Глава одиннадцатая

В день долгожданного бала Виктория проснулась в полной уверенности, что все в порядке. Но, встав с кровати, она споткнулась о скамеечку для ног, и с той самой минуты все пошло вкривь и вкось. Постепенно события приобретали все более угрожающий характер, и Виктория спрашивала небо, за какие грехи она заслужила подобное наказание. На нее градом сыпались неприятности.

Идя к гардеробу за платьем, Виктория обратила внимание, что на улице бушует буря. Дождь хлестал с такой яростью, что в окнах тревожно дребезжали стекла. Даже тяжелые узорчатые занавеси из дамаста вздымались от ветра, врывающегося сквозь щели в рамах.

Все еще ощущая боль в ноге, Виктория рылась в своем шкафу, гадая, куда запропастилась горничная. Она наказала девушке разбудить ее в семь часов, а каминные часы показывали уже половину девятого. Виктория в раздражении дернула за шнурок звонка.

— Я не допущу, чтобы этот день был испорчен, — бормотала она себе под нос, все еще перебирая платья в попытке найти то, которое подходило бы для работы.

Виктория взглянула вниз и увидела ком белой ткани, засунутый в дальний угол шкафа.

— Что же такое эта неряха бросила в шкаф? — удивилась Виктория. Она вытащила скомканный сверток и в ужасе вскрикнула. Это было то самое платье, которое она собиралась надеть сегодня вечером.

Держа белое платье в руках, Виктория поднесла его к свету.

— О нет! — задыхаясь, воскликнула она. На спине платья красовалось большое коричневое пятно от утюга. Оно было безнадежно испорчено.

В это время в комнату тихо вошла девушка.

— Вы звонили, мэм?

— Да. Где вы пропадали? — Виктория обернулась, чтобы дать девушке нагоняй, но увидела, что это не ее горничная, и нахмурилась.

— Кто вы? Где Беатриса, которую я наняла на прошлой неделе? — Она показала девушке платье. — Где эта негодница? Кто это сделал?

— Похоже, я видела его вчера в руках у Беатрисы. Я еще подумала, что у нее какой-то испуганный вид. — Девушка взяла у Виктории платье. — Меня зовут Претория, мэм. Меня послали помочь вам одеться.

— Понимаю, а где Беатриса?

— Точно не знаю, но слышала, что она с утра плохо себя чувствовала.

— Ах, так. Наверное, боится прийти после того, как испортила платье. — Виктория улыбнулась. — До сих пор я никогда не била служанок, так что перестаньте смотреть с таким страхом, Претория.

— Что мне делать с платьем, мэм?

— Отнеси его вниз и выброси. — Виктория подошла к платяному шкафу и пробежалась рукой по ряду платьев. — Это синее подойдет. Я собиралась поберечь его до вечера у викария, но придется надеть его сегодня. У меня будет время подобрать другое.

— Синий цвет очень пойдет вам. А в этом сезоне синий — самый модный цвет в Париже. Я слышала, как на прошлой неделе две дамы обсуждали это в лавке в городе.

Виктория улыбнулась.

— Спасибо, Претория. Ты наблюдательная девушка. Возможно, синее платье будет даже лучше, чем белое. — Она с вздохом вынула его из шкафа и повесила на плечики, чтобы на платье расправились складки. Виктория не могла допустить, чтобы горничная прожгла второе платье. — То белое платье было сшито из очень тонкого материала, так что, вероятно, Беатриса не знала, как его гладить.

Виктория несколько приободрилась и направилась к двери. Мысль о предстоящем приеме доставляла ей беспокойство, и ей необходимо было чем-нибудь заняться, чтобы успокоиться. Когда день начинается не так, как ожидаешь, легко впасть в уныние.

— Полагаю, самое время спуститься и посмотреть, как идут приготовления к вечеру.

— Да, мэм. Без вас, безусловно, не удастся справиться со всеми неурядицами.

Виктория остановилась и повернулась к горничной.

— Что-то не ладится?

— Можно сказать, что ничего не ладится, — вид у девушки был испуганный. — Пусть лучше кухарка или Фостер объяснят вам.

Предчувствие катастрофы охватило Викторию, и она стремглав выбежала из комнаты.

— Где мисс Итеридж?

— Она на кухне, старается успокоить кухарку и умоляет ее не увольняться.

— Почему до сих пор никто не доложил мне? — Виктория быстро спускалась по лестнице.

— Вчера вечером Беатриса всех предупредила, что вы наказали не будить вас утром, что бы ни случилось, а любого, кто посмеет сделать это, сразу же уволят.

— Боже правый, с какой стати?

Девушка пожала плечами, еле поспевая за Викторией.

— Беатриса объяснила, что вы хотите хорошенько выспаться перед балом.

— Что за нелепость! — Виктория толкнула огромную дубовую дверь, чувствуя, что гнев на заболевшую горничную растет с каждой секундой.

Она шагнула в кухню. Мисс Итеридж стояла, загораживая собой заднюю дверь, и горячо спорила с кухаркой, которая сняла свой передник и повесила его на деревянный крючок.

— Боже милостивый, что здесь происходит? — спросила Виктория, обозревая беспорядок, который царил на кухне. Плошки и миски стояли на дубовых столах, но никто не делал ни пирожных, ни бисквитов для вечера. На огромном вертеле жарилось мясо, но за ним присматривал мальчик лет восьми, а не девушка, которой это обычно поручали. Кроме них и Фостера, на кухне никого не было. Фостер снимал с полок большие блюда и подносы.

— Где все? — в ужасе вскричала Виктория.

— Именно это я и хотела бы знать! — отвечала кухарка с багровым от гнева лицом. — Я не могу одна приготовить обед на целое общество, мэм. Это не в моих силах.

— Фостер, вы знаете, где вся прислуга? Тот покачал головой и, не говоря ни слова, спокойно продолжал снимать тарелки с полок.

— Я не справлюсь, мэм, — причитала кухарка, — если все служанки не придут, к тому же им было сказано, что они понадобятся сегодня утром. Это все не укладывалось в голове у Виктории!

— Не будет ли кто-нибудь любезен, объяснить мне, что происходит? — сердито проговорила она. — Фостер, оставьте в покое тарелки и подойдите сюда. Я хочу знать, что здесь творится! Почему сегодня нет никого из служанок?

Фостер покорно отложил груду тарелок и подошел к Виктории.

— Я и сам не понимаю, мисс Блам. Некоторые сообщили, что заболели, а другие просто не пришли. — Он помолчал, прежде чем продолжить. — Мэтти Доил сказала мне, что вы прислали ей домой записку, в которой велели трем ее дочерям не приходить сегодня на работу. Она решила, что вы уволили их. Мэтти не смогла добиться от дочерей вразумительного ответа, но предположила, что они совершили нечто такое, о чем вы не захотели разговаривать.

— Я в жизни не посылала подобных записок. В этом нет никакого смысла. — Виктория наморщила лоб, мучительно пытаясь найти хоть какое-нибудь логичное объяснение тому, что происходит. — Чего ради стала бы я отправлять кого-либо домой в такой ответственный день? — Она переводила взгляд с кухарки на Фостера, которые отвечали ей не менее изумленными взглядами.

Пару минут Виктория ошеломленно смотрела то на одного, то на другого, то на мисс Итеридж, которая также недоуменно пожимала плечами. Затем Викторию осенило: в этом что-то кроется. Она повернулась к Фостеру.

— Мэтти сказала, кто доставил это послание? Фостер кивнул.

— Да, мэм. Записку ей вручила Беатриса. Она была написана на вашей личной бумаге. — Он перевел дух: — Мэтти попросила одного из мальчиков Хефнер прочесть им записку, так как никто из их семьи не умеет читать. Я все гадал, почему вы не обратились ко мне с этим поручением. Мне на самом деле показалось странным, что вы не послали распоряжение со мной. — Он оживился. — Я бы избавил вас от труда писать записку, потому что знаю, что ни один из них не способен прочесть ни слова, мэм.

— Ну, раз я не посылала записку, то нам нужно выяснить, кто воспользовался моим именем, не так ли, Фостер? — Виктория лихорадочно старалась сообразить, что делать дальше.

— Конечно, мэм, мы займемся этим, — Фостер воспрял духом. В душе он был немного расстроен: ведь хозяйка обошла его, возложив на Беатрису его обязанности.

— Кто самая честная служанка из тех, которые пришли сегодня, Фостер?

— Должно быть, Айрис, мэм. Она в доме дольше всех, и я никогда не встречал более правдивой девушки.

— Приведи ее в библиотеку.

Виктория обернулась к мисс Итеридж и кухарке.

— Я думаю, что смогу докопаться до истины, — она бросила взгляд на часы, которые показывали уже девять, а дел было еще невпроворот. — Мисс Итеридж, я понимаю, что это не входит в ваши обязанности, но не могли бы вы помочь кухарке, пока я не вернусь? — Сердце Виктории сильно забилось. Она знала, что без кухарки вечер потерпел бы крах. — Пожалуйста, начинайте готовить, — попросила Виктория, — а я через час-другой пришлю вам кого-нибудь на помощь. Я хочу добраться до сути дела. Это наверняка какие-то интриги.

— Конечно, мэм, я останусь, но вы должны понимать, что я ни в коем случае не сумею приготовить еду для такого множества гостей без подмоги. — Чувства переполняли кухарку. — Я управляюсь на кухне Блам-Касла почти сорок лет, но ничего подобного раньше не случалось. — Она все еще стояла, решительно уперев руки в бока.

— Только потерпите немного, и мы все уладим. — Как Виктория сама желала бы поверить в свои слова! Она была совсем не уверена, что справится с этим. В самом худшем случае ей придется разослать уведомления соседям, что вечер отменяется. Как это унизительно! Только одна особа получила бы удовольствие от ее провала. Каким-то образом здесь должна быть замешана Френсис Ловетт! — К своему облегчению, Виктория увидела, что кухарка снова принимается за работу.

— Я остаюсь, мисс Блам, и постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Очень хорошо. — Виктория повернулась к мисс Итеридж. — Я вернусь через несколько минут, чтобы помочь вам. Наденьте передник, чтобы не испортить платье.

— С удовольствием примусь за работу, — бодро откликнулась мисс Итеридж. — Я и сама неплохая повариха. — Она заметила, что кухарка насупилась, и поспешно добавила: — Хотя, конечно, мне далеко до нашей уважаемой кухарки. Так что если она скажет мне, что делать, я готова.

Обе женщины принялись поспешно доставать все необходимые продукты. Оставив их за этим занятием, Виктория вышла из кухни и быстро пошла по коридору. Войдя в библиотеку, она обнаружила там взволнованную Айрис, стоящую рядом с Фостером, который сердито смотрел на нее. Он, без сомнения, отчитывал горничную, потому что слезы потоком струились из глаз девушки.

Оценив обстановку, Виктория произнесла суровым голосом:

— Можешь сесть, Айрис. У меня есть несколько вопросов, которые я хотела бы задать тебе. Нам нужно кое-что выяснить и как можно скорее.

— Я ничего не сделала, мисс Блам, клянусь могилой покойного отца, я здесь ни при чем. — Девушка принялась кулаками тереть глаза. — Пожалуйста, не выгоняйте меня. Моя мама больна, и я единственная, кто может принести в дом несколько монет. Мои братья стараются помочь, но они слишком малы.

— Успокойся, Айрис, я не собираюсь отказывать тебе от места, но ты должна рассказать мне, что произошло. Почему слуги не пришли на работу?

— Они все девушки из города, мэм. — Айрис блеснула глазами и с жаром выпалила: — Это штучки Беатрисы. Это она тут намутила воду.

Сделав глубокий вдох, Виктория попыталась быть терпеливой с девушкой.

— Не спеши, Айрис, и подробно расскажи, что случилось вчера. И говори отчетливее, я не могу разобрать ни слова, когда ты бормочешь.

— Вчера мы все пришли на работу в обычное время, и я помогала Молли, новенькой горничной, на втором этаже. — Айрис сделала паузу.

— Да, да, я знаю, о ком ты говоришь, — кивнула Виктория, — будь добра, продолжай.

— Ну, мы подметали лестницу, как нам велели, когда наверх пришла Беатриса и спросила, не хотели бы мы заработать соверен или два, а мы обе расхохотались и ответили, что это было бы подарком судьбы. — Девушка посмотрела на Викторию. Удостоверившись, что та не сердится, она добавила. — Я, мэм, за всю мою жизнь не видела целый фунт стерлингов сразу.

— Я понимаю, так что же произошло потом? — Виктория ощутила, что ее настроение улучшается. Козни строил человек с большими деньгами, и она догадывалась, кто это.

— Я спросила, что мне надо сделать, чтобы заработать такие деньги: не переспать ли с Эриком, помощником конюха? Не подумайте дурного, мисс, но он самое уродливое создание в этих краях, это было просто шуткой.

— Следи за собой, когда разговариваешь с леди, — одернул девушку Фостер. — Где твое воспитание?

Виктория подняла руку, призывая его к молчанию.

— Все в порядке, Фостер. Я хочу докопаться до самой сути всей этой истории. — Она снова повернулась к девушке. — Слушаю тебя, Айрис. Что было дальше?

Айрис робко подняла глаза.

— Прошу прощения, мэм, я не хотела быть непочтительной по отношению к вам, просто мы сказали именно это. Беатриса ответила: «Нет, глупая ты гусыня, за этот фокус незаплатят гинею, и, кроме всего, не похоже, что Эрик накопил такую кучу денег, хотя он ужасный скупердяи я вечно припрятывает свои деньги».

— Тебе не следует так распускать язык перед леди, — предупредил Фостер, сердито глядя на девушку. — И в дальнейшем я не потерплю подобного.

Виктория снова жестом остановила его.

— Не беспокойся, Айрис, ты только пересказываешь все, как было. Что сказала Беатриса потом?

— Она сказала: «Все, что от вас требуется — это оторваться от работы на денек. Ну, как в прошлом месяце, когда ты прохаживалась в свой выходной у пекарни, где работает этот Деннис, в которого ты была влюблена».

Айрис покраснела и замолчала, а затем заговорила снова:

— Я ответила, что это нетрудно сделать. — Она взглянула на Викторию и поспешно добавила в свое оправдание: — У меня есть в запасе выходной день. Но я подумала, что только круглый дурак заплатил бы гинею за это. Я сразу поняла, что тут дело нечисто.

Виктория улыбнулась, но от замечаний воздержалась,

Голос Айрис окреп.

— Я спросила: «Что же это может быть за день, мисс Беатриса, не день ли, когда меня понесут на кладбище?» — она хихикнула над собственной шуткой. — А Беатриса ответила, что нет. Этот день завтра. Я рассмеялась и сказала: «Мне ни в коем разе не дадут завтра свободный день, разве что я отдам концы, и меня положат в могилу. Завтра большой прием, дуреха». А она говорит: «Это уж точно. И я знаю кое-кого, кто заплатит гинею, чтобы ты завтра осталась дома». — Айрис посмотрела на Викторию и убедилась, что та понимает ее речь. — А я говорю: «Что же, по-твоему, моя милая, мне удастся сохранить работу, после этого?» Я бы ни за что не согласилась, мэм, даже если и сумела бы выскочить сухой из воды.

— Я горжусь тобой, Айрис. Ты честная и преданная девушка, которую мы с дедушкой высоко ценим. И поэтому в конце месяца ты получишь дополнительно фунт стерлингов.

— Мисс Блам, вы не можете сделать это только для Айрис, обойдя остальных, — запротестовал Фостер. — Они у нас все передерутся.

Виктория прервала его.

— Если я разберусь до конца во всем этом, то все слуги, которые сохранили верность и явились сегодня на работу, получат вознаграждение, Фостер. В Блам-Касле не будут потворствовать тайным козням, но всегда воздадут должное за преданность.

— Да, мэм, — ответил Фостер. Легкая улыбка осветила его лицо, как только он понял, что сказанное Викторией касается и его.

— Айрис, а Беатриса не сказала тебе, кто заплатит эти деньги?

— Нет, мэм. — Девушка отрицательно покачала головой. — Как только она заметила, что я не клюю на ее приманку, то тут же прикусила язычок и отошла от меня. Но я видела, как она то тут, то там шепталась со всеми служанками поодиночке, и знаю, что эти городские негодницы взяли бы ее гинею.

— А почему не пришли те, кто живет в поместье? — Виктория ощутила укол боли оттого, что служанки, в чью верность она так верила, могут покинуть ее и дедушку именно тогда, когда они нужны более всего.

— Я заходила утром в домик Уотенов, чтобы узнать о Сэлли и Сьюди. Мы обычно встречаемся на перекрестке и дальше идем вместе, потому что утром все еще темно. Сэлли сказала, что сегодня им не нужно идти на работу. Их мать ужасно расстроена из-за этого. Она думает, что ее дочки уволены. А я не заметила вчера, что они в чем-то провинились, и никто не говорил ничего дурного об их работе.

— А кто, по их словам, велел им оставаться дома?

— Сид передал им записку от вас. Их у него целая куча, и он доставал записки всем слугам в поместье. Я видела эти записки, мэм, своими собственными глазами. Они написаны на вашей почтовой бумаге с вашими инициалами наверху. Я обратила на нее внимание, когда приводила в порядок ваш письменный стол.