пути до Когтей. А потом были два унылых дня топтания на одном месте в ожидании Фафхрда, при постоянно нарастающем холоде, - пока наконец ночью ясное небо не затянул этот ледяной туман, в котором и замер "Бродяга". Два дня, в течение которых Мышелов гадал, сумеет ли Фафхрд отыскать это место, да и явится ли он вообще. Два дня скуки и отчаянных сомнений, непослушания команды и дюжины воров-воинов - спящих сейчас внизу, в тепле, чтоб их высек Мог! Два дня размышлений о том, почему, во имя Мога, он потратил почти все дублоны Льдистого острова на это безумное предприятие, на то, чтобы нагрузить себя работой, - вместо того, чтобы потратить их на вино и женщин, редкие книги и произведения искусства, на радости и удовольствия для себя самого.
      И наконец, постепенно, он стал подозревать, что Фафхрд вообще не покидал Ланкмар!!! Что он тогда, столь величественно, столь уверенно выйдя из "Серебряного Угря" со своим мешком денег, тут же принялся тратить его на те самые восхитительные вещи, которые Мышелов (воодушевленный примером добродетельного Фафхрда) отверг по глупости.
      И дойдя в своих мыслях до вершины пика ярости, Мышелов схватил свисавшее с крюка на грот-мачте било и ударил в корабельный гонг с такой силой, что едва не разнес вдребезги обледеневшую бронзу. Вообще-то он даже слегка удивился тому, что покрытую льдом палубу "Бродяги" не усыпали острые осколки промерзшего коричневого металла. Тогда он ударил еще раз, и еще, и еще, так что гонг гремел, как медная вывеска во время урагана, а Мышелов подпрыгивал на месте и изо всех сил топал ногами, добавляя шума (и заодно отогреваясь).
      Передний люк откинулся, Пшаури выпрыгнул наверх, как чертик из коробки, чтобы тут же очутиться перед Мышеловом и уставиться на него бешеными глазами. За старшим капралом выскочил другой, Миккиду, а следом и все остальные, причем по большей части полуодетые. Потом, и куда более неторопливо, наверх выбрались, плотно стянув края своих капюшонов под желтыми подбородками, Гэвс и другие минголы, - и в то время как Урф легко, как привидение, скользнул к своему капитану и встал позади него, двое других заняли свои места у румпеля и на носу. Мышелов удивился не на шутку. Так значит, от этой ободранной звенящей тарелки и вправду может быть толк!
      Мерно постукивая обтянутой войлоком головкой била по ладони правой руки, Мышелов сказал:
      - Ну, мои маленькие воришки (и в самом деле, все воры были по крайней мере на толщину пальца ниже Серого Мышелова). Похоже на то, что вы едва не проспали сигнал! - Он чуть зловеще усмехнулся, внимательно оглядывая массу обнаженной плоти, выставленной на мороз.
      Потом продолжил:
      - Но мы должны согреть вас - это необходимо в таком климате... хотя каждый из вас на самом деле заслуживает хорошей порки, это я вам говорю! Его усмешка стала еще более зловещей. - Чтобы избежать опасности ночного тарана - по местам!
      Полуодетая дюжина промчалась мимо него, чтобы схватить длинные, тонкие весла со стойки между грот-мачтой и бизанью, опустить их вальки в десять соответствующих уключин и встать лицом к носу в полной готовности, расставив ноги, чтобы удержаться при качке, - рукоятки весел прижаты к груди, лопасти выставлены за борт, в туман. Команда Пшаури расположилась по левому борту, команда Миккиду - по правому, а сами старший и младший капралы надзирали за людьми с носа и кормы.
      Мельком глянув на Пшаури и убедившись, что все находятся на должных местах, Мышелов скомандовал:
      - Бродяги! Раз, два, три... навались! - и ударил в гонг, тут же придержав его правой рукой за край, чтобы приглушить звон. Десять гребцов опустили весла в невидимую соленую воду и резко наклонились вперед, толкая их.
      - Выпрямись! - медленно прорычал Мышелов, потом снова ударил в гонг. Корабль двинулся вперед, и волны тихо зашлепали по его корпусу.
      - А теперь - вперед, вы, шуты, полуодетые карманники! - крикнул Мышелов. - Мастер Миккиду! Смени меня у гонга. Сэр Пшаури, заставь их грести ровнее! - И, передав било изумленному младшему капралу, он наклонился к загадочно скривившемуся лицу Урфа и шепнул: - Пошли Тренчи и Гиба вниз, пусть принесут всем одежонку потеплее.
      И наконец он позволил себе вздохнуть, в целом довольный делами, хотя и отчасти неудовлетворенный, потому что Пшаури не дал ему возможности поизмываться над собой. Ну нельзя же получить все сразу. Странно, конечно, видеть, что ланкмарский вор-домушник и оппозиционер Гильдии Воров обернется тем самым обещанным солдатом-моряком. Но это вполне естественно - ведь что взбираться по стенам домов, что лазать по мачтам, разница невелика.