Мужчина: Главное - это то, что пишет проф. Пшизаде из ун-та Мюнхен.
      Женщина: Он как раз сейчас в нашей стране, и был у д-ра Музалаха, когда он мне звонил.
      Мужчина: И....?
      Женщина: Он взял трубку и заявил, что он тоже ошибался в отношении вас.
      Мужчина: Совсем?
      Женщина: Совсем.
      Мужчина ( потрясен): Были мнения других зарубежных специалистов.
      Женщина: Мы получили два письма. Одно - из международной компании психологических исследований. В письме говорится, что все ведущие мировые специалисты ошибались в отношении вас.Дело в том, что вас спутали с кем-то другим, вы - Розенцвайг, а они имели в виду Ахтенцвайга.
      Мужчина: Все ошиблись?
      Женщина: Все. С ТВ звонили. Сказали, что собираются собрать специальный конгресс, чтобы объявить официально об ошибке.
      Мужчина: Это нехорошо. Но, может быть, через несколько лет, они скажут, что как раз сейчас ошиблись?
      Женщина: Нет. Теперь это окончательно. Если все говорят, что ваше исследование не стоит выеденного яйца - в этом не может быть ошибки. Это навсегда.
      Мужчина: Вы меня не слишком ободрили.
      Женщина: Как я могу вас ободрить? Вы ведь сами прекрасно знаете, что ваше исследование ничего не стоит. Но даже если оставить эту тему, вчера я встретила Цимерманов, вы помните, мы с ними ездили на отдых?
      Мужчина: При чем здесь это?
      Женщина: И они говорили, что им очень было приятно ваше общество?
      Мужчина: Но это было 10 лет тому.
      Женщина: Так вот вчера она вспомнила ту поездку и сказала, что она уже давно нас ищет, чтобы сказать, что тогдашнее ее мнение о вас было ошибочным.
      Мужчина: Так им не было приятно мое общество?
      Женщина: Было, но не ваше. И теперь они поняли, что ошиблись. И вообще сейчас, все те, кто когда-то был в вашем обществе, все, кто когда-то с вами встречался, те, кто с вами обедали или ужинали, все они сейчас звонят или встречают меня и говорят, что они ошибались, когда полагали, что им было приятно в вашем обществе. А вчера звонила Захава, ваша самая большая любовь.
      Мужчина: Как, и она? Она ведь по мне с ума сходила.
      Женщина: Она сказала, что вы ей были противны все эти годы.
      Мужчина: Не может быть! Она ведь из-за меня пыталась покончить с собой!
      Женщина: Над этим она смеялась по телефону. После сеанса психонализа выяснилось, что она пыталась покончить самоубийством из-за кого-то другого, она попросту приняла его за вас.
      Мужчина: Что это такое? Весь мир ошибается и лишь насчет меня?! Что, других ошибок в мире нету?
      Женщина: Говорят, что не было.
      Мужчина: Допустим, что все ошиблись, почему они должны вдруг все об этом предупреждать? Подумаешь, ошиблись. Неужели нельзя дать ошибкам спать спокойно?
      Женщина: По видимому, вы - самая болевая точка во всей Вселенной. И теперь правда всем глаза колет.
      Мужчина: Это ужасно. Самое ужасное, что имеешь дело с людьми, и каждый может в любую минуту взять свои слова обратно и заявить, что он ошибся! А я то думал, что я что-то из себя представляю.
      Женщина: Вы ошибались.
      Мужчина: Почему вы все время об этом говорите?!
      Женщина: Чтобы вы знали, что ошиблись, как все остальные.
      Мужчина: А если они через сто лет передумают?
      Женщина: Не передумают.
      Мужчина: Но скажите хотя бы , что передумают. Может, через 200 лет? А?
      Женщина: Вы можете успокоиться.
      Мужчина: Вот так моя оценка падает и возвышается...
      Женщина: Успокойтесь.Уже все. Падать ей дальше некуда.
      Мужчина: Как качели... из поколения в поколение. Я буду лежать в могиле и переворачиваться при каждой переоценке. Ужас. И даже если завтра сбросят атомную бомбу, и она уничтожит человечество, то она уничтожит мир, который ошибался, а не мир, который меня ценил.
      Женщина: Это правильно.
      Мужчина: И все взлетят в воздух и взорвутся с сознанием, что ошибались во мне. Ужас! Миллиард кусков сознания, что во мне ошибались, будут вечно витать в космическом пространстве.
      Женщина: Вот я и говорю - это навечно.
      Мужчина Профессо Пшизра в предсмертных судорогах и гримасах боли, содержащих в себе и сознание того, что он во мне ошибался. И губы д-ра закушены в судороге.
      Женщина: И губы вашей бывшей возлюбленной Захавы.
      Мужчина: В предсмертной гримасе, но не от сознания того, что "был тут у нас один Розенцвайг, которого мы ценили"... Нет, их последней мыслью в предсмертных корчах будет "Ну вот, атомная бомба, так мы еще к тому же ошиблись в Розенцвайге".
      Женщина: А эти японцы: "Мало нам атомной бомбы, так мы к тому же приняли Розенцвайга за Ахтерцвайга".
      Мужчина: Ужас. Даже японцы. :
      Аптекарь судорожный
      Мужчина без особого желания тискает женщину . Входит пожилой аптекарь в халате, падает в кресло, забывается в старческой дремоте. Мужчина прекращает свое занятие.
      Мужчина: Здравствуйте, аптекарь судорожный. (Аптекарь не отвечает. Сидите и дремлете? В моем кресле очень удобно, ничего не скажешь. Вы привыкли? А? (Возвращается к женщине, тискает ее, но завестить не может. Оставляет ее в покое, возвращается к аптекарю). Господин аптекарь судорожный, можно пару слов как мужчина мужчине. (Садится рядом). Вы помните, я вызывал в памяти ваш образ первый раз еще 15 лет тому. Тогда у меня еще была тенденция кончать раньше
      времени. И мне приходилось обуздывать себя. За мгновение до того, как кончить, я вызывал в своем воображении ваш образ и вы, с вашей фиолетовой, абсолютно лысой головой, с одним хохолком на черепе, с пористым, покрытым жилками носом, неизменно возникали передо мной по моему первому требованию, и у меня тут же возникало желанное извержение и я мог весело продолжать до наступления следующего мгновения перед извержением. Если бы продавали лекарство, которое действительно может помочь человечеству, этим лекарством были бы вы. (Зевает). И вот, г-н аптекарь судорожный, прошли годы, пришли другие времена, и с ними - иные потребности, мы с женой немного состарились, да и вас, я вижу, время не пощадило. Теперь, говоря откровенно, мне не нужно сосредотачиваться на том, чтобы кончить вовремя, теперь у меня все идет само собой, без вспомогательных средств. Короче - вы ваше дело жизни выполнили, г-н аптекарь судорожный. Ведь надо прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И вы этого добились.(Пауза. Аптекарь не реагирует). Я имею в виду, что вы, в силу застарелой привычки остались торчать в моем сознании каждый раз, когда я обнимаю жену. И вы тут же появляетесь со своим хохолком и носом. А при вас я не то что кончить начать не могу. (Пауза) Понимаете? Господин аптекарь судорожный, сделайте одолжение, уйдите из моего сознания, уйдите на пенсию, и освободите место мексиканской кинозвезде - сексбомбе, что разжигала мое воображение в дни моей юности - Кети Хордо.
      Аптекарь (просыпается): А? Кети Хордо... да...
      Мужчина: Вот именно... Помните? Так идите домой и там думайте о Кети, а я тут буду думать о себе и о жене. (Обнимает жену).
      Аптекарь: А? Кети Хордо... да...(его таз начинает судорожно двигаться).
      Мужчина (оставляет жену и возвращается к аптекарю): Нет, нет, не здесь - у себя.
      Женщина: Что там случилось, Вольф?
      Мужчина: Ничего, комар залетел. (Аптекарю, агрессивно) Я очень вас прошу, уйдите отсюда., я очень занят!
      Аптекарь (продолжает движения, ускоряя ритм): Кети... Кети.
      Мужчина: Я вижу, вы от нее большое удовольствие получаете.
      Аптекарь кончает и засыпает.
      Мужчина: Он не только застрял в моем сознании, он еще украл оттуда Кети, и еще наслаждается ею, и остается в кресле, а я тут торчу в действительности, с настоящей женой.
      Старуха из Калькутты
      Человек: Я нахожусь в жутком и совершенно непонятном нервном напряжении. Иногда у меня безо всякой причины бывают приступы страха и мне почему-то кажется , что я иду под руку с какой-то беззубой старухой , иду с ней по улице в Калькутте, и выясняется, что я - ее муж, неизвестно почему. И я так боюсь. И вот она вдруг обнимает меня и просит поцелуя. Ужас. Как я туда попал? Я весь дрожу и потею от ужаса.
      Входит индийская старуха и с ней переводчик. Она чего-то недовольно бормочет по индийски.
      Переводчик: Это индийская старуха Каштрабанка. Она очень расстроена тем, что служит объектом страха других людей в мире. (Старуха недовольным тоном что-то спрашивает). Она спрашивает - с чего бы это ее бояться. Разве она не человек? Разве она не была молодой? Зачем делать из нее ведьму? А?(Старуха сбивчиво, горячо продолжает молоть по своему) . У нее ведь тоже есть страхи.
      Человек: А у нее от чего? Она сама - страх.
      Переводчик переводит старухе. Та отвечает энергично.
      Переводчик: Ей не нравится, когда считают, что у нее нет страхов. У нее страх не от таких глупостей как у вас. Она боится реальных вещей - болезней, одиночества.
      Интенсивность бормотания старухи нарастает
      Она не может заснуть из-за воспоминаний о покойном муже. И сына ее убили. Она не может есть, как надо, у нее выпали зубы, а на протезы у нее нету денег. (Старуха продолжает бормотать все время, пока переводчик говорит.)
      И она боится смерти. Она тоже когда-то была девочкой и боялась ведьм, и она хочет, чтобы пришли папа и мама, взяли ее на ручки и прогнали смерть.
      Переводчик пытается ее успокоить. Она отрицательно кивает и разражается плачем.
      Она очень обижена и возвращается в Калькутту для боли и страданий, для бед и одиночества, для смерти.
      Переводчик и старуха уходят.
      Мужчина: Я нахожусь в жутком и совершенно непонятном нервном напряжении. Я испытываю вину по отношению к этой старухе из Калькутты и ко всем тем, кого не обнял и не поцеловал и с кем под руку не ходил. Теперь я знаю, что наше предназначение в мире - быть женатыми на беззубых старухах, ходить с ними под ручку, а все остальное - лишь приготовления к этому.
      Сладкая месть
      Человек ожидает в коридоре операционной в больнице. Уборщик делает влажную уборку.
      Ожидающий (нервничая): Может вы, в конце концов, уберетесь отсюда со своей
      тряпкой, когда я тут сижу и жду результатов операции моего сына, который в очень тяжелом состоянии.
      Уборщик, застыдившись, уходит. Входит сотрудник больницы.
      Сотрудник (ожидающему): Вы должны знать, господин, что это - (указывает на уборщика) - наш главный хирург профессор Хамилевич, и только он может спасти вашего сына.
      Ожидающий: Так почему же он здесь, а не там?
      Сотрудник: Он имеет обыкновение из скромности лично мыть пол перед операцией,
      чтобы родственники оперируемого унижали его, не зная, кто он, и тогда у него будет повод для сладкой мести. И вот вы на него накричали.
      Ожидающий: Я не знал. Я больше не буду. Я готов извиниться.
      Сотрудник: Поздно.
      Ожидающий: Что я наделал! Профессор, простите! Спасите моего сына!
      Профессор безразлично пожимает плечами, продолжая свое дело.
      Ожидающий: Извините, профессор, умоляю! (Становится на колени). Простите!
      Рыдает, хватается за голову). Спасите моего сына, умоляю! )
      Уборщик (улыбается, довольно потирает руки): Ну, будете теперь знать, как унижать профессора Хамилевича, а?
      Ожидающий (рыдает): Буду! Буду! Только спасите его! Откуда мне было знать, что вы профессор?!
      Уборщик: Это уже ваша проблема. Вы к каждому человеку должны относиться так, как будто это профессор Хамилевич. Может, даже ваш кот - профессор, а вы об этом не знаете.
      Ожидающий: Да, да! Даже кот! А я об этом не знаю! Только спасите его. Я больше не буду! Это никогда не повторится! Я вам клянусь, что теперь я буду жить в соответствии с вашими указаниями и к каждому буду относиться, как будто он...
      Уборщик: Раскаиваетесь?
      Ожидающий: Ой, как я раскаиваюсь! Вы себе даже представить не можете! (Целует ботинок уборщика)
      Уборщик (улыбается, довольно потирает руки): Что, не просто с профессором, а?
      Ожидающий: Не просто, не просто! Извините, профессор, дорогой, уважаемый!
      Уборщик: Нет! Не прощу! Ни за что! И не просите! Не буду оперировать вашего сына! Будете знать, как обращаться с профессором Хамилевичем!
      Ожидающий: О, горе, горе мне! Ошибку совершил я непоправимую, не знаю, что мне делать! Раскаиваюсь я от всей души! Простите! Что же делать мне, скажите, умоляю! (рыдает).
      Уборщик: Весь мир! Весь мир будет знать, как надо обращаться с профессором Хамилевичем! Я вам всем покажу! Вы у меня узнаете!
      Ожидающий (вдруг подскакивает как укушенный, и язвительно передразнивает уборщика): "Я вам всем покажу! Вы у меня узнаете! "
      Уборщик (застывает, пораженный): Что?!
      Ожидающий: Что ты о себе вообразил, идиот? Ты думал, я тебя умолять буду? На коленях ползать? Ты что, не знал, что рано или поздно я встану на ноги и поеду с сыном на операцию в Португалию, а тебя буду ненавидеть вечной ненавистью, хоть бы ты меня умолял. Тьфу на тебя! (уходит).
      Служащий: Ну, так я вам говорил, Хамилевич, что так дело не пойдет. Вы тут уже 20 лет убираете и все время ждете, что кто-нибудь вас оскорбит и потом раскается и вам станет от этого хорошо и каждый раз получается, что вам плюют в лицо и вы продолжаете мыть полы. Вы хоть еще помните, как делать операции?
      Уборщик: А зачем мне это надо? Я лучше буду себе тихо, спокойно убирать. Когда-нибудь, когда-нибудь они все пожалеют, весь мир, все. Все прибегут и будут меня умолять, чтобы я их простил, все станут на колени, будут умолять "Хамилевич, Хамилевич"... и нету Хамилевича. Вот тогда будут знать.
      Большое удивление
      Он: Я сильно удивлюсь, если можно с вами будет встретиться. Вы что делаете на исходе субботы?
      Она: Я уже занята.
      Он: А на следующей?
      Она: Тоже.
      Он: А через две недели?
      Она: Тоже.
      Он: Вы очень заняты, я смотрю.
      Она: Как выясняется.
      Он: А через три недели?
      Она: Я уже договорилась.
      Он: С парнем?
      Она: Как выясняется.
      Он: А через пять недель?
      Она: Уже договорено.
      Он: А через 6?
      Она: То же самое.
      Он: Все время один и тот же?
      Она: Как выясняется.
      Он: А через 7?
      Она: Уже договорилась.
      Он: 8?
      Она: Уже договорилась.
      Он (подмигивает публике): Она со мной никогда не встретится. Попробую удивить ее неожиданностью (к ней): Знаете, можно и в будний день. Что вы делаете в понедельник?
      Она: Я уже назначила встречу и на понедельник.
      Он: А как насчет вторника, среды, четверга, пятницы? (подмигивает публике)
      Она: Все эти дни я занята.
      Он: Это тот же, что в субботу?
      Она: Как выясняется.
      Он: Ну хорошо, а что вы делаетее в понедельник, вторник, среду , четверг, пятницу, воскресенье на следующей неделе и через неделю и через (продолжает перечислять )...
      Она: Я уже договорилась.
      Он:Вы - девушка занятая, как выясняется, а? (Подмигивает публике) Чего мне, спрашивается, не хватает? Есть девушка, есть ухаживание, чувства, страх, слабость, пот, понос, полная неудача - что еще нужно мужчине? (Ей)Я вас спрашивал насчет встречи в августе - сентябре, этого мне на делею хватит, я себя обеспечил на неделю в конце июня материалом для праздников и воспоминаний на целые ночи, так я предлагаю случайно встретиться нам на улице в августе и я вас расспрошу о ваших планах на октябрь-ноябрь. А если я вас не встречу в первую неделю августа, мы это дело отложим на вторую и тогда я вас расспрошу насчет начала декабря, несмотря на то, что декабрь считается плохим месяцем, и я так понял, что вы будете заняты подготовкой к встрече Нового года, так что вряд ли мы с вами сможем встретиться и не только из-за этого вашего парня, так что я лучше подожду до третьей или четвертой недели августа, посмотрим, до свидания, всего хорошего.
      Поспешно удаляется
      Примирение
      Человек, погруженный в мысли, проходит мимо человека, не погруженного в мысли и случайно наступает тому на ногу .
      Погруженный: Извините (идет дальше)
      Не погруженный: Господин! Вы наступили мне на ногу.
      Погруженный: Извините, я очень сожалею.
      Не погруженный: Ладно. Вам сегодня повезло, что я в хорошем настроении, иначе тут бы было весело. Вам сильно повезло. Везучий вы человек. Очень.
      Погруженный: Повезло. (Пожимают друг другу руки).
      Не погруженный: В знак нашего примирения , перенесите меня, пожалуйста, на спине, на ту сторону улицы.
      Погруженный: С удовольствием. (Сажает его на спину, переносит).
      Не погруженный: Спасибо. Вы все-таки оказались неплохим человеком. Спасибо. (Пожимают друг другу руки)
      Погруженный: Может, для закрепления наших отношений купите мне в киоске колу и пачку вафель?
      Не погруженный: Я бы с удовольствием, но мелких нет. Если бы вы были женщиной, я бы просто пригласил вас куда-нибудь на ужин. Жаль, что вы не женщина.
      Погруженный: Жаль, что вы не перышко. Тогда вы бы не реагировали на то, что я на вас наступил и мне было бы легче вас таскать. Может, теперь вы перенесете меня обратно, мне на этой стороне совершенно нечего делать.
      Не погруженный: С удовольствием. (Сажает его на спину, переносит).
      Погруженный: Спасибо.
      Не погруженный: Ну, может теперь я получу колу и вафли?
      Погруженный: Я бы с удовольствием...
      Не погруженный: Но у вас нет мелких.
      Погруженный: О! Если бы вы были женщиной, я бы просто пригласил вас куда-нибудь на ужин. Жаль, что вы не женщина. Жаль, что вы не перышко. Тогда вы бы не реагировали на то, что я на вас наступил и мне было бы легче вас таскать.
      Не погруженный: До свиданья , рад был познакомиться.
      Погруженный: Всего хорошего.
      Пожимают друг другу руки и расходятся.
      Мать и сын
      Старуха корчится от боли. На другом конце сцены мужчина выпивает и смеется.
      Рассказчик: Старуха корчится от боли в Израиле. У нее - в лучшем случае - аппендицит, в худшем - не будем говорить. У нее есть сын, который ее очень любит,
      и сейчас он выпивает в Лос Анджелесе в баре.
      Старуха (корчится от боли): Моше, Моше!
      Рассказчик: А Моше сидит себе в баре и смеется анекдоту, что рассказала ему подружка Линда.
      Мужчина смеется: Линда! Ах, Линда!.
      Рассказчик: Он, дурак, и не знает, что пока он здесь смеется, его любимая мама корчится от боли, неизвестно откуда взявшейся.
      Старуха (корчится от боли): Моше, Моше!
      Мужчина (смеется): Линда! Ах, Линда !
      Рассказчик: Вам должно быть понятно: она кричит :"Моше!", а этот идиот, из -за того, что он далеко, вместо того, чтобы ответить "Мама!" и заплакать, говорит: "Линда" и смеется.
      Мужчина (смеется): Линда! Ах, Линда !
      Рассказчик: Он еще пожалеет о том, что когда его мать корчилась от боли, как порезанный на куски червяк, он сидел и посмеивался в баре в Америке, с какой-то американской прошмандовкой по имени Линда. Ничего, он еще заплачет, когда узнает. Всю свою презренную жизнь ты будешь таскать это на своей совести.
      - Вот, будет он себя проклинать всю оставшуюся жизнь, - в то время как моя любимая мамочка, которая меня родила и вырастила, стонала от ужасных болей, я сам, я - Моше, идиот такой, смеялся идиотским шуткам этой шалавы Миранда, Лимонада, Секунда или как там ее. А моя покойная мамочка - ее-то я как раз хорошо помню, даже, как ее звали, - Хананида.
      Он зароет ее глубоко-глубоко в землю, с выражение муки и отчаяния на лице. Вот тогда-то он узнает, идиот этакий, как смеяться, когда родной мамочке плохо.
      - Но ведь он был далеко, - скажете вы, - как он мог знать, что родной мамочке плохо? Он ведь не пророк. Конечно, если б он знал, так он , конечно прекратил бы хихикать с этой курвой американской, как ее там, Брунгильда, Матильда, хрен ее знает, и он бы сел на первый попавшийся самолет, и побежал бы к любимой мамочке.
      Вот что вы бы сказали, но это только отговорка, потому что человек всегда должен быть готов к самому худшему и поэтому нельзя смеяться, в особенности, если знаешь, что у тебя где-то есть мамочка. Да. В конце концов - из за кого она слегла, как если не из-за него, из -за снедающей сердце заботы о единственном сыночке? А кто же поддерживал его материально, кто оплатил билет до Лос Анджелеса? Так теперь он сидит и смеется! Он совершенно забыл о мамочке. Моше смеется, идиот этакий. Ничего, он еще заплачет. Он еще за все заплатит. Идиот.
      Стоны старухи ослабевают, на ее лице неожиданно появляется улыбка.
      Старуха: Ах, Моше, Моше!
      Она встает, выпрямляется.
      Рассказчик : И что же выясняется? И никакой у нее, не приведи господи, и даже не аппендицит, просто ее немного пучило, и она начала паниковать и уже ей мерещился ангел смерти.
      .Мужчина (его смех неожиданно обрывается, он в ужасе хватается за сердце): Ах, Линда, Линда!
      Рассказчик: И вот, хорошего мальчика Мойшика вдруг хватает суровый инфаркт, и он взывает о помощи к Брунгильде или как ее там, потому что ведь больше там никого нету.
      Мужчина: Линда!
      Мужчина:
      Старуха (со смехом облегчения): Мойше, Мойше.
      Рассказчик:
      Глупая старуха и не подозревает, что пока она тут себе улыбается и зовет своего Мойшика , его дорогого единственного сыночка хватил инфаркт в Лос Анджелесе, а вокруг него - ужас, чужие все, ни одного знакомого, ни одного близкого, и лишь одна девка по имени Лимпа или Гримпа или как там ее, а она, мамочка, просто себе здесь вздыхает, хоть бы что, а у него в это время, страшно подумать, не газы отходят, а душа, душа, ты, намазанная старуха, ты об этом думала? Нет, ты об этом даже не думала, и ты до конца своей жизни не сможешь освободиться от газов, не вспомнив, что когда-то , когда ты мирно позевывала, твой Мойшеле уходил, уходил безвозвратно, одинокий, всеми брошенный, всеми забытый, без мамочки, ой, без дома, рядом с какой-то шлюхой. Какая же ты дура, старуха, и не пытайся прикрыться тем, что у тебя газы должны выйти, не пытайся. В твоем возрасте ты уже вполне могла бы принести себя в жертву родному сыну Мойшеле, иначе зачем же ты его рожала, воспитывала, сука, неужели для того, чтобы ты тут испускала газы, пока твой единственный сыночек погибает в далеком Лос Анжделесе возле какой-то поблядюшки.И вот его уже везут в больницу в Чикаго, извините в Лос Анджелесе.
      Мужчина( чувствует, что боли постепенно оставляют его, он вздыхает с облегчением) Ах, Линда, Линда!
      Рассказчик: Да, старуха, на этот раз тебе повезло, твоему Мойшеле вдруг стало легче. По видимому, он просто напросто перепил пива, или что-то в этом роде, может, это была изжога или гастрит начался, но все прошло, слава Богу.
      Мужчина (облегченно вздыхает) : Ах, Линда, Линда!
      Старуха(облегченно вздыхает) : Ах, Мойше, мой Мойше!
      Рассказчик: Да, на этот раз у них все обошлось, им сильно повезло, идиотам таким, но в следующий раз они уже не отделаются легким испугом, так что вы лучше поберегитесь , ты - со своим смехом, с этой проституткой там, в каком-то сомнительном баре в Лос Анджелосе, и ты, старуха, не очень-то отравляй атмосферу своими газами. Лучше всего, если вы тихо и спокойно будете ждать худшего, а когда оно случится, вам не придется мучиться угрызениями совести, потому что вы будете готовы. Вам не придется мучиться от того, что вы посмеивались в баре или когда излишне выпитое разлилось у вас в желудке. Правда, не думаю, что мои увещания им помогут, ведь все они идиоты, все человечество, занимаются всякой ерундой в то время, когда другие занимаются всякой ерундой, а когда об этом все узнают, они горько сожалеют и раскаиваются, что этим занимались, ведь в то время, когда они это делали, это казалось им чрезвычайно важным, но потом, по сравнению с темит несчастьями , что с ними случились потом, все это выглядит полной глупостью и ерундой, и потом они раскаиваются всю жизнь. Да.
      ***