Узбекистан на историческом повороте

      В ночь на 20 июня 1941 г. склеп Гур-Эмир был озарен светом прожекторов. Кинохроника снимала вскрытие могилы. Гигантская мраморная плита в 4 тонны была сдвинута. В темноте саркофага стоял черный гроб, покрытый истлевшим золотым покрывалом. Тимур умер далеко от Самарканда, и к месту погребения его привезли в этом гробу.
      Старик, работавший в мавзолее, молил не открывать крышку гроба - его, разумеется, никто не слушал. Из крышки выбили огромные гвозди. Герасимов торжественно достал череп Тимура и продемонстрировал перед камерой... В ночь на 22 июня началась война. Шел третий день после вскрытия могилы Тимура (Радзинский Э. Сталин. - М.: Вагриус. 1997. С. 489).
      Разумеется, война началась бы независимо от того, потревожили прах Тимура или нет. "План Барбаросса" уже был разработан, и немецкие войска сосредоточены на границе. Однако некую мистическую связь событий во всей этой истории, как мне кажется, исключить нельзя.
      Наследие Тимура
      Размышляя о Тимуре, я поражаюсь, как искусно он навел мосты между культурами оседлой и кочевой, великих городов и великой степи. Его историческая заслуга в деле возникновения новой и уникальной культуры несомненна. Ислам Каримов по этому поводу заметил: "Наши предки-кочевники, завоевывая наших оседлых предков, учили их воевать, а у них учились работать".
      Такая конвергенция культур в мировой истории происходит далеко не всегда. Известный российский историк Василий Ключевский отмечал: "Древние римляне были посредственные художники-подражатели. Но потомки их, смешавшись с покорившими их варварами, потом воскресили древнегреческое искусство и сделали Италию образцовой художественной мастерской для всей Европы, а родичи этих варваров, оставшиеся в лесах Германии, спустя века особенно усердно рецепциировали римское право. Между тем Греция с преемницей павшего Рима Византией, тоже освеженная наплывом варваров, после Юстинианова кодекса и Софийского собора не оставила памятных образцов ни в искусстве, ни в православии".
      В соответствии с его волей Тимур похоронен у ног своего учителя. Так он и покоится в Гур-Эмире в Самарканде, усыпальнице своей и других Тимуридов. Прав был Плутарх, когда писал о том, что какое-то на первый взгляд незначительное дело или слово рисует характер государя больше, чем громкие победы.
      Золотая осень Мавераннахра
      Вскоре после смерти Тимура его огромная империя распалась. В период правления его сына Шахруха столицей стал Герат (в нынешнем Афганистане). Трансоксания отошла к внуку Тимура Улугбеку (1394-1449), заслужившему мировое признание как астроном.
      Как меценаты религии, литературы, науки и искусства, Тимуриды относятся к наиболее выдающимся династиям исламской истории Узбекистана. В XX в. появился термин "Ренессанс Тимуридов". По мнению узбекистанского историка Г.Пугаченковой, в этом термине много спорного, если принять прямое значение слова "ренессанс" ("возрождение"). Возрождение чего? - спрашивает она.
      В Италии оно было связано с обращением на новой основе к античности при отрицании традиций средневековья. В Средней Азии в XIV-XV вв. развивалась культура предыдущего периода в новом качестве. Это новое, считает Г.Пугаченкова, выразилось в сочетании рационального начала, которое особенно проявилось в расцвете точных и естественных наук, литературы, различных форм искусства и, наряду с этим, мистических начал, пропагандируемых суфизмом.
      Высокого развития достигают в эту пору в Узбекистане математика, астрономия, медицина, история, языкознание. При дворе Тимуридов творили такие гиганты мировой поэзии, как Джами (1414-1492), последний классический поэт Мавераннахра, писавший на персидском языке, и его друг и меценат Мир Алишер Навои (1441-1501).
      Мир Алишер Навои (Навой) был не только великим поэтом, но и выдающимся мыслителем своей эпохи и видным государственным деятелем. Писал он стихи не только на староузбекском, тюркском, но и на фарси. Будучи визирем султана Хусейна Байкары, покровительствовал ученым и людям искусства. Гуманистическая поэзия Навои необычайно многогранна, и наследие его обширно. Лирические стихи собраны автором в 4 сборника - дивана. Вершина же его поэтического творчества - это "Пятерица" ("Хамсе"), состоящая из поэм "Смятение праведных", "Лейли и Меджнун", "Фархад и Ширин", "Семь планет", "Искандерова стена".
      О всемирном признании Навои свидетельствует такой факт. Выступая в мае 1988 г. в Московском университете, Президент США Рейган сказал о том, что он хотел бы говорить не только о добродетелях своей родины, но и подлинном величии страны, гостем которой он сейчас является. И при этом риторически спросил: "Но разве нужно рассказывать на земле Достоевского о поисках истины, на земле благородной и богатой культуры узбекского поэта Алишера Навои - о красоте и сердечности".
      Интересно то, что поэтическое творчество в то время было характерно не только для профессионально-литературной среды, но и для представителей самых различных слоев, начиная с членов правящей династии и вплоть до ремесленников. С литературой, наукой, богословием были тесно связаны искусство книги, мастерство каллиграфов, переплетчиков, художников-орнаменталистов.
      Расцвет переживает и архитектура. Грандиозные градостроительные проекты были осуществлены в Самарканде, Шахрисабзе, Герате, Мешхеде. Свидетельствами этой эпохи являются такие архитектурные ансамбли, как медресе Улугбека и Шахи-Зинда в Самарканде, медресе Мусалла Гаухаршад, медресе Султан-Хусейна в Герате, бесчисленные крупные постройки с декором из фаянса и крашеного ганча. По инициативе Улугбека в местности Накши-Джахан под Самаркандом была построена обсерватория, каменный секстант которой имел радиус 40 м.
      Тюркский путь Узбекистана
      Примерно в двадцатых годах XV в. обширные степи между Сырдарьей и восточным Казахстаном были завоеваны тюркскими кочевыми племенами, объединенными в единую конфедерацию под названием "кочевые узбеки". Впоследствии их правитель Мухаммед Шейбанихан воспользовался вакуумом власти в распадающемся государстве Тимуридов и в 1500 г. завладел Самаркандом, Бухарой и Карши, а несколько позже - Ташкентом, Ферганской долиной и Хорезмом.
      Так впервые вырисовываются общие контуры, государственная геометрия современного Узбекистана. Мухаммед Шейбанихан, павший в 1510 г. в сражении против иранского шаха Исмаила I, сумел воспрепятствовать новой волне иранизации региона. Тем самым был предопределен тюркский путь Узбекистана, а также направление его конфессионального развития. В то время как в Иране всеобщим вероучением стал шиитский ислам, Средняя Азия осталась суннитской.
      Исмаил I (1487-1524), основатель династии Сефевидов, заслуживает того, чтобы посвятить ему несколько строк. Он был не только способным полководцем, но и поэтом, писавшим под псевдонимом Хатаи. Причем, как считают ученые, своими газелями, эпической поэмой "Десять писем" и "Книгой наставлений" оказал заметное влияние на развитие всей тюркоязычной поэзии. Вот и разделяй после этого этническую историю по языковому признаку!
      Чего стоят в этой связи попытки разорвать фарсоязычный и тюркоязычный субстраты цивилизации Мавераннахра, столкнуть, так сказать, лбами носителей фарси и тюркского языка?
      Архитектура и миниатюры Бухарской школы периода XVI в. говорят о том, что культурный расцвет эпохи Тимура и Тимуридов продолжался и после прихода к власти шейбанидов. В эти годы поощрялась чагатайская литература, создавались новые учебные заведения, продолжалось строительство Самарканда и Бухары. При имаме Кулихане (1611-1642) в Самарканде напротив медресе Улугбека было воздвигнуто медресе со львом, а в Бухаре в 1620-1623 гг. появился восхитительный ансамбль Шердор Ляби-Хауз. Правитель Самарканда Ялангтуш Боходир дополнил площадь Регистан роскошным зданием мечети Тилля-Кари.
      Эти и другие факты дают основания усомниться в правильности широко распространенного мнения о быстром упадке экономики узбекского Мавераннахра, даже с учетом того исторического обстоятельства, что открытие морского пути в Индию в самом конце XV в. нанесло в перспективе смертельный удар сухопутной торговле на Шелковом пути.
      История правящего дома узбекских шейбанидов протекала следующим образом. После смерти хана Абдуллаха II (1583-1598 гг.) власть перешла к его зятю Джанибеку, династия которого, джаниды (с 1599 до 1758 гг.), правила в Бухаре, в то время как Хорезм с новой метрополией Хивой остался в руках побочной линии шейбанидов, а Ферганская долина в 1710 г. стала самостоятельной при Кокандском хане. Эти три государства определяли политическую карту Средней Азии вплоть до второй половины XIX в.
      УЗБЕКИ И ТАДЖИКИ
      Общие корни
      История Узбекистана это, как я уже говорил, в значительной мере история взаимодействия и взаимопроникновения двух цивилизационных потоков, двух различных культур: оседлых и кочевых народов, культуры развитых городов раннего и позднего средневековья и культуры Великой степи. Для оседлых народов характерен иранский культурно-лингвистический фактор (языки согдийцев, бактрийцев, современных им хорезмийцев, парфян и их потомков, входивших в восточноиранскую языковую группу); для кочевых - языковое и другое культурное влияние различных тюркских этносов.
      Фарси был региональным языком взаимопонимания (lingua franka), языком обучения, управления и бюрократии. В то время как фарси хорошо усваивался тюркскими народными группами, широко распространялся и чагатайский, восточнотюркский литературный язык (называемый некоторыми учеными староузбекским). Имеются многочисленные и неопровержимые свидетельства того, что уже в XV в. этот язык имел в Средней Азии не меньший общественный престиж, чем персидский. Он, впитав в себя классические персидские литературные формы, породил своеобразную значительную художественную литературу и воздействовал на другие тюркские языки. Словом, население региона на протяжении нескольких столетий было двуязычным.
      В этой связи не могу не сослаться на статью уже упоминавшегося мною просветителя Махмудходжи Бехбудия: "Нам нужны четыре, не два языка. Нам, туркестанцам, нужно знать тюркский, фарси, арабский и русский языки. Тюркский, то есть узбекский, нужен, поскольку большинство населения Туркестана говорит на узбекском языке. Фарси же является языком медресе и литературы. До сих пор по всему Туркестану и в старых, и в новых школах ведется обучение по книгам фарсиязычной поэзии и прозы. Хотя во всех медресе религиозные предметы и книги по законоведению изучаются на арабском языке, лекции и переводы звучат на фарси. Стало нормой, что учебник арабский, преподаватель тюркский, лекции и переводы персидские.
      В Туркестане в старину эмирские и ханские приказы, указы и послания всегда были написаны на тюрки, и в то же самое время языком юриспруденции и литературного творчества являлся фарси. Наше счастье, что мы знаем языки тюрки и фарси, не обучаясь им. Каждый тюркоязычный должен знать фарси, и каждый фарсиязычный должен знать тюрки. В той же степени, в какой человек, владеющий фарси, наслаждается, читая Фирдоуси, Бедиля, Саади, Мавлави, он должен получать удовольствие от чтения на тюрки Навои, Физули, Акрамбека, Саноий, Найи, Наджи" (журн. "Ойна". Самарканд. № 1. 08. 1913).
      Эти исторические процессы могут помочь пониманию того, как возникла и развивалась не только узбекская нация, но и таджикская тоже, ибо в отрыве от истории узбеков историю таджиков рассматривать невозможно.
      Академик Бободжан Гафуров в свое время писал: "Исследование истории таджикского народа помогает понять истоки традиционных связей среднеазиатских народов. Особенно тесно связаны таджики и узбеки - народы, сложившиеся на общей этнической основе. Культурные сокровища таджикского народа были достоянием узбеков, равно как достижения узбекской культуры широко усваивались таджиками. Характер материальной культуры, обычаи, народное искусство - все это родственно, порой неразличимо. Древнейшая, древняя, а во многом и средневековая история этих народов очень близка, нередко идентична, причем развивалась она на одной и той же территории". (Гафуров Б. Таджики. Древняя и средневековая история. Кн. 1. Изд. 2-е. - Душанбе: Ирфон. 1989. С. 3).
      Однако уже в девяностые годы рядом таджикских ученых стала обосновываться идея исторического Таджикистана, согласно которой большинство древних государств Средней Азии - Хорезм, Бактрия, Согд, Парфия, кушанское и эфталитское основаны предками таджиков. Согласно этой идее, историко-культурное наследие Средней Азии в древности и средневековье, во всяком случае до XV в., было создано таджиками, а следовательно, только им и принадлежит (Негматов Н. Таджики. Исторический Таджикистан - Современный Таджикистан. - Гиссар. 1992; Массон Р. Таджики: история с грифом "совершенно секретно". - Душанбе: Центр издания культурного наследия. 1995. С. 122-124).
      В русле этой новой таджикской национальной идеи можно рассматривать и высказывания президента Рахмонова о государстве Саманидов, о чем уже рассказано в начале главы.
      Об одном все еще
      не проясненном термине
      Для того чтобы глубже понять уникальную этническую ситуацию в Среднеазиатском регионе, необходимо сделать некоторые замечания относительно применения термина "сарт".
      И вновь нельзя не призвать на помощь Махмудходжу Бехбудия. В 1914 г. в журнале "Ойна" (№ 22-24) была опубликована его статья "Слово "сарт" неизвестно". Почему Бехбудий обратился к этой теме? Дело в том, что с российской колонизацией в обиходе русского населения Туркестанского края и в официальных документах колониальной администрации узбеки и таджики стали называться сартами (тюрко- или фарсиговорящими). Бехбудий прежде всего пишет о том, что слово "сарт" воспринимается узбеками и таджиками как оскорбление.
      В статье отмечается, что, кроме русских, только казахи и татары используют в своем лексиконе слово "сарт". На обращенный к представителям этих этносов вопрос Бехбудия: "Какой смысл имеет для них это слово?" - некоторые из опрашиваемых отвечали: "Когда-то в давние времена Сырдарью называли Яксартом. Мы называем сартами живущих на том берегу реки". Однако, как пишет Бехбудий, в реальной жизни казахи и татары называют "сартами" местное население среднеазиатских городов. Бехбудий призывает исключить из официальных документов слово "сарт", заменив его терминами "туркестанские узбеки" и "туркестанские таджики".
      Интересно, что в ходе начатой Бехбудием дискуссии высказывались решительные возражения против его мнения. В журнале "Садои Фаргони" (1914, № 30) была опубликована статья, автор которой, Абдуллобек, пытался доказать, что слово "сарт" означает "относящийся к мечети и медресе", "чистоплотный и культурный" и что нужно гордиться этим наименованием.
      Ташкентский профессор Дилором Алимова, касаясь в одной из своих последних работ этой темы, приходит к выводу о том, что указанный этнический термин имеет более глубокие исторические корни.
      Заслуживающие внимания соображения по данному вопросу можно найти у исследовавших эту проблему западных ученых. Помимо научной обстоятельности, они, безусловно, отмечены объективностью, политически не ангажированы.
      Прежде всего, отмечаетcя начавшийся в регионе еще в XV в. длительный процесс перехода в оседлое состояние отдельных семей и маленьких групп кочевников, порывавших свои родоплеменные связи. Их приспособление к формам жизни оседлого населения было связано с восприятием соответствующих культурных традиций, технологии сельскохозяйственных работ, особенностей экономической жизни. Все большее количество тюркского населения Мавераннахра интегрировалось в персидскую урбанизированную культуру речных оазисов. Наряду с этим процессом начался спад значения персидского литературного языка как языка аристократов, бюрократов и специалистов в области управления и расширение сферы чагатайского языка. Уже в конце XV в. он пользовался таким же престижем, как персидский литературный язык.
      Именно тогда появляется самая характерная черта культуры Мавераннахра двуязычие. Оседлое население все более свободно владело как персидским, так и чагатайским языками. (Paul Georg Gei. Nationenwerdung in Mittelasien. Peter Lang. Europaischer Verlag der Wissenschaften. Frankfurt am Main - Berlin. 1995. S. 73).
      Вторая важная констатация, связанная с первой, относится к понятиям "сарт" и "таджик". Практически все западные исследователи считают, что эти понятия, начиная с позднего средневековья, имеют не этническое, а социокультурное значение. При их помощи различались кочевое население, воины и скотоводы, и оседлое, крестьянское и городское население, независимо от персидских или тюркских корней последнего (Bregel Y. The Sarts in the Khanate of Khiva in: Journal of Asian History. Vol. 12, 1987. S. 120-151).
      В тимуридском государственном аппарате имелись два совета, отражавшие этносоциальную структуру населения: диван эмира, который состоял главным образом из вождей узбекских племен, занимался военными проблемами и работал на тюркском языке, и персидский диван, который был совещательным собранием из бюрократов и финансистов, где деловым языком являлся персидский. Второй совет назывался также "таджикский диван", или "сартский диван", то есть оба понятия были синонимами (Akiner, Shirin. Islamic Peoples of Soviet Union.-London. 1983. S. 267, 304; Vaidyanath R. The Formation of the Soviet Central Asian Republics. - New Dehli. 1967. S. 14; Bregel, in: Jornal of Asian History. Vol.12. 1987. S. 120 ff,130 ff).
      Следует заметить, что происхождение слова "таджик" до сего времени не имеет однозначной трактовки. Вот что пишет по этому поводу Л. Гумилев: "У арабов своих терминов было мало, и они заимствовали чужие слова, в частности персидские. По-персидски "корона" - "тадж", а "коронные войска" - это "таджики". Так вот потомки арабов и согдийских женщин стали называться "таджиками" (Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. С. 63). Ташкентский профессор Гога Хидоятов, ссылаясь на мнение известного востоковеда В.В.Бартольда, которое он разделяет, излагает следующую версию.
      "Тач - арабское племя, которое жило у Багдада. В VIII в. переместилось в Мешхед (Иран) и иранизировалось, усвоило язык фарси и арабский алфавит. В Х в. это племя принимает название "тачик". При саманидах оно мигрировало в Бухару. Люди из этого племени служили в государственной администрации. Их уже тогда называли "таджик".
      Ко второй половине XVIII в., когда напор кочевников-тюрков значительно ослаб, персоязычное население Мавераннахра оказалось разделенным на примерно равные по численности группы, живущие по обе стороны Амударьи: афганскую и среднеазиатскую. В конце XIX в., после признания северной границы Афганистана в ее современном виде властями России, Британии и Афганистана, наметилось деление этого населения по географической горизонтали. Афганская часть подчинялась пуштунским эмирам Афганистана, вошла в состав их государства, а среднеазиатская осталась в составе Бухарского эмирата, Кокандского ханства и в меньшей мере Хивинского ханства (Paul Georg Gei, S. 73-75).
      В конце XIX в., в связи с российской колонизацией региона, элита тюркских племен узбеков в возрастающей мере утрачивала свою власть. Несмотря на это, в среде тюркоязычного и двуязычного городского и сельского оседлого населения продолжала усиливаться тенденция использования восточнотюркских диалектов. Исключение составляло население Самарканда и Бухары, а также южных районов Бухарского эмирата, где персидский язык продолжал доминировать. Ираноязычными оставались и народности Памира.
      Российские ориенталисты, политики и ученые в конце XIX и в начале XX в. использовали наименование "сарт" для обозначения оседлого тюркоязычного и двуязычного населения. Слово же "таджик" стало применяться колониальными властями для обозначения оседлого населения, для которого персидский язык был главным, первичным (Probleme der Nationswerdung der Usbeken und Tadshiken, in: Kappeler A., Simon G., Brunner G. Die Muslime in der Sow?etunion und in Jugoslawien.-К?ln. 1989. S. 21).
      Все это подтверждает историческую обоснованность вывода, который сделал Ислам Каримов в своей книге "Узбекистан на пороге XXI века": "...Принадлежа к семье тюркских народов, наш народ решительно отверг соблазны пантюркизма и шовинистическую идею Великого Турана. Для нас Туран - это символ культурной, а не суперполитической общности тюркоязычных народов региона. Кроме того, общие культурные, исторические и антропологические корни объединяют нас с таджикским народом, что дает нам право считать свою культуру синтезом тюркской и персидской культур" (с. 137).
      Глава 3
      НА ИЗЛОМЕ ВРЕМЕН
      (Российская колонизация
      и ее советское продолжение)
      В СТОРОНЕ ОТ МАГИСТРАЛЕЙ ПРОГРЕССА
      Не все народы и не всегда идут
      в счет мировой истории
      В своей статье "Нет будущего без исторической памяти" Ислам Каримов спрашивает: "...Почему нация, давшая миру таких великих личностей, как Ахмед аль-Фергани, Мухаммед аль-Хорезми, Ибн Сина, Абу Рейхан аль-Бируни, Имам аль-Бухари, Тимур, Улугбек, Алишер Навои, Бабур, претерпела упадок в своем развитии в XVII-XIX вв. и по сегодняшний день? Почему в течение последних трех столетий мы не можем выбраться из отсталости? Не стала ли эта отсталость причиной легкого захвата царской Россией нашего края, несмотря на отчаянное сопротивление наших предков?"
      Как ответить на этот вопрос? Прежде всего следует заметить, что периоды длительного регресса, серые, бесцветные столетия, не давшие выдающихся мыслителей и вообще исторических личностей героического плана, были в биографии многих народов: англичан, французов, немцев, евреев, китайцев, японцев... Следовательно, это не какой-то исключительный, не имеющий аналогов в истории феномен, не какая-то фатальная отключенность узбеков от магистральных путей развития мировой цивилизации, обрекающая их на неизбежную отсталость.
      Не все народы и не всегда идут в счет мировой истории. Каждый, соответственно своему принципу, выступает в свой момент.
      Этот точный афоризм Гегеля приходит на ум, когда обращаешься к прошлому узбекского народа. Есть и поэтический аналог этого универсального закона жизни каждого этноса. Вот он:
      Убивая и воскрешая,
      набухая вселенской тоской,
      в этом воля земли святая,
      непонятная ей самой.
      Изоляция Мавераннахра началась еще в XVI в., почти через сто лет после открытия морского пути в Индию, которое в конце концов нанесло экономике этого региона смертельный удар. Когда Европа в XIX в. обратила внимание на Среднюю Азию, Шелковый путь стал уже легендой, а торговля вдоль старых маршрутов превратилась в узкий ручеек. Молчаливые погонщики караванов двигались с вялой невозмутимостью туда и обратно между двумя дремлющими империями: империей последних сыновей неба и империей последних царей. При этом они пересекали Бухарское, Кокандское и Хивинское ханства, соперничавшие друг с другом за власть и влияние.
      Когда надвигается тьма
      Вначале немного о политической географии региона того периода. В исторической литературе государственное образование с центром в Бухаре начиная с шестидесятых годов XVI в., называют Бухарским ханством. Со времени правления Мухаммеда Рахима (1753-1758) Бухарское ханство стало называться эмиратом. Наибольшее территориальное расширение и политическое влияние оно получило при Абдулле-хане II в 1557-1598 гг. Ослабло при династии Аштарханидов (Джанидов).
      Территория эмирата к середине XIX в. включала в себя часть севера и всю западную часть нынешнего Узбекистана с Бухарой, Самаркандом, Карши и другими городами, часть севера и всю западную часть нынешнего Таджикистана с городом Душанбе, часть южных районов нынешнего Казахстана.
      Под политическим влиянием Бухарского эмирата находились юго-восточные районы нынешнего Туркменистана с городами Чарджоу и Мервом (Мары).
      Кокандское ханство выделилось из Бухарского в 1710 г. В его границах: часть севера нынешнего Узбекистана с Ташкентом, вся восточная часть нынешнего Узбекистана с Ферганской долиной (Коканд, Маргилан, Андижан, Наманган и другие города), часть севера нынешнего Таджикистана с городом Ходжентом и восточная часть этой страны, включая Каратегинскую долину (являвшуюся предметом спора с Бухарским эмиратом), вся территория нынешнего Кыргызстана, часть южных районов нынешнего Казахстана с городами Чимкент, Аулие-Ата (Джамбул).
      Хивинское ханство (с XVI в.): в его составе северо-западная часть нынешнего Узбекистана с Хивой, а под политическим влиянием находилась большая часть территории нынешнего Туркменистана с городом Ашхабадом.
      Президент Каримов обращал внимание на то, что существовавшие в Средней Азии до российской колонизации государства (Бухарское, Кокандское, Хивинское ханства) образовывались не по национальному, а по династическому или территориальному принципам (Узбекистан на пороге XXI века. С. 97).
      Однако и этногенетический фактор в данном случае игнорировать нельзя. За исключением Хорезма, в населении Хивинского ханства преобладали преимущественно представители тюркско-монгольского субстрата узбекского народа, образовавшегося под воздействием длительной ассимиляции с северными кочевыми племенами.
      В крупных городах Бухарского эмирата - Самарканде, Бухаре, Ташкенте и других - преобладало население, уходящее своими корнями в далекое прошлое региона, в этнокультурные пласты Согдианы и Бактрии.
      Достаточно специфичный в этническом отношении регион представляла окруженная со всех сторон горами Ферганская долина Кокандского ханства, где проживало автохтонное (местное, коренное) тюркское население.
      И все же не этнолингвистический фактор служил объединяющим в Бухарском эмирате, Кокандском или Хивинском ханствах.
      Такими факторами выступали, во-первых, ислам и, во-вторых, принадлежность к локальной общности, племени, роду. На территории этих государств, особенно в городах Бухарского эмирата, веками складывалось двуязычное культурное единство, персидское и тюркское по своим корням и исламское по религиозной идентификации и регулированию общественных отношений.
      Все эти столетия в экономике среднеазиатских стран характерным было традиционное использование имеющихся природных ресурсов.
      Медленно, но все-таки намечались некоторые изменения. Сокращение пастбищных угодий ограничило передвижения кочевников, что неуклонно вынуждало их переходить к оседлому образу жизни.
      Однако до индустриализации дело здесь практически не дошло. Экономическая стагнация сопровождалась культурным застоем. Все, что было создано великими интеллектуалами Мавераннахра в науке, поэзии и литературе, осталось в прошлом, в бездне времен, становилось, говоря словами поэта, "мелькающим отражением потерянного навсегда". И только архитектура прошлых лет сберегала внешний шарм Востока, мусульманскую душу Мавераннахра. Сохранялись и традиции обыденной жизни, а при ханских дворах - тимуридский придворный церемониал.
      В 1863 г. Хиву, Бухару и Самарканд посетил известный путешественник и востоковед Арминий Вамбери. Родом из Венгрии, по национальности еврей, он в возрасте 20 лет принял ислам. Вамбери свободно владел многими восточными языками, в том числе иранским и тюркскими. Он присоединился в Тегеране к группе паломников, возвращавшихся из Мекки в Среднюю Азию, что дало ему возможность обстоятельно ознакомиться с местной жизнью и написать захватывающие и занимательные путевые заметки, вызвавшие огромный интерес в Европе. Вот небольшой фрагмент из них:
      "Вначале я думал, что Хива показалась мне такой прекрасной по контрасту с пустыней, страшные образы которой до сих пор, как мираж, перед моими глазами. Однако я нашел окрестности Хивы с их маленькими замкообразными двориками в тени великолепных тополей, с прекрасными лугами и пашнями, сегодня лучше всего того, что мне довелось видеть в самых разных частях Европы. Площади, окаймленные минаретами, блестящие купола мечетей, узкие извилистые улочки, по которым к базару течет восточная жизнь, живые исторические архивы, которые имеет далеко не каждая страна. Если песни восточных поэтов будут по-прежнему звучать здесь, вы не найдете ни одного достойного сравнения".
      С уважением относясь к восторженности Вамбери, нельзя не констатировать, что Средняя Азия без железной дороги, без телеграфа, без почтовой связи находилась вдали от мировых событий и была занята только сама собой. Течение исторического времени здесь приобрело предельно замедленный ход. Наступил достаточно длительный период энергетического угасания региона.
      ЗАВОЕВАНИЕ ЦАРСКОЙ РОССИЕЙ
      СРЕДНЕЙ АЗИИ
      Если не Россия, то Англия?
      Правильно оценить причины и последствия завоевания царской Россией Средней Азии можно только в общей связи с государственной политикой колониализма, ставшей к середине XIX в. мировой универсалией. Развитые империалистические государства порабощали страны в политическом, экономическом и духовном отношениях менее развитые, существенно отставшие от процессов капиталистической модернизации. Ко времени колониальной экспансии России в Среднюю Азию, почти все страны Африки, большая часть государств Азии и Латинской Америки были превращены в колонии и полуколонии Англии, Франции, Германии, Италии, Испании.
      Если позволить себе осветить события, происшедшие в Средней Азии во второй половине XIX в. в сослагательном наклонении, то есть все основания утверждать: если бы в этот регион не пришла Россия, то скорее всего он был бы колонизирован Англией. Третьего, судя по всему, не было дано. По прошествии времени можно утверждать, что геокультурная колониальная экспансия Великобритании, конечно же, существенно отличалась от российской. Британское влияние проявлялось на уровне прежде всего достижений материальной культуры. В среднеазиатских владениях России эта модель при всех обстоятельствах вряд ли могла быть эффективной - как из-за технико-экономической отсталости России, так и в связи с принципиально иным механизмом межгосударственных взаимоотношений.
      "Там, где Азии касается Россия, даже там, где Россия в нее проникает насильственно, в общем, не остается заметных следов. Какой-нибудь безобразный почтамт среди радостной нищеты бухарских базаров, красноармеец в старой шинели и рваных сапогах на границе около Кушки, - а все остальное у нас ведь общее.