— Они еще маленькие, — недовольно протянула Аурелия. -
— Ну, не намного моложе вас, — заметила Роза. — А если учесть, что их мать — самая лучшая наездница в нашей семье, то мне кажется, мальчики с честью справятся с делом. Кроме того, вы не должны забывать: родео состоится на их ранчо.
— Вы назначьте дату, а я поговорю с мисс Сеттл, — согласилась Виолетта. — Не могу ручаться за приходящих учениц, но постоянно проживающие в школе приедут обязательно.
— Мы постараемся устроить праздник, от которого девочки непременно получат удовольствие, — пообещала Роза.
— Вы не хотите рассказать девочкам о своем возвращении? — обратилась Виолетта к близнецам. — Можете также сообщить им о родео. Я уверена, мисс Сеттл не станет возражать.
Аурелия и Джульетта тут же исчезли, горя желанием поделиться этой новостью.
— Я очень вам благодарна за то, что вы делаете для меня, — сказала Роза.
— Я абсолютно ничего не делаю, — возразила Виолетта. — Вы сами договорились с мисс Сеттл о возвращении девочек, да и подготовку родео полностью берете на себя. Мне же остается только прекрасно провести время.
— Я думаю, все пройдет замечательно, — заверила Роза.
— Кстати, вы беседовали с Джеффом? Он ведь больше всех занимался близнецами, — осторожно спросила Виолетта.
Конечно, Джефф вряд ли мог сообщить Розе нечто такое, чего она уже не слышала от других, но Виолетте не терпелось поскорее узнать, где он и чем занимается. Она ничего не слышала о Джеффе с того самого утра.
— Девочки рассказывали мне, как он ворвался сюда, считая, что вы прячетесь от него, — рассмеялась Роза. — Это очень похоже на Джеффа. Поражаюсь, как после общения с ним вы еще не отказались вообще слышать о нашей семье.
— Джефф был не настолько невыносим, — возразила Виолетта.
Интересно, нравится ли он кому-либо в своей семье, подумала она. Неудивительно, что Джефф живет как пуританин: любому человеку нелегко сознавать, что он не нужен даже собственной семье.
— Конечно, временами Джефф вел себя просто ужасно. Но потом все наладилось, — продолжала Виолетта.
— Теперь мне понятно, почему вы не возражаете против возвращения близнецов. Действительно, после Джеффа даже они не кажутся такими неуправляемыми.
Виолетта больше не могла молчать. Правда, она не знала, что произошло между Розой и Джеффом четырнадцать лет назад, но считала, что настало время его семье отнестись к нему по-человечески.
— Разумеется, с Джеффом и близнецами нелегко сладить, но, поверьте, это стоит усилий, — заявила Виолетта, надеясь, что поднятые брови Розы не обозначают гнев.
Впрочем, сейчас ей было уже все равно.
— Я очень рада, что вам нравится Джефф, — проговорила Роза. — Он очень нуждается в этом.
Виолетта почувствовала облегчение. Следуя примеру Розы, она решила сразу перейти к сути дела.
— Тогда почему все говорят ему такие жестокие вещи?
— Рандольфы — вообще странная семья. Я замужем за Джорджем уже четырнадцать лет, но до сих пор так и не поняла, почему они такие. Рандольфов нельзя оставить в комнате и на пять минут: обязательно вспыхнет ссора. Это касается даже Хена и Монти, а ведь они близнецы. Но если кто-то из них попадет в беду, любой готов мчаться на помощь хоть на край света. Джефф — самый упрямый среди братьев, за это они платят ему неприязнью.
— Но он совсем не такой, — возразила Виолетта. — Признаться, я тоже так думала, пока не увидела его с Эсси Браун. Представьте, ей всего восемь лет, она очень застенчива, а с Джеффом вдруг принялась болтать как сорока. Эсси просто обожает его.
— Джордж утверждает, что Джефф был совсем другим до войны. Это она что-то надломила в нем. Впрочем, мне трудно судить об этом. Я пыталась полюбить Джеффа, но он так и не сумел забыть о моем отце, полковнике Союзной армии. Джефф, по-видимому, до сих пор считает, что этот факт запятнал меня.
— Но он сейчас изменился. Конечно, Джефф продолжает нести всякую чепуху, но делает это скорее по привычке. Похоже, он и сам не понимает, что говорит.
Роза внимательно посмотрела на Виолетту.
— Почему вы так уверены в этом?!
— Я из Массачусетса, мой брат тоже воевал. Кстати, Джефф находился в плену в моем родном городе. Тем не менее по окончании карантина он подарил мне два дня в отеле «Виндзор». А после побега близнецов сам отправился со мной в школу, желая убедиться, что мисс Сеттл не обвинит меня во всем случившемся.
— Возможно, Джефф, действительно, изменился, но я этого как-то не заметила. Впрочем, мы очень мало виделись с тех пор, как он уехал из Техаса.. Джордж обрадуется этой новости. Он очень переживает за Джеффа.
После этих слов Виолетте захотелось поближе познакомиться с Джорджем: он ей уже нравился.
— Я отняла у вас много времени, — поднимаясь, проговорила Роза. — Мы забрали у девочек шесть их любимых платьев. В течение недели, пожалуйста, напоминайте им о том, что они не получат наряды, если будут плохо себя вести. Если нужно, я сама поговорю с мисс Сеттл о родео, только дайте мне знать. Хочу еще раз поблагодарить вас. Вы были очень добры ко всем нам.
— Я рада, что все так обернулось. Мне всегда нравились близнецы.
— И вы не сочли Джеффа невыносимым? Виолетта чувствовала себя неуютно под испытующим взглядом Розы. Судя по всему, ей вряд ли удастся что-либо скрыть от этой женщины.
— Когда мужчина так красив, да еще, если постарается, так очарователен, поверьте, не так уж трудно вытерпеть его несколько дней. Кроме того, Джеффу с нами было гораздо труднее, чем нам с ним.
Роза понимающе улыбнулась.
— Вы мужественная женщина. Очевидно, вам нравятся сложные люди.
— Видимо, это происходит из духа противоречия, — засмеялась в ответ Виолетта. — Потому что в моей семье все отличались добротой и мягкостью.
После ухода Розы Виолетта провела в кабинете еще несколько минут, обдумывая свои дальнейшие планы. Прежде всего, нужно было что-то делать с близнецами и Бетти Сью. От этого зависело очень многое. .
В конце концов Виолетта решила поселить девочек на разных этажах. Возможно, тогда они сумеют поладить между собой. Ну, а пока она будет иметь дело с семьей Рандольфов, появится шанс хоть изредка встречаться с Джеффом. И трем маленьким капризным девочкам не удастся лишить ее этого.
— Никогда не думала, что доживу до этого дня, — заявила Роза, когда они с Джорджем отправились спать. — Но после четырнадцати лет, похоже, Джефф наконец-то нашел женщину по себе.
— Кто она? — скептически поинтересовался Джордж.
— Обещай, что не будешь смеяться.
— А почему я должен смеяться?
— Это воспитательница-янки из Массачусетса.
— Ты имеешь в виду ту женщину, с которой сегодня беседовала насчет близнецов и с которой Джефф оказался заперт во время карантина?
— Совершенно верно.
— И какая она?
— У нее медно-рыжие волосы. Ей нравятся люди с непростыми характерами. Она носит платья вызываюших расцветок и утверждает, будто Джефф груб скорее по привычке.
Выслушав это описание, Джордж заметил:
— Джефф никогда не женится на ней. Он по-прежнему считает, что женщина должна вести себя, как наша мама. И в любом случае, Джефф никогда не женится на янки. Иначе ему придется отказаться от половины сказанного за последние двадцать лет.
— Готова биться об заклад. Джордж недоверчиво посмотрел на жену, потом медленно улыбнулся.
— С тобой очень опасно держать пари. Ты всегда оказываешься права.
Бет принесла записку, в которой говорилось, что мистер Рандольф ждет Виолетту внизу, в кабинете. Виолетта поспешила спуститься, не понимая, что Джефф делает здесь в такое время. Она даже надела свое любимое изумрудно-зеленое платье, зная, что оно очень идет к ее волосам и глазам. Каково же было разочарование, когда, войдя в кабинет, Виолетта увидела Мэдисона Рандольфа.
— Он не приедет, — без вступления заявил он, меряя шагами комнату.
— Простите, я не поняла. Кто не приедет? — спросила Виолетта, тщетно стараясь подавить разочарование и вникнуть в суть дела.
— Ваш доктор, — объяснил Мэдисон — Он сказал, что не может ради одного единственного случая проделать такой путь.
— Я полагала, вы сами отвезете жену в Бостон.
— Доктор считает, что она слишком слаба, чтобы выдержать путешествие, пусть даже поездом.
Виолетту очень расстроило это известие. По ее мнению, доктор Улмстед был единственным человеком, который мог определить, что с Ферн.
— Вы меня извините, но я не представляю, как вам помочь.
— Я хочу, чтобы вы попытались уговорить его.
— Разумеется, я напишу столько писем, сколько понадобится, но у нас очень мало времени.
— Я говорю не о письмах. Я имел в виду телеграф.
— Не понимаю.
— Через неделю доктор Улмстед собирается в Чикаго на конференцию. Уговорите его после ее окончания приехать в Денвер.
— Вы предлагали ему деньги?
— И деньги, и личный вагон от Чикаго до Денвера. Доктор не соглашается.
— Тогда я даже не знаю, что…
— Но ведь доктор знает вас. Вы сами говорили, что он был другом вашего отца. Не сомневаюсь, для вас доктор сделает больше, чем для совершенно незнакомого человека.
Виолетта, однако, сомневалась, что старые связи смогут помочь там, где оказались бессильны деньги.
— Доктор Улмстед согласился находиться возле телеграфа сегодня в восемь часов вечера, — продолжал Мэдисон. — Я хочу, чтобы вы поехали со мной и поговорили с ним.
— Но я не умею пользоваться телеграфом.
— Вам и не нужно это делать. У меня есть оператор.
— А как же девочки? Как я оставлю их?
— Одна из учительниц согласилась побыть с воспитанницами до вашего возвращения.
Виолетте нечего было больше возразить.
— Хорошо, — согласилась она. — Если вы считаете, что я могу помочь…
— Отлично, — не дал ей договорить Мэдисон. — Я заеду за вами в половине восьмого.
— Куда мы поедем?
— В офис Джеффа, воспользуемся его телеграфом.
Глава 19
Сегодня Джефф показался Виолетте более суровым и сдержанным, чем обычно. В офисе находился еще один мужчина, очень похожий на Мэдисона.
— Джордж Рандольф, — представился он. — Отец этих ужасных близнецов.
Виолетта знала, что Джефф побаивается своего старшего брата, и сделала вывод, что Мэдисон довольно энергичен и обладает твердым характером. Джефф, вероятно, лишь претендовал на то, чтобы его считали жестким, несговорчивым человеком. На самом же деле он вовсе не являлся таковым.
Несмотря на волнение и смущение, Виолетта не могла не сравнить офис Джеффа с комнатой, которую он занимал в школе в течение пяти дней. Разница оказалась поистине разительной. Виолетту окружали красное дерево, кожа, медные украшения. На стене висел даже телефон. Это был кабинет человека, ворочающего миллионами. Мэдисон упомянул о личном вагоне, готовом в любой момент немедленно отправиться в путь, а третий брат, Джордж Рандольф, как известно, владел целой империей из трех огромных ранчо, расположенных в разных шта тах. Здесь Виолетта чувствовала себя еще более неловко, чем в отеле «Виндзор».
— Кто будет работать на телеграфе? — осведомилась она.
— Я, — чуть заметно улыбнулся Джефф. — Не удивляйтесь. Я не люблю, когда кто-нибудь читает мои сообщения.
— Доктор на месте? — спросил Мэдисон.
— Да, — ответил Джефф. — Я только что получил подтверждение.
— Тогда, мисс Гудвин, пишите первое сообщение. Виолетта совсем растерялась, не зная, что писать. Как можно уговорить человека совершить какой-то поступок, когда он уже твердо решил не делать этого? Тем более, когда у нее за спиной стояли Джефф и Мэдисон. Такая напряженная обстановка мешала ей думать. Виолетта обратилась к Джорджу, который выглядел самым спокойным.
— Как работает телеграф? — спросила она.
— Вы пишете сообщение на листке бумаги, а я передаю его, — ответил вместо брата Джефф. — Потом мы ждем ответ. Получив его, вы опять что-либо пишете, и все повторяется сначала.
Виолетта глубоко задумалась. Мэдисон, наверняка, уже привел все возможные доводы, уговаривая доктора приехать в Денвер. Ей оставалось только сообщить об очень плохом состоянии Ферн. Однако Виолетте не хотелось лишний раз тревожить находящегося у нее за спиной Мэдисона.
«Дорогой мистер Улмстед! Очень прошу вас приехать. Никто из местных докторов не может помочь миссис Рандольф. Я опасаюсь за ее здоровье и жизнь ребенка».
— Я уже ему все это говорил, — заметил Мэдисон, явно неудовлетворенный запиской. — Не придумаете ли вы что-либо другое?
— Давайте все-таки подождем ответа, — предложил Джордж, пока Джефф нервно стучал по ключу. — Не может же мисс Гудвин требовать от доктора немедленного приезда.
Виолетте было очень жаль Мэдисона. Он прекрасно понимал, что его жена опасно больна, знал человека, который мог бы ей помочь, но оказался не в состоянии ни властью, ни силой своих денег спасти ее.
«Был бы рад помочь, однако очень занят. На следующей неделе еду в Чикаго, потом опять в Бостон, добывать денег для клиники. Не смогу появиться в Денвере в ближайшие три, а то и шесть месяцев. Кстати, у вас там все еще сохраняется опасность нападения индейцев?»
Виолетта почувствовала, как у нее похолодели руки. Господи, доктор Улмстед, оказывается, нисколько не заинтересован в приезде в Денвер, а она ничего не может придумать, чтобы заставить его изменить свое решение!
— Сумасшедший дурак! — в сердцах выругался Мэдисон. — Он все еще боится, что его оскальпируют. Неужели доктор не знает, что Колорадо вот уже четыре года как является штатом? Возможно, он полагает, что индейцы должны добывать золото и серебро, валить лес и выращивать скот, чтобы все это потом отправлялось на Восток для прокорма этих жирных, ленивых бостонцев?!
Виолетта удивленно посмотрела на Мэдисона: он говорил точно так же, как и Джефф. Интересно, неужели все Рандольфы ненавидят янки?
— Доктор Улмстед просто любопытен, — предположил Джордж. — Они на Востоке все такие. Ты же помнишь, как Джефф рассказывал, о чем его расспрашивали в Вирджинии, когда он был там последний раз.
Однако шло время, и все начали волноваться все больше и больше. И вот долгожданный ответ.
— Доктор сообщил, что приедет, — наконец произнес Джефф. — Детали он уточнит после приезда в Чикаго.
Издав победный клич, Мэдисон схватил Виолетту и, запечатлев у нее на губах звучный поцелуй, бросился к двери.
— Я должен немедленно все рассказать Ферн.
— Мне лучше отправиться вместе с ним, — сказал Джордж.
— Я провожу мисс Гудвин в школу, — пообещал Джефф.
Джордж подошел к Виолетте и взял ее за руку.
— Я не знаю, что вы сказали доктору и почему он изменил свое решение, пусть это останется вашей с Джеффом тайной. Но наша семья перед вами в долгу. Сомневаюсь, что мы сможем рассчитаться с вами, но, поверьте, постараемся это сделать.
— В этом нет никакой необходимости, я… — Виолетта замолчала, удивленная тем, что Джордж поцеловал ее в щеку.
— Роза говорила, что вы очень добры. Она оказалась абсолютно права. Пусть Джефф как-нибудь привезет вас к нам. Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе.
Открыв от изумления рот, Виолетта молча смотрела вслед Джорджу. Из оцепенения ее вывел вопрос Джеффа.
— Вы сообщили доктору о том, что Ферн может умереть, чтобы заставить его' приехать? Виолетта покачала головой.
— Однажды я уже наблюдала женщину в таком же состоянии.
— И что же произошло?
— Она настояла на том, чтобы рожать дома, как делала это и раньше.
— Женщина умерла?
Виолетта кивнула. Джефф глубоко задумался, уставившись в пространство. Признаться, Виолетта чувствовала себя очень неловко, не зная, что делать дальше: то ли молчать, то ли заговорить с ним, то ли просто уйти. Ей казалось, что она обременяет Джеффа своим присутствием.
Правда, уходить Виолетте совсем не хотелось. Она так мечтала опять увидеться с Джеффом, узнать, как обстоят у него дела, даже если он и забыл о ней.
Джефф выглядел каким-то измученным, словно за последние полчаса израсходовал все свои жизненные силы. Его явно что-то беспокоило. Виолетте хотелось сказать Джеффу что-нибудь успокаивающее, разделить с ним беспокойство, но вряд ли она имела на это право.
— Простите, — наконец проговорил Джефф. — Вам нужно вернуться в школу прямо сейчас?
— Нет, если необходимо, я могу подождать несколько минут.
— Не возражаете, если мы пройдемся пешком? Признаться, Виолетте не очень-то этого хотелось. До школы было недалеко, но погода стояла на редкость холодная, хотя снег еще не покрыл землю.
— Нет, не возражаю.
— Конечно, вам не хочется. Сегодня на улице не жарко.
— У меня теплое пальто и перчатки. Виолетте хотелось ударить себя за эти слова. Сейчас она напоминала тех безмозглых женщин, готовых пожертвовать своим здоровьем только ради того, чтобы провести пять минут с красивым мужчиной. А между тем этот красавец вполне может выдать какую-нибудь грубость еще до того, как они выйдут на улицу.
Джефф и Виолетта молча оделись, затем Джефф запер дверь, и они спустились вниз. Пятнадцатая улица оказалась совершенно пустынной, лишь газовые фонари слабо мерцали в темноте. Каждый их шаг отдавался гулким эхом.
Из расположенного за углом салуна донеслись звуки музыки и громкие голоса, но Виолетта и Джефф ни на что не обращали внимания. Спасаясь от холода, Виолетта лишь подняла воротник и засунула руки поглубже в карманы пальто.
— Вам когда-нибудь бывало стыдно за сказанное вами? — вдруг спросил Джефф.
— Довольно часто, — ответила Виолетта. — Я редко думаю, прежде чем сказать. Однако даже когда думаю, бывает, говорю совсем не то, что нужно.
— А я никогда не думаю, а если и думаю, то только о том, как побольнее задеть людей.
— Да, вы порой грубы, — согласилась Виолетта. — Но, полагаю, вы вовсе не ставите перед собой цель обидеть кого-либо.
— Нет, именно ставлю, — возразил Джефф. — Например, я делал все возможное, чтобы Джордж расстался с Розой. А после того, как они поженились, я даже поставил брата перед выбором: или она, или я.
Виолетта вспомнила Розу и удивилась, что существуют люди, которые не восхищаются ею.
— Мне казалось, Розу все любят.
— Я никак не мог забыть, что ее отец был офицером Союзной армии.
— Как могло случиться, что…
— Так же плохо я относился и к Ферн, — не слушая Виолетту, продолжал Джефф. — Я не давал себе забыть, что ее отец был партизаном, или осуждал Ферн за то, что она иногда носит брюки. Виолетту вдруг осенило.
— Вы чувствуете себя виноватым?
— Когда вы сказали, что Ферн может умереть, во мне вдруг все перевернулось, — еще больше нахмурился Джефф. — Ферн всегда была хорошей женой Мэдисону. Вряд ли кому-нибудь другому удалось бы справиться с его ужасным характером. Она рожала ему сыновей, хотя с самого начала боялась того, что происходит сейчас. Ферн прекрасно воспитывает мальчиков, и хозяйство у нее в полном порядке. Она всегда делала все возможное для счастья своей семьи. Если Ферн умрет, с ней уйдет очень много хорошего. А я никогда не говорил ей об этом. И она до сих пор считает, что я ненавижу ее.
— А вы на самом деле ненавидите Ферн?
— Конечно же, нет, — Джефф даже остановился, совершенно расстроенный своим признанием. — Мне только казалось, что это так. Но ненавидел я вовсе не Ферн, а нечто другое.
— Тогда вам следует непременно сказать ей об этом. Я уверена, Ферн будет приятно услышать такое.
— Она мне не поверит. Никто в нашей семье мне не поверит.
— Почему?
— Потому что я никогда не говорил им ничего хорошего. Всю свою жизнь я оставался злобным и жестоким.
— Но не всегда же.
— Сколько себя помню.
— Люди меняются.
Джефф посмотрел Виолетте в глаза.
— Когда мне было шестнадцать лет, еще до войны, я думал, мир никогда не изменится, и сам я останусь прежним.
— Что же произошло?
— Сначала нас выгнали из Вирджинии. Потом отец заставил меня пойти добровольцем на войну. Там я потерял руку и провел два года в тюрьме, а потом видел Вирджинию в руинах. Приехав в Техас, я узнал о том, что моих родителей уже нет в живых, а своих братьев нашел на грязном ранчо с пятьюдесятью сразу ставшими мне ненавистными коровами.
— Но и вы, и ваша семья преуспеваете.
— Да, но я уже не шестнадцатилетний мальчик. Теперь перед вами совсем другой человек, и он мне самому очень не нравится.
Джефф пошел быстрее. Виолетта едва успевала за ним. Да, неудивительно, что он стал таким, после того как жизнь обошлась с ним столь сурово, думала она. Слишком долго гнев был частью его существования. Джеффу не сможет помочь никто, кроме него самого.
Виолетта ничуть не сомневалась, что это возможно. Черты того шестнадцатилетнего мальчика все еще были живы в нем. Эсси Браун, например, сразу сумела их разглядеть. Значит, смогут и остальные. И уж во всяком случае, Джефф не должен так огорчаться из-за того, что было сказано или сделано много лет назад.
Холод пробирал Виолетту до самых костей, ей с трудом удавалось не стучать зубами. Они уже миновали деловой квартал и теперь шли по улицам жилого района. Пронизывающий ветер дул с гор, покрытые снегом вершины которых сверкали в лунном свете. Виолетта поплотнее запахнула пальто, мечтая опять вернуться в теплый офис Джеффа.
— Мне не следовало заставлять вас идти пешком, — проговорил Джефф, когда она, наконец, догнала его. — Вы совсем замерзли.
— Уже недалеко. — Он стянул перчатку и прикоснулся к щеке Виолетты.
— Боже мой! Я, как всегда, не думаю ни о ком, кроме себя! — воскликнул Джефф, накидывая ей на плечи свое пальто.
— Вы заболеете! — слабо запротестовала Виолетта, потому что пальто оказалось очень теплым, и у нее появилась надежда живой добраться до школы.
— Память о моих поступках и словах не даст мне замерзнуть, — угрюмо заявил Джефф, полностью поглощенный какой-то внутренней борьбой.
— Вам нужно во всем признаться ей, — мягко посоветовала Виолетта.
— Кому и в чем? — не понял Джефф.
— Ферн.
Он засмеялся.
— Вы забыли о моей гордости. Слова, наверняка, застрянут у меня в глотке.
— Если вы не сделаете этого, то будете постоянно сожалеть. Вы не можете оставаться единственным героем мелодрамы.
Выражение лица Джеффа мгновенно изменилось.
— Так для вас это всего лишь мелодрама, которую я разыграл, чтобы вызвать вашу симпатию?
Понимая, что допустила оплошность, Виолетта, неожиданно для себя, взяла Джеффа под руку. Его, судя по всему, тоже несколько шокировал этот жест.
— Пойдемте, — торопливо сказала Виолетта. — А не то вы замерзнете до смерти, и я буду единственной, кто почувствует себя в этом виноватой.
Джефф по-прежнему не двигался с места.
— Ну, простите меня за слово «мелодрама»-. Мне не следовало произносить его. Но разве не глупо считать, будто вы не сможете сказать то, что думаете. Если ваши чувства достаточно сильные, вы обязательно должны поведать о них.
Джефф задумчиво зашагал рядом.
— И что, как вы полагаете, я должен сказать?
— Не знаю. Начните хотя бы с того, в чем только что признались мне.
— Но я вовсе не хочу, чтобы Ферн подумала, будто я говорю все это только из страха за ее жизнь.
— Тогда найдите повод сделать Ферн комплимент по поводу того, что, на ваш взгляд, ей хорошо удается: воспитание мальчиков, управление хозяйством или что-нибудь в этом роде. Поверьте, стоит только начать, а слова сами найдутся.
Джефф явно чувствовал себя неловко, идя под руку с Виолеттой, но, так же как и она, не пытался высвободиться.
— Почему я не замечал всего этого раньше? Ведь это же так очевидно.
Потому что был слишком поглощен своей ненавистью, подумала Виолетта. Впрочем, вряд ли стоило говорить об этом. Джефф и так все отлично понимал.
— Сейчас это уже не важно, — заметила Виолетта. — Главное, что вы, наконец, все осознали. И чем скорее вы откровенно поговорите с Ферн, тем будет лучше для вас обоих.
— Ну, нет, — рассмеялся Джефф. — Она решит, , что я преследую какую-то цель.
— По крайней мере, вам самому станет легче, — возразила Виолетта. — Это тоже немало. Какое-то время они шли молча мимо темных молчаливых громад богатых особняков. Трава и деревья скрывали бесплодные земли прерии, которая совсем недавно была родным домом для бизонов и вилорогих антилоп. Мерзлая земля мягко поскрипывала под ногами Джеффа и Виолетты. Вот уже и школа показалась. Скоро их прогулке наступит конец.
Рядом с Джеффом Виолетта не чувствовала холода. Она продолжала держать его под руку, но близости между ними не было. Откровения Джеффа, напротив, помогли ей понять, как много их разделяет.
— Вряд ли следует беспокоиться о том, что Ферн не поверит вам. Возможно, временами вы действительно говорите непозволительные вещи, но когда ваша семья нуждается в вас, вы всегда оказываетесь рядом с ними и делаете для них все возможное.
— Этого недостаточно, — возразил Джефф. — Родственники тоже делали для меня все, что было в их силах, и даже больше.
— Ничто не мешает и вам ответить тем же.
— Мешает. Я такой же сукин сын, как и мой отец.
Эти слова прозвучали с такой злостью, что Виолетта невольно остановилась, но Джефф увлек ее вперед. На фоне гор уже вырисовывались знакомые очертания школы.
— Надеюсь, вы не очень замерзли? — спросил Джефф. — В следующий раз я обязательно возьму экипаж.
— Мне понравилась прогулка. По-моему, замерзли скорее вы, — ответила Виолетта, пытаясь высвободить руку, чтобы вернуть ему пальто.
Однако Джефф не позволил этого сделать, а положив ей на плечо свою руку, повернул лицом к себе.
— Не пойму, зачем вы теряете со мной время. Вам я говорил еще более ужасные вещи, чем Ферн.
— Я не…
— Но я все равно очень благодарен вам за это. Возможно, у меня никогда больше не хватит мужества заявить подобное, поэтому не перебивайте. В вас есть нечто такое, что отличает вас от всех знакомых мне женщин. Я часами размышлял над этим, но так и не сумел найти объяснения. А теперь, ко всему прочему, я стал еще и мечтать о вас.
По телу Виолетты разлилось приятное тепло. Слишком долго она ожидала услышать от Джеффа что-то большее, чем простые комплименты. Эти слова бальзамом пролились на ее душу.
— Вам кто-нибудь говорил, насколько вы очаровательны? — продолжал он. — Вы, наверняка, полагаете, будто самое главное ваше достоинство — это волосы. На самом деле — это ваши глаза. Они такого насыщенного синего цвета, что кажутся почти фиолетовыми. Вы из-за них получили свое имя? Виолетта молча кивнула.
— Глаза составляют изумительный контраст с вашими волосами. Впрочем, в вас все вызывает восхищение, начиная от великолепной фигуры и кончая мягкостью вашей кожи.
Сняв перчатку, Джефф дотронулся до ее щеки. И Виолетта вдруг прижалась к его руке, чувствуя тепло и силу его ладони. Она ни за что на свете не призналась бы Джеффу, какие мысли и мечты одолевали ее последние недели. Его комплименты, разумеется, волновали Виолетту, но ей хотелось чего-то большего.
— Я понимаю, что наговорил вам о янки ужасные вещи, но теперь все изменилось. Вы обладаете даром понимать людей и умеете сострадать им. Все это делает остальные мелочи совершенно незначительными. Признаться, раньше я никогда не испытывал к женщине подобных чувств.
Их губы встретились в долгом чувственном поцелуе, от которого земля поплыла под ногами Виолетты. О, это уже было не случайное прикосновение! Джефф целовал ее с удовольствием и знанием дела.
Его рука скользнула на затылок Виолетты, не давая ей отстраниться, а губы словно пленили ее губы. Виолетта даже задрожала, когда Джефф провел по ним кончиком языка. Боже, до чего это было прекрасно! Язык Джеффа на секунду замер, затем с силой раздвинул ее губы и полностью завладел ртом.
— Неужели никто не целовал вас так раньше? — спросил Джефф.
Его лицо находилось так близко, что дыхание согревало щеки Виолетты.
— Нет, — почти шепотом призналась она.
— Вас следовало бы целовать до тех пор, пока каждая частичка вашего тела не заноет от желания.
Разумеется, Джефф не мог этого знать, но порой тело Виолетты уже пело от желания на довольно высоких нотах. А сейчас их высота могла достигнуть такой силы, что она будет готова перешагнуть все рамки приличий.
Виолетта знала, что ей необходимо немедленно войти в здание, но не имела сил, чтобы сделать хоть шаг. Язык Джеффа снова скользнул между ее губ, и она вдруг поняла, что тоже отвечает ему. Ноги Виолетты буквально подкосились от желания, когда Джефф зубами захватил ее нижнюю губу и тихонько сжал, притягивая одновременно к себе. Затем он с такой силой обнял одной рукой Виолетту, что ей показалось: еще секунда, и она полностью растает и растечется водой у его ног. Виолетта едва держалась, силы медленно покидали ее тело.
Поначалу она старалась думать лишь о том, как ей приятны поцелуи Джеффа, как сильны его объятия. И вскоре все остальные ощущения превратились в ничто. Виолетта чувствовала только все возрастающий жар внизу живота, там, где соприкасались их разгоряченные тела. Сомнений не оставалось: Джефф желал ее так же сильно, как и она его.
— Если вы собираетесь продолжать в том же духе, я бы советовал вам войти внутрь, — словно гром среди ясного неба раздался за спиной Виолетты голос Харви Макки.
Виолетта так вздрогнула, что они с Джеффом стукнулись лбами. Щеки ее пылали от смущения. Повернувшись, Виолетта увидела в дверном проеме Харви, освещенного сиянием лампы в кабинете.
— Я как раз собиралась войти, — пробормотала она, быстро передавая Джеффу пальто.
— А я как раз желал мисс Гудвин спокойной ночи, — поспешил объясниться Джефф.
— Не смею вас задерживать. Джефф выглядел таким же смущенным, как и сама Виолетта. Судя по'всему, он явно не желал, чтобы кто-то узнал о его чувствах. Эта тайна столь .тщательно охранялась, что Виолетте временами казалось, что Джефф и сам-то ничего не ведает о них.
