В любом случае Гильберт не мог порадоваться, что жертв было не так много. Это его воины, его люди, он был обязан беречь их и защищать. И неудача в этом деле глубоко огорчала, более того – раздувала пламя мести.

Только твердая решимость найти того, кто предал его, и должным образом покарать изменника позволяла Гильберту держать себя в руках, когда он смотрел на деревню, уничтоженную до основания. Теперь, более чем когда-либо, он был убежден: не обошлось без доносчика в рядах воинов.

Гильберт тщательно обдумывал события, которые привели к этому страшному злодеянию. Когда вчера было получено известие об обнаружении стоянки разбойников, он потерял покой от нетерпеливого желания поскорее расправиться со стариком. Но из осторожности послал воинов проверить эти сведения, хотя не было причин не доверять крестьянину. Получив подтверждение, он не стал терять времени, собирая свое войско, а оставил лишь горстку воинов у каждой деревни для наблюдения, как было им приказано несколько месяцев тому назад.

Тем не менее каким-то образом Чарвик получил предупреждение об их приближении. Осмотр брошенной стоянки показал, что свой лагерь разбойники покидали не спеша. Но старик оставил Гильберту послание – вздернул воина, оставленного наблюдать за стоянкой до прибытия отряда барона Бальмейна. При виде человека, висевшего на дереве посреди поляны, из груди Гильберта вырвался бешеный рев. Отряд не прервал преследования. Остановились лишь на минуту, чтобы снять несчастного повешенного.

Замок Бальмейна был достаточно защищенным, но Гильберта удручала уязвимость деревень. Они мчались по владениям барона, проезжая мимо поселений, которых, к счастью, не коснулась злая длань Чарвика.

Гильберт уже начал думать, что им повезло и гибельных последствий набега разбойников они не увидят, как заметил на некотором расстоянии клубы дыма, поднимавшиеся над верхушками деревьев, и повернул свой отряд на север.

Они прибыли слишком поздно.

Гильберт сжал кулаки так, что побелели косточки пальцев, и повернулся к воинам, ожидавшим приказаний. Пытаясь определить, кто же предатель, он устремил пронизывающий взор по очереди на каждого из соратников. Большинство состояли в его дружине много лет, и никогда прежде не возникало сомнения в их преданности. Гильберту стало стыдно, что теперь приходится сомневаться в их верности, но эта трагедия была не простой случайностью.

Бальмейн чуть не забыл о Майкле, которого почти не было видно за лошадьми других воинов. Хоть он и не допускал возможности обмана со стороны молодого рыцаря, но что-то встревожило его. Гильберт вспомнил замечание сэра Ланселина о поведении сэра Майкла при известии о том, что Грей беременна от Гильберта.

Гильберт пренебрег подробностями, так как не хотел тогда вести пустые разговоры, которые привели к такому выводу, каким бы точным он ни оказался. Теперь он понял, что следовало обратить больше внимания на предупреждение.

Да, решил Гильберт, стараясь уловить ускользающий взгляд сэра Майкла, этот человек, несомненно, имел основания предать его. Разве не высказывал он желания заполучить Грей? А узнав, что новый барон уже заявил на нее права и, более того, наградил ребенком, запросто мог начать искать способ отомстить.

Безжалостно выбранив себя за то, что был так слеп, Гильберт развернулся в седле и приказал:

– Сэр Майкл, выезжайте вперед.

Рыцарь выпрямился, сидя на лошади, глянул в суровое лицо Гильберта и поспешно отвел глаза.

Остальные сразу же поняли: что-то происходит. Всадники мигом повернули головы в сторону Майкла. Пока тот торопливо разворачивал коня, воины сомкнули ряды вокруг него, оставляя проход только вперед, к барону.

– Пройди вперед, приятель, – повторил Гильберт с гневным рокотом в голосе. – Я должен поговорить с тобой об одном очень важном деле.

Майкл сидел в седле неподвижно, очевидно, размышляя, как бы спастись. Взгляд его устремился мимо Гильберта, туда, где деревья преграждали путь к спасению.

– Что вам известно об этом, сэр Майкл? -насмешливо обратился к нему Гильберт, широким жестом указывая на разоренную деревню. – Может быть, вы просветите меня, как Чарвик узнал о нашем замысле, а? – Гильберт направил своего коня поближе, готовясь к тому моменту, когда рыцарь попытается вырваться и промчаться мимо.

– Он пообещал тебе леди Грей в обмен на эти сведения?

Майкл не подпустил его ближе. Ударив своего коня шпорами, он бросил его вперед, намереваясь проскочить справа от Гильберта.

Барон развернул коня и пустил своего скакуна наперерез, заставив Майкла свернуть налево, где разрушенная деревня представляла препятствие для быстрого передвижения. В полной уверенности, что там Майкл далеко не уйдет, Гильберт пустился в погоню.

Поравнявшись с беглецом, он отпустил поводья, направляя коня только движениями ног. Потом с яростным криком прыгнул на противника, вышиб его из седла и упал вместе со сброшенным всадником с его лошади.

– Ты украл ее у меня! – воскликнул Майкл в тот момент, когда они рухнули на землю.

Основная тяжесть удара пришлась на Гильберта, Майкл оказался сверху. Но, невзирая на боль в раненой ноге, Бальмейн перенес свой, более значительный, чем у Майкла, вес на бок и придавил противника.

– Ты – подонок, – бросил Майкл оскорбление в лицо барону, одновременно стараясь достать кинжал, висевший на поясе. – Получил с нею удовольствие, а потом отшвырнул, как обычную шлюху. Она была моя, а не твоя.

– Ты ничего не знаешь! – прорычал Гильберт, завладевая оружием, которое искал Майкл, и отшвырнул его подальше.

– Ошибаетесь, барон, – рассмеялся Майкл, кривя губы в усмешке. – Я знаю, Чарвик тебя убьет, а этого твоего ублюдка вырежет из живота своей дочери, тогда и успокоится.

Опасение за Грей и их неродившегося ребенка мучительно сжало сердце Гильберта.

– С какого времени? – спросил он, зажимая ворот туники у горла Майкла. – Ты доносил обо мне Чарвику с самого начала – когда принес мне клятву верности?

Майкл устремил на него жесткий взгляд:

– Нет. Только когда узнал, что ты завладел Грей, тогда я предал тебя.

– А твое нападение на Уильяма?

– Убедительно получилось, а? – он хихикнул. – Ты дурак, Бальмейн.

Разъяренный Гильберт вскочил, увлекая Майкла за собой.

– Ты умрешь рыцарем или трусом? – гневно выкрикнул он, отшвыривая парня от себя.

Пока Майкл старался удержаться на ногах, Гильберт так быстро извлек из ножен меч, что клинок зазвенел зловещей мелодией смерти. Майкл замер.

– Обнажи свой меч, – приказал Гильберт, – или я обезглавлю тебя, не сходя с места, и избавлю тебя от рыцарских церемоний.

Майкл метнул быстрый взгляд на всадников, молча восседавших на конях и с каменными лицами смотревших на того, кто предал своего лорда. Он понял, что все потеряно. Ради одного глотка пьянящего напитка мести он отказался от всего.

– В этом не будет необходимости, – сказал Майкл, переводя взгляд на барона.

Выпрямившись, он вынул из ножен меч и приставил его к земле. Несколько мгновений Майкл смотрел вниз на сверкающий клинок, прежде чем поднять острие вверх.

Все молча взирали, как он поднес клинок к губам и поднял к небу глаза в последней молитве. Потом, прежде чем Гильберт понял до конца его намерения, обратил свой меч к себе, обеими руками взявшись за острые края, и с силой вонзил его в себя. \

Еще оставаясь на ногах, в то время как кровь хлестала из смертельной раны, Майкл встретился взглядом с Гильбертом.

– Все из-за женщины, – выдавил он из себя, – которую ты даже не любишь.

С отчаянным криком он рухнул наземь и с хрипом испустил последнее дыхание.

Опустив меч, Гильберт подошел к лежавшему на земле рыцарю и опустился перед ним на колени. Он посмотрел в застывшие невидящие глаза, неподвижный взгляд которых был устремлен в небо.

– И снова ты ошибаешься, мой бедный заблудший враг, – прошептал он, закрывая исполненные мукой глаза молодого рыцаря. – Я люблю ее.

Грей хотела лишь на мгновение прикрыть усталые глаза, чтобы дать им отдых от утомительного шитья. Еще одно небольшое усилие – и тонкая рубашка будет готова, а потом можно будет уйти в свою комнату лечь спать. Склонив голову к спинке кресла, она не заметила, как шитье выскользнуло из ее рук и упало на колени, а потом и на пол.

Тепло очага навеяло дремоту, которая перешла в сон, чего ей недоставало в последнее время. Полностью отдавшись сладким объятиям сна, она обхватила живот рукой и блаженно расслабилась.

Такой и нашел ее Гильберт час спустя. Ее крупная лохматая собака растянулась рядом г большим креслом, в котором утонула хрупкая фигура любимой. Заметив приближение Гильберта, собака подняла голову и подозрительно уставилась на него. Тихое рычание грозно рокотало у пса в глотке.

Сердито глянув на собаку, Гильберт обошел кресло Грей сзади. Ворчун продолжал пристально смотреть на него, подергивая мордой. Если бы Гильберт не был уверен, что обязательно разразится громкая свара, которая разбудит Грей, то прогнал бы пса из холла. Покачав головой, он перевел взгляд на ту, повидать которую пришел.

Неодолимое чувство обладания захватило его, когда он смотрел на спящую Грей, не пропуская ничего: ни румянца, придававшего еще больше прелести ее лицу, ни роскошной волны золотых полос, переброшенных через плечо, ни ее материнской полноты, ни того, как рука покоилась на животе. В своем невинном сладком сне она была еще прекраснее, чем ему помнилась.

Прошло менее недели с того дня, как Гильберт уехал в погоню за разбойниками, но ему казалось, что прошло гораздо больше.

Старик так и не попался отряду Гильберта, и он решил, что разбойники удалились из его владений, так как больше не совершали набегов и нигде не показывались.

Чувствуя, как гнев снова начинает овладевать им, Гильберт отбросил тревожные мысли и сосредоточил свои думы на женщине, сидевшей перед ним, забывая, что она дочь того самого человека, которого он так жаждал пронзить своим мечом. Повинуясь порыву, Гильберт поднял заплетенные в косу шелковистые волосы, поднес их к своим губам, а затем пропустил сквозь пальцы.

Сэр Ланселин, сопровождавший барона в поисках Чарвика, вошел в холл, но Гильберт знаком отослал его назад. Тот моментально ретировался, оставив барона и его возлюбленную н едине.

Повернувшись спиной к огню, Гильберт поудобнее встал на больную ногу, продолжая наблюдать за спящей Грей. Время от времени ее веки подрагивали, как будто она вот-вот проснется, но, тихонько вздохнув и успокаивающе погладив живот, девушка продолжала спать, тихо и ровно дыша.

Это ребенок ее беспокоит, решил Гильберт. Он испытывал большое искушение приложить и свою руку, чтобы почувствовать, как шевелится малыш, но не стал делать этого из боязни разбудить Грей. Он приготовился к долгому ожиданию, широко расставил ноги и заложил руки за спину.

Не ребенок разбудил Грей, а неловкое ощущение, что вмешалось в сон. Открыв глаза, она сосредоточенно посмотрела на силуэт мужчины, возвышавшийся над нею, и медленно осознала, что это Гильберт.

Нет, сказала она самой себе, в то время как уголки губ изогнулись в улыбке. Он ей снится.

Вздохнув, она снова сомкнула веки и позволила темноте заключить ее в утешительные объятия.

– Грей, – его голос вторгся в сонную истому. Морщинка появилась на гладком лбу Грей, девушка снова открыла глаза и посмотрела на склонившегося к ней человека.

– Гильберт? – удивилась она. «Неужели он действительно вернулся домой, в Пенфорк?» – думала Грей, борясь с дремотой. Или это просто продолжение сна? Поморгав, она всмотрелась в голубые глаза, какие ни в одном сне не увидишь так отчетливо. На мгновение ее охватила дрожь, которую удалось быстро подавить.

– Да, – подтвердил Гильберт, склоняясь ближе, чтобы просунуть одну руку ей под спину, а другую – под ноги. – На этот раз ты пойдешь спать.

Ворчун навострил уши, прислушиваясь к этому краткому диалогу, моментально вскочил и сунул большую голову между хозяйкой и мужчиной, который собрался унести ее. Показав свои острые зубы, пес глухо зарычал.

Не успел Гильберт взять дело в свои руки, как Грей положила ладошку псу на голову.

– Все хорошо, – прошептала она. – Иди ляг. Хоть и с большой неохотой, но Ворчун отошел и улегся у очага.

Гильберт прижал Грей к груди, раздраженно скрипнул зубами, досадуя на излишнее рвение пса. Нести Грей было нетрудно, но уже чувствовался дополнительный вес. Она зевнула, положила голову ему на плечо и обняла рукой за шею, в то время как он нес ее к лестнице.

Гильберт был так же удивлен, как Мелли, когда они столкнулись лицом к лицу на лестничной площадке.

– Милорд! – взвизгнула она, изумленно отпрыгнув. – Мне… мне сказали о вашем приезде.

Подняв бровь, Гильберт оглядел помятое платье, растрепанные волосы и красноречиво припухшие яркие губы.

– Это заметно, – насмешливо отметил он. -Мелли, а что же помешало тебе позаботиться о хозяйке?

– Мелли, это ты? – спросила Грей, прежде чем служанка успела ответить. Приподняв голову, она высматривала ее в слабо освещенном коридоре.

– Да, миледи, – Мелли смущенно оправила платье.

Грей было известно о частых свиданиях Мелли с одним рыцарем. Рассматривая это обстоятельство как возможность уединиться, она поощряла такие встречи, просто не замечая их. Хотя они никогда не говорили об этих свиданиях, но стали лучше понимать друг друга.

– Тебе уже лучше? – спросила Грей.

– Что? Ах да… немного лучше, – Мелли не сразу поняла, что хозяйка помогает ей выйти из положения.

– Гм, – промурлыкала Грей, прижимаясь щекой к груди Гильберта. – Постарайся получше отдохнуть сегодня ночью.

Гильберт видел насквозь эту хитрость, но не стал вмешиваться, а обошел Мелли и двинулся к комнате Грей. Потом будет достаточно времени, чтобы вразумить девицу.

К его удивлению, комната была приготовлена ко сну, но не вполне тщательно. Огонь слабо горел в очаге, едва ли изгоняя из комнаты ночную прохладу. Несколько свечей горело у стен, но их было явно недостаточно. На столике рядом с кроватью стояла миска с водой, видно, остывшей, но не было полотенца. Одеяло на плохо прибранной кровати оказалось откинутым.

Нет, так просто это Мелли не пройдет, решил Гильберт. Если бы он не устал так сильно, то отыскал бы ее немедленно, как только бы улеглась Грей. Закрыв плечом дверь от непрошеных гостей – особенно от этого надоедливого пса, – барон прошел к кровати и опустил Грей на холодное ложе.

Девушка протерла глаза, прогоняя остатки сна, и уронила руки на колени.

– Ты нашел его? – спросила она, поднимая глаза на Гильберта.

«Он выглядит устало», – подумала Грей. От сочувствия невольно сжалось сердце, когда она разглядывала темные круги под покрасневшими глазами и щетину на щеках, отросшую за несколько дней.

– Нет, – последовал ответ. Гильберт отвернулся и пошел развести в очаге огонь пожарче. – Он исчез.

Грей следила за движениями Гильберта. Его хромота стала заметнее.

– Как ты думаешь, он вернется? Гильберт поднял на нее глаза:

– Да.

Она опустила взор. С тех пор как стало известно о местонахождении Чарвика, она жила со смешанным чувством страха, ужаса и облегчения. Обнаружив сгоревшую деревню, Гильберт ненадолго вернулся, чтобы собрать припасы и продолжить погоню за разбойниками. Рыцари пробыли в замке так мало времени, что у Грей не было возможности поговорить с Гильбертом до отправления отряда. Эта неделя выдалась трудной.

Грей подошла к столику с миской для умывания и, зачерпнув тепловатой воды, ополоснула лицо. Потом, не найдя полотенца, нерешительно потянулась к подолу своего платья, чтобы вытереться. Но не успела она поднять юбку, как Гильберт протянул ей полотняную салфетку. Ту самую, что лежала на столике в углу комнаты, поняла Грей.

– Спасибо, – прошептала она и, бросив быстрый взгляд на Гильберта, вытерла лицо.

Гильберт повернул ее лицом к себе.

– Я скучал по тебе, – сказал он, глядя в удивленные глаза.

– По мне? – она проглотила комок, неожиданно вставший в горле от волнения.

– Да, – барон обнял ее за талию, потом потянулся к шнуркам на корсаже.

Поняв намерения Гильберта, она отскочила назад, так что между ними оказалась кровать.

– Вы забываетесь, милорд! – возмутилась Грей, непослушными пальцами снова стягивая шнуровку.

– Ну же, Грей, иди сюда, – позвал он и протянул руку, но Грей не сдвинулась с места. – Я только хотел помочь тебе приготовиться ко сну.

– Я так не думаю, – заявила она. Гильберт устало ворошил свои густые волосы.

– Сегодня я буду спать здесь, – заявил они отстегнул меч.

Возмущенная его дерзостью и встревоженная быстротой, с которой он раздевался, Грей смотрела на рыцаря, приоткрыв рот.

– А как же твое обещание? – спросила она, чувствуя, как жар охватывает ее при одном лишь взгляде на его могучую грудь. – Неужели… неужели ты без зазрения совести готов нарушить клятву?

Гильберт сел на край кровати и начал стягивать сапоги.

– Нет, – ответил он, бросая на пол один сапог, потом второй. – Я не нарушу своей клятвы не посягать на тебя.

– А что же, по-твоему, ты сейчас делаешь? -съязвила она, в то время как он раздевался.

При первом взгляде на его стройные бедра Грей повернулась к Гильберту спиной, однако сделала это не просто из скромности, а желая скрыть свои чувства, всколыхнувшиеся при виде мужской наготы.

Поставив сапоги у кровати, Гильберт вздохнул.

– Я собираюсь лечь в постель, – ответил он и повернулся, чтобы умыться.

– Твоя комната дальше по коридору.

– Я предоставил ее сэру Ройсу.

Сэр Ройс? Посланник короля, который передал Медланд Гильберту несколько месяцев тому назад? Бросив взгляд через плечо, она заметила голые ягодицы Гильберта и, вспыхнув, отвернулась.

– Я… я не знала, что он приехал. У тебя с ним дела?

– Нет, он проезжал мимо. Мы встретились с его отрядом сегодня после полудня.

Она комкала в руках юбку.

– Он надолго останется?

– Нет, только на эту ночь.

Тогда она сможет избежать встречи с ним. С обитателями замка и дружинниками Гильберта она смогла поладить, но мысль о встрече с представителем короля беспокоила.

– Ты мог бы лечь спать в холле, – предложила Грей.

– Да, но ты-то здесь.

Последовала тишина, хотя воздух, казалось, был накален, так напряженно искала Грей вы-ход из неловкого положения.

Храня полное равнодушие к своей наготе, Гильберт двигался по комнате, задувая свечи, прежде чем вернуться в постель, потом, нахмурившись, глянул на напряженную спину Грей и лег, натянув одеяло до пояса. Заложив руки за голову, он смотрел на скованно выпрямившуюся фигуру. Интересно, подумалось ему, со спины совсем незаметно ее беременности.

Он откинул одеяло.

– Ложись, Грей. Не стоит бояться, что я нарушу свое слово.

Грей не была в этом убеждена, не вполне доверяя своим собственным желаниям, а не намерениям Гильберта. Закусив губу, она глянула через плечо и с облегчением обнаружила, что глаза ого закрыты, а голова повернута набок. Да, он сдержит обещание не принуждать ее к объятиям. Но что будет, если он дотронется до нее, как тогда в саду?

Упрямясь до конца, несмотря на усталость, она продержалась на ногах, пока не услышала ого глубокое дыхание. Потом напряжение спало, она распустила шнуровку на платье и сняла его.

Некоторое время спустя Грей в одной рубашке подошла к той стороне кровати, где горела последняя свеча. Поколебавшись, она глянула на Гильберта и впервые заметила, какие длинные у него ресницы, когда они лежат на веках. Скользя взглядом по лицу рыцаря, она потрясенно осознала, что никогда раньше не видела его спящим. А ведь была так близка с ним, что смогла начать ребенка, который сейчас растет в ней.

Если бы только все было по-другому, пожаловалась Грей самой себе. Если бы она выросла, окруженная родительской любовью, и ей позволили выбрать самой свою судьбу. И Гильберт совсем иначе думал бы о ней, и эта всепоглощающая ненависть никогда не возникла бы в его душе. Наверное, у них была бы возможность быть вместе? Смог бы он любить ее, как она любит его?

Слезы начали щипать глаза, и Грей решительно переменила ход мыслей. Облизнув большой и указательный пальцы, она потушила фитилек свечи, потом направилась вокруг кровати, чтобы прикорнуть с той стороны, где ей было оставлено месте.

– Ох! – тихо воскликнула девушка, наткнувшись на сапог, оставленный Гильбертом у кровати, и, наморщив нос, проследовала дальше уже с большей осторожностью.

Вытянутая рука остановила Грей, когда она собиралась лечь, не задев спящего.

– Тебе полагалось спать! – воскликнула она, увертываясь от руки, старавшейся схватить ее.

– Я и спал, – ворчливо ответил Гильберт, обвивая рукой ее пополневшую талию и втаскивая на постель. – Это ты любишь притворяться спящей, а не я.

– He желая вступать в борьбу с превосходящим по силам противником, Грей позволила уложить себя на кровать. Мысли в то же время лихорадочно метались, она терялась в догадках, какие намерения мог таить в себе Гильберт.

– Ты любишь спать на спине или на боку? – спросил он, притягивая ее поближе.

Грей изумилась неожиданному вопросу.

– На… на боку, – прошептала она.

Гильберт решительно прижал ее к себе и, натянув одеяло, обнял, пристроив свою руку в узкой впадине между ее грудью и животом.

Как Грей ни пыталась, но не могла расслабиться, когда он так держал ее; она медленно возвращалась к тому, как соприкасаются их тела. Она явственно ощущала выпуклые мускулы на его широкой груди, к которой прижималась ее спина, слышала стук его сердца.

Почувствовав дрожь ее тела, Гильберт еще сильнее прижал Грей к себе, хотя, по правде говоря, между ними уже не оставалось свободного пространства.

– Не бойся, – сказал он, – я не кусаюсь.

– Я и не думаю, что ты кусаешься, – огрызнулась Грей, которой стало неловко из-за способности этого человека читать ее мысли.

– Хмм, – проворчал он, явно не веря ей. Положив руку на живот Грей, Гильберт больше не передвигал свою ладонь.

Затем последовала долгая ночь.