Современная электронная библиотека ModernLib.Net

64-клеточный дурдом

ModernLib.Net / Лейбер Фриц Ройтер / 64-клеточный дурдом - Чтение (стр. 2)
Автор: Лейбер Фриц Ройтер
Жанр:

 

 


      Мужчина положил руку на плечо Дока.
      - Сэр! - взволнованно вымолвил он. - Вы отдаете себе отчет, что ваши часы пущены, доктор Кракатовер?
      Сандра наконец осознала, что Док смотрит на нее, расплывшись в улыбке.
      - Это на самом деле так, - произнес он. - Я надеюсь, вы простите мне мой обман, хотя это и было трудно, даже технически. Каждое слово, что я сказал вам о Гадком старом Кракатовере, - буквальная правда. За исключением длинной седой бороды - он никогда не носил бороду после того, как ему стукнуло тридцать пять. Эта часть моего рассказа - чистейшей воды ложь! (Да, я сказал! Я приду в одну минуту! Не беспокойтесь, зрители получить свои деньги стоящими за меня! И WBM оплатой всех расходов не купила моя душа - это принадлежит вот этой молодой леди.)
      Док встал, взял руку Сандры и поднес к своим губам:
      - Благодарю вас, мадемуазель, за очаровательный промежуток. Я надеюсь, он повторится. Между прочим, мне следует сказать вам, что, кроме того, что я... (Послушай, перестань меня все время дергать! На моих часах еще не может быть пять минут!)... что я Гадкий старый Кракатовер, заслуженный гроссмейстер в отставке, я также и специальный корреспондент "Лондон Таймс". Всегда приятно побеседовать с коллегой. Пожалуйста, не колеблясь, используйте в ваших статьях любые вышвырнутые мной идеи, если, конечно, найдете их стоящими того. Я подал свой первый материал два часа назад. Да иду я, иду! Au revoir, mademoiselle!
      Он был уже в самом низу, когда Сандра вскочила и побежала к балюстраде:
      - Эй, Док!
      Он обернулся.
      - Удачи вам! - крикнула она и помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй и пошел через зал к своему столику.
      Отовсюду на нее устремились грозные взгляды; в ее сторону спешил объятый ужасом распорядитель. Завидев его, Сандра сделала большие испуганные глаза, но скрыть свою улыбку так и не смогла.
      IV
      Sitzfleisch (довольно грубое немецкое слово, означающее "усидчивость", буквально - "мясо, на котором сидят" или "ягодичное мясо") - качество, необходимое более всего как для участников шахматного турнира, так и для его зрителей.
      Сандра около получаса наблюдала за игрой (вернее сказать, изучала в свой хороший бинокль лица шахматистов), затем отправилась в отель, написала статью (интервью со знаменитым доктором Кракатовером), отослала ее в редакцию и вернулась в зал узнать, что там с партиями.
      На всех пяти досках все еще шла игра.
      Ложа прессы была переполнена, но два парня и девушка лет пятнадцати-шестнадцати, очевидно, учащиеся, предусмотрительно потеснились и освободили Сандре место в самом верхнем ряду. Она села и стала заинтересованно вслушиваться в их перешептывание. Жаргон, на котором они говорили, отдаленно напоминал слышанный ею прежде, но был более занятным: игроки не жертвовали пешку, а подставляли ее; не просто терпели поражение, а были разгромлены; не теряли фигуры, а зевали их. Тот же Рэй Лопес звучал у них как Гадкий старый Рюэй. И между прочим, определенная последовательность первых ходов получила свое название в честь одного давно почившего испанского священника. Все это Сандра узнала от Дэйва, Билла и Джуди благодаря частым одалживаниям им бинокля.
      Ей сказали, что уже прошло первое контрольное время - четыре часа (по два часа и тридцать ходов на каждого шахматиста) и что сейчас шахматисты приближаются к следующему контрольному промежутку (еще по одному часу и пятнадцати ходам), после чего неоконченные партии будут отложены до завтрашнего утра. Шеревский, потратив час на обдумывание одного-единственного хода, оказался в ситуации, когда ему пришлось делать пятнадцать ходов за две минуты. Но ничего из ряда вон выходящего в этом нет, на одном дыхании заверил ее Дэйв, Шеревский постоянно позволяет себе подобную "фантастическую нехватку времени", из которой затем блестяще выпутывается. А теперь к тому же он уже близок к выигрышу в партии с Сереком.
      "Один - ноль в пользу США", - с гордостью подумала Сандра.
      Яндорф, играя против Вотбинника, оказался практически в цугцванге ("Это когда все фигуры связаны", - пояснил Билл) и вскоре должен был сдаться. В свой бинокль Сандра отчетливо видела, с какой убийственной яростью смотрит Яндорф на доску перед собой и как при этом вздымается и опускается его толстая грудь. Вотбинник же, казалось, напротив, мыслями витал в облаках.
      Д-р Кракатовер хоть и потерял пешку в партии с Лысмовым, но держался все еще крепко. Однако и ломаного гроша не дал бы Дэйв за его шансы против бывшего чемпиона мира, потому что "эти старики всегда слабеют на шестом часу".
      - Ты за-бы-ва-ешь о био-ло-ги-чес-ком чу-де док-то-ра Ласкера, - в один голос отчеканили Билл и Джуди.
      - Закройте рты, - предупреждающе осадил их Дэйв. Стоявший внизу распорядитель сурово погрозил в их сторону пальцем.
      Намного позже Сандра узнала, что философ и математик д-р Эмануэль Ласкер обладал чемпионским титулом на протяжении двадцати шести лет, и в 1924 году, в возрасте пятидесяти шести лет стал победителем тяжелейшего турниpa в Нью-Йорке, а в 1935 году, когда ему было уже шестьдесят семь, едва не выиграл еще один, проводившийся в Москве.
      Сандра внимательно изучала в бинокль лицо Дока. Сейчас он выглядел ужасно уставшим - один череп, и только. Неожиданно что-то будто сжалось у нее внутри, и она поспешно отвела взгляд.
      Дэйв сказал ей, что в партиях Энглера - Джаля, Грабо и Машины идет равная борьба. Разве что Грабо имеет едва заметное преимущество. Машина "обрабатывала" свой очередной ход значит, Грабо только что сделал свой и теперь ожидал ответа.
      Венгр был, наверное, самым беспокойным "ожидателем" из всех, кого Сандра могла себе представить. Он все никак не мог пристроить свои длинные ноги, постоянно передергивал плечами и чуть ли не каждые пять секунд судорожно впивался пальцами в свою густую шевелюру, пропахивая ее ото лба к затылку.
      Один раз он деланно зевнул, расправил плечи и сел прямо. Но почти тотчас задергался снова.
      Машина же, если можно так выразиться, имела собственную манеру поведения. Ее сигнальные лампочки попеременно вспыхивали тусклым матовым светом, образуя быстро меняющийся замысловатый узор. У Сандры возникло впечатление, что Грабо время от времени пытается уследить за этим перемигиванием, словно человек, наблюдающий за светлячками.
      Саймон Грейт с абсолютно бесстрастным видом сидел рядом с Машиной за небольшим, совершенно чистым столиком. Вокруг него скучились пятеро облаченных в серые халаты техников.
      У пульта Машины стоял высокий солидный пожилой джентльмен с раскрасневшимся лицом. По словам Дэйва, это был д-р Вандерхоф - директор турнира и в прошлом чемпион мира.
      - Еще один старый идиот наподобие Кракатовера, но этому хоть хватило ума догадаться, что он превратился в мальчика для битья, - безжалостно охарактеризовал его Билл.
      - Молодость, ах, не-по-бе-ди-мая молодость, - весело продекламировала Джуди будто про себя. - Проносятся по шахматному не-бо-склону, как метеоры. Морфи, Энглер, Джуди Каплан...
      - Заткнись! Нас точно отсюда вышвырнут, - грубо оборвал ее Дэйв. Затем, он шепотом рассказал Сандре, что у Вандерхофа и его помощников очень нервная работа: они вводят в Машину ходы соперника.
      - Чтобы все были уверены - здесь без подвоха, - сказал он и добавил: - Это, кроме того, означает, что на каждом ходе Машина теряет несколько секунд - с момента, когда Грабо бабахает по часам, и до того, как Вандерхоф известит об этом Машину.
      Сандра понимающе кивнула. "Шахматисты делают все, чтобы как можно больше осложнить игру Машины", - заключила она, чувствуя, как в ней пробуждается искорка симпатии к компьютеру.
      Вдруг послышался едва уловимый шум в устройстве, соединяющем Машину с часами на столике Грабо, и затем - слабый щелчок, но для Грабо он прозвучал, как пистолетный выстрел.
      Одновременно на большой электронной доске над Машиной красная фигура с башенкой наверху (как сообщили Сандре - одна из ладей Машины) переместилась на четыре клетки по горизонтали. Один из распорядителей, стоявший рядом с д-ром Вандерхофом, подошел к столику Габо и осторожно передвинул соответствующую фигуру на его доске. Поначалу Грабо вскинулся, будто собираясь на что-то жаловаться, но потом, очевидно, передумал и, энергично растирая виски, погрузился в тягостные размышления.
      Внезапно Машина бешено замигала всеми своими лампочками. Грабо выпрямился с возмущенным видом, но снова сдержался. Наконец он сделал ход пешкой и хлопнул по часам. Тут же д-р Вандерхоф слегка небрежно передвинул четыре рычажка, и ход Грабо обозначился на электронной доске.
      Грабо вскочил, подошел к красному бархатному шнуру и, оживленно жестикулируя, стал что-то говорить Вандерхофу.
      Услышать его на таком расстоянии было невозможно. Грабо размахивал руками, а лицо Вандерхофа становилось все пунцовее. В конце концов последний обернулся к Саймону Грейту и, все же колеблясь, что-то ему сказал. Грейт, услужливо улыбнувшись, быстро поднялся и в свою очередь завел разговор с техниками, которые, не мешкая, принесли откудато несколько больших ширм и развернули их перед Машиной, закрыв таким образом мигавшие огоньки.
      "Заставляют Машину играть вслепую", - мелькнуло в голове у Сандры.
      Дэйв хмыкнул:
      - Это происходит уже во второй раз. Видать, эти мигающие огоньки раздражают Грабо. Но потом его будет бесить их отсутствие. Вот подождите и сами увидите.
      - Машина обладает таинственной сил-ил-лой... - снова продекламировала Джуди.
      - Тебе бы только болтать, - огрызнулся Дэйв. - Разве ты не знаешь, что Вилли Энглер одолжил в Бруклине Дьявольский Глаз Байксел, чтобы сглазить Машину? Факт.
      - ... неведомой простым смертным из плоти и крови сил-ил-лой...
      - Закрой рот! - прошипел Дэйв. - Ты таки добилась своего - сюда идет старый Орлиный Глаз. Запомни, вас двоих я не знаю. Я здесь с этой леди.
      Грабо испытывал настоящие муки. Его комбинация, несомненно, вела к победе, и он знал это. Машина контратаковала, но совершенно бессистемно, в стиле Фрэнка Маршалла: усложняя позицию и надеясь на случайную аферу. Грабо знал: все, что ему сейчас нужно, - это сохранить спокойствие и ни в коем случае не ошибиться, например, не отдать задаром ферзя, как это случилось в Брюсселе в партии со стариной Вандерхофом, быть повнимательнее и не пропустить возможность поставить мат в два хода, как в матче с Шеревским в Тель-Авиве. Воспоминания об этих невыносимо горьких моментах (и еще о доброй дюжине подобных) острой болью пронзали его мозг. Проживи он тысячу лет, и тогда не смог бы забыть их.
      В десятый раз за последние две минуты он посмотрел на часы. На пять ходов оставалось пятнадцать минут. Время не поджимает, об этом ему надо помнить. Он не должен делать ходы сгоряча, не должен позволять своей руке предательски схватить фигуру, прежде чем на это поступит команда от руководящей головы.
      Первый приз турнира означал несказанное богатство - хватит еще на двадцать с лишним турниров, чтобы оплатить проезд и проживание в гостинице. Но самое главное - утвердить перед всем миром свое истинное превосходство, а не добавлять очки к репутации угасающего мастера. "Бела Грабо - блестящий шахматист, но играет очень неровно..." Возможно, это последний его шанс.
      О небеса! Когда же, наконец, Машина сделает свой ход? Ведь наверняка прошло уже больше четырех минут! Но взгляд на часы убеждал, что не истекло и половины этого времени. Пожалуй, он был неправ, снова попросив принести ширму. Лучше уж самому видеть эти чертовы лампочки, нежели пытаться представить, как они там мигают.
      Если бы только можно было играть в шахматы в межгалактическом пространстве, в черном космосе одиночества и мыслей! Но и там необходимо физическое присутствие соперника с манерой игры, которая не действовала бы на нервы: Ласкер с его непременной сигарой, Капабланка при своем красном галстуке, Нимцович с его нервными подергиваниями (очень похожими на подергивания самого Белы Грабо, хотя он и не мог этого видеть). И вот, пожалуйста, - жуткий, мигающий, смрадный, управляемый ударами по кнопкам металлический монстр!
      Получалось, что его позвали играть сразу с двумя соперниками - Машиной и Саймоном Грейтом, своеобразной консультирующей друг друга командой. А это нечестно!
      Машина хлопнула по кнопке часов, и ее ферзь перенесся на другой конец электронной доски. Для Грабо это было подобно взрыву.
      Однако он усилием воли сдержался и опять погрузился в лабиринт комбинаций.
      Внезапно, словно очнувшись ото сна, он понял, что ему интересно знать: а действительно ли эти лампочки продолжают мигать за ширмой в то время, как он размышляет над ходом? И в самом ли деле Машина анализирует ситуацию или эти огоньки всего лишь пустая бутафория? Он заставил себя вновь вернуться к игре, к своему ходу: дважды внимательно проверил, не кроется ли где-либо опасность, которую он раньше мог не заметить, взглянул на часы, увидел, что прошло пять минут его времени, снова бегло осмотрел позицию на доске и - с грозным и одновременно недоверчивым видом патрона, вынужденного отправлять своего крайне ненадежного подчиненного с очень важным поручением, - сделал ход.
      Затем он хлопнул по часам, вскочил со своего стула и снова начал размахивать руками перед Вандерхофом.
      Тридцатью секундами позже директор турнира, весь пунцовый, тихо, почти умоляя, говорил ему:
      - Но Бела, не могу же я постоянно просить об этих ширмах. Их уже дважды приносили и один раз уносили, только чтобы угодить вам. Это мешает другим шахматистам и уж, конечно, не способствует спокойствию вашей игры. Ох, Бела, дорогой мой Бела...
      Внезапно Вандерхоф умолк. Грабо знал, что он собирался сказать нечто не вполне относящееся к теме их спора, что-то идущее от сердца, как, например: "Ради Бога, не устраивайте скандал и спокойно доиграйте партию до конца, ведь уже сейчас видно, что вы ее выиграете", - но такое участие директора турнира почему-то привело венгра к ярость.
      - У меня есть и другие претензии, которые я изложу официально после окончания партии, - выпалил он, весь дрожа от бешенства. - Просто ужасно, как громыхает этот механизм, нажимая кнопку часов. Он разломает корпус! Машина не переставая жужжит! И воняет смесью озона и разогретого металла, будто вот-вот взорвется!
      - Она не может взорваться, Бела. Ну пожалуйста!..
      - Не может, но грозит взорваться! А ведь вам известно, что угроза всегда эффективнее самого нападения! Что же касается ширмы, ее должны убрать немедленно, я требую этого!
      - Ну хорошо, Бела, хорошо. Возьмите себя в руки.
      Грабо не сразу вернулся к своему столику. Стараясь обрести необходимое спокойствие, он прошелся вдоль ряда столиков, мимоходом оценивая дела в других партиях. Когда же он оглянулся и посмотрел на большую электронную доску, то увидел, что Машина уже сделала ход, хотя характерного клацанья кнопки часов он не слышал.
      Он поспешил обратно к своему столику и, стоя, принялся, изучать позицию. "Как же глупо сыграла Машина!" - восторженно подумал он. В этот момент последняя сворачиваемая ширма едва не опрокинулась, но один из мужчин в сером халате ловко ее подхватил. Грабо вздрогнул, его рука протянулась к доске и передвинула пешку.
      Он услышал чей-то вздох. Вандерхоф.
      Стало очень тихо. Четыре легких щелчка при введении в Машину хода прозвучали оглушительной барабанной дробью.
      В ушах Грабо звенело. Он в ужасе взглянул на доску.
      Машина мигнула раз, потом другой и, хотя прошло всего-то около двадцати секунд ее времени, походила ладьей.
      Серое табло над электронной доской вспыхнуло большими красными буквами:
      ШАХ! И MAT В ТРИ ХОДА
      На самом верху зрительской трибуны Дэйв сжал локоть Сандры:
      - И все же так оно и вышло! Он позволил ей провернуть аферу.
      - Ты хочешь сказать, что Машина победила Грабо? - спросила Сандра.
      - А что же еще?
      - Ты в этом абсолютно уверен? Другого быть не может?
      - Конеч... Подождите секунду... Да, я уверен.
      - Старый идиот получит мат в три хода, - подтвердил Билл.
      - Бедный балбесик, - вздохнула Джуди.
      Внизу сгорбленный, с совершенно потерянным видом стоял Бела Грабо. К нему быстро направился помощник директора. Но венгр, выпрямившись, тихо произнес:
      - Я сдаюсь.
      Красные буквы над доской исчезли и почти сразу же появились белые:
      БЛАГОДАРЮ ЗА ХОРОШУЮ ИГРУ
      И после всего на несколько секунд и тоже белыми буквами:
      ВАМ ПРОСТО НЕ ПОВЕЗЛО
      У Белы Грабо сжались кулаки, он скрипнул зубами. Даже Машина жалеет его!
      Едва передвигая несгибающиеся в коленях ноги, он пересек зал. Он шел долго, очень долго.
      V
      Контрольное время приближалось. Серек, потеряв больше фигур, чем его соперник, но со значительным запасом времени, записал свой сорок шестой ход в партии с Шеревским и вручил запечатанный конверт Вандерхофу. Его вскроют завтра утром, когда игра возобновится. Д-р Кракатовер, внимательно изучив позицию на доске, тихо опрокинул своего короля.
      Яндорф несколькими минутами раньше сдался Вотбиннику.
      Энглер записал свой ход и с хитрой улыбкой передал конверт Вандерхофу. В тот же миг красный флажок на его часах упал, сигнализируя, что он использовал все отпущенное ему время.
      В верхнем ярусе Сандра повела плечами, чтобы размять онемевшие мышцы.
      - Шахматы - игра довольно напряженная, - обратилась она к Дэйву.
      Он кивнул:
      - Эта игра - настоящий убийца. Лично я не расчитываю прожить больше сорока.
      - Тридцати, - сказал Билл.
      - Двадцать пять - для метеора вполне достаточно, - добавила Джуди.
      "Непобедимое Поколение, - подумала Сандра.
      На следующий день с Машиной играл Шеревский. Партия подошла к совершенно спокойному, невыразительному окончанию. Саймон Грейт предложил со стороны Машины ничью (при безрезультатном протесте вмешавшегося Яндорфа, который счел это подсказкой Машине), но Шеревский отверг предложение и записал свой ход.
      - Он хочет убедиться, что Машина может играть и шахматные окончания, - прокомментировал происходящее Дэйв. - Я его не виню.
      Еще в самом начале игрового дня Сандра заметила, что Билл и Джуди прослеживают каждую партию по новенькой книге, из-за которой они постоянно ревниво спорили. "Все новое ненадолго *, - мысленно произнесла Сандра.
      - Это не просто книга, это настоящая Библия, - пояснил ей Дэйв. - "СШД" - Современные Шахматные Дебюты. Здесь собраны лучшие ходы для начала партии, тысячи и тысячи вариантов. Ходы, которые гроссмейстеры считают лучшими. Ходы, которые действительно ведут к победе. Мы тут скинулись и купили последнее, тринадцатое издание, только что из типографии, гордо сообщил он.
      Заинтригованные окончанием партии Машина - Шеревский, молодые люди занялись изучением другой книги с обтрепанными, потемневшими от времени краями.
      - А это "Новый Завет" - "Основные Шахматные Окончания", произнес Дэйв, заметив интерес Сандры. - Здесь их очень много, и все нужно обязательно знать. Просто удивительно, как Машина умудряется держать это в своей памяти. Ведь когда фигур становится меньше, думать над позицией приходится больше.
      Сандра молча согласилась. Все же она хорошая и послушная девочка. У нее уже было интервью с Яндорфсм, и сегодня утром она взяла еще одно у Грабо ("Что ощущает человек, "передуманный" машиной"). Думая об этом последнем, Сандра ощутила себя настоящим газетным коршуном, кружащим над своей жертвой. Венгр походил на человека, находящегося в состоянии глубокой суицидальной * депрессии.
      Эта статья будет посвящена так называемой "психологической тактике" Машины, заключавшейся в гипнотизировании соперников мигающими огоньками. В целом же пресса уделяла турниру необычайно много внимания. Игра, о которой в Америке раньше сообщали мелким шрифтом на последних страницах субботних газет, сейчас занимала целые подвалы первых полос. Факт поражения человека от машины, казалось, пробудил в людях такое же чувство страха и неуверенности, что и запуск первого искусственного спутника Земли.
      Сандра, чувствуя себя немного виноватой из-за интервью с Грабо, после долгих колебаний все-таки решилась подойти к д-ру Кракатоверу, едва закончились утренние доигрывания. Впрочем, Док был просто счастлив видеть ее и, кроме того, выглядел вполне оправившимся после вчерашнего поражения. Хотя, когда она обратилась к нему "Мастер Кракатовер", он поморщился и, перебив ее, сказал: "Пожалуйста, только не это!" В результате еще одних посиделок с кофе и рейнвейном с сельтерской она была представлена советскому гроссмейстеру Сереку, первому из русских, с которым она здесь заговорила и который неожиданно оказался приятным и милым собеседником. Он только что добился ничьей в партии с Шеревским (к изумлению зрителей, как позже узнала Сандра) и был очень обязан приглашением дать интервью.
      Соревнуясь с ним в галантности, Док настоял на том, чтобы проводить Сандру до ее места на трибуне - даже ценой вновь потерянных нескольких минут на его часах. В результате ее акции у Дэйва, Билла и Джуди существенно подскочили в цене. С этого момента они невыносимо почтительно разъясняли все, что ее интересовало или могло заинтересовать. Особенно старался Билл, видимо, раскаявшись в своих беспечных шуточках по поводу Дока. Позже Сандра заподозрила, что эти ребятки считают ее любовницей д-ра Кракатовера и, по-видимому, новенькой - учитывая ее просто неприличную неесве
      * На грани самоубийства.
      домленность в вопросах, касающихся шахмат. Но разочаровывать их она не стала.
      Док проиграл и во втором туре - на этот раз Джалю.
      В третьем туре Лысмов на двадцать седьмом ходу нанес поражение Машине. Сразу же засверкали вспышки фотокамер, репортеры заспешили к телефонам, засуетились трибуны, отовсюду слышались комментарии и разборы партии - все это разом обрушилось на Сандру, вызвав у нее, однако, ощущение, что Лысмов каким-то образом всех одурачил.
      Судя по сообщениям газет, общая реакция на случившееся была в Америке не очень-то восторженной. Между строк читалось, что победа Машины над человеком - это плохо, но еще хуже победа русского человека над американской машиной. Один широко известный спортивный обозреватель, два тренера по американскому футболу и несколько провинциальных политиков заявили, что шахматы - отвратительная игра для людей с отклонениями в психике. Несмотря на такие утверждения надменных самцов с накачанной мускулатурой, настроение неуверенности и страха росло.
      Наконец, откуда-то выплыли слухи, что World Business Machines собирается заменить Саймона Грейта каким-нибудь известным американским физиком.
      Сандра просто умоляла Дока пересказать ей все это простым языком, доступным и ребенку. Она снова чувствовала себя неуверенно и даже подавленно после провала попыток поговорить с Лысмовым: тот наотрез отказывался давать интервью и спасался бегством, будто в ней заключалась угроза его достоинству советского гражданина.
      С другой стороны, Док, сыграв вничью с Яндорфом, был очень оживлен и прямо-таки воспрял духом.
      - С величайшей охотой, дорогая, - ответил он ей. - Вы когда-нибудь замечали, что язык детей порой намного правдивее речи взрослых? Меньше измышлений. Ну что сказать, некоторые из нас перемывали игру Лысмова аж до трех часов утра. Но Лысмов в этих обсуждениях не участвовал. Равно как Вотбинник и Джаль. Как видите, у меня есть мои проблемы общения с русскими тоже.
      В конце концов мы решили, что Лысмову удалось угадать совершенно точно глубину, на которой Машина просчитывает игру в начале и середине партии (как нам кажется, вместо восьми десять ходов вперед - колоссальное достижение!), а также угадать шкалу ценностей, в пределах которой Машина выбирает ход.
      Имея такую информацию, Лысмов смог сыграть комбинацию, которая давала Машине максимальную по ее шкале выгоду (выигрыш ферзя Лысмова это быть) после десяти ходов, но приводила к мату на втором ходу после первых десяти. Человек, гроссмейстер, увидел бы подобную ловушку, но Машина не могла, потому что Лысмов действовал в сфере, которая не существует для идеального, но ограниченного разума Машины. Конечно, Машина изменила свою тактику после трех первых ходов из этих десяти - и тогда уже смогла увидеть угрозу мата, но к этому времени было слишком поздно, чтобы предотвратить гибельную потерю качества. Это был трюк Лысмова, но трюк абсолютно честный. Теперь мы будем все ждать возможность сыграть на Машина такой же трюк.
      Лысмов первым из нас в полной мере осознал, что играет не с железным монстром, а с некоторой программой. Если в программе есть слабые места, которые мы можем опознать, мы сможем выигрывать. Очень схожим образом мы можем выигрывать у шахматиста из плоти и крови, когда обнаруживаем, что он все время атакует, не имея преимущества в позиции, или слишком осторожничает в контратаках, когда его самого атакуют, без оправдание.
      Сандра живо закивала головой:
      - Значит, теперь ваши шансы разгромить Машину должны неуклонно повышаться, не так ли? Я имею в виду, что вы будете узнавать о ее программе все больше и больше.
      Док улыбнулся.
      - Вы забываете, - сказал он мягко, - что Саймон Грейт может изменять программу перед каждой новой партией. И сейчас я понимаю, почему он так горячо сражался именно за этот пункт.
      - Ах да, скажите, Док, как там насчет окончания партии Шеревского?
      - Вы, я вижу, нахватались уже нашего языка? - отметил он. - Шеревский слегка разозленный, когда обнаружил, что Грейт запрограммировал Машина анализировать позицию до утра - до момента, когда игра возобновится. Шеревский поставил под вопрос справедливость того, что Машина всю ночь будет "думать", в то время как ее соперник должен немного отдохнуть. Вандерхоф решил этот вопрос в пользу Машина, хотя Шеревский может отправить протест в FIDE.
      Ба, я думаю, что Грейт только и хочет, чтобы мы кипятились по таким пустякам. Как он радуется (да еще такой вежливый!), когда мы жалуемся на то, как Машина мигает, жужжит или пахнет. Он не дает нам заняться главным: попытаться разгадать его программу. Между прочим, это одно из того, что мы вчера решили - Шеревский, Вилли Энглер, Яндорф, Серек и меня, - что мы будем все должны иметь научиться играть с Машиной, не позволяя ей действовать нам на нервы и не прося оградить себя от нее. Как это высказывает Вилли: "Пусть работает даже как целая котельная - о'кей, можно думать, находясь и в котельной". Как по мне, то я не очень в этом уверен, но его дух правильный.
      Сандра, ощутив, как в ее голове потихоньку начинает складываться новая статья, снова воспрянула духом и спросила:
      - А что вы думаете о возможной замене WBM Саймона Грейта?
      На лице Дока опять заиграла улыбка:
      - Я полагаю, дорогая, что вы смело можете отбросить это предположение как обыкновенную сплетню. Я считаю, что Саймон Грейт только начал свою борьбу.
      VI
      В четвертом туре Машина преподнесла первый из своих сюрпризов.
      В конце концов она навязала-таки ничью Шеревскому при доигрывании длинной, растянувшейся на несколько туров партии и теперь играла на равных с Вотбинником.
      Машина сделала первый ход королевской пешкой на две клетки вперед, на что Вотбинник ответил также королевской пешкой, но передвинув ее на одну клетку.
      - Французская защита. Бинни любит ее больше всего, - пробормотал Дэйв, и они стали молчаливо ждать второго хода машины, который она обычно делала не раньше, чем через четыре минуты.
      Неожиданно последовали почти мгновенный ответ и хлопок Машины по часам.
      Сандра, наблюдая за Вотбинником в бинокль, пришла к выводу, что русский гроссмейстер выглядел в тот момент несколько потрясенным, даже испуганным. Наконец он сделал свой ход.
      И снова Машина ответила не задумываясь.
      Трибуны загудели, забегали, шикая на зрителей, распорядители. Тем временем Машина продолжала делать ходы с той же скоростью супер-блица, Вотбиннику же приходилось размышлять над своими все дольше и дольше.
      В итоге к тому времени, когда Машина по-настоящему "задумалась", было сделано уже по одиннадцать ходов.
      Забывшись, Сандра настолько громко обратилась к Дэйну с просьбой объяснить происходящее, что сразу два распорядителя гневно замахали на нее руками.
      Переждав, Дэйв зашептал ей:
      - Грейт, должно быть, рассчитал, что Вотбинник применит французскую защиту - он почти никогда от нее не отходит, - и ввел в память Машины все варианты из "СШД" и, возможно, других пособий. Пока Вотбинник упорно стоял на своем, застряв на известных вариантах этой защиты, Машина играла по памяти, вообще не анализируя позицию на доске. Но когда был сделан новый, - необычный ход, которого в ее памяти нет - и это на двенадцатом ходу! - Машина снова взялась за просчитывание, затрачивая, впрочем, на каждый ход больше времени, чем обычно, и имея возможность лучше проанализировать позицию, так как у нее появился запас времени. Сейчас она тратит на ход около шести минут. Единственное, чего я не пойму, так это почему Грейт не сделал ничего подобного в первых трех турах. Ведь это так очевидно.
      Сандра мысленно занесла этот момент в список вопросов для Дока. Она выскользнула из зала и помчалась в отель писать статью, озаглавленную "Не позволяйте роботу довести вас до белого каления" (полностью основанную на заключениях Дока). На трибуну она вернулась за двадцать мину г до окончания второго контрольного времени. Это становилось для нее обычным, рутинным распорядком дня.
      Как сообщил ей Дэйв, Вотбинник в данный момент представлял из себя рыцаря, сброшенного с коня: разгром был почти полным.
      - Они запутали все до невозможности, пока вас не было, сказал он. - Типичная вотбинниковская позиция.
      - Только Машина отвотбинникала его, - закончил за него Билл.
      Джуди замурлыкала "Похоронный марш на смерть героя" Бетховена.
      Тем не менее Вотбинник не сдался. Машина записала свой ход. Ее доска погасла, и Вандерхоф в присутствии одного, из своих помощников переписал его с небольшого экрана, расположенного на панели Машины. Завтра утром, когда игра возобновится, он введет в нее этот ход снова.

  • Страницы:
    1, 2, 3