Глава 26

– Я не вижу Люсьена, – шепнула Александра сестре.

Нахмурившись, та поднялась на цыпочки и посмотрела поверх голов женщин, столпившихся возле стола и рассматривающих знамена победителей в сражениях и шлемы крестоносцев.

– Вон он, – сказала Мелисса, указывая на дальний конец стола, где золото знамен де Готье на красном фоне трепетало от утреннего бриза.

Александра кивнула.

– Да, вижу, но почему его знамена последние в ряду?

– И ты еще спрашиваешь после того, что случилось вчера? Такое наказание придумал Джеймс.

– Понимаю, – пробормотала Александра.

– Ой, смотри! – воскликнула Мелисса. Убирают шлем сэра Саймона.

По толпе женщин пронесся возбужденный гомон. Они пытались угадать, что кроется за этим действием.

– Не понимаю, – призналась Александра.

– Это значит, что леди обвинила его в неприглядном поступке, – объяснила сестра, – и поэтому его вычеркнули из списка.

– И ему не позволят участвовать в состязаниях?

– Нет, только смотреть. Хотя, я думаю, чувство стыда заставит его уехать отсюда.

Некоторое время девушка обдумывала этот вариант, поможет ли он предотвратить сражение между Люсьеном и Джеймсом, но, вздохнув, она отвергла его. Ее действия только подольют масла в огонь, и де Готье совсем обезумеет. Если ему не дадут возможности участвовать в турнире, пользуясь тупым оружием, то он, несомненно, возьмется за острое копье.

Растолкав женщин и оттеснив в сторону двух пожилых дам, она сумела рассмотреть изящные головные уборы рыцарей.

Пока сестра щебетала, любуясь шлемами, Александра, наклонив голову, нашла тот, который вскоре украсит голову Люсьена. Шлемы с красными и золотыми перьями лежали прямо перед ней, рядом со знаменами де Готье.

Женщины начинали постепенно расходиться, направляясь к трибунам, чтобы полюбоваться на церемонию открытия турнира. Тем временем Александра решила воспользоваться представившейся возможностью и подойти поближе. Подобрав юбки, волочившиеся по земле, так как после вчерашнего приема она решила больше не укорачивать их и не пользоваться косметикой, девушка рассматривала великолепные доспехи де Готье.

Думая, что никто не обращает на нее внимания, Александра протянула руку и дрожащими пальцами дотронулась до шлема, который, как ей показалось, принадлежал Люсьену, и ощутила тепло металла под рукой.

«Солнце», – догадалась девушка, удивляясь, что не заметила этого раньше. Взглянув на небо, она увидела, что облака постепенно расходятся и появляется золотой диск светила. Александра засияла от счастья. Наконец-то земля Англии выкалывает ей свое гостеприимство.

– Он победит вашего отца.

Девушка быстро обернулась, ее глаза встретились с другими – голубыми, окаймленными чудесными длинными ресницами. Винцент де Готье стоял перед ней.

– Вы со мной разговариваете? – спросила она, благодаря Господа за то, что мужчина стоял у противоположного конца стола.

– Да.

– Почему?

Его лицо осветила восхитительная улыбка, совсем такая, как ее описала Мелисса.

– Любопытно.

Девушка вопрошающе подняла брови. Улыбка мужчины стала еще дружелюбнее и шире.

– Мой брат очень изменился после возвращения с войны, – пояснил он. – Теперь я начинаю понимать, почему.

Он намекает на то, что она несет ответственность за эти перемены? Это слишком громко сказано. Если Александра и затронула жизнь Люсьена, то лишь слегка и на короткое мгновение, без последствий, что и доказали последние недели его молчания и последний вечер откровенного презрения.

– Мне кажется, что причину надо искать в другом месте. Если говорить точнее, то это война на земле Франции и страшное рабство сразу после нее. Вот где нужно искать ответ на ваш вопрос, сэр Винцент.

Улыбка начала постепенно исчезать с его лица.

– Я другое имел в виду. Это я понимаю.

– Очевидно нет, – возразила девушка.

В этот момент подошла Мелисса.

– А, это ты, – так она приветствовала Винцента. Ударь она его, оскорбление было бы меньшим.

– Леди Мелисса, – мужчина склонил голову. Ее губы превратились в одну тонкую линию. Должно быть, брату Люсьена показалась смешной эта ситуация, потому что он снова улыбнулся.

– Леди, я покидаю вас, – произнес Винцент и удалился.

– Негодяй, – пробормотала Мелисса, глядя ему вслед сузившимися глазами.

– Он тебе не нравится, да? – поинтересовалась Александра.

Сестра взглянула на нее.

– Это мягко сказано. То, что я не должна выходить замуж за этого торговца дешевыми шлюхами, говорит, что Бог на свете есть.

– А сейчас кто несет ересь? – подзадорила Александра родственницу.

Та сморщила носик.

– Но это же правда! Из него получился бы никчемный муж.

Однако дальше распространяться на эту тему она не стала, оставляя сестру мучиться от любопытства. Терзания Александры возросли в несколько раз, когда она вспомнила, что Мелисса питает слабость к красивым мужчинам.

– Но ты наверняка считаешь его привлекательным? – не выдержав, спросила она.

Пожав плечами, Мелисса потрепала в руке золотое перо из шлема Люсьена.

– А кто может сказать обратное? Но Винцент безответственен и неверен, его единственное достоинство – его внешность, это может вскружить голову женщинам и обмануть их. Боже милосердный, я выйду замуж только за мужчину, который умеет распоряжаться деньгами и будет делить ложе только со мной.

Да, милосердный Боже! Александра восхищалась христианским законом иметь одну жену и одного мужа, тогда как в Алжире мужчина мог держать целый гарем, однако она уже знала, что англичанин имел право спать не только с женой. И в то же время они отрицали многоженство – лицемеры!

– Тебе туго пришлось бы в гареме, – произнесла она, вспомнив, с каким жадным любопытством слушала сестра рассказы о том экзотическом мире.

– Ты так думаешь?

– Конечно.

Мелисса нарочито тяжело вздохнула.

– Ну, придется мне оставаться в Англии.

– Приготовиться участникам турнира! – раздался зычный голос невидимого герольда, пробиравшегося через ряды палаток и поднимавшего рыцарей.

Взяв сестру под руку, дочь Агнессы повела ее к шатрам.

– Подожди, – остановила ее Александра. Освободив руку, она вновь вернулась к шлему Люсьена. Принимая во внимание слова, которыми они вчера обменялись, с ее стороны было большой глупостью делать то, что она намеревалась совершить, по она не могла иначе. Повернувшись спиной к основной массе собравшихся, она быстро перекрестила прорезь для глаз на забрале.

– Да защитит тебя Бог, – прошептала она и вернулась к сестре.

– Что это ты делала? – спросила та. Александра взяла ее за руку.

– Ничего. В шатер? Подруга поморщилась.

– Ты странная.

– Очень.

Смирившись с неопределенным ответом Александры, Мелисса кивком головы указала на шатры, которые были уже переполнены.

– Мы опоздали. Мама будет недовольна.

Ее родственница молча сокрушалась, что их не посадят рядом с другими дамами. Для семьи Байярдов и остальных высокородных персон отвели место в центральном шатре.

К несчастью, там же находился епископ Арми и ему со своего места было очень удобно общаться С Александрой и наблюдать за ней. Рядом с ним сидела Агнесса, натянуто улыбаясь, следила за каждым движением падчерицы с терпением и открытой яростью ястреба, выслеживающего добычу.

Месса закончилась, и сразу после нее объявили парад. Александра никогда прежде не видела ничего подобного. Как устроитель турнира, ее отец шествовал первым. Блистательный в своем голубом одеянии – цвет Байярдов, он шел впереди, за ним следовали четыре церемониймейстера, старшие рыцари, выбранные для проведения состязаний. Далее следовали герольды, объявлявшие участников.

Рыцари в сверкающих боевых доспехах разбились на пары и стояли в ожидании друг против друга. Хотя облачение рыцарей-вассалов было поскромнее, но некоторые носили полные боевые доспехи, закрывавшие шею и лицо, а их лошади имели прекрасно сделанные намордники, двойные поводья и богато украшенные попоны.

Первый рыцарь взглянул на остальных, целиком заполнивших пространство около деревянного барьера, воздвигнутого, чтобы отделить участников турнира друг от друга и предотвратить столкновение их лошадей, пошел перед шатрами и начал петь. Рыцари подхватили мелодию, не отставали от них и дамы в шатрах.

Александра от неожиданности растерялась. И только она стала приходить в себя, как тут же снова застыла от изумления. Замужние и незамужние женщины стали снимать с себя предметы туалета – чулки, ленты, перчатки и даже отрывать рукава от своих нарядных платьев. Она посмотрела на Мелиссу, ожидая объяснений, но вопрос застрял у нее в горле – сестра была поглощена стаскиванием чулок.

Переведя взгляд на рыцарей, Александра могла наблюдать, как они, пришпорив коней, проезжали перед шатрами, а возбужденные женщины наклонялись и привязывали предметы своего туалета к поднятым копьям. Даже высокомерная и чванливая Агнесса присоединилась к ним.

«Интересно, что значит этот странный ритуал? – удивлялась девушка, чувствуя себя не очень уютно. – И где Люсьен?». Она вытянула шею, пытаясь рассмотреть рыцарей, ждущих призыва герольда, но де Готье увидеть не могла.

– Будь внимательна, когда выказываешь свое расположение, – предупредила Мелисса, – иначе окажется, что ты выбрала и одарила своим вниманием не того, кого надо.

Александра вновь посмотрела на участников турнира и увидела, как дядя Кейт принимает знаки внимания от знатных дам.

– Именно так сейчас и поступают женщины? Показывают свое предпочтение?

– Да, и я сейчас начну, – Мелисса гордо подняла свои чулки.

– А кому ты его окажешь?

Сестра немного смутилась, ресницы затрепетали, а губы сложились в нежную улыбку.

– Хммм... – она приложила пальчик к губам. – Я думаю, младший де Готье вполне этого достоин.

– Эрве? Он тоже участвует в турнире?

– Конечно.

– А Винцент? Мелисса пожала, плечами.

– Он скорее всего целиком занят гулящими женщинами вместо того, чтобы доказать, что он настоящий мужчина.

– Гулящие женщины?

– Ах, Александра, тебе еще многое предстоит узнать. Видишь ли ты тех женщин с высоко поддернутыми юбками? – Она показала на поле, где стояли шатры рыцарей, затем наклонилась ближе к уху девушки. – Они продают любовь за деньги, то есть они обслужат мужчину и позволят ему делать с собой то, что настоящая дама никогда не позволит.

Александра удивилась:

– Правда?

– Неужели ты думаешь, что я буду тебе лгать? – Она уселась на стул и улыбнулась.

– А теперь скажи, кому ты отдаешь предпочтение? Может, Люсьену де Готье?

– Никогда, – взорвалась Александра.

– Отец говорит: никогда не говори «никогда».

Девушка сложила руки на коленях и стала наблюдать за участниками турнира.

– Мне кажется, что он скорее даст гулящей женщине привязать чулок к своему копью, чем девушке из семьи Байярда.

Мелисса вздохнула.

– Тебе надо кого-нибудь выбрать. Я бы предложила сэра Саймона, но его вычеркнули из списка. – Секунду она размышляла, затем в ее глазах зажегся огонек.

– Сэр Рексолт! Это то, что тебе нужно!

Александра вспомнила добродушного, веселого рыцаря, с которым она так мило беседовала на пиру. Хотя ростом он явно не вышел, был чуть выше Александры, зато славился прекрасным открытым характером и приятной внешностью.

– Да, я выберу сэра Рексолта, – согласилась она.

– Приготовь ленту, – предложила сестра. Александра потрогала тонкую полоску ткани.

– А не рукав? Мелисса хихикнула.

– Да, пожалуйста, если хочешь испортить платье. Но тогда бедняга решит, что ты испытываешь к нему сильную привязанность.

Александре это даже не могло прийти в голову.

– Ну ладно, – сказала она, расплетая косу, перевязанную алой лентой.

Внезапно дочь Агнессы вскочила и помахала чулком.

– Сэр Джон! – позвала она приближающегося рыцаря. – Идите сюда!

Улыбаясь, рыцарь направил свою лошадь к шатру, где сидели дамы.

– А как же сэр Эрве? – лукаво спросила Александра.

Сестра бросила взгляд через плечо.

– У меня же два чулка.

Еще раз очень удивившись, дочь Катарины наблюдала, как ее родственница привязывает чулок к копью, которое сэр Джон протянул ей.

– Большая честь для меня, леди, – искреннее уважение и восхищение чувствовались в его голосе. Почтительно склонив голову, рыцарь повернул лошадь и отъехал.

Щеки Мелиссы порозовели и, весьма довольная собой, она уселась на стул. Александра опять стала смотреть на поле и увидела, что там уже собралось не менее шестидесяти человек. Ожидая, пока герольд объявит его имя, Люсьен сидел верхом на огромном коне, покрытом расписной попоной. Конь и человек будто составляли единое целое. Однако животное, в отличие от человека, было безоружным.

Рассматривая через опущенное забрало шатры и находящихся в них дам, Люсьен явно игнорировал центральный шатер, где находилась семья Байярдов.

Александру обуял праведный гнев. Не мог же он отказаться от всего того, что у них было, сохраняя в душе только месть. Но ее крайне радовал тот факт, что знак ее привязанности будет украшать копье сэра Рексолта, который в этот момент выезжал на поле.

– Я не верю своим глазам, – мысли девушки прервал голос Мелиссы.

– Что? – встрепенулась Александра.

– Да ты только посмотри, – она показывала в направлении Люсьена. – Сэр Винцент тоже участвует в турнире.

Сестра была права. Дочь Катарины так засмотрелась на старшего де Готье, что не заметила его братьев, завершающих процессию. Плечом к плечу Эрве и Винцент ехали рядом, ожидая своей очереди участвовать в турнире.

– Возможно ты слишком сурово осудила среднего де Готье.

Мелисса фыркнула.

– Я так не думаю.

Не впервые Александре приходило в голову, что она судит неверно. Люсьен, если разобраться, гневается совершенно справедливо. Он уехал во Францию, будучи наследником большого состояния, а по возвращении нашел лишь жалкие остатки того, что было Фальстаффом. И виновны в этом его родной брат и Джеймс Байярд. Все это так, но зачем он направляет свой гнев и на нее...

Вот подъехал знаменосец, и Люсьен, пришпорив коня, поскакал за ним, а следом ехали Эрве и Винцент.

Оказаться в конце шествия не очень почетно, но дамы в шатрах оживились и радостно приветствовали братьев. Может, это только показалось Александре? Но нет, присмотревшись, она увидела, что появление братьев взбудоражило дам.

– Мне сказали, что Люсьен и Эрве хорошо сражаются, – проговорила Мелисса. – До тех пор, пока он не уехал во Францию, его считали тут лучшим рыцарем, и не без оснований.

Дочь Катарины почувствовала укол жгучей ревности.

– Ты своими глазами видела это?

– Нет. Байярд и де Готье крайне редко встречались раньше, разве что на поле боя.

Теперь ей было ясно, что Люсьен хочет превратить турнир в очередное поле битвы. Александра так была поглощена этими мыслями, что не заметила, как сэр Рексолт подъехал к ней, и если бы Мелисса не взяла ее за локоть, она пропустила бы рыцаря мимо себя.

Сжав ленту в руке, она поднялась и позвала его. Улыбка, никогда не сходившая с его лица, стала еще шире.

– Леди Александра, – нежно проговорил он, опуская копье. – Я очень признателен вам за внимание.

Склонив голову, девушка старательно привязала ленту между знаками признательности других дам – рукавом и поясом. У нее возникло ощущение, будто Люсьен неотрывно смотрит на нее. Александра нервно закрепила узел. Почему его заботит, кому она оказывает предпочтение? Сам он его не хочет.

Сэр Рексолт поднял копье и торжественно помахал им, не скрывая ликования, а затем, пришпорив коня, поехал по полю.

Оставшись стоять, Александра посмотрела на де Готье, только что проехавшего круг почета. Их взгляды встретились. Она никак не могла определить, гнев или ревность сверкали в его взоре.

Подъехав к дальнему шатру, Люсьен опустил копье, чтобы дамы могли выразить ему свою симпатию. Когда он, наконец, отъехал, на древке его оружия развевалось не менее полудюжины разноцветных вещиц.

Приблизившись к центральному шатру, Люсьен остановил коня перед Александрой, однако копья не опустил, даже когда дама, сидевшая рядом с Агнессой, подала ему знак.

Мгновенно прекратились веселые разговоры, затих шум и волна возбужденного шепота прокатилась по рядам – все, затаив дыхание смотрели на эту пару.

Забыв, что все еще стоит, девушка не отрывала глаз от рыцаря. Он ей казался самым красивым из участников турнира, несмотря на отчетливо виднеющийся шрам на щеке, выступающие скулы и твердый, жесткий рот без тени улыбки.

Втайне желая, чтобы Люсьен подал ей хоть какой-нибудь знак, поощрил ее, и она бы с радостью оторвала оба рукава, Александра нерешительно улыбнулась ему. Но в его глазах застыл холод и отчуждение.

Осознав безнадежность своего ожидания, девушка опустилась в кресло, а де Готье, отъехав от се шатра, получил на копье еще несколько разноцветных тряпиц.

Эрве и Винцент также сделали остановку у центрального шатра. Совершенно не обращая внимания на Винцента, Мелисса свой второй чулок привязала к копью Эрве.

У Винцента уже не было необходимости в предметах женского туалета – его копье походило на пугало, однако он даже не пытался скрыть свое разочарование.

– Ты видела маму? – прошептала Мелисса, когда ристалище опустело. Я думала, что она сорвет мой чулок с копья Эрве.

Александра нахмурилась.

– Он ей не нравится?

– Она его не знает.

– Как не знает?

– Он же не наследник, а ее интересуют только наследники. А Люсьен – наследник, но он же весьма ясно дал понять, что не женится на дочери Байярда, даже если получит назад свои земли.

Раздался голос герольда, призывающего рыцарей принять участие в поединке.

Затрубили трубы, и знаки внимания, которые дамы еще не успели подарить своим избранникам, плавно опустились на песок ристалища.

Появление двух рыцарей, выбранных первыми скрестить копья, вызвало глухой ропот, и изумленный шепот волной прокатился по рядам присутствующих.

Подняв голову, Александра увидела, как е разных «концов поля важные оруженосцы ведут коней, на которых восседают Люсьен и Джеймс. На какую-то долю секунды ей показалось, что сердце у нее остановилось, но затем, глотнув воздуха, девушка почувствовала, что оно бешено забилось. Без сомнения, турнир обещал быть удивительно интересным, а такое начало – встреча двух врагов, особенно после вчерашних событий, подогреет страсти публики. Однако Александра понимала, что этот поединок не предвещает ничего хорошего.

Встав друг против друга, Люсьен и Джеймс опустили забрала и приготовились к атаке. Отойдя от своих хозяев, оруженосцы сделали знак маршалу-распорядителю, и тот громко крикнул:

– Во имя Бога и нашего короля Генриха – вперед!

Не имея сил подняться, она напряглась, видя как мужчины одновременно пригнулись в седлах, подняли щиты и взяли копья на перевес.

Их столкновение было оглушительным, а звук дерева, разбивающегося о дерево, походил на раскат грома. Закрыв уши руками, девушка смотрела на коней, пытающихся удержать равновесие, и всадников, размахивающих сломанными копьями и поцарапанными щитами. Трибуны бесновались от восторга.

Хотя Мелисса и говорила ей о турнире, расписывая его во всех подробностях и рассказывая о поединках, но дочери Катарины и в голову не могло прийти, что действительность будет так ужасна.

Люсьен и Джеймс, повернув коней, поскакали на исходную позицию, где их уже ждали оруженосцы с новыми копьями. И снова рыцари мчались навстречу друг другу, и снова ничья – оба остались в седле, а копья вновь были сломаны. Была и третья попытка, закончившаяся таким же результатом. В конечном итоге решили остановиться на ничьей, однако участники этого удивительного поединка еще раз захотели попытать счастья и ринулись друг на друга, поменяв копья.

За секунду до столкновения Джеймс слегка отклонился в сторону, однако этого было достаточно, чтобы он потерял равновесие, и копье Люсьена, со всего размаху ударившее его в щит, выбило лорда Байярда из седла. Он упал на землю, чудом избежав копыт собственной лошади.

Крик Мелиссы потонул в гвалте возбужденных голосов.

«Боже, пусть это все быстрее кончится, чтобы я смогла побродить по саду, – взмолилась Александра, – чтобы смогла сунуть нос в самую скучную из книг, да что угодно, лишь бы не видеть, как взрослые мужчины ведут себя словно дикие звери».

Сестра повернулась к ней.

– Теперь отец должен дать де Готье выкуп за лошадь и вооружение.

– Сколько?

– Цену назначает победитель.

Шум на ристалище заставил девушек прекратить разговор. Они вновь устремили взгляды на поле. Встав на ноги, Джеймс направил на Люсье-а свое покрытое пылью и поцарапанное оружие. Это был молчаливый вызов.

Александра вскочила и встала рядом с сестрой.

– Разве поединок не закончен?

– Наоборот, только начинается, проговорила Мелисса, грызя ноготь на большом пальце.

Люсьен поднял забрало.

– Сначала выкуп.

На трибунах воцарилась мертвая тишина – все ожидали ответа Джеймса.

– Назови цену, – его гневный голос глухо звучал из-под шлема.

– Земли де Готье.

Лорд Байярд поднял забрало.

– Ты знаешь цену, Люсьен. За деньги ты их не купишь.

Тот взглянул на Александру и ее сводную сестру.

– Только не жена из рода Байярдов. – Будь проклято солнце, что запуталось в ее волосах, напоминая о минутах нежности и чувствах, которые, как ему казалось, он никогда больше не сможет испытать и которые вызывали в нем неукротимое желание обладать ею, и ревность, когда эта чертовка привязывала ленту к копью сэра Рексолта.

– Это твое последнее оскорбление! – закричал Джеймс, и меч его засверкал на солнце. – Спускайся с лошади, ты, ублюдок!

Немного отъехав от разбушевавшегося мужчины, Люсьен помолчал, выжидая время, – трибуны застыли, предчувствуя его реакцию, тишина становилась гнетущей, и он, казалось, вдыхал ее вместе с воздухом.

– Вместе с выкупом, – наконец проговорил де Готье. Джеймс издал хриплый смешок.

– Земли принадлежат мне, – снова повторил лорд. – И они будут возвращены тебе только на моих условиях.

– Только на моих условиях я скрещу меч с тобой, старик, – рявкнул Люсьен, а затем чеканным голосом повторил свои требования: – Если я окажусь победителем, ты продашь мне земли де Готье за такую же цену, за какую они были куплены. Если же я проиграю – соглашусь жениться на твоей дочери ради мира.

Эти слова жгли ему горло. «Но это же только слова, – убеждал себя Люсьен, – слова, которые никогда не будут исполнены». Последние несколько недель он усиленно готовился к этому турниру, и если его рука окажется столь же твердой, как и на тренировках, ему не придется переживать унижения женитьбой ради возвращения земель. Да, он несомненно победит Джеймса Байярда.

Хотя было очевидно, что лорд горит желанием попробовать свое искусство на противнике, тот повел себя неожиданным образом. Опустив меч, Байярд произнес:

– Не сейчас.

Де Готье улыбнулся.

– Тебе не нужно бояться моего оружия, Джеймс, – поддразнивал он соперника, вытащив меч из ножен. – Как видишь, он тупой и не прольет много крови. Я буду нежен с тобой.

Лорд снова поднял оружие.

– Я не боюсь ничьих мечей, – закричал он. По стороне его лица, обращенной к трибунам, было видно, что он побагровел от незаслуженных оскорблений.

Загнав противника в угол, Люсьен вложил меч в ножны.

– Нет, боишься, иначе ты сразился бы со мной... Может, твоя рука утратила твердость с возрастом?

Джеймс несколько секунд боролся с собой, затем, вонзив меч в песок, крикнул оруженосцу:

– Принеси мне острый меч, чтобы я мог разрубить на куски этого ублюдка!

Кровь Люсьена закипела, а сердце забилось сильнее в ожидании развязки.

– Мои условия, Байярд?

– Да, но также и твоя кровь, – прорычал лорд. Торжествующий де Готье приказал принести себе острое оружие. Затем под подбадривающие, возбуждающие крики толпы Люсьен спешился и хлопнул лошадь по крупу. Та повернулась и поскакала через ристалище.

У перепуганной Александры пересохло в горле, от ужаса перехватило дыхание. Она посмотрела на Мелиссу, все еще не до конца осознавая случившееся.

– Но настоящее оружие не допускается на поединок, – повторила она где-то услышанные слова.

Мелисса, почти так же испуганная, как и Александра, кивнула головой.

– Да, церковь не одобряет этого.