На один день в Стокгольм?! Проехать через город, попотеть на докладе и улететь?!!!. Вот, выкуси!!!. Я хочу походить по городу, побывать в музеях, посмотреть на жизнь, о которой столько читал и которой никогда не видел и не увижу. Арсенид-галлиевые тиристоры, - да пропади они пропадом вместе со шведами! Деньги же, Бог даст, летом заработаю на шабашке. Я послал факс, что готов сделать два доклада, но на один день - не поеду. С вежливым удивлением викинги согласились.
      Во-вторых, прилетел я в дворницкой дохе и меховой шапке: в Ленинграде и в Стокгольме было -10, и ожидалось усиление морозов. Логично? Встречавший меня инженер был воспитан безупречно, но скрыть удивление полностью не смог. Я его лучше понял через 3 дня, когда окончательно убедился, что во всем миллионом городе в мехах ходят двое: я и явно сумасшедшая англичанка в лисьей шубе до пят. Встречая меня, она смотрела с явным одобрением, и даже (кажется) с некоторым вожделением, отчего мой комплекс неполноценности разыгрывался необычайно.
      В-третьих, будучи спрошен, какое оборудование потребуется мне для доклада: оверхед?, Эпидиаскоп? Кассетный слайдер? Видеокамера и плейер? и.т.д., - я со скромным достоинством ответил " доска и мел ". Доска и мел были мне предоставлены.
      После 2х часового семинара и обеда, меня провели в большой зал, где стояла доска, на которой пишут фломастерами, и продолжили выжимание соков. Отвечая на какой-то вопрос, я открыл фломастер и написал нужное число. Шведы зашептались... Дня через три, когда мы уже подшучивали друг над другом и рассказывали анекдоты, один из шведов спросил, зачем я их мистифицировал, требуя " доску и мел ": " Видно, что ты и фломастерами пишешь прекрасно!"
      -????
      "Да знаешь ли ты, щучий сын", - было мне сказано, "что мы весь институт обыскали от подвала до крыши, а доску и мел так и не нашли!. Специально посылали искать по всему городу!".
      В четвертых, выяснилось, что у меня нет водительских прав, я не умею водить автомобиль, и в Ленинграде обхожусь без машины. В-пятых, в-шестых...По-видимому, у шведских коллег создалось впечатление, что я на днях вылез из берлоги, надел доху и прилетел в Стокгольм рассказать им о самых высоковольтных в мире арсенид-галлиевых приборах и эффектах, которые мы на этих приборах наблюдаем. "Расколоть" меня пристрастным допросом в Стокгольме не удалось, и Карл прилетел в Ленинград выводить нас на чистую воду.
      В первый же день стало ясно, что кое-что о Ленинграде и Физтехе он знает. НИКОГДА он не посещал, и даже попытки не делал посетить физтеховские туалеты. В 10 утра мы встречали его у метро, в 17 - с той же станции отправляли в гостиницу. И ни разу... Мы, естественно, подавали пример. Заводили разговоры на тему. Прямо спрашивали: жалко-же человека. Все наши усилия разбивались о вежливую непреклонность гостя. На третий день мы присвоили ему почетное звание БМП (Большой Мочевой Пузырь) - не путать с Боевой Машиной Пехоты. И оставили в покое.
      Все, что мы ему показывали, Карл с пристрастием проверял. Говорили мы, что толщина пластинки 300 микрон и на его глазах измеряли индикатором - Карл лез в портфель, из него извлекал специальный несессер, из того - коробочку, из коробочки - пакетик, из пакетика - пластинку. И на том же индикаторе проводил контрольное измерение. Проводили у него на глазах емкостные измерения, - из другой коробочки появлялся контрольный прибор, емкость которого, видимо была измерена в Швеции, и измерение перепроверялось на нашем приборе. Показывали ему, что напряжение пробоя - 600V, - из портфеля извлекался портативный тестер, и напряжение измерялось шведским прибором. Через пару дней Карл оттаял. Сделал семинар (на русском языке !)
      и начал знакомиться с технологическими установками, где этот самый арсенид галлия выращивался.
      Я видел, как аналогичный процесс происходит у них в институте. Гермозона класса "100", т.е. помещение, где в кубометре воздуха - не больше 100 пылинок. ( Для сравнения: - в лесу этих пылинок на кубометр - 10 000. В городском воздухе 1 000 000. В Физтехе, где и в 89 году пол мыли раз в месяц - миллионов, наверное пять на кубометр). Перед гермозоной - тамбур, где обязательно переодеваешься, надеваешь нейлоновый халат, шапочку, тапки, бахилы, маску и.т.д.
      Я, как мог, старался постепенно приуготовить Карла к предстоящему ему зрелищу. Говорил, что установки - самодельные, штуцеры - самодельные, прямо следуя анекдоту о школьнике из Итона, писавшего сочинение " О бедном человеке " : И дворецкий у него был бедный, и садовник бедный, и оба шофера - бедные ...Однако понимал, что смягчить предстоящий удар могу только в очень малой мере. И малодушно отдал гостя в руки молодого технолога, который за границей не был и никаких комплексов не испытывал.
      Насколько потряс Карла вид нашей установки я мог оценить по тому, что вернувшись, он попросил проводить его в туалет, а возвратившись, - никак не комментировал увиденного. Он вымыл руки, сел за стол и просидел пол-часа, что-то записывая в блокноте. Затем обратился ко мне: " Майкл, можно мне сфотографировать вашу технологическую установку? " - Стыдно признаться, но вся муть, вколачиваемая с детства, на секунду поднялась во мне, - видения фотокорреспондентов, шныряющих по помойкам с фотоаппаратами... Видение мелькнуло и исчезло, оставив во рту явственный рвотный привкус.
      " Установка не моя, Карл, но я, конечно, могу попросить разрешения у технолога. Скажи, пожалуйста, зачем тебе фотографировать все эти сопли?"
      " Я вернусь в Стокгольм и соберу лабораторию. И покажу эти снимки ребятам. И скажу: " Смотрите на чем люди в Санкт-Петербурге получают диоды с рабочим напряжением 600 Вольт. В вашем распоряжении самая современная в мире установка, купленная за полтора миллиона долларов. Почему у вас рабочее напряжение 150 ?"
      "Да, понимаю. Конечно, я поговорю с Юрой.." Карл помолчал.
      "Майкл, а ты можешь мне объяснить, почему на установке, которую, извини, ради Бога, но на Западе стыдно было бы выбросить на помойку, у вас получаются такие результаты?"
      "Точно, конечно, не могу. И никто не сможет, Но, если хочешь, - просто пара соображений."
      "Да, пожалуйста"
      " Во-первых, технолог, работающий на этой установке, собрал ее винтик за винтиком, И, пока идет процесс, он шкурой чувствует, что происходит. Как матери не нужно измерять температуру ребенку, чтобы узнать, болен ли он, так и технологу не нужно смотреть на приборы: он просто ЗНАЕТ, что делается внутри. Во-вторых, провести процесс трудно, и прежде, чем его начать, человек неделю, или месяц будет обдумывать предыдущие результаты и решать, что сделать в следующий раз. В-четвертых, наш институт - это место, где ты можешь в любое время получить благожелательный ответ практически на любой вопрос в области физики твердого тела. И, наконец, за каждым этим молоденьким парнем, с которыми ты разговаривал - НАУЧНАЯ ШКОЛА."
      "What do you mean?"
      " Он работает в Физтехе с третьего курса института. Он уже пять лет разговаривает с умными и благожелательными людьми. И пять лет учится НЕ ДЕЛАТЬ ГЛУПОСТИ и ДУМАТЬ, что делаешь."
      " Не приехать ли мне сюда на год поработать?"
      " Семья у тебя есть ?" - "Есть". "Кто ее кормит?" - "Я, конечно."
      " Не приезжай."
      Физтеховцы заграницей
      г. Ульянов в Финляндии
      Младший научный сотрудник Ш, бакинский еврей, сангвиник и жизнелюб, был приглашен на два месяца поработать в Университет Турку. Ш отнесся к приглашению ответственно: купил справочник "Города - побратимы Ленинграда" и главу о Турку выучил наизусть. Помимо научной любознательности им руководил отчасти и инстинкт самосохранения. Было это еще во времена, когда добродетель каждого приглашенного испытывалась Идеологической Комиссией Парткома. Председатель же комиссии, суровый коммунист и несгибаемый патриот ( впоследствии эмигрировавший в Израиль ) был известен строгостью и особенной въедливостью.
      Изучая справочник, Ш, в частности, узнал, что Ленинград подарил побратиму скульптуру Ленина работы Аникушина, и что эта скульптура " установлена благодарными жителями Турку на центральной площади города ".
      Благополучно пройдя искус Идеологической Комиссии, Районного Комитета Нашей Партии, и еще более серьезного учреждения, Ш попал в Турку и приступил к работе. Обжившись, он отправился знакомиться с достопримечательностями. Как-то вечером он забрел на центральную площадь города. И - не увидел анонсированной скульптуры. Ш удивился. На следующий день он пришел на площадь днем, и разыскал подарок Родины: скульптура стыдливо пряталась где-то сбоку, в кустах.
      Работа в Турку шла хорошо, однако жизнь Ш несколько омрачалась мрачной сдержанностью его хозяина - финского профессора.
      " Я всегда считал, - рассказывал потом Ш, что даже мумию могу разговорить,
      Слово за слово, - ну, - ты меня знаешь! " ( Я его знал )
      " А тут, - ну. никак! И анекдоты я ему рассказывал, и байки, - из кожи лез. Ничего! И вот, на прощальной вечеринке, поддав напоследок, я этому Кухтоненну говорю:
      " Профессор, - говорю, -Кухтоненн, мы вам Ленина подарили, а вы его в кустах, на задворках держите. Нехорошо!". И что ты думаешь?? Этот тип без тени улыбки мне отвечает:
      "Но, господин Ш, насколько я знаю, господин Ульянов бывал в Финляндии только нелегально."
      Население Румынии
      В те же времена испытания добродетели один из моих друзей получил приглашение на международную конференцию, местом проведения которой выбрана была почему-то Румыния. Будучи человеком благоразумным, с одной стороны, а с другой - беспартийным евреем, он дотоле судьбу не испытывал и никуда " не подавал". Но на этот раз был искушен диаволом.
      Во-первых - Румыния. Ну, что такое Румыния? В сущности, " это же наш Конотоп...". Во-вторых, ему предложили сделать приглашенный доклад по работе, за которую он недавно получил престижную научную премию.
      Короче говоря, - он подал...
      Я, о чем-то задумавшись, брел мимо дирекции в библиотеку. Неожиданно кто-то довольно бесцеремонно схватил меня за плечо. Обычно невозмутимый, друг мой, не выпуская моего плеча, страстным шепотом спросил: " Скажи, в Румынии, кроме Чаушеску, люди есть ? "
      " Ну, есть. По-моему Манеску есть." - " Кто такой ? " - " А черт его знает. Кажется председатель совета министров ".
      Друг с чувством пожал мне руку: " Спасибо. Выручил. Сейчас мне на Идеологическую Комиссию..."
      Через час я зашел спросить, как дела. Друг мой сидел в комнате один; лицо у него было цвета тела вареного рака. Он курил и монотонно изрыгал чудовищные ругательства, которые я не слышал, пожалуй, со времени прохождения военной практики на Балтфлоте.
      - Можешь ничего не говорить. Результат у тебя на лбу написан
      -Результат .........................................................................................
      ......................!!!.Какой...............результат ? При чем он тут........?! Результат мне был.........................заранее ясен. Ты бы на процедуру посмотрел !!!
      - А что, подвергнули тебя французской любви ?
      ....................................................................................!!!! Захожу я в кабинет. Председатель так ласково : " Садитесь, пожалуйста." Папку мою раскрывает и остальным говнодавам *) сообщает: " Нашему уважаемому N. N. предложили сделать приглашенный доклад на весьма престижной
      -------------------------------------------------------------------
      *) В подлиннике - сильнее.
      Международной конференции. Это - большая честь и для института, поэтому давайте отнесемся к N. N. по доброму и не будем задавать трудных вопросов ". Помолчал,..........и спрашивает: " Скажите нам, пожалуйста, сколько нефти в прошлом году было добыто в Румынской народно-демократической республике ? "
      Я. естественно, поднимаюсь со стула и говорю, что недостаточно хорошо подготовился, что прошу прощения за отнятое у Комиссии время. И иду к дверям. Так эта курва*) - председатель мне кричит: " Нет, нет, N. N., зачем же так падать духом?! Садитесь, пожалуйста!. Мы Вам вопрос попроще подберем " И вот тут, - простить себе не могу........!!! Мне бы выйти за дверь и покончить со всем этим. Нет! Возвращаюсь, как идиот, и сажусь.
      " Ну, совсем простой вопросик мы зададим N. N. Назовите нам, пожалуйста, членов Политбюро Румынской Рабочей Партии ".
      Я, не говоря,..., дурного слова снова поднимаюсь и уже молча иду к выходу. Так, не поверишь, - одна из баб - членов комиссии буквально повисает у меня на плечах и вопит: " Скажите, пожалуйста, кто возглавлял работу партии в 1941 году ? "
      Румыния !.................................!!!. Чтобы я еще раз в это г - о ?!!!
      Слаб, однако же, человек. Диавол же - силен. Через год с небольшим друг мой съездил в Польшу.
      ----------------------------------------------------------------------
      *) В подлиннике - сильнее.
      Я им не мальчик
      Хорошо известно, как защитить город от чумы: невинная девушка в венке из полевых цветов трижды должна обойти кругом его стены. Тем не менее, эпидемии чумы выкашивали средневековые города.
      Сохранилось письмо, написанное французским епископом Папе Римскому. Епископ жаловался, что в вверенной ему епархии он не может отыскать девственницу старше 11 лет. И спрашивал, можно ли при этих обстоятельствах считать одиннадцатилетнюю девочку девушкой...
      Такие трудности возникали даже тогда, когда требования к Добродетели формулировались однозначно. Понятно, что при многозвенной системе испытания Добродетели (Парторг лаборатории, Партком института, известный отдел института. Идеологическая Комиссия. Районный комитет Нашей Партии, Известный Комитет) и при требованиях к ней туманных и боговдохновенных, трудности возрастали многократно. В результате большая часть научных сотрудников прочно закреплялась в категории " невыездных". В некоторых областях науки "выездных" можно было сосчитать по пальцам, что "создавало предпосылки для развития негативных тенденций".
      Нижеследующую историю рассказал мне мой близкий друг, много лет работающий в ЛИЯФе*).
      Один из сотрудников ЛИЯФа, П, счастливо сочетал хорошую научную квалификацию с замечательными анкетными данными. Он был русским. Членом партии. Уроженцем Рязани. Сыном рабочего и крестьянки. Профоргом лаборатории. Три года проработал токарем перед поступлением в институт. Имел двоих маленьких детей...Понятно, что при первой же оказии за границу посылали именно его. В результате демон гордыни обуял его.
      Однажды ему предложили поехать на конференцию в Австралию ( кажется, в Аделаиду ). "Был я три раза в этой Австралии. И в Аделаиде был. Не поеду. У меня работа стоит с этими поездками", - кобенился П.
      Разумеется, Уговаривающему больше всего хотелось послать П подальше. А еще лучше - написать на него квалифицированную телегу и сделать
      невыездным. А в желанную Аделаиду поехать самому или послать кого-нибудь
      ---------------------------------------------------
      *) ЛИЯФ - Ленинградский Институт Ядерной Физики отпочковался о Физтеха уже на моей памяти: в 70х годах.
      из коллег. Но с коллегами было хорошо. А с этими з.......ми специалистами, - ну. никого из выездных не было. И, скрепя сердце, Уговаривающий продолжал улещать П:
      " Лететь будете через Африку. На два дня - остановка".
      " Ага, остановка. В Танжере, небось. Я его уже видеть не могу".
      Скрипя зубами, Уговаривающий пел: " А возвращаться - через Новую Зеландию! Вы, ведь не были там. И тоже - остановка."
      " Новая Зеландия? А вот это - интересно! Действительно с остановкой? "
      " Когда же я Вас обманывал ?" - " Решено, - еду!"
      По дороге "туда" все было хорошо. И доклад прошел неплохо...
      За день до отъезда членов делегации собрали и уведомили, что обратный маршрут придется изменить. Какие-то недоразумения с оплатой рейсов через Новую Зеландию... " Возвращаться, товарищи, будем через Африку".
      И вот тут П взорвался: "Передайте им там, в Москве, что я им не мальчик - возвращаться через Африку!"
      Анальгин и сопутствующие товары
      Во многих семьях все еще хранятся карточки 91ого года. На сахар, на подсолнечное масло, на водку, на колбасу...Осенью 91ого и лекарств почти никаких в аптеках не было. Во всяком случае, приятель мой, получивший приглашение прочесть в ноябре этого года лекцию в Норвегии, от жены получил строжайший наказ: купить анальгин для дочки ( аллергия на аспирин) и валидол для мамы. Кроме того, он лелеял и свою мечту .
      Вот что он рассказал по приезде:
      Я на свой английский и в полупроводниковой компании не очень надеюсь. Взял поэтому из тещиных запасов пластинки с лекарствами. На обоих по-латыни крупными буквами написано: "Analginum" и "Validolum". Чего лучше?
      Захожу в Осло в аптеку. Молодая девочка в окошке. Я , конечно, начинаю с того, что по-норвежски не говорю, что из России, и что хочу купить "Analginum" и "Validolum". Она мне на хорошем английском отвечает, что меня не понимает. И я, гордясь своей предусмотрительностью, ей в нос плиточку : "Analginum"!. Девочка плиточку взяла, повертела в руках, покраснела и ушла куда-то. Вернулась через минуту со справочником толщиной с мое бедро. При мне его просмотрела. " У нас такого лекарства нет. Даже в справочнике не значится. Это "against what ? " - против чего ?. ". Я говорю, что против головной боли. И она мне - радостно, с явным желанием помочь сообщает, что мне нужен аспирин Бауерс'а.
      За мной, между прочим, стоят люди. В аптеке жарко, Я тепло одет. Никакого удовольствия я от все этого не испытываю, и чувствую, что у меня струйка пота по спине стекает.
      Я девочке пока еще спокойно отвечаю, что аспирин Бауерс'а мне не нужен и протягиваю пластинку "Validolum". И опять все в прежнем порядке повторяется, и она меня опять спрашивает "against what ? ". Я говорю, что "против сердца". И еще какое-то время лопочу что-то про "mother in law", про тещу то-есть...И она мне очень строго говорит, что во-первых, такого лекарства нет. И даже в справочнике не значится. А, во-вторых, все лекарства такого рода продаются только по рецепту врача.
      Я уже плаваю в поту. Забираю у нее свой анальгин и валидол и прошу 20 презервативов. Произношу "preservatives", - посмотрел в русско-английском словаре. Коверкаю язык самым изысканным образом. И злобно жалею, что не взял образец.
      И что ты думаешь?! Эта сука меня спрашивает: "Against what it? "Я под потолок взвился. "Against children! For men!!", - ору я. И она на меня долго смотрит, соображает ( у меня уже колени дрожат и в глазах темно ). И вдруг с искренней радостью, громко, девичьим чистым голоском: " Джентльмену нужен КОНДОМ!. Ну, конечно, у нас есть кондомы. Большой выбор!!!" Выходит из своей берлоги и ведет меня под внимательными взглядами других покупателей
      (в основном, разумеется, женщин ), к стенду. Подводит, рукой даже показывает, очевидно принимая меня за идиота, и, слава Богу - уходит. На стенде этом - сто типов презервативов: немецкие, французские, английские, разных цветов, с колечками и усиками. Я стою на ватных ногах и соображаю, что со мной будет, если я вернусь в Питер без анальгина и валидола, но с презервативами, и в особенности, с презервативами с усиками...
      " Ну, и что, - спросил я заинтересованно, - купил? "
      - Купил. Самые дешевые выбрал и купил...
      Затвор
      В начале 90-х птички, когда-то упорхнувшие из Физтеха в дальние страны , стали на недельку - другую наведываться в родные края. Как правило, они садились на край родного гнезда, заглядывали в него со смесью брезгливости и жалости, что-то неодобрительно чирикали - и улетали к новым и уже родным берегам.
      Однако- же, дух Физтеха жил почти в каждом: все, или почти все почитали долгом рассказать о своей работе на семинаре.
      Иногда выяснялось, что докладчик подзабыл русскую терминологию. Иногда, - что ему пришлось полностью сменить тематику, и все термины он учил и знает только по-английски. Кто немного стеснялся такой ситуации, кто вместе со слушателями смеялся необходимости переводить слова на родной язык...
      Одна из птичек делала доклад по новому прибору, который должен был, по мнению автора, затмить собой все остальные приборы и, наконец-то, принести счастье измученному человечеству. Важным элементом нового прибора была деталь, по-английски называвшаяся gate. Слово это, в зависимости от контекста, может быть переведено, как "ворота", или " выход", или "застава" и.т.д. В данном случае русским эквивалентом было слово "затвор".
      Когда в первый раз докладчик запнулся и спросил: "Ребята, как нужно сказать по-русски?", - секретарь семинара подсказал - "затвор". Через минуту сцена повторилась. Докладчик защелкал пальцами, и сразу несколько голосов из первого ряда с готовностью помогли: "затвор". Еще через минуту повторение вызвало смех у аудитории и беспорядочные подсказки со всех сторон. Наконец, буквально через несколько секунд докладчик споткнулся на тех же граблях. И тогда откуда-то из середины зала густой бас отчетливо и неторопливо выговорил: " Затвор, жопа ".
      И, о чудо, докладчик продолжил рассказ без всяких затруднений. Заколдованное слово с легкостью необыкновенной вылетало из уст его. Заодно и все остальные русские термины с полной отчетливостью всплыли в памяти докладчика. И, сосредоточившись на принципе работы прибора, слушатели вполне смогли оценить изящество и красоту идеи.
      Техасские шатры
      В то же примерно время один из моих приятелей по горячим следам рассказал мне следующую историю.
      - Бегу я из корпуса "А" в главный корпус, и бегу быстро. На улице -25, а на мне -курточка на рыбьем меху. Перед проходной стоит парень в замечательной белой дубленке. То-есть, парень в Пиквикиккском смысле: мой ровесник, и, стало-быть, за пятьдесят. Лицо знакомое, но кто таков вспомнить на бегу не могу. Естественно, кричу: " Привет, как дела ? " и, не останавливаясь, - мимо. Не тут-то было.
      Парень меня останавливает, здоровается и с особенной какой-то интонацией:
      " Ну, сам подумай, как у меня могут быть дела ? ". И не с нашей жалобной, а наоборот, полу-насмешливо - полу-покровительственно. И с таким самодовольством, что меня просто-таки злоба обуяла. И со злости я его мгновенно узнал. И все про него вспомнил. И как он уезжал в Штаты, и где работает, и статьи его в Phys. Rev. вспомнил, и слухи, что у него с женой не все в порядке. И все это у меня в едином ощущении промелькнуло мгновенно. А злоба не только не прошла, но прямо-таки под сердце подкатила. И я, уже жалея, что не могу сдержаться, уже прямо в этот момент от собственной низости мучаясь, ему говорю: " Ну, откуда же, Роберт, я могу знать, как у тебя дела ? Правда, может быть Конгресс принял закон, отменяющий рак прямой кишки. Или запретивший дочкам физиков наркотиками колоться. Или обязавший жен быть верными до гроба. Так тут у нас за постановлениями Конгресса не уследишь! "
      И пока я всю эту гадость изрыгаю, злоба моя, естественно, улетучивается, и остается только стыд. Роберт на меня смотрит, раскрыв рот: естественно, он ничего подобного от меня не ожидал. Да и я, по правде, от себя - тоже.
      Потом мы одновременно друг другу говорим. Я: " Извини, ради Бога. Не знаю, что на меня накатило ". Он: "Извини, ради Бога. Я глупость сказал. Извини. "
      Потом мы очень по дружески поговорили. И я в разговоре с ним припомнил, как в 89ом поехал первый раз за рубеж. В штаты, в Техас. Тогда еще мы в диковинку были. Меня наши "старые" эмигранты наперебой приглашали.
      И один раз позвал меня к себе на ужин бывший ленинградец, уехавший в 72ом. Он, видимо, был исключительно талантливым механиком и прекрасным организатором. Через 2 года после приезда организовал фирму и быстро разбогател. В 89ом у него на заводе и в исследовательской лаборатории работало человек 200.
      Ужинали мы в гостиной. За столом сидели, кроме нас, жена и дочка. А потом мы с ним вдвоем прошли в кабинет, отделанный каким-то извращенным деревом. Я смаковал рюмочку коньяка, а он "опрокидывал" в лучших отечественных традициях и, захмелев, начал жаловаться, что жена - стерва. Переспала со всеми его друзьями и, кажется, даже с водопроводчиком, который приходит чинить трубы, когда он на работе. Дочка стесняется его " русского акцента ", и никого из ее друзей он не знает, Ласкова она с ним только, когда нужны деньги.
      "Правда, - усмехнулся он, - деньги ей нужны часто. Встаю в пол-шестого и бегаю. Потом - на работу. В семь возвращаюсь. Обедаем, а потом я иду " в кабинет работать ". То-есть сижу и надираюсь по черному. А если в гости так еще тошней. К американцам, - я не понимаю многого, а что и понимаю, так с души воротит: налоги , машина, погода. К нашим: все друг-друга наперебой убеждают, как они умно поступили, что уехали, И какие чудеса стойкости проявили, пока пробились. И так, - год за годом...".
      В машине, когда он меня отвозил домой, я ему напомнил последние строки Пушкинского " Алеко ". С адаптацией к местным условиям.
      Но мира нет и между вами
      Техаса тучные сыны.
      И между вашими шатрами
      Живут мучительные сны.
      И ваши сени кочевые
      В пустыне не спаслись от бед.
      И всюду страсти роковые,
      И от судеб защиты нет.
      Обнялись мы с Робертом, и побежал я дальше " с казенной подорожной в кармане.
      Воистину шолом.
      Эмигрировавший в начале 90-х в Израиль экспериментатор И, долго искал работу. Корзина абсорбции была съедена, вывезенные из России деньги подходили к концу. Детей было трое. И уже с интересом приглядывался к доктору наук, открывавшему и закрывавшему шлагбаум на въезде в Иерусалимский Университет. И - повезло. То-есть, не то, чтобы только повезло.
      Высокая квалификация, прекрасные рекомендации, умение быстро реагировать на меняющуюся ситуацию, - все сыграло роль. Но и УДАЧА. Удача, черт побери!!. Место профессора в хорошем Университете. И лаборатория. И солидная сумма на оборудование. И деньги на двух постдоков и лаборанта. Земля обетованная, истекая молоком и медом, лежала у ног И.
      По физтеховскому обычаю И дневал и только что не ночевал в лаборатории.
      В пятницу вечером, т.е. по израильским понятиям в субботу ( шабат ) И шел по коридору в кипе ( Университет был религиозным ) и размышлял, как найти течь в гелиевом криостате. Навстречу в кипе же шел другой почтенный человек. Поровнявшись с И, встречный приветствовал его приветствием субботы:
      " Шабат шолом !".
      " Воистину, шолом ", - машинально ответил И, обретая бессмертие в анналах религиозного израильского Университета.
      * Маленькие тайны теоретиков *
      Наставление экспериментатору
      Маститый теоретик наставляет молодого экспериментатора - сына своего старого друга:
      "Допустим, ты получил результат и не знаешь, куда его приткнуть. Естественно, - советуешься с умными людьми, и тебя посылают " к теоретику ". Как ты понимаешь из общих соображений, вероятность наткнуться на знающего, умного, талантливого теоретика, который заинтересуется твоей задачей и серьезно ей займется, не больше, чем зайдя в РЭУ, наткнуться на работящего, спокойного, непьющего сантехника, который в удобное для тебя время починит трубу и недорого возьмет.
      Поэтому: Во-первых, бди!
      Во-вторых, когда рассказываешь об эксперименте, смотри супостату в глаза. Если взор чист, глаза не отводит и задает вопросы, на которые ты можешь и хочешь ответить:
      " С какой точностью поддерживалась температура?" Или " Какая разрешающая способность спектрофотометра?" - словом, что-то осмысленное прогноз благоприятный. Если добавляет, что сейчас занят, но что недели через две найдет время подумать - замечательно. А если через две недели сам позвонит и предложит встретиться, - вымой ему ноги, умасти благовониями и усади в красном углу.
      Если, когда ты ему рассказываешь о работе, он в глаза тебе не смотрит, а думает о чем-то своем, - дело плохо. Но ... не безнадежно. Через пару дней попытайся еще раз.
      Но... Если ты рот едва раскрыл, а он, не досмотрев первого графика, уже орет: " Так ведь это же - как сверхпроводимость". Или вообще что бы то ни было орет, - закончи фразу, поблагодари за помощь в работе и беги от него, как от чумы. Не ходи на его семинары, не читай его работ, а если, встретив тебя в коридоре, он спросит, как обстоят дела с той интересной работой, которую ты ему рассказывал, - скажи, что из нее ничего не вышло.
      Наставление теоретику
      Молодой теоретик жаловался теоретику мастистому на то, что его одолели экспериментаторы. "Понимаешь, они все - прекрасные люди. Очень интересно работают, и результаты у всех впечатляющие. Но, - не разорваться. Халтурить, ведь, не хочется, а в каждой задаче нужно разобраться, почитать..."
      - Да, - дело непростое, но помочь можно. В следующий раз, как к тебе кто-нибудь явится, выслушай его, не перебивая и не задавая вопросов. Не перебивай, даже если он будет долдонить битый час. А потом скажи: " Вы знаете, это - очень интересно, но я в этом ничего не понимаю".
      - Спасибо, пробовал! Да если у меня десяток работ на эту тему, и этот самый экспериментатор их цитирует, на них ссылается и так мне и говорит: " Но у Вас же много работ на эту тему опубликовано!
      - Правильно. И тут ты ему и отвечаешь: " Да, но они все - неправильные "
      Оптимальные условия для работы
      Выступая на банкете в честь какого-то юбилея General Electric, глава исследовательских лабораторий этого гигантского концерна сказал, что проработав четверть века в своей должности, он так и не может сказать, какие условия работы являются для теоретиков оптимальными. "У меня складывается впечатление, - сказал он, - что если нанять две группы теоретиков приблизительно равной квалификации, одну из них разместить в сыром подвале с искусственным освещением, а членам второй дать по просторной светлой комнате с кондиционерами и лучшими арифмометрами ( речь была произнесена задолго до того, как компьютеры вошли в научный обиход), приставить к каждому вышколенную прислугу, дать автомашину, без ограничения и по первому требованию заказывать книги и.т.д., и.т.д., то невозможно предсказать, у какой группы результаты будут лучше..."
      Действительно, один из самых больших и эффективно работавших секторов теоретического отдела занимал до 1972 года крохотную комнатушку. В ней размещался стол с телефоном, пара стульев и школьная доска. В так называемые " присутственные дни " ( понедельник и четверг ) в комнатке яблоку негде было упасть. Дым стоял коромыслом, все говорили одновременно, и о работе, разумеется, в таких условиях речи быть не могло. Один из почтеннейших работников сектора в порыве отчаяния повесил как-то на стенке каллиграфически написанное обращение к коллегам: " What the hell I am doing here?! " Помогло ненадолго.