Разочарование девушки возросло, когда человек, которому скоро суждено будет узнать о существовании дочери, отступил в сторону, чтобы она могла рассмотреть громадный зал замка Корберри.

Он был чистым, и все вещи находились на своих местах, однако комната вовсе не выглядела красивой. Единственным ее украшением были гобелены на стенах. Они были довольно яркие и многоцветные. Все остальное было безликим и темным, включая и обитателей замка, одетых в серые тусклые одежды, скользящих, словно тени, по комнатам.

Печаль охватила Александру при воспоминании о гареме, кишащем веселыми, оживленными людьми. Как же скучно живут эти англичане, неужели никто не говорил им о цвете и форме? И где радостное щебетание и смех, которые согревают комнату лучше всякого огня?

На борту корабля и позднее, в гостиницах и тавернах, где им с Люсьеном приходилось останавливаться, царило веселье и оживление, хотя иного сорта, чем в гареме. Почему же в Корберри так безрадостно?

Она лихорадочно искала подходящие объяснения. Может, здесь кого-нибудь недавно похоронили?

Когда массивная тяжелая дверь, через которую они только что прошли, закрылась со звуком, напоминающим стон, лестница в дальнем углу холла оживилась разноцветием красок. «Женщины, – поняла Александра, – наверно, леди Байярд».

Джеймс, казалось, не заметил се. Ступив на возвышение, он поднял руку с сидящим на ней соколом и, усадив птицу на спинку огромного кресла, плюхнулся в него сам.

Остановившись в двадцати футах от возвышения, Люсьен схватил руку девушки и заставил ее обойти себя слева. Она восприняла это как немую готовность отбить нападение – свободной рукой выхватить из ножен меч, если возникнет непредвиденная ситуация.

Свита лорда, сопровождавшая его на охоте, расселась; однако далеко они не отходили, все были здесь, поблизости. Предвидя осложнения, мужчины рассредоточились по залу.

– Присаживайтесь рядом, – пригласил Байярд.

– Нет, я постою, – проговорил Люсьен, наблюдая за ярко одетой женщиной, стоящей рядом с креслом Джеймса.

– Леди Байярд, – представил ее лорд.

Де Готье склонил голову, тем самым подсказывая своей спутнице сделать то же самое.

Гордо выпрямив спину, женщина подняла лицо и приветствовала посетителей движением выщипанных бровей. Несмотря на ее надменное поведение, девушке пришло в голову, что леди Байярд выглядит взволнованной, даже расстроенной.

– Кажется, де Готье восстал из мертвых, дорогая жена, – объяснил ей Джеймс, и странная улыбка заиграла на его лице.

Совершенно очевидно, что женщина не разделяла веселье мужа, это было заметно по ее сжатым побелевшим губам.

– О каком мире шла речь? – спросил Люсьен, игнорируя правила хорошего тона.

Джеймс взмахом руки подозвал служанку и взял у нее из рук огромную кружку с откинутой крышкой, наполненную элем.

– Не хочешь ли эля, друг?

Александра видела, как у Люсьена резко обозначились скулы, а впалые виски побелели и набрякли вены на шее.

– Мир, – напомнил он гостеприимному хозяину.

Пожав плечами, Байярд поднес кружку к губам и сделал большой глоток.

Думая, что ей показалось, девушка моргнула и вгляделась пристальнее. Нет, она не ошиблась, дно кружки Джеймса было сделано из стекла, так что он имел возможность наблюдать за Люсьеном и одновременно наслаждаться элем. Не именно ли для таких ситуаций и была сделана эта кружка?

Лорд поставил кружку на ручку кресла и откинулся, сложив руки на животе.

– Мы живем в мире с твоей семьей вот уже год. Борьба, сопротивление, стычки – все прекратилось. Нет больше ненужного кровопролития. Твоя семья...

– Как же был достигнут мир? – перебил Люсьен.

– Наши семьи живут, как им хочется, без угроз и оскорблений, – продолжал Байярд, не смущаясь. – Деревни и поля процветают, дети играют на лугах, куда они еще недавно опасались ходить. На наши земли пришел мир, Люсьен.

Взглянув на своего спутника, Александра подумала, что он сейчас способен совершить убийство. С возрастающим беспокойством она наблюдала, как его рука схватилась за рукоять меча.

Люди Джеймса тоже видели это и выступили из углов, готовясь к возможной схватке.

– Какой ценой завоеван мир? – процедил де Готье сквозь стиснутые зубы.

Джеймс еще больше откинулся назад, вытянув ноги и скрестив их на уровне лодыжек.

– Ты намереваешься разрушить то, что было достигнуто такими усилиями?

– Посмотрю еще, это зависит от...

– От?

– От твоего ответа.

Какой-то звук, то ли стон, то ли вздох, сорвался с губ лорда.

– Проблема, над которой наши семьи бились сто с лишним лет, разрешена. Все права и притязания на Домор Пасс отданы Байярдам.

Рука Люсьена сжала рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев.

– Мой отец никогда не согласился бы на это.

– Да, он не соглашался, – Джеймс выпрямился в кресле, куда-то исчезла его притворная небрежность. – Он не соглашался и не мог этого сделать. Видишь ли, Люсьен, Себастьян де Готье, твой отец, мертв.

Неподвижность сковала члены Люсьена де Готье, затем его обуял страшный нечеловеческий гнев, который бурлил в его крови и требовал выхода. Бросив тюки и оттолкнув Александру в сторону, он выхватил меч из ножен и ринулся на лорда.

Все произошло настолько быстро, что девушка не успела отреагировать. Суматоха, последовавшая за действиями Люсьена, промелькнула перед ее глазами, как страшные ночные кошмары.

Женский пронзительный визг, наверное, это был голос леди Байярд, бряцание оружия эхом разнеслись по огромному залу. Свита пронеслась мимо Александры, один из воинов сбил ее с ног. Подобно рою рассерженных пчел люди Байярда набросились на возмутителя спокойствия секундой раньше, чем тот смог проткнуть сидящего перед ним лорда.

– Ублюдок! – закричал де Готье и, размахнувшись, ударил в челюсть одного из мужчин, пытавшихся удержать его. Человек тут же рухнул на плиты пола. На его место бросились двое других, но и их постигла та же участь. Понадобилось четверо тренированных воинов, чтобы справиться с бунтовщиком. Победа, однако, не была полной и окончательной, потому что они не смогли вырвать меч из его намертво сжатых пальцев.

Лишь слегка взъерошенный и возбужденный, Байярд поднялся с кресла, сжимая в руке кинжал, и подошел к сопернику.

Сверкая глазами и не сводя взора с оружия, девушка поднялась на ноги, не замечая, что вуаль упала с волос. Боже мой, неужели он хочет убить Люсьена? Она не может этого позволить!

– Не трогай его! – бросившись вперед, крикнула Александра. От страха, сама не замечая того, она кричала по-арабски. Проклятые юбки, завернувшиеся вокруг ног, мешали двигаться. Наступая на них, она все же не падала, а упорно спешила вперед.

Если бы отец не остановился на полпути, девушка никогда бы не сумела добраться до Люсьена первой. Изумленно откинув голову, она взглянула на потрясенное лицо Джеймса и только тогда поняла, что ее головной убор упал и волосы роскошными рыжими локонами рассыпались по спине и легли на плечи.

Кинжал выпал из внезапно ослабевших пальцев Байярда и упал на пол, зазвенев на каменных плитах.

– Боже, Катарина, – пробормотал он, – это ты?

Гневные слова, которые она собиралась бросить ему в лицо, выскочили из памяти. Потеряв дар речи, девушка смотрела в глаза такой же формы и цвета, как и ее, и видела, как надежда и неверие ведут борьбу в их глубине.

Благоговейное молчание воцарилось в холле, когда все присутствующие обратили на нее внимание. Леди Байярд не являлась исключением. Широко распахнув глаза, приоткрыв рот, женщина не отрывала взгляда от призрака из прошлого. Все еще пригвожденный к полу четырьмя силачами, Люсьен очнулся первым.

– Это твоя дочь, ублюдок-убийца.

В то же самое мгновение леди Байярд вышла из оцепенения и ринулась к мужу.

– Ты лжешь! – крикнула она, переводя глаза с де Готье на Александру. – Это ловушка, в которую ты пытаешься поймать моего мужа.

– Никакого обмана, никаких ловушек, – парировал Люсьен. – Александра дочь Джеймса и леди Катарины, зачатая около двадцати лет назад.

Байярд заморгал.

– Александра? – прошептал он, вглядываясь в лицо девушки, затем перевел взгляд на ее волосы. – Моя дочь?

Жена схватила его за руку.

– Джеймс, они лгут! – крикнула она. – Катарина не была беременна, когда пропала.

Не обращая внимание на перекошенное лицо и вопли женщины, лорд оттолкнул ее в сторону. Затем, протянув руку, будто опасаясь, что испуганная девушка исчезнет, он провел рукой по щекам, носу, глазам Александры.

– У тебя мои глаза.

– Да. Мама говорила. Байярд судорожно вздохнул.

– Тогда, это правда?

Разум уже не властвовал над ней, и девушка, движимая странными чувствами, слегка повернула голову и прикоснулась губами к ладони отца.

Она хотела стать частью этого человека, гордиться им, быть рядом с ним.

– Да, это правда, – произнесла Александра. Лорд нахмурился.

– Но как? Катарина не была беременна, когда исчезла.

– Нет, была, – не согласилась она, прекрасно понимая, что говорит со странным гортанным акцентом.

– Поверь мне, она лжет, – заверещала леди Байярд. – Может, это незаконнорожденная дочь Катарины, но точно не твоя.

Взбешенная ярлыком, приклеенным к ней этой женщиной, Александра повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться с женой отца.

– Я не незаконнорожденная, – она четко выговаривала каждое слово, – а моя мама не...

– Агнесса, если ты еще раз откроешь свой рот, – перебил обеих лорд, – клянусь самолично вышвырнуть тебя из зала.

Агнесса? Пока женщина негодующе бормотала что-то, девушка во все глаза смотрела на нее. Неужели это кузина матери, которая после ее исчезновения вышла замуж за Байярда? Александра задумалась, вспоминая предупреждения Сабины. Конечно, это так, учитывая давнюю любовь кузины к Джеймсу.

Дождавшись, пока жена покорно замолчала, лорд повернулся к девушке.

– Я должен знать все.

Она взглянула на Люсьена, прижатого к полу слугами. Его глаза горели по-прежнему бешеным, неукротимым огнем.

– Освободите его.

Лорд посмотрел на гневное лицо поверженного противника, затем с иронией произнес:

– И дать ему еще один шанс перерезать мне горло?

– Я не собирался этого делать, – заметил Люсьен.

– А что, выпотрошить меня? – быстро отреагировал Джеймс, крайне удивив Александру.

– Нет, испугать.

Байярд вздохнул. Будто постарев на десять лет за эти несколько минут, он провел рукой по волосам, затем запустил пальцы в подстриженную бороду.

– Моя семья не виновата в смерти твоего отца, Люсьен. Уверяю тебя, Себастьян умер естественной смертью.

– Естественной для кого? – потребовал ответа де Готье. – Для тебя?

– Я слышал, будто у него не выдержало сердце.

– И что, я должен тебе верить?

Джеймс украдкой бросил взгляд на Александру, будто не мог прожить без нее ни секунды, затем вновь посмотрел на собеседника.

– Нет, это не похоже на тебя. Но когда ты вернешься в Фальстафф, твоя семья присягнет, что я не имею отношения к его кончине.

– А что случилось с домочадцами?

Байярд пробормотал ругательство, по крайней мере так подумала девушка – ей еще никогда прежде не приходилось слышать это слово.

– Ты не слышал, что я тебе сказал? – рявкнул Джеймс. – Мы живем в мире, твоя семья жива и здорова.

– Пока не увижу собственными глазами, не поверю.

Байярд воздел руки к небу.

– Освободите его, – скомандовал он. Недовольно ворча оттого, что жертву вырвали из их рук, мужчины осторожно поднялись, отходя от Люсьена, но готовые в любой момент снова наброситься на него.

«Вероятно, не все довольны миром, воцарившимся между Байярдами и де Готье», – поняла Александра, и эта мысль заставила ее похолодеть.

Одним движением Люсьен вскочил на ноги.

– Кто из де Готье заключил с тобой перемирие?

– Тот, кого считали наследником Себастьяна, – твой брат Винцент.

«Ну конечно, – подумал Люсьен. – Безрассудный Винцент, не знающий, что такое чувство ответственности».

Джеймс не все рассказал Люсьену, что-то не сходилось в его словах, в этом де Готье был абсолютно уверен. Если лорд не признается, он все равно узнает правду, вернувшись в Фальстафф.

– На каких условиях вы заключили сделку? Байярд явно не желал дальнейших расспросов, но все же сделал над собой усилие.

– Наша дочь, Мелисса. Мы планировали, что она и Винцент закрепят условия мирного договора своей свадьбой. Это будет весной будущего года.

– Де Готье женится на Байярд? – не веря своим ушам, переспросил Люсьен. – Никакой свадьбы не будет, – решительно проговорил он, раздувая ноздри и напрягая свое мускулистое тело.

Девушка, затаив дыхание, ожидала ответа отца.

– Твоя ненависть угрожает разрушить все хорошее, чего мы достигли, – горько промолвил Джеймс.

Люсьен стоял в позе уверенного в своей правоте человека.

– Не вижу пользы в том, чтобы спать с одной из твоих наследниц.

Вспоминая ночь после шторма, когда они последний раз были вместе, Александра не могла не поразиться жестокости его слов.

– Выгода – это мир, – возразил Джеймс. Де Готье рассмеялся.

– Слишком уж высока цена. Я думаю, что лучше война, чем жена из рода Байярдов.

– Ты отказываешься жениться на Мелиссе? Я правильно понял?

– Да.

Джеймс немного помолчал.

– Ну тогда Винцент, – наконец произнес он. – Это укрепит мир между нашими семьями и свяжет их.

Лицо Агнессы вспыхнуло.

– Моя дочь не выйдет замуж за безземельного дворянина, – воскликнула она. – Мелисса свяжет судьбу либо с наследником всего состояния и земель, либо вообще ни с кем.

– Она ни с кем не свяжет свою судьбу, леди Байярд, – произнес Люсьен. – Я не позволю Винценту жениться на вашей дочери, но и сам никогда не соглашусь на такой безумный брак.

– Ты дерзкий...

– Агнесса! – рявкнул Джеймс. Женщина повернулась лицом к мужу.

– Как ты позволяешь ему разговаривать со мной в подобном тоне?

Лорд указал рукой на лестницу.

– Вон!

Байярд нервно вертел головой, наблюдая, как жена лихорадочно подыскивала гневные слова, однако, в конце концов, промолчала. Негодующе фыркнув, Агнесса пошла по направлению к лестнице.

Дождавшись, когда она исчезнет, Джеймс вновь заговорил с Люсьеном:

– Хорошо. Не будет свадьбы, но что насчет мира? Будешь ли ты его соблюдать?

Де Готье ответил не сразу:

– Возможно, – произнес он, оставив искорку надежды у собеседника. – Но до тех пор, пока я не доберусь до Фальстаффа, не буду давать никаких обещаний.

Лицо лорда оставалось непроницаемым, но Александра почувствовала его беспокойство.

– Хорошо, договорились, а теперь иди. Девушка молила Бога, чтобы Люсьен взглянул не нее, дал хоть какой-нибудь знак, что не все кончено между ними, но он даже не взглянул в ее сторону.

Воткнув меч в ножны, он подошел к тюкам и поднял их. Открыв один, де Готье вытащил оттуда сложенное письмо.

– Послание леди Катарины ее тете и дяде, – проговорил он, держа листок так, чтобы Джеймс мог прочитать. – Оно объяснит, как появилась Александра.

«Другое письмо? – удивилась девушка. – И он молчал о нем?» Письмо Сабины, адресованное ей, осталось в доме Жака Лебрека, поэтому она боролась с искушением броситься вперед и выхватить письмо из рук.

Глаза Джеймса загорелись неистовым, страстным огнем.

– А Катарина? Где она?

Люсьен шагнул вперед, положил тюки к ногам Джеймса и вручил ему письмо.

– Она умерла.

– Умерла? – задохнулся Байярд. Все эти годы он лелеял надежду, что она жива.

Сердце Александры потянулось навстречу отцу. С уверенностью можно было сказать, что он очень любил ее мать и жестоко страдал от этой потери.

Отец развернул письмо.

– Что это за буквы?

– Арабская вязь, – ответил Люсьен. – Александра может перевести его для тебя.

– Арабское письмо?

– Да, после похищения из Корберри Катарину продали в рабство, и все эти годы она прожила в Алжире.

Внезапно лицо лорда побагровело, крылья носа то и дело свирепо раздувались, а крепко сжатые губы побелели.

– Тогда де Готье знали о ее местонахождении и ответственны за ее похищение.

Люсьен положил руку на рукоятку меча.

– Нет, нас обвинили ложно, – твердо заявил он. – С Катариной я встретился случайно.

Джеймс вперился в него взглядом.

– Он говорит правду, – произнесла девушка, выйдя вперед и встав рядом с отцом, втайне надеясь предотвратить назревающую ссору. Она посмотрела в аметистовые глаза Люсьена.

– Моя мама никогда не обвиняла де Готье в своем похищении.

– Кто же это сделал?

– Она не знала.

– И это оправдывает де Готье?

– Они невиновны, – убежденно произнесла Александра.

Убедить Джеймса было довольно трудно, судя по недоверчивому выражению его лица, однако, к счастью, он перевел разговор на другую тему.

– Ты сейчас направляешься в Фальстафф?

– Да, но не думаю, что мы на этом поставим точку, Байярд.

– А что нужно еще обсудить?

– Дьюмор Пасс.

Лорд отрицательно покачал головой.

– Это уже решено, Люсьен. Он принадлежит Байярдам.

– Возможно.

Джеймс сжал губы. Сдерживая гнев, он пнул тюки ногой.

– Что это?

– Приданое Александры.

Удивленная тем, что Люсьен ничего не взял себе из вещей матери, девушка заглянула ему в глаза.

– А как же твоя доля?

– Я уже получил ее, – холодно произнес он, скользнув по ее лицу глазами-льдинками.

Понимая, что де Готье сейчас уйдет и оставит ее одну с незнакомыми людьми, Александра шагнула вперед и сжала его руку.

– Поклянись, Люсьен, что ты не забудешь меня, – прошептала она, чтобы ее не услышал никто из посторонних.

Его глаза смягчились, в этом девушка была абсолютно уверена.

– Как же я могу? – проворчал Люсьен, затем немного отодвинул ее и повернулся на каблуках.

Он уже подошел к двери, когда Джеймс окликнул его. Люсьен посмотрел через плечо, не поворачиваясь.

– Ты увидишь, что в Фальстаффе произошли большие перемены. Прими их и будем жить в мире.

Де Готье на мгновение застыл на пороге, пытаясь понять тайный смысл слов Байярда, затем вышел.

Александра чувствовала, что у нее разрывается сердце. Вспомнив, что уже много раз давала себе клятву вести себя как взрослая женщина, а не как неразумный ребенок, она подавила в себе желание побежать вслед за Люсьеном. «Я его еще увижу, – убеждала себя девушка, – даже если мне придется идти к нему самой».

Один из рыцарей, шагнув вперед, встал перед Джеймсом.

– Милорд, когда он обнаружит, что от прежнего Фальстаффа осталась лишь призрачная тень он вернется.

Байярд кивнул.

– Я рассчитываю на это.

Изумленная и заинтригованная их диалогом, Александра дотронулась до руки отца.

– О чем говорит твой человек?

Джеймс повернулся лицом к девушке. Она замолчала, и он обнял ее за плечи и проговорил, не отвечая, однако, на поставленный вопрос:

– Добро пожаловать, дочь, я приветствую тебя в Корберри.