Слева, освещенная косыми солнечными лучами, полулежала на кушетке удивительной красоты обворожительная Рита. Ее можно было назвать более чем обнаженной, поскольку, как отметил Мышелов, она сохранила привычку, приобретенную ею в бытность рабыней при дворе излишне взыскательного сюзерена, сбривать все до единого волоски на своем теле, включая брови. Ее настороженно повернутая, без единого волоска голова была столь безупречной формы, что Мышелов ощутил прилив сладкого желания. Она свернулась клубочком, выпятив аппетитные ягодицы, похожая на несколько отощавшего, но безмятежного зверька, - и Мышелов вдруг понял, что она напоминает безволосую кошку.
      Справа, во тьме ночи, освещенная лишь танцующим светом костра, сидела на скользком глинистом берегу моря, в котором Фафхрд по резвящимся в воде белобородым змеям признал Море Монстров, его возлюбленная Крешкра, даже еще более нагая, чем Рита. Ее внешность могла бы кому-то показаться пугающей (ничего, кроме изысканно обнаженных костей), к тому же огонь, возле которого она уселась, бросал темные синие блики сквозь ее мягко очерченную мерцающую плоть, подчеркивая благородство линий скелета.
      - Мышелов, зачем ты явился? - воскликнула Рита с легким укором. - Я счастлива здесь, в Мире Вечернего Пурпура, где все мужчины от природы лишены волос (и домашние животные тоже!), хотя сама я могу добиться этого лишь прилежным ежедневным трудом. Я по-прежнему люблю тебя, но мы не можем жить вместе и не должны больше встречаться. Мой настоящий дом здесь!
      И точно так же дерзкая Крешкра крикнула Фафхрду:
      - Эй, безумный хвастун! Я когда-то тебя любила. Но теперь я снова призрак. Возможно, когда-то в будущем... Но сейчас - уходи!
      И ни Фафхрд, ни Мышелов не смогли перешагнуть порог, потому что после слов Крешкры и вторая дверь захлопнулась перед друзьями, к тому же гораздо быстрее, чем первая. Фафхрд едва удержался от того, чтобы хорошенько ее пнуть.
      - Знаешь, Мышелов, - задумчиво сказал он, - мы в своей жизни влюблялись в странных женщин. Но с ними всегда было необычайно интересно,поспешил добавить он.
      - Ладно, ладно,- грубовато перебил его Мышелов.- В море есть и другие рыбки.
      Еще одна дверь тоже открылась легко, хотя Фафхрд и толкнул ее весьма осторожно. Однако на этот раз взорам побратимов не открылось ничего ошеломляющего - они увидели всего лишь длинную темную комнату, в которой не было ни людей, ни мебели, а в дальнем конце была другая дверь. Впрочем, стена справа от нее почему-то светилась зеленым. Вновь обретя уверенность в себе, они вошли внутрь. Пройдя несколько шагов, герои поняли, что светящаяся стена представляет собой толстую хрустальную пластину, за которой находится бледно-зеленая, чуть мутноватая вода. Пока они приближались к стене, всматриваясь в нее, в освещенную воду вплыли, лениво извиваясь, две прекрасные наяды: первая с длинными золотистыми волосами, стелющимися вслед за ней, и в некоем подобии свободной золотой рыбачьей сети вместо платья, вторая - с волосами темными, короткими, разделенными на прямой пробор серебряным зубчатым гребнем. Они подплыли достаточно близко для того, чтобы можно было рассмотреть нежно пульсирующие жилки на их шеях, которые, изгибаясь, переходили в покатые, покрытые мелкой чешуей плечи; а ниже их тела представляли собой соединение соперничающих между собой несовместимых частей, так что мужчина не смог бы по-настоящему насладиться подобной не раздвоенной в должном месте женщиной (хотя любая пара змей, слившихся в любовном объятии, доказывает обратное). Наяды подплыли еще ближе, их томные глаза широко раскрылись, всматриваясь в хрустальную преграду, и теперь Мышелов и Фафхрд узнали двух морских королев, с которыми они повстречались несколько лет назад, нырнув в море с борта "Черного Казначея".
      То, что увидели их широко раскрытые рыбьи глаза, явно не понравилось наядам, потому что они скривились и, резко хлестнув длинными рыбьими хвостами, уплыли от хрустальной стены в зеленоватую водяную глубину, и вода замутилась сильнее, и наконец сквозь туманное облако стало невозможно что-либо рассмотреть.
      Повернувшись к Мышелову, Фафхрд спросил, вздернув брови:
      - Ты ведь упомянул о других рыбках в море? Мышелов, на мгновение нахмурившись, шагнул в сторону выхода. Следуя за ним, Фафхрд озадаченно бормотал:
      - Ты сказал, это может быть тайный храм, дружище. Но если это так, где же привратники, священнослужители и посетители, кроме нас с тобой?
      - Это больше похоже на музей... тут показывают сцены прошлой жизни. Или на рыбий садок, или на устричную ферму, - бросил через плечо его товарищ.
      - Я еще подумал, - продолжил Фафхрд, ускоряя шаг, - что тут слишком уж много всего, чтобы уместиться на заднем дворе "Серебряного Угря". Что это за сооружение?..
      Мышелов уже перешагнул через порог. Фафхрд не стал отставать от него.
      В Страбоге Кос рыкнул:
      - Эти мошенники слишком легковесно ко всему отнеслись! Ох, разрази их гром!
      Мог поспешил сказать:
      - Не тревожься, друг мой, мы их еще поприжмем. Они пока что имели дело лишь с призраками. Мы медленно проведем их по всем ступеням пытки, пока они не начнут молить нас о милосердии, ползая на коленях. От этого мы получим куда большее удовольствие.
      - Потише, вы оба! - энергично прикрикнул Иссек, взмахивая перегнутыми руками. - Я подыскиваю еще одну подходящую пару девиц!
      Эти слова и резкая жестикуляция, а также увлеченность и несколько напряженный вид троицы свидетельствовали о том, что эти боги, усевшиеся тесным кружком, занимаются чем-то интересным. И вот уже стали собираться со всех сторон другие небожители - большие и маленькие, причудливые и с классической внешностью, уродливые и прекрасные, чтобы понаблюдать за событиями и высказать свое мнение. Страна Богов действительно перенаселена, словно какие-нибудь трущобы, - и все потому, что человек всегда упорно жаждет разнообразия. И там, среди страдающих от тесноты богов, постоянно ходят слухи о других (выкиньте из головы такие мысли!), высших богах, возможно невидимых, которые предаются наслаждениям в куда более просторном обиталище на другом (о горе!), более высоком уровне бытия и которые (полная чертовщина!) даже слышат чужие мысли, - но это всего лишь слухи. Иссек восторженно воскликнул:
      - Вот, вот, сцена готова! Теперь надо найти следующую парочку прелестниц. Кос и Мог, помогите мне. Примите же в деле законное участие!
      Серый Мышелов и Фафхрд вдруг поняли, что непонятным образом перенесены в загадочную область Квармалла, где им довелось пережить одно из их наиболее фантастических приключений. Ведь следующее помещение походило на пещеру, выдолбленную в твердой скале, - но чьи-то руки придали ей вид обычной комнаты. За столом, заваленным пергаментами и свитками, чернильницами и перьями, сидели две веселые, симпатичные рабыни, которых друзья спасли от страданий и скуки пещерного мира: стройная Ививис, гибкая, как змея, и легкая на подъем соблазнительно пухленькая Фриска. Мужчины почувствовали облегчение и радость, как если бы они вернулись домой, к знакомым и любимым людям.
      Потом они обнаружили, что в комнате есть окна, в которые внезапно брызнул солнечный свет (как если бы уплыло темное облачко), и что стены вовсе не выдолблены в скальном граните, а выложены из каменных блоков и что на девушках надеты вовсе не жалкие лохмотья рабынь, а дорогие и элегантные платья, а их лица преисполнены важности и самоуверенности.
      Ививис глянула на Мышелова вопросительно и с неодобрением.
      - Что ты здесь делаешь, вымысел моего рабского прошлого? Верно, ты спас меня от грязи Квармалла. Но за это я заплатила тебе своим телом. Все это кончилось в Товилисе, где мы расстались. Мы в расчете, дорогой Мышелов, клянусь Могом, в расчете! (Она и сама не поняла, почему с ее губ слетела эта божба.)
      И точно так же Фриска, посмотрев на Фафхрда, сказала:
      - Это и к тебе относится, дерзкий варвар. Ты ведь убил моего возлюбленного Ховиса, ты помнишь, - так же, как Мышелов убил Клевиса, возлюбленного Ививис. Мы больше не простодушные рабыни, забавы для мужчин, мы опытные секретари и казначеи Гильдии Свободных. Женщин Товилиса. Мы больше никогда не занимаемся любовью вопреки своему желанию - а нынче я такого желания не испытываю! А теперь именем Коса и Иссека приказываю тебе убраться отсюда! (Она точно так же, как Ививис, хотела бы понять, почему она упомянула именно этих богов, которых вовсе не почитала.)
      Такой резкий отпор жестоко поразил двух героев, так что они даже не решились как-то выразить протест - словом, жестом, любезностью... Их языки словно окаменели, их сердца и половые органы окатило холодом, они даже съежились - друзья поспешно вышли из этой комнаты через открытую дверь, которую увидели перед собой... и очутились в огромном зале, сверкающем голубоватым льдом, или же похожим на лед камнем, мерцающим, холодным, поэтому огонь, танцующий в большом очаге, показался им весьма желанным. Перед очагом был расстелен ковер, казавшийся на диво мягким и пушистым, а на нем были расставлены в беспорядке баночки с притираниями, маленькие флаконы духов (заявлявшие о себе выразительным запахом) и прочие косметические штучки. Более того, на заманчиво мягком ворсе ковра виднелись два отпечатка лежащих тел, а примерно в локте над ними витали в воздухе две живые маски, тонкие, как шелк или бумага, или даже еще тоньше, - маски, имеющие очертания симпатичных девичьих лиц, и первая маска была розовато-лилового цвета, а вторая - бирюзового.
      Кто-нибудь другой мог счесть это чудом, но Мышелов и Фафхрд сразу же узнали Кейайру и Хирриви, невидимых ледяных принцесс, с одной из которых каждый из них как-то провел долгую-предолгую ночь на Звездной Пристани, одной из высочайших горных вершин на севере Невона, и друзья знали, что две эти жизнерадостные девушки любили поваляться голышом перед очагом, намазывая друг друга разноцветными целебными мазями.
      Потом бирюзовая маска вдруг взмыла в воздух, оказавшись между Фафхрдом и очагом, так что оранжевые отблески пляшущего огня высветили отверстия для глаз и губ, и эти ныне жестокие губы Произнесли, обращаясь к Фафхрду:
      - В какой ледяной постели ты ныне спишь, неотесанный любовник одной ночи, что твоя скрипучая душа влетела в междумирье, чтобы изумить меня? Как-нибудь поднимись снова на Звездную Пристань в своем истинном теле и попробуй добиться меня. Возможно, я и отнесусь к тебе благосклонно. А сейчас, призрак, исчезни!
      Розовато-лиловая маска последовала примеру бирюзовой, насмешливо заговорив с Мышеловом, и ее голос зазвучал так же язвительно и категорично, и отсветы огня так же плясали в отверстиях маски:
      - И ты тоже убирайся, жалкое видение! Именем Кхахкта, владыки Черного Льда, и Гары Голубого, и Коса Зеленого - приказываю, уйди! Ветры, гоните их!
      Фафхрд и Мышелов были оскорблены этим новым отказом даже сильнее, чем прежними. Их души содрогнулись от предположения, что они и в самом деле призраки, а говорящие маски - реальность. Тем не менее им следовало бы набраться храбрости и попытаться ответить на дерзкий вызов, если бы после приказа Кейайры они не были унесены мощным порывом ветра в абсолютную, непроницаемую тьму, а потом брошены в некое освещенное пространство. За их спинами громко хлопнула дверь.
      С немалым облегчением они увидели, что не видят перед собой очередную пару девушек (это было бы уж и вовсе невыносимо), а находятся в другой части коридора, освещенного ярко горящими факелами, воткнутыми в бронзовые крепко стиснутые птичьи лапы, в свернувшиеся кольцами щупальца кальмаров либо в сжатые крабьи клешни. Радуясь передышке, друзья глубоко вздохнули.
      Потом Фафхрд нахмурился и сказал:
      - Попомни мои слова, Мышелов, за всем этим кроется чья-то магия. Или это рука богов.
      Мышелов с горечью ответил:
      - Если это какой-то бог, у него очень длинные руки, если учесть, какой он выбрал путь для того, чтобы повергнуть нас в прах.
      Мысли Фафхрда изменили направление, что выразилось в изменении формы морщин на его лбу.
      - Мышелов, я никогда не пищал, - заявил он. - Хирриви сказала, я пищу.
      - Ну, это просто фигура речи, я думаю,- постарался утешить его побратим.- Но, черт побери, каким жалким я себя чувствовал, как будто я вообще перестал быть мужчиной, а вот это - не более чем палка от метлы! он показал на свой меч Скальпель, висевший на поясе, и кивнул на вложенный в ножны Серый Прутик Фафхрда.
      - Может быть, мы спим... - с сомнением пробормотал Фафхрд.
      - Ну, если мы спим, так давай продолжим это занятие, - сказал Мышелов и, ободряюще хлопнув друга по плечу, двинулся по коридору. Но, несмотря на бодрые слова и энергичный шаг, оба мужчины чувствовали себя так, как будто они все глубже и глубже погружаются в пучины ночного кошмара, втягивавшего их в себя.
      Они миновали поворот. Справа, на несколько ярдов в длину, стена превратилась в ряд тонких темных колонн, расположенных на разном расстоянии друг от друга, а между ними - темные тонкие копья, а чуть дальше вытянутый алтарь, на который падал мягкий свет, делая видимыми распростертую обнаженную женщину и рядом с ней - жрицу в пурпурной тоге, державшую в одной руке обнаженный кинжал, в другой - большую серебряную чашу;
      жрица пела.
      Фафхрд прошептал:
      - Мышелов! Я знаю жертву, это куртизанка Лессния, с ней я имел дело, когда служил Иссеку несколько лет назад.
      - А вторая - это Илала, жрица одноименной богини, с ней я вел дела, когда был в отряде Пульга-вымогателя, - прошептал в ответ Мышелов.
      Фафхрд возразил:
      - Но мы не могли дойти до храма Илалы, хотя все это и напоминает его. Между ним и "Угрем" - половина Ланкмара!
      Но Мышелов вспомнил слышанные им рассказы о тайных ходах под Ланкмаром, соединявших разные территории, - путь по этим туннелям был якобы короче самого короткого пути по поверхности.
      Илала повернулась к ним, взметнув подол фиолетовой тоги, и сказала, подняв брови:
      - Потише, там! Вы совершаете святотатство, вмешиваясь в святейший из ритуалов, посвященный величайшей из богинь. Нечестивые злоумышленники, удалитесь!
      В это время Лессния приподнялась на локте и окинула друзей высокомерным взглядом. Затем она снова легла и уставилась в потолок, а Илала окунула кинжал в чашу и обрызгала вином (или что уж там содержал в себе серебряный сосуд) нагое тело Лесснии, обращаясь с лезвием так, как если бы это было кропило. Она окропила лежавшую трижды - грудь, живот и колени, - а потом снова принялась распевать литанию, и Лессния вторила ей (а может, просто похрапывала), а Мышелов и Фафхрд вернулись в освещенный факелами коридор.
      Но у них не оказалось времени, чтобы поразмышлять над странными встречами и над странной геометрией их ночного кошмара, потому что теперь уже слева перед ними открылась некая баснословно богато обставленная, большая, тускло освещенная комната, в которой они узнали приемный зал главы Гильдии Воров в Доме Вора, - а он находился в противоположном по отношению к храму Илалы конце Ланкмара. Передняя часть зала была сплошь заполнена фигурами, стоявшими на коленях спиной к побратимам,- все эти люди благоговейно смотрели в сторону покрытого богатой скатертью эбонитово-черного стола, за которым стояла царственно высокая и красивая рыжеволосая женщина, убранная в одни лишь драгоценности, а рядом с ней, чуть сзади, находилась вторая женщина - коротко подстриженная, в черной тунике служанки.
      - Это Ивлис, такая же прекрасная, как в далеком прошлом, - та самая, для которой я украл у Омфала лучшие из его драгоценностей,- в полном ошеломлении прошептал Мышелов.
      - А рядом с ней Фрег, ее горничная, и она выглядит ничуть не старше, хриплым шепотом откликнулся Фафхрд в каком-то сонном оцепенении.
      - Но что она делает здесь, в Доме Вора? - удивленно произнес Мышелов, и в его шепоте прозвучала горячность,- Ведь женщинам запрещен вход сюда, женщин здесь презирают! Все выглядит так, будто именно она - глава Гильдии... ее повелительница... магистр... богиня, которой поклоняются... Неужели Гильдия Воров перевернулась вверх дном?
      Ивлис глянула на них поверх голов своих коленопреклоненных последователей. Ее зеленые глаза сузились. Она небрежно подняла руку и, коснувшись губ, дважды едва заметно качнула пальцем в сторону, показывая Мышелову, что он должен потихоньку удалиться в указанном направлении и не возвращаться.
      С медленной холодной улыбкой Фрег в точности повторила ее жест, обращаясь к Фафхрду, но у нее это вышло куда более грубо, что естественно для прислуги. Двое мужчин повиновались и удалились, но при этом постоянно оглядывались, так что для них оказалось полной неожиданностью, почти пугающей, когда они обнаружили, что вошли не глядя в комнату, отделанную редкими породами дерева со сложной резьбой, с дверью прямо перед ними и дверями по обе стороны, и у двери, ближней к Мышелову, стояла едва достигшая брачного возраста девушка с недобрыми глазами и влажными черными волосами, в свободном зеленом халате из махровой ткани; а возле ближайшей к Фафхрду двери стояли две стройные блондинки с двусмысленными улыбками на губах; на них были широкие черные тоги с капюшонами - одежда монахинь Ланкмара. Угодившие в ночной кошмар побратимы поняли, что находятся в том самом летнем доме герцога Даниуса, где они наслаждались самой первой и самой глубокой любовью,- в доме, возрожденном магией из пепла, в который обратил его наставник Шильба, и святотатственно обставленном всеми теми изысканными безделушками, которые маг Нингобль вышвырнул из дома своим волшебством и рассеял на все четыре стороны; и что представшие перед ними три ночные красотки - это Ивмисс Овартоморис, племянница Карстака Овартомориса, а также Фралек и Фро, неотличимые друг от друга близнецы, дочери сумасшедшего герцога,- те самые дети тьмы, - к которым побратимы, обезумев, бросились, окончательно утратив надежду повидать хотя бы призраки своих истинных возлюбленных в Царстве Теней. В мыслях Фафхрда бешено прокручивалось: "Фралек и Фро, и Фрег, Фриска... и Фрикс - что за чары на меня наведены, почему именно "Фро?", а в голове Мышелова точно так же прыгало: "Ивлис, Ивмисс, Ививис (здесь и вовсе два "Ив"... и в имени "Хисвет" есть обе эти буквы)... кто они, эти девушки-охранницы?.."
      (Рядом с Полюсом Жизни боги Мог, Иссек и Кос трудились на пределе сил, выкрикивая все новые имена девушек, пригодных для издевательств над отступниками. Толпа богов-зрителей вокруг них стала еще плотнее.)
      А затем Мышелов, содрогнувшись, подумал о том, что среди всех этих девиц "Ив" нет самой главной, нежной Иврианы, навеки оставшейся во владениях Смерти. И Фафхрд тоже содрогнулся. А рожденные кошмаром девы обступили их с флангов, надув губы в презрительных гримасах, - и побратимы вдруг незаметно для себя перенеслись в шатер из винного шелка, и за откинутым полотнищем входа они увидели плоские черные равнины Царства Теней.
      Прекрасная (хотя и с серовато-синим лицом) Влана щедро плюнула в лицо Фафхрду, сказав:
      - Я ведь обещала тебе, что сделаю это, если ты вернешься.
      Но нежная Ивриана лишь посмотрела на Мышелова и не произнесла ни звука.
      А потом друзья вновь вернулись в освещенный факелами коридор, скорее подгоняемые кем-то, чем по доброй воле, и Мышелов позавидовал посмертному плевку, сползавшему вниз по щеке Фафхрда. А вокруг, словно призраки, мелькали, не задерживаясь, девушки - Мара времен юности Фафхрда, Атья, поклонявшаяся Тье, волоокая Гренлет, Ахура из Селеции и многие, многие другие - пока друзья не впали в полное отчаяние, какое наступает только тогда, когда теряешь не одну-двух любимых, а всех до единой. Само по себе такое несчастье может довести человека до гибели.
      Потом вдруг одна из мелькавших перед ними сцен стала приближаться и увеличиваться, помедлив несколько мгновений; Алекс Пиклок, в алой тунике и покрытой рубинами золотой тиаре - одеянии первосвященника Востока, и преклонившая перед ней колени Лилиблэк - любовница Мышелова времен его преступного прошлого, одетая как духовное лицо и бормочущая: "Языческий гнев, культуры распад...", а первосвященник-трансвестит провозгласил в ответ: "Все мужчины - враги..."
      Фафхрд и Мышелов едва не упали на колени, чтобы взмолиться неведомым богам о прекращении этой пытки. Но почему-то друзья этого не сделали и тут же очутились на Грошовой улице, там, где она пересекается с Цеховой, повернули к обшарпанной двери, за которой скрылись две женщины - их спины показались друзьям очень знакомыми, - и начали подниматься по узкой лестнице с безумно крутыми длинными пролетами.
      В Страбоге Мог откинулся назад, переводя дыхание и говоря:
      - Вот! Это конец.
      Иссек тоже откинулся назад и вытянулся (насколько это позволяли ему изогнутые под прямым углом лодыжки и запястья), заметив:
      - Ох, люди не слишком одобряют наши методы... а уж как тяжко наблюдать, как прокладываются-пути Судьбы!
      После этих слов боги-зрители начали потихоньку расходиться.
      Но Кос, предельно сосредоточенный на том, чтобы завершить начатое, даже не замечал боли в толстых бедрах, возникшей от слишком долгого сидения со скрещенными ногами; он воскликнул:
      - Не останавливайтесь! Это отличная парочка, одна из этих девиц Немия Сумрачная, а другая - Глаза Ого, женщина неопределенных моральных устоев и в придачу скупщица краденого - в общем, то, что надо!
      Иссек устало рассмеялся и сказал:
      - Довольно, дорогой Кос. Этих двоих я вычеркнул из списка с самого начала. Они - заклятые враги наших мужичков, они надули героев на немалую сумму, это тебе скажет почти любой из здешних богов. Так что наши герои, вместо того чтобы добиваться этих красоток (хотя, конечно, их в любом случае отошьют), скорее предпочтут провалиться в ад.
      А Мог, зевнув, добавил:
      - Разве ты еще не понял, дорогой Кос, что мы проиграли?
      Тогда и Кос, поведя плечами, попытался выпрямить затекшие ноги - и выругался от боли.
      В это время Глаза Ого и Немия Сумрачная добрались наконец до верха бесконечной лестницы, с усталым видом вошли в свое жилище и с отвращением оглядели его. (Это и в самом деле было преотвратное место - бедно обставленное, прокопченное, даже дурно пахнущее, - две лучшие воровки Ланкмара переживали трудные времена, как это случается время от времени даже с самыми искусными ворами и скупщиками краденого на их долгом трудном пути.)
      Немия обернулась и сказала:
      - Посмотри, каких птичек к нам занесло!
      Нужда превратила ее пухлые губы в тонкие жесткие полоски. Ее подруга Глаза Ого все еще была похожа на ребенка, но ребенка очень постаревшего и потрепанного.
      - Отлично, - произнесла она усталым тоном. - Вы двое выглядите такими несчастными, как будто сбежали от смерти и сами об этом жалеете. Сделайте одолжение - свалитесь с лестницы и сломайте себе шеи!
      Поскольку Фафхрд и Мышелов не двинулись с места и не изменили мрачного выражения лиц, она коротко рассмеялась, опустилась на стул со сломанным сиденьем, вытянула ногу и сказала, обращаясь к Мышелову:
      - Ну, если ты не желаешь уходить, займись делом. Сними с меня сандалии, вымой мне ноги.
      А Немия уселась перед рахитичным столом и, оглядывая себя в треснувшее зеркало, протянула Фафхрду утратившую половину зубьев расческу, говоря:
      - Расчеши-ка мне волосы, варвар. Да поосторожнее, не дергай!
      Фафхрд и Мышелов (последний начал с того, что поставил подогреваться воду) с серьезными лицами принялись за дело, стараясь изо всех сил.
      Спустя довольно много времени (и после того, как друзья выполнили еще ряд приказов - причем с самым подобострастным видом) женщины уже не могли удержаться от улыбок. Даже невзгоды казались им теперь не такими уж значительными...
      - Ладно, пока довольно, - сказала Глаза Ого Мышелову. - Иди сюда, устраивайся поудобнее.
      Немия обратилась к Фафхрду примерно с такими же словами, добавив:
      - Попозже вы можете приготовить обед и сбегать за вином.
      Через некоторое время Мышелов произнес:
      - Клянусь Могом, это уже похоже на что-то настоящее.
      А Фафхрд согласился с ним:
      - Клянусь Иссеком, да! Во имя Коса, да будут прокляты все истории с привидениями!
      Трое богов, отдыхавшие после тяжких трудов в своем раю, услышали, что их имена упомянуты всуе, и остались довольны.
      ЛОВУШКА МОРЯ ЗВЕЗД
      Фафхрд, образованный варвар, и его вечный спутник Серый Мышелов, рожденный в городе, но учившийся магии в диких лесах, плыли на своем судне "Черный Гонщик" (класса "леопард") по Крайнему морю - вдоль Квармалла, или западного побережья земли Ланкмар, все дальше на юг - туда, где они никогда прежде не бывали и куда не забирался еще никто из знакомых им заядлых мореплавателей.
      Героев увлекла за собой пара веселых светлячков, как их обычно называют,- это представители особого рода блуждающих огоньков, которых люди считают надежными проводниками к залежам драгоценных металлов, если, конечно, у кого-то окажется достаточно терпения и подходящее судно, чтобы последовать за ними; это объясняет, почему их также называют драгоценными мухами, серебряными мошками и золотыми жуками. Эта пара днем отливала красной медью, а ночью выглядела как темное серебро, обещая тем самым указать, где сокрыт некий клад природного золота и куда более крупные залежи дорогого белого золота. Огоньки больше всего напоминали непрерывно трепещущие обрывки тончайшей простыни. Они неустанно кружили возле мачты, то бросаясь вперед, то немного отставая от "леопарда". Иногда они были почти невидимы, казались просто едва заметными струйками горячего воздуха в обжигающих лучах стоящего почти точно в зените солнца или мерцанием живой тьмы в черноте ночи, их легко можно было принять за отражение Белой Охотницы в морских волнах, ведь луна была уже почти полной. Иной раз они весело плясали, оправдывая свое название, а иной раз поникали и отставали от судна - но всегда пребывали в движении. Когда они оказывались позади судна, то выглядели печальными (или меланхоличными, как говорил Фафхрд,это было одно из его любимых настроений). Случалось, что они начинали (если можно доверять ушам в таком деле) весело петь, наполняя воздух вокруг быстрого судна едва слышным нежным бормотанием, шепотом, похожим на шепот ветра, и протяжным восторженным мурлыканьем.
      По подсчетам Серого Мышелова и Фафхрда, "Черный Гонщик" уже оставил позади землю Ланкмара и далекий гипотетический Западный континент и шел прямиком на юг, к Великому Экваториальному океану (который иногда - но почему? - называют Морем Звезд) - тому самому, что окружает Невон и считается невообразимо зловещим; и ланкмарцы, и люди Востока в равной мере считают, что его невозможно пересечь; они, отправляясь в плавание, всегда держатся южных берегов северных континентов, так что можно предположить, будто эти отважные моряки боятся, что в противном случае не вернутся назад.
      Но, видите ли, была и другая причина, кроме надежды на огромное богатство, которая побудила героев идти на риск,- и, во всяком случае, вовсе не из-за бесконечной храбрости Фафхрд и Мышелов плыли навстречу неведомым опасностям и чудовищным монстрам, упоминаемым в легендах, монстрам, способным пожирать корабли, - и навстречу стремительным течениям, несущимся быстрее, чем ураган, и безумным водоворотам, что разом проглатывают самые быстрые суда и даже смывают целые острова. Была причина, но они редко касались ее в разговорах, а если и упоминали - то лишь весьма осторожно, понизив голоса, предварительно помолчав и оглядевшись по сторонам, и только ночью. Вот в чем она заключалась: на самом краю глубокого ночного сна или вяло пробуждаясь после дневной дремы, они на краткое мгновение видели в блуждающих огоньках прекрасных, стройных, полупрозрачных девушек, неотличимо похожих друг на друга, с нежными лицами и большими мерцающими крыльями. У девушек были пышные волосы, похожие на золотые или серебряные облака, и глаза, устремленные вдаль, глаза, полные задумчивости и волшебства, - это были девушки невообразимо тоненькие, но все же не настолько субтильные, чтобы с ними нельзя было заняться любовью, да к тому же иной раз их улыбки и взгляды вроде бы и обещали кое-что... И два искателя приключений чувствовали к этим мерцающим девушкам влечение, какого никогда не чувствовали по отношению к смертным женщинам, так что повернуть назад они способны были не более, чем люди, которые полностью находятся под властью колдовских чар или охвачены безумием.
      В то утро, когда веселые светлячки влекли их вперед, сверкая на солнце, как маленькие радуги, Мышелов и Фафхрд, поглощенные тайными мыслями о девушках и золоте, не обратили внимания на едва заметные перемены на поверхности океана впереди по курсу - рябь почти исчезла и по разгладившейся поверхности воды то и дело пробегали пенные полосы, уходящие на восток. Внезапно золотые жуки метнулись к востоку, а в следующую секунду нечто неведомое вцепилось в киль стремительного судна, так что оно резко уклонилось на восток, почти совершив прыжок на манер той гибкой твари, именем которой и назван данный класс плавучих средств. Высокая мачта едва не переломилась, а два героя чуть не покатились по палубе, и к тому времени, когда они опомнились от удивления, "Черный Гонщик" уже летел на восток, блуждающие огоньки-двойняшки ликующе неслись впереди, и герои поняли, что они попали в ловушку Великого Восточного Экваториального течения и что это течение - не вымысел.
      Мгновенно забыв о своих воздушных вроде бы девушках, они попытались взять к северу. Фафхрд налег на румпель, а Мышелов уставился на их единственный большой парус - но в этот момент им в корму ударил порыв северо-западного почти штормового ветра, едва не перевернувший "Черный Гонщик", и подтолкнул судно в глубь течения. Потом ветер задул ровно, быстро набрав штормовую силу, так что он наверняка порвал бы их парус, прежде чем они успели бы его спустить, если бы при этом течение не несло их на восток почти с такой же скоростью, с какой подгонял судно ветер.
      Потом примерно в лиге к югу от себя друзья увидели три смерча, бок о бок двигавшихся на восток, - серые колонны, взметнувшиеся ввысь на половину расстояния от земли до неба, неслись по меньшей мере в три раза быстрее, чем "Черный Гонщик", и это говорило о том, что там течение еще более стремительное. Двое все еще не оправившихся от изумления моряков волей-неволей примирились с обстоятельствами - беспомощные в двойном захвате бешено несущихся воды и воздуха, - и Серый Мышелов воскликнул: