Глава 8

Лайм провел Джослин по нескольким узеньким боковым улочкам, неизвестным ей, и вывел к широкой базарной улице, от которой она начинала свое опасное путешествие. Здесь, сидя верхом на коне и держа под уздцы великолепного жеребца Лайма, их ждал сэр Джон.

— Слава Богу! А я-то уже начал подумывать, не отправиться ли на поиски, — сказал рыцарь.

Лайм не проронил ни слова. Не предупредив Джослин, он поднял ее и усадил на лошадь. От неожиданности молодая вдова потеряла дар речи. Не успела она и глазом моргнуть, как ее спаситель вскочил в седло и сел у нее за спиной. Почувствовав обжигающее тепло его тела, Джослин покраснела до корней волос. Где-то в глубине ее существа снова встрепенулось нечто, разбуженное тем первым поцелуем в темном переулке.

— Я могла бы пойти пешком, — с трудом проговорила она, стараясь не думать о волнующей близости этого опасного мужчины.

— Могли бы, — согласился рыцарь и, обвив ее рукой за талию, пришпорил коня.

Проехав примерно полпути, он заметил, что молодая вдова пытается оглянуться.

— Как вы узнали, что я покинула замок? — спросила она. — Честно говоря, я думала, что вас уже нет во дворце.

Лайм ответил не сразу.

— Мне пришлось задержаться в королевском замке по одному важному делу.

— Значит, вы следили за мной?

— Да.

— Но как вы узнали меня?

Вспомнив сгорбленную женщину, на первый взгляд похожую на старуху, он признался:

— Вы прошли совсем близко. Так близко, что почти задели меня.

— Но я же спрятала лицо под темным капюшоном!

Лайму так и хотелось сказать, что никакая одежда не могла скрыть то, что отличало ее от других представительниц прекрасного пола. Наклонившись к собеседнице, он зашептал ей на ухо:

— Когда от вас не пахнет землей, леди, за вами тянется шлейф розового аромата. — Опалив ее щеку своим дыханием, мужчина закончил: — Именно так я узнал, что вы направились вниз по улице.

По телу Джослин пробежала волна трепетной дрожи.

Рыцарь осознавал, что ни его слова, ни вынужденная близость их тел сейчас, ни тот единственный поцелуй не оставили ее равнодушной. Но, проклятье! И она не оставила его равнодушным, а это предвещало лишь неприятности.

— Не я одна принимаю ванны с настоем розовых лепестков, — парировала Джослин. — Многие женщины делают то же самое.

— Благородные дамы, а не простолюдинки, — напомнил Лайм, заставив ее вспомнить о том, в каком виде она предстала перед ним в саду Роз-мура.

— Но на моем месте могла оказаться любая другая дама из дворца.

Мужчина понимал, что ему лучше промолчать, но не смог.

— Нет, Джослин, аромат вашей кожи отличает вас от других женщин.

Еще крепче обхватив ее талию, он прижал вдову покойного брата к себе.

Она смущенно замолчала.

Боже, как Джослин не похожа сейчас на ту замарашку, которую Лайм несколько дней назад впервые увидел с граблями в руках! Он никак не мог разобраться в своих чувствах. Разве можно было предположить, что под грязной одеждой и слоем пыли скрывается такое совершенное и прекрасное тело?

— Вы собираетесь сообщить королю, что я пыталась сбежать из дворца? — торопливо переменила тему разговора молодая мать, стараясь не думать о пожаре, который разжег в ее теле брат Мейнарда.

Лайм натянуто улыбнулся. Волна желания начала подниматься в нем в ответ на мысли о прекрасной вдове. Немного, насколько было возможно, он отодвинулся и убрал руку с талии женщины.

— Нет, но, думаю, ваше отсутствие уже обнаружено.

— Сомневаюсь. Время ужина еще не наступило.

Неужели она и в самом деле так наивна? Неужели верит, что за баронство, отданное ее сыну, король не ждет вознаграждения? Неужели так слепа, что не заметила интереса, проявленного к ней властелином Англии? Нет, Джослин не настолько глупа. Он, Лайм Фок, собственными глазами видел, как она уверенно держалась в присутствии короля. Что могло внушить ей такую уверенность? Когда же он услышал, что Эдуард приказал отвести ей отдельную комнату, последние сомнения развеялись. Разумеется, Джослин не могла не догадываться, чего от нее ждал монарх. Но Лайм никак не мог понять, почему жена его покойного брата решилась рисковать расположением короля и отправилась к сыну.

— Вы же знаете, что я имел в виду не ужин.

Джослин замерла. Казалось, она даже дышать перестала. Спустя несколько секунд женщина резко оглянулась через плечо.

— Я знаю, о чем вы думаете, — с негодованием произнесла она, — но уверяю, вы ошибаетесь.

Ее изумрудно-зеленые глаза возмущенно сверкали. Лайм почувствовал себя так, словно только что сделал то, что намеревался сделать король.

— Нет, на этот раз ошибаетесь вы. Ошибаетесь, что можете пообещать что-нибудь такому могущественному человеку, как король, а затем оставить его ни с чем.

Джослин вздрогнула, словно от удара. Она смотрела на него с такой ненавистью, что он готов был провалиться сквозь землю.

— Я ему ничего не обещала!

— Даже взглядом?

В следующее мгновение изумрудно-зеленые глаза женщины пронзили его, словно клинок.

— Вы презренный трус и негодяй, Лайм Фок. Как вы могли подумать, что я соглашусь продать себя за кусок земли, которым вы так отчаянно стремитесь завладеть?

Теперь пришел черед Лайма потерять терпение и разозлиться. Резко натянув поводья, он остановил коня.

— Между прочим, этот, как вы выразились, кусок земли не что-нибудь, а баронство, и называется оно Эшлингфорд. Более того, этот кусок земли является одним из самых богатых и доходных поместий Англии.

Некоторое время вдова пристально смотрела на мужчину, затем отвела взгляд.

— Я знаю. Честно говоря, я надеялась, что король решит спор в вашу пользу. Тогда мы с Оливером смогли бы вернуться в Розмур, где спокойно жили до вашего появления.

Ее слова привели рыцаря в еще большую ярость.

— Если я правильно понял, именно поэтому вы убежали из дома ночью и отправились с прошением к королю.

— Отец Иво убедил меня, что я должна думать не о себе, а о будущем сына, и что Эшлингфорд принадлежит Оливеру, а я не имею права лишать наследника Мейнарда будущего.

Теперь Лайм не сомневался, что именно дядя разработал план бегства из Розмура, однако ему не верилось, что Джослин могла предпочесть крошечное поместье отца огромному и богатому Эшлингфорду.

— В одном Иво, несомненно, прав, — заметил он. — Никто не имеет права решать судьбу другого человека.

Как король дважды поступил с ним!

Женщина, видимо, поняла, что он имел в виду, но промолчала.

— Приготовьтесь к встрече с королем, — тихо посоветовал Лайм, — и не забывайте, что он не потерпит, чтобы ему не позволили получить то, что он желает.

Джослин оглянулась.

— Уверена, что вы надеетесь завладеть Эшлингфордом после того, как я откажу Эдуарду.

Губы Лайма изогнулись в недоброй усмешке.

— Надеюсь, — ответил он, растягивая слова, — и это будет нечто большее, чем просто вернуть поместье законному наследнику.

Ей не терпелось уточнить, что он хочет этим сказать, но она промолчала, боясь еще больше разозлить своего противника. В любом случае, Джослин была благодарна брату Мейнарда, ведь он спас ее от гнавшихся за ней мерзавцев, хотя мог оставить ее там, в темном переулке, на растерзание разъяренной толпе мужчин.

Погрузившись в раздумья, молодая вдова не заметила, как они подъехали ко дворцу, не заметила, как Лайм спешился. Она очнулась лишь тогда, когда он обхватил ее за талию, чтобы помочь слезть с лошади.

Коснувшись ногами земли, Джослин подняла голову и встретила пристальный взгляд мужчины.

— Извините, я так и не поблагодарила вас за то, что вы спасли мне жизнь… и честь.

— Я и не ждал от вас благодарности.

— И все же я признательна вам.

— Думаю, вам еще представится и, может быть, не один раз, возможность поблагодарить меня, леди Джослин Фок, — заметил Лайм, слегка подталкивая ее вперед. — Король ждет вас.

Стражники, охранявшие дворцовые ворота, внимательно наблюдали за приближением молодой женщины. Как только она подошла достаточно близко, один из них шагнул ей навстречу.

— Что привело вас во дворец?

— Я леди Джослин Фок. — Сняв с головы капюшон, она тряхнула локонами жгуче-черных волос. — Гостья короля.

Стражник удивленно захлопал ресницами.

— Мы вас искали. Полчаса назад нам сообщили, что вы…

— Вы же видите, что леди уже вернулась, — перебил его Лайм, стоявший за спиной Джослин. — Мы можем пройти?

Стражник смущенно отступил назад, пропуская их.

— Разумеется.

Когда они вошли во дворец, их встретил изысканно одетый мужчина. Окинув прибывших неодобрительным взглядом, он провел их к тронному залу.

— Подождите здесь, — сказал он и жестом приказал стражникам открыть дверь. Через секунду она со стуком захлопнулась за его спиной.

Всем своим существом ощущая присутствие брата Мейнарда, безмолвно стоявшего рядом, Джослин смотрела невидящим взором перед собой. Какое наказание ждет ее за то, что она без разрешения короля покинула дворец? Но не успела женщина как следует обдумать возможные последствия своего безрассудного поступка, как дверь в тронный зал снова распахнулась. Оттуда вышел один из придворных и, склонившись в поклоне, жестом предложил Лайму и Джослин войти.

Глубоко вздохнув, молодая вдова переступила порог зала.

Король Эдуард был не один.

— Отец?! — удивленно воскликнула Джослин. Позабыв о правилах этикета, она торопливо пробежала через зал и бросилась к отцу, которому не оставалось ничего другого, как заключить ее в свои объятия.

— Я так боялась, что ты не приедешь, — уткнувшись лицом в его плечо, жалобно пробормотала женщина. — Гонец с письмом из Лондона отбыл еще три дня назад. Я…

— Джослин, здесь король, — не дав ей договорить, напомнил Гемфри Рейнард.

В его голосе прозвучали нотки предостережения. Отстранившись от дочери, он обнял ее за плечи и повернулся к Эдуарду, гордо восседавшему на троне.

— Вот видите, Ваше Величество, моя дочь нашлась.

Боясь встретиться с королем взглядом, Джослин склонилась в низком поклоне. Затем беглянка все-таки решилась и, подняв голову, взглянула в горящие гневом глаза Эдуарда. Сердится ли он потому, что она должным образом не отблагодарила его за Эшлингфорд, или потому, что отвергла его?

— Вижу, что нашлась, — согласился король. — И нашел ее, судя по всему, сэр Лайм. — Он бросил на сына Монтгомери Фока заинтересованный взгляд. — Что это означает?

— Думаю, леди Джослин сможет объяснить вам все гораздо лучше, чем я, — ответил Лайм.

Женщина совершенно растерялась и тяжело вздохнула.

— Ваше Величество, не подумайте, что я хотела пойти против вашей воли, но мне необходимо было покинуть замок, так как я очень беспокоилась за сына. Я не могла не увидеть его, мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке, что он жив и здоров. Но, к несчастью, выбравшись в город, я заблудилась. Сэр Лайм случайно нашел меня и привел обратно в замок.

Однако ее объяснения не произвели на монарха должного впечатления.

— Значит, вы сочли меня за лжеца и не поверили, когда я сказал, что вашему сыну ничто не угрожает.

— О, Ваше Величество, я… — бедняжка смущенно замолчала. От волнения она не находила нужных слов. — Я мать. Что еще я могу сказать в свое оправдание?

Грозно сдвинув брови, Эдуард наклонился вперед.

— Я…

— Только мать может понять чувства другой матери, моя дорогая, — раздался из глубины зала ласковый женский голос. — Вы, милочка, напрасно тратите слова, пытаясь переубедить этих мужчин.

Джослин приоткрыла рот от изумления. Кто же осмелился перебить властелина Англии? Робко оглянувшись, она увидела женщину, шедшую величественной поступью через зал, направляясь к ним.

Королева Филиппа?! Это, несомненно, она. Боже, как же прекрасна жена Эдуарда! Джослин не раз слышала рассказы о красоте и доброте королевы. Но увиденное превзошло все ожидания. Перед ней стояла женщина неземной красоты. Ее глаза сверкали, подобно звездам на ночном небе, на щеках алел румянец, а милая улыбка, казалось, никогда не покидавшая ее губ, делала ее лицо похожим на лицо ангела.

Остановившись перед Гемфри Рейнардом и его дочерью, королева взяла растерявшуюся женщину за руку.

— Рада узнать, леди Джослин, что вы вернулись целой и невредимой. Ваше таинственное исчезновение вызвало настоящий переполох. Мое воображение так разыгралось, что рисовало самые ужасные картины того, что могло с вами произойти.

Только сейчас оправившись от изумления, Джослин склонилась перед королевой.

Однако Филиппа тут же приказала ей подняться. Одарив молодую вдову очаровательной улыбкой и ласково похлопав по плечу, она повернулась и направилась к трону, где, нахмурившись, грозно сдвинув брови и пождав губы, сидел король.

— Бедняжка столько пережила, что нуждается в отдыхе. Ей следует немедленно принять ванну и успокоиться. Разве вы не согласны, мой господин?

Эдуард перевел взгляд с Джослин на Филиппу. И хотя он все еще старался казаться недовольным, его глаза невольно потеплели при виде улыбающегося прекрасного лица жены.

— Я бы сказал, что еще больше она нуждается в добром совете, — проворчал он. — Какое легкомыслие для женщины: покинуть дворец одной, без сопровождения, а затем заблудиться в городе.

— О, мой господин, теперь можете не тревожиться о ней. Так как вас ждут более важные дела, этой легкомысленной особой займусь я, — заявила королева так уверенно, словно вопрос уже был решен. Затем она повернулась и спустилась по ступенькам, ведущим от трона. — Пойдемте, леди Джослин. Мне с вами нужно серьезно поговорить.

Вдова никак не могла прийти в себя от изумления. Как Филиппе удалось так легко избежать гнева короля? Похоже, эта женщина обладала неограниченной властью над властелином Англии. Украдкой бросив взгляд на Эдуарда, Джослин заметила, что его брови снова начали сдвигаться к переносице, словно он собирался выяснить, что же именно произошло на улицах его города. Но, несмотря на грозный вид, король не окликнул жену и не стал перечить ей, а лишь сказал:

— Передаю вас, леди Джослин, в руки моей супруги. Но предупреждаю, что впредь такого дерзкого поведения не потерплю. Вы поняли?

— Да, Ваше Величество.

Взмахнув рукой, Эдуард разрешил всем удалиться вслед за королевой.

— Меня ждут более важные дела, — громко объявил он, повторяя слова жены.

В полном безмолвии Джослин, ее отец и Лайм последовали за Филиппой и, покинув тронный зал, вышли в переднюю. Как только за спиной послышался стук закрывшейся двери, дочь повернулась к отцу, заметив, что с его щек из-за многолетнего пристрастия к выпивке не сходит нездоровый румянец.

— Отец, вы должны немедленно отправиться к Оливеру, — вполголоса произнесла она. — Он в…

— Я знаю, где он. Я уже собирался ехать в монастырь, когда в тронном зале неожиданно появилась ты. — Скользнув взглядом по лицу дочери, он с явным неодобрением покачал головой. — Господи, Джослин, о чем ты только думала, отправляясь в город одна? Тебя же могли… — он тяжело вздохнул. — Следовало больше пороть тебя в детстве.

Она в ответ улыбнулась: отец никогда и пальцем не тронул ее.

— Король признал наследником Эшлингфорда Оливера, а не Лайма Фока, — шепотом сообщила женщина.

— Да, мне уже сказали.

— Теперь ты понимаешь, почему я боюсь за сына?

Гемфри Рейнард покосился на Лайма.

— Понимаю. Но для меня остается загадкой, почему этот человек спас тебя, хотя вполне мог бросить в городских трущобах на произвол судьбы.

— Я тоже не понимаю.

Отец тряхнул головой.

— Если бы меня не задержали на обратной дороге в Лондон…

— Но каким образом вас задержали? И почему?

Он некоторое время молчал, не решаясь ответить.

— Ах, дочка, мне горько признаться, но задержка возникла не по дороге в Лондон, а по дороге из Лондона.

— Но что означают ваши слова?

— Письмо попало ко мне слишком поздно.

— Но почему? Оно ведь было послано прямо в дом лорда Тайбервилля.

Гемфри Рейнард нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Верно. Но когда оно прибыло, меня там не было. А когда оно, наконец, настигло меня… — он беспомощно развел руками. — Только вернувшись в Розмур, я узнал, что ты давно покинула его.

Как же она не догадалась сразу?

— Снова азартные игры? — прямо спросила Джослин.

Отец пожал плечами.

— Это у меня, видимо, в крови. Ты же знаешь, я…

— Пойдемте, леди Джослин, — позвала королева с лестницы. — Нам о многом нужно успеть поговорить до ужина.

Гемфри Рейнард решил воспользоваться тем, что жена короля позвала его дочь, и прекратил неприятные объяснения.

Покорно кивнув головой в знак согласия, Джослин бросила прощальный взгляд на покрытое глубокими морщинами лицо отца.

— Вы ведь прямо сейчас отправитесь к Оливеру, не правда ли? — с надеждой в голосе спросила она.

— Конечно, — по-дружески пожав руку дочери, пообещал он. — Не волнуйся за мальчика, Джосси.

Но Джослин как мать вряд ли могла не переживать из-за ребенка. Сын был смыслом ее жизни. Отстранившись от отца, она неторопливым шагом направилась к лестнице, ведущей в покои королевы. Ей очень хотелось взглянуть на Лайма, но усилием воли женщина сдержала свой неуместный порыв. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как тот сам окликнул ее.

— Леди Джослин!

Молодая вдова остановилась и оглянулась.

— Что вам угодно, сэр Лайм?

Он отодвинулся от стены, на которую опирался спиной, но не сделал ни шага вперед.

— Я всегда держу данное слово.

Его глаза горели странным огнем. Нет, это был не гнев, а какое-то другое, еще неведомое Джослин чувство.

Но почему не гнев? Неужели Лайм Фок не пришел в ярость из-за того, что король Эдуард не наказал ее за неповиновение?

— Данное слово? — переспросила она.

— Да, — подтвердил он, затем обратился к Гемфри Рейнарду: — Я провожу вас до монастыря.

К великому огорчению молодой матери, ее отец не стал возражать, хотя Лайм Фок предложил свою помощь так решительно, что вряд ли можно было отказаться.

Ступив на лестницу, Джослин последовала за благоуханием, исходившим от королевы. Но в следующее мгновение, осененная догадкой, остановилась, как вкопанная. Напоминая о данном слове, Лайм, несомненно, подразумевал обещание, данное в темном переулке Лондона, о том, что ни с ней, ни с Оливером ничего не случится. Она тяжело вздохнула. Как бы ей хотелось верить ему!