Глава 26

Хоршев наконец оторвался от Лили и осторожно усадил ее на пол. Она закрыла глаза и бессильно поникла головой, засыпая. — Так, эта готова... Он посмотрел на остальных. Комната была буквально устлана неподвижными телами. Они лежали в самых причудливых и невероятных позах, кто-то еще шевелился, но большинство спало мертвецким сном. По комнате разносился храп и тяжелое дыхание отключившихся прелюбодеев.

— Да-а, неплохо оторвались. А где эти? — Он прошел на кухню, затем в туалетку, где и споткнулся о чьи-то ноги. — Понятно. Так, что теперь?

Хоршев нашел непочатую бутылку пива и уселся за стол. Его могучий организм почти не поддался действию алкоголя. И он стал размышлять, как лучше «прокатить» ситуацию, чтобы вся эта история не получила ненужной огласки. Ибо в этом случае можно было нарваться на оч-чень большие неприятности. Закон о «сношении с четырнадцати лет» в то время еще даже никому и не снился. Надо было как-то «затемнить» эту вечеринку.

За «зверей» он был спокоен. То, что они не ночевали в палатах — ерунда. Никто и внимания не обратит. А если и обратит, то не скажет. С девчонками сложнее. К тому же у них утром такой похмелон будет, мама не горюй! Тут надо что-то придумать...

Он пил пиво и размышлял. — Если просто «наехать» на ихнюю дежурную? Девчонки говорили, что сегодня Вер-Фа. С ней проблем быть не должно. Она уже давно «научена». Но как к ней пробраться? Дверь-то закрыта! Кто ж его пустит в девичник? — Шер-Хан усмехнулся, представив себя бродящим по ночному коридору. — Во визгу-то будет! А если через лазарет? Как тогда, с Майкой. А вообще, если девок туда определить на денек-другой? Как раз и оклемаются, и насчет отсутствия вопрос решится. Типа — заболели и туда, всю ночь там и были. Классно!

Парень потер руки, довольный своей идеей. Оставалось только договориться с фельдшерицей. Но как? Постучаться в окно? Так она ему и откроет! Жди! Сразу ноль-два наберет. Нет, тут нужен кто-то из своих.

— Шеф, ты чего?

Выбравшись с дивана, Макс натянул на себя чьи-то трусы и подсел за стол. — Чего не спишь?

— Того. Надо проблему с бабами решать. А то завтра шухер будет.

Макс хлебнул пива из бутылки. Потряс головой, приходя в себя.

— И чего надумал?

— Акелу надо будить. Где он тут?

С трудом раскопав в куче нужную фигуру, они потащили бесчувственного волка на кухню. Наклонили его голову в раковину, включили воду и стали поливать. Акела вздрогнул и замычал. Затем его вырвало.

— Давай, давай, родной. Хуже не будет. Макс, чаю поставь, я подержу его...

— Ой, как херово-то!

Немного пришедший в себя гуляка с отвращением глотал густо заваренный чай. Его руки тряслись, он с трудом разлипал так и норовящие закрыться веки.

— Давай, давай, очухивайся. Разговор есть.

— Ну какие щас разговоры, — заныл волк. — Утром нельзя что ли?

— Утром тебя уже на цугундер повяжут. За растление.

— Чего?

Акела поставил чашку и уставился на босса. Его глаза сразу раскрылись, хмель стал быстро выветриваться из встревоженной головы.

Хоршев усмехнулся, глядя на испуганного парня.

— А ты как думал? Да не ссы пока. До завтра время есть. Я думаю телок в изолятор пристроить. Пусть там отлежатся. Но без тебя тут никак...

Услышав осторожный стук в дверь, Верочка подняла голову с кушетки и посмотрела на часы. Пол-первого ночи. Кому это там приспичило? Молоденькая фельдшерица работала в лесной всего первый год и еще толком не была знакома со здешними порядками. Она с неудовольствием встала и, набросив халат, подошла к двери.

— Кто там?

— Это я, Ампилов. Откройте, пожалуйста.

— А чего нужно-то?

— Тут девчонки отравились. Им плохо.

— Что?!

Она открыла дверь и обомлела. Перед ней стояли трое парней. Акела и еще двое незнакомых. Один из них, здоровенный как бык, сразу прошел внутрь. За ним последовали остальные.

— Что вам надо? — У перепуганной женщины от страха затряслись руки. — Я сейчас закричу!

— Да не надо кричать. Все нормально. Мы по делу. Тебя Вера зовут?

— Да. Вера Андреевна. — Деловитый тон вожака слегка успокоил врачиху. — Что вы хотите?

— Пусть будет Андреевна. В общем так. Мы тут посидели немного с девчонками. Выпили, потанцевали. Сейчас они спят. Все нормально. Надо их сюда положить на денек. Типа отравились чем-то. Понимаешь?

Вера начала догадываться.

— Понимаю. Ты — Хоршев?

— Он самый. Ну так как?

— Ну не знаю, — протянула она в замешательстве. — А с ними все в порядке? Вы там не...

— Да нормально все! Можешь сама у них спросить. Просто перебрали чуток, вот и все. Отлежаться надо денек. А мы в долгу не останемся. — Хоршев полез в карман и извлек пачку червонцев. — Здесь три сотни. Забирай, они твои.

Женщина пораженно смотрела на деньги. Ну и размах у них! Это ж ее зарплата за четыре месяца! Происходящее стало оборачиваться совсем другой стороной. В конце концов, ничего особенного от нее и не требуется...

— Ну хорошо, ведите их. Я положу.

— Сейчас они спят. Придут под утро, пока никого нет. А ты скажешь, что они были всю ночь. Типа, чего-то съели вечером и сразу сюда. А чего съели-то? Давай подскажи, мы их научим.

Верочка задумалась.

— Ну-у... абрикосами можно отравиться.

— Вот и отлично! Лопали абрикосы из посылки. То, что надо. В общем, утром девчонки сюда подрулят, приготовь все для них. Таблеток там, капель. И запах отбить. Ну, сама знаешь. Все, пошли, пацаны.

Все трое поднялись и пошли к выходу. У самой двери Хоршев обернулся.

— Приятно было познакомиться, Вера Андреевна. Да, вот еще! Когда девчонок уложишь, сходи к Вер-Фе, дежурной. Типа, так и так. Девочки всю ночь здесь. И передай привет от меня. Типа, Шер-Хан ее не забыл, помнит. И не советует ей шибко квакать. Лады?

Всю ночь Вера не сомкнула глаз. Она беспрестанно поглядывала в окно, ожидая «гостей». Томимая нехорошими предчувствиями, она металась по кабинету, не находя места от беспокойства. Что же там с этими девочками?! Она вспоминала жуткие рожи навещавших ее парней — кошмар какой! До сих пор запашище никак не выветрится. И зачем она со всем этим связалась?

Наконец вдали показалась группа медленно бредущих девушек. Облегченно вздохнув, Вера быстро одела плащ и выбежала навстречу.

— Ну как вы? С вами все в порядке?

Они посмотрели на врачиху мутными глазами. Их лица были страшно бледные, осунувшиеся, с синевой под ресницами. Маковская непрерывно икала и держалась рукой за живот.

— Все в лучшем виде.

— Абрикосиков объелись. — Борисова было захихикала, но тут же сморщилась от боли и схватилась за голову.

— Понятно, — вздохнула врач. — Проходите скорей, пока не увидели. И сразу в койки. Я уже все застелила.

Морщась от винного перегара, Вера проводила качающихся девиц в помещение и закрыла дверь на задвижку.

Глава 27

— Ампилов, ты учил домашнее задание?

— Учил.

— Тогда иди к доске. Докажешь теорему о сумме сторон.

Акела злобно глядел на математичку. Его мутило с бодуна, голова раскалывалась, шершавый язык царапал иссушенное небо. А эта сука опять решила к нему приставать. — Курва жидовская! Ведь соплей перешибить можно! А еще достает! ...

Всего пару часов назад они проводили Шер-Хана с его бойцами. Осатанелые с дикого похмелья парни долго братались и обнимались, клянясь в вечной дружбе и нерушимой верности. Затем Рокки сел за руль, и красная «шестерка» покатила к улице Саврасова, где и располагалась печально знаменитая школа для трудновоспитуемых. Волки долго глядели машине вслед.

Затем, с трудом перебирая ватными ногами, вернулись в «кибитку» и стали тормошить лежавшие в сортире тела. Шакалы долго не подавали признаков жизни, пока наконец на них не было вылито по кастрюле холодной воды. После этого дело пошло на лад. Совместными усилиями Смира и Кадя были приведены в какое-то подобие чувства и поставлены на ноги. Затем вся похмельная компания лесной тропинкой двинулась к своему корпусу, где и присоединилась к вышедшим на зарядку ребятам...

— Так я жду!

— Акела, не вздумай! Унюхает. — Серый толкал соседа в бок и тряс больной головой.

— Сам знаю. — Он снова обратился к училке. — Я забыл теорему!

Белла Соломоновна язвительно поджала губы.

— А вот у звеньевой отмечено, что ты все знаешь.

— А я знал. Просто забыл и все.

— Это за воскресенье?

— Угу.

— А что у тебя за вид? Ты заболел?

— Спал плохо. Сон приснился.

По классу пронесся чуть слышный шумок. Все были прекрасно в курсе, какой «сон» приснился волкам этой ночью. И догадывались, по какой причине сразу четыре их подруги «отравились абрикосами». Школьники с трудом сдерживали улыбки, слушая душещипательные объяснения Акелы.

— Ну что ж, ответишь потом, когда выспишься. В пятницу после уроков. А пока двойка. Садись, дерево на дерево!

Слушая, как взбешенный волчище с грохотом валится на сиденье, Белла чуть заметно улыбалась. Со злорадной гордостью она думала о том, что вся школа боится этих малолетних бандитов. И вот только она одна, маленькая хрупкая женщина, совершенно не признает никаких «авторитетов» и спрашивает с них по всей строгости. — Вы у меня еще попляшете, голубчики! — думала она. — Я вам покоя не дам...

На перемене Наташа с Элей сразу же отошли в уголок и уединились там. Им так хотелось обсудить события прошедшей ночи, что они едва смогли дождаться конца урока.

— Нет, ты подумай только! Эти совсем уже офонарели. Такое вытворяют!

— Ага. Что хотят, то и делают. Ну ладно, Шер-Хан с волчищами. Им-то все равно. А наши-то девчонки! Совсем стыд потеряли.

Наташа развела руками.

— Вообще не понимаю, как можно такое? Так напиться...

— Думаешь, только напиться? — Элька хитро прищурила глаза. — Я думаю, что не только.

— Да ты что?! ...

Мимо проследовала группа семиклассников. Трое шакалов, окружив своих еле стоящих на ногах вожаков, вели их на «процедуру» в туалет. Девушки поморщились.

— Фу, вонища! И эти там были?

— Похоже на то. Все зверье в полном составе.

— Ужас какой! ...

Малыш стоял в окружении ребят и делал вид, что слушал рассказ Сечи о том, как они с отцом варили тройную уху на рыбалке. Краем глаза он наблюдал за двумя девушками. — Интересно, о чем они говорят? — С тех пор, как те подружились, у него не было практически ни одной возможности подойти к своему кумиру. Девушки не разлучались буквально ни на минуту. Даже с Майей такого не было! И что она нашла в этой татарке?! Малыш ощутил, как в нем закипает злость на Массагутову. — Достала уже! Дура черножопая. Прилипла как банный лист. Как тут к Наташке подкатить, когда эта от нее ни на шаг не отходит? — Малыш раздраженно передернул плечами и снова стал слушать про технологию вываривания рыбьих голов...

— Ну что, братаны, девок будем навещать? — Акела вопросительно смотрел на друзей.

— Да можно...

— Не, на фиг! — Черныш помахал рукой. — Светиться не фонтан. И так все чуют. Ничего, отлежатся сами.

— Да в общем да, не фиг баловать. Мы-то вон как огурчики!

— Ага, как помидорчики! Может, со штангой поработать?

— А что, легко!

Волки представили себя со штангой и стали посмеиваться. Впрочем, делали они это осторожно, стараясь не тревожить свои больные, сверхчувствительные головы.

Глава 28

Наташа сидела на опущенной крышке и глухо стонала. Широко раздвинув ноги и запрокинув голову, она упиралась локтями в стены туалетной кабинки. Между ее ног уютно пристроилась любимая подружка. Обхватив руками бедра сидящей, Элька с наслаждением вылизывала язычком раскрывшиеся нежные губки.

— О-о-о! ...

Терехова прерывисто задышала и выгнулась. — Элечка моя... милая... — Опустив руку, она с силой прижала голову подруги к себе. — Ой, как хорошо-то! Ой, как хорошо! ...

Та довольно заурчала и удвоила усилия, помогая себе головой. Наташа схватилась свободной рукой за грудь и стала пощипывать сосок, изнемогая от рвущегося наружу оргазма...

— Т-с-с-с!

Отдыхающие после любовных утех подруги испуганно замерли. Кто-то вошел в туалет. Послышалось недовольное бурчание дежурной воспиталки, что нечего экономить на свете. Щелкнул выключатель. — Ой! Ничего не вижу! — Шаги приблизились, чья-то рука подергала запертую дверь. — Гос-споди! Кто-то сидит ведь... — Девушки с замиранием сердца слушали, как непрошенная гостья зашла в соседнюю кабинку и уселась на унитаз. Тут же раздался звук громового пука. Подруги зажали рты ладонями. Не став искушать судьбу, они неслышно отомкнули задвижку и словно мышки проскользнули к двери...

— Наташа! А вот ты как думаешь, мы с тобой вообще нормальные?

Прижавшись лицами к спинкам кроватей, подружки-любовницы тихонько перешептывались, стараясь не разбудить соседок по палате.

— Не знаю, Элечка. Наверное, не совсем.

— А вот у тебя к Майке было что-то такое?

— Нет, никогда. А у тебя с Катей?

Массагутова замялась.

— Ну как... Такого точно не было. А вот целовались — да. Ну до того, как она с Хоршевым стала. Потом уже нет.

— А тебе вообще хоть один парень нравится?

— Не, вообще никто. Даже не думала ни разу. В шестом классе Филин ухаживал. Встретились пару раз, надоело. Больше вообще не хочу. А тебе кто нравился?

Немного поразмыслив, Терехова ответила:

— Даже не знаю. Шевчук вот вроде ничего. Слыхала, как он с Акелой дрался? Ведь знал, что тот сильней в десять раз, а не побоялся. Не то что те, сразу лапки кверху...

Напротив заворочалась в кровати Жанка Беликова. Подруги притихли на минуту, потом продолжили шептаться.

— Наташ, а вот Алешка Малышев эх по тебе и сохнет! Прямо глаз не сводит целый год. Он тебе вообще никак что ли?

— Да ну его! Какой-то ни рыба ни мясо. Чего пялится все? Давно бы подошел или записку прислал. Лямой какой-то. Да я все равно не стала бы. Не люблю трусов.

Наташа помолчала, потом вздохнула расстроенно.

— Знаешь, Эля, я тебе не говорила. Помнишь, я на последней перемене в туалет ходила?

— Угу, ходила.

— Представляешь, иду обратно. А там эти звери похмельные стоят, ржут чего-то. Видно, очухались немного и выползли в коридор. Прохожу мимо, а они так замолчали и глядят на меня, ухмыляются. Так неприятно стало. И этот, Акела чертов, вдруг подходит ко мне, цап рукой за талию! И поднял на воздух. — Ну что, красавица, куда спешишь? Я уже здесь!

Наташа содрогнулась, еще раз переживая эту сцену.

— Я ему говорю; — «Отпусти!». А он только смеется. И эти тоже ржут. А рожа у него... ужас! Глазенки узкие, злющие. Винищем разит — чуть не задохнулась. Я ему — отпусти, дурак! А он как сдавит ручищу — у меня чуть ребра не захрустели. Так больно! А он, гадина, меня в щеку — чмок! И шепчет на ухо: — «Мы с тобой еще поговорим!». Меня чуть не вырвало. Представляешь, Элечка, на виду у всех вот такое. И хоть бы кто слово сказал! Все отвернулись, как будто ничего и не было. А ты говоришь...

Массагутова пораженно слушала. Переживая за подругу, она так впечаталась лицом в прутья, что ее носик совсем расплющился и стал похож на пятачок. Наташа заметила это и поневоле рассмеялась, несмотря на невеселое настроение.

— Ой, не заметила. — Элька потерла нос. — Так ты что, думаешь, он от тебя чего-то хочет?

— Не знаю, может быть. Мне показалось, что они как раз обо мне и говорили. Да и вообще я не раз замечала, что этот на меня как-то не так смотрит. Нехорошо как-то.

— Да ведь он с Лилькой ходит. Хотя, по-моему, они уже давно все переменялись. Видно, просто спичку тянут — кто кому достанется. Зачем ты ему?

— Сама не знаю. — Наташа вздохнула. — Знаешь, Эля, мне так страшно что-то стало. Они ведь что хотят, то и делают. Если что — никто ведь не поможет. Знаешь, как страшно...

Из глаз девушки потекли слезы. Она стала вытирать их краем одеяла, но они все появлялись снова и снова. Наташа уткнулась лицом в подушку и закрыла глаза. Встревоженная подруга пересела к ней на кровать. Она стала гладить плачущую по голове и успокаивать.

— Ну ладно тебе, ну что ты. Ничего ведь такого не было. Ну просто пьяный дурак. Силу девать некуда. Вот и выпендрился.

Наташа перевернулась на спину.

— Ты не знаешь. А я уже один раз столкнулась с ними. Чуть не убили. А может, и убили бы. Хоршев спас. Они только его и слушались. А сейчас вообще никого. Я так боюсь!

Элька наклонилась пониже и обняла подругу.

— Все обойдется. Учиться-то осталось всего ничего. Полтора месяца и все. А я теперь от тебя вообще ни на шаг не отойду. Если что — уж пусть обеих сразу. Может, подавятся! ...

Глава 29

В восьмом классе шла пересдача. Белла Соломоновна, оставив нерадивых двоечников после уроков, как обычно принимала у них «зачеты». За неделю таких неудачников обычно набиралось с десяток. В основном одни и те же лица. Вот и сегодня в классе расположился по партам привычный «двоечный» контингент. Пара волков на камчатке, Индин с Кутьяном и Данилиным, Романэс, Грузило. И до кучи Романова с Борисовой. Эти две девицы по примеру своих кавалеров совсем перестали учиться. Списывали все у Комаровой. А плюсики им не глядя ставила подруга Янка. И вообще после восьмого класса они учиться уже не собирались.

Один за другим проштрафившиеся выходили к доске и с грехом пополам отвечали задание. Все они хоть как-то пытались если не понять, то хотя бы зазубрить. За исключением завсегдатаев задних рядов. Эти вообще ничего не могли и не пытались. Потихоньку забывая даже таблицу умножения, волки думали только об одном — поскорее закончить восьмой класс и всецело отдаться любимой работе. То бишь рэкету и вымогательству. Из головы не выходили грандиозные планы Шер-Хана по завоеванию города. И они с нетерпением ждали дня, когда можно будет приступить к их реализации.

— Ампилов, ты готов отвечать?

— Нет еще.

— Поторапливайся. А то просидишь до обеда. Вы последние остались. Белов, иди к доске.

Белый кинул угрюмый взгляд на изорванный, изрисованный учебник и двинулся «на путь истины». В голове у него было пусто, что отвечать — не имел ни малейшего понятия. Подойдя к доске, он взял мел и написал какую-то непонятную формулу, запомненную им перед самым вызовом.

— Вот.

Учительница с тяжелым вздохом посмотрела на юного Эйнштейна. Сколько лет она уже проработала в школе, но такого непроходимого невежества еще не встречала.

— Что ж, прекрасно. Что дальше?

— Дальше?

— Да, дальше. Я вся внимание.

Белый с тоской глазел на свое творение. — Вот падла, — думал он. — Ведь знает отлично, что я по нулям. Чего выеживается?

— Чего-то забыл.

— А что именно забыл? Может, я подскажу?

— Не помню я.

— А что не помнишь-то?

— Эту... теорему.

— Да разве ты сейчас теорему доказываешь? А я-то думала, что ты задачу решаешь.

— И задачу не помню.

— Вот как? ...

Акела слушал, как училка издевается над его другом, и в нем все сильнее закипала ярость. Да как она смеет! Сопля несчастная! И ведь все это еще предстоит пройти ему самому. Ему, Акеле! Перед которым давно все трепещут и в школе, и на «гражданке». Злоба буквально душила его. — Да что же это такое?! Неужели он стерпит? Все, пора с ней разобраться!

Волк яростно вперился глазами в ненавистную математичку. Та стояла лицом к доске и что-то чертила мелом. Солнечные апрельские лучи врывались в окно и насквозь просвечивали ее длинную юбку. Акела усмехнулся. — А ножки-то у нее ничего. Не как у козы рожки. Можно и трахнуть! — Мысль мелькнула и замерла в мозгу. — А что?! Взять и отпердолить сучонку. Запросто! В школе сейчас вообще никого. Вот это будет кайф! Какой пассаж! И мне хорошо, и эту гадюку научу уму-разуму. И ничего она не расскажет. Позор-то какой. На всю жизнь. Да и припугнуть можно. Типа — разорвем на части и все дела...

— Все иди, Белов. Это невозможно. Учиться ты не хочешь. Завтра будем разбираться у завуча. Так что готовься. Свободен.

Белый злобно посмотрел на инквизиторшу и вышел из класса, грохнув напоследок дверью. Учительница не обратила внимания на его демарш.

— Ну что, Ампилов, твоя очередь. Надеюсь, что ты все же получше подготовился.

— Уж точно получше, — проскрежетал зубами Акела и встал из-за парты.

Белла уже поджидала его.

— Вот, пишу условия задачи. Задачка для пятого класса. Будь добр ее решить. — Повернувшись к доске, она начала быстро писать.

Акела стоял в двух шагах у нее за спиной. Он рассматривал застежки бюстгальтера, просвечивающие сквозь блузку училки и выбирал момент для нападения. — Сначала вырубить, потом дверь, потом... видно будет. — Он уже занес было руку для удара, но передумал. — Хлипкая больно, можно покалечить. Лучше по старинке.

— Вот смотри...

Белла стала поворачиваться к ученику, но не успела. Улучив момент, когда она была «на вдохе», Акела мгновенно обхватил ее руками поперек груди и сильно сдавил. Дыхание женщины пресеклось, она попыталась крикнуть, но из обезжизненной гортани вырвался лишь чуть слышный стон. Волк сдавил еще и приподнял жертву. Ноги ее оторвались от пола, она забилась в тщетной попытке освободиться. Но уже через секунду сознание стало покидать женщину, она обмякла и больше не сопротивлялась.

— Вот так...

Осторожно опустив ее на пол, Акела бросился к двери. Схватив стул, он продел его ножку через дверную ручку. Подергал для уверенности. Стул застрял намертво. Вот и ладненько! Если кто и сунется — типа, класс уже заперт.

Вернувшись к распростертой на полу женщине, он некоторое время смотрел на нее, решая, как лучше начать. Потом расстегнул молнию на юбке и рванул вниз. Послышался треск. Юбка застряла на бедрах и никак не хотела сниматься. — Не проблема! — Акела уцепился за подол и тут дело пошло на лад. Через несколько секунд Белла уже лишилась важной детали своей одежды. Акела, злорадно ухмыляясь, разглядывал ее голубенькие трусики.

— Вот и все. А ты боялась...

Глава 30

Белла понемногу стала приходить в себя. Совершенно не понимая, что же такое произошло, она с ужасом смотрела на парня. Акела зло оскалился.

— Что, сучка, уже не так весело?

— Это... что... такое? — с трудом выговорила учительница. Ее голова кружилась, грудь резало сильной болью. Она попыталась подняться, но тело не слушалось. Руки и ноги были словно ватные.

— Куда ты, родная? Я уже здесь.

Наклонившись над женщиной, Акела одним рывком сорвал с нее трусы.

— Не смей! Не смей, подонок!

Белла попыталась вцепиться ногтями в лицо насильнику, но тот уклонился и наотмашь хлестнул ей по щеке. От тяжелейшей пощечины ее голова мотнулась в сторону, она упала на бок и едва не потеряла сознание.

— Молчи, сука! Пришибу!

Акела встал и расстегнул ширинку. Затем подхватил женщину за ноги и резким движением развернул на живот. Она сделала еще попытку подняться, но мощный пинок вновь распластал ее на полу. Заплакав от боли и унижения, Белла даже не почувствовала, как с нее окончательно стянули одежду.

— Не смей, не смей! — стонала она сквозь слезы. Все происходящее ощущалось ей каким-то страшным сном. Настолько все это было неестественно, нереально. Казалось, что вот-вот, и она проснется, выберется из этого кошмара.

— Ага, ты мне еще гуся поставь. Может, испужаюсь.

Акела презрительно фыркнул, глядя на беспомощное тело. — Такая же сучка, как и все. А уж выебону-то... Сейчас он ей покажет, кто тут главный! — Он решительно спустил штаны и навалился на Беллу...

Развалившись на учительском стуле, парень насмешливо поглядывал на свою бывшую мучительницу. Жестоко изнасилованная Белла была просто раздавлена и смята. Она сидела на полу, подтянув колени к подбородку, и захлебываясь слезами умоляла отдать ей трусы и юбку. Но Акела лишь качал головой и показывал ей средний палец.

— Тебе надо, сама и возьми!

Белла никак не решалась встать. Ей казалось, что тогда она будет окончательно опозорена и унижена в глазах этого выродка.

— Ну отдай же! Я прошу тебя!

— В общем мне надоело. Я ухожу, а ты как хочешь. — Он сделал вид, что собрался уходить вместе с ее одеждой.

— Какой же ты негодяй!

Учительница встала. Вся дрожа от стыда, она прикрылась руками и медленно подошла к парню. Тот наблюдал за ней с сальной улыбочкой. Затем схватил одежду рукой и высоко поднял.

— Попляши!

С трудом сдерживая желание вцепиться ему в рожу, Белла попыталась выхватить юбку. — Отдай же! — Но вредный волчище ловко уворачивался. Его явно забавляла эта неравная борьба. Наконец он смехом упал на стул. Невысокой Белле пришлось буквально перегнуться через него, чтобы достать до желанной цели.

— Куда ты, родная?! — Толкнув рукой в спину, он опрокинул женщину себе на колени. Прямо перед его глазами оказалась маленькая задница математички. — Ай-яй, какой персик! Всю жизнь мечтал укусить!

— Негодяй! Подонок! Выродок!

Белла отчаянно пыталась выбраться из позорного положения. Но это ей не удавалось. Бросив одежду, Акела с силой обхватил ее, не давая даже пошевельнуться. Вдоволь налюбовавшись пикантным зрелищем, он слегка шлепнул ее. Потом еще и еще.

— Ну как, нравится?

— Отпусти же, гад!

Начиная снова заводиться, он обрушил на женщину целый залп полновесных шлепков. Войдя в раж, он уже совершенно не соразмерял силу ударов. Скрипя зубами от возбуждения, Акела вваливал тщедушной училке такие «бурбуля», что та едва не теряла сознание. — Веди себя хорошо! Не шали! Не бегай по коридорам! — приговаривал волк, нанося удары. Впрочем, истерзаннная и оглушенная болью женщина почти не слышала его слов.

Вдруг он прекратил экзекуцию. Сбросив свою жертву на пол, Акела встал со стула и снова стал расстегивать штаны. Он собирался на «второй заход». Белла с искаженным от муки лицом глядела на насильника.

— Выродок! Мразь! Ты думаешь, тебе это сойдет? Я тебя посажу, подонок! Ты знаешь, что с такими в тюрьме делают?! Ты пожалеешь об этом!

— Что ты сказала?! Ах ты мандавошка херова! Ты мне еще угрожать будешь?!

Рассвирепевший волк набросился на нее и схватил за горло. — Ах ты курва! — Брызжа слюной от ярости, он стал наносить одну пощечину за другой. Тяжелейшие удары сотрясали хрупкую субтильную училку. Весь гнев у нее тут же испарился. Насмерть перепуганная, она уже всерьез опасалась за свою жизнь и умоляла о пощаде.

— Не надо, не надо... прости меня...

— Сучка вонючая! Я тебе покажу! Да только пикни, тварь, я тебя на части разорву как лягушонка!

Акела встал и больно наступил ей на ногу. Затем ухватился за другую ногу и, развернув женщину на бок, стал тянуть вверх. Дойдя до самого предела, тормознулся и, глядя на замершую в ужасе Беллу, прорычал:

— Поняла? Еще секунда, и тебя станет двое. Мне продолжать?

— Не надо, Витя, пожалуйста не надо! Я глупая, сама не знаю, что сказала. Прости меня! Прости!

— То-то же! И запомни, сучка: хоть одно слово, и кобздец! И домой приедут. Всю твою папу-маму разорвут. И детишек твоих жидовских, поняла?

Полностью сломленная учительница только кивала головой. Сейчас она мечтала об одном — выбраться живой из этого кошмара, спастись. Ради этого она была готова на все. Ни о каком сопротивлении уже не было и речи.

— Ну а теперь в позу! Щас мы...

Акела осекся, не договорив. В класс кто-то ломился, дергая запертую дверь. Показав Белле кулак, волк стал напряженно вслушиваться. Из коридора послышалось недовольное бурчание.

— Что за херня? Когда ушли-то? Почему не видал? Во бардак!

Акела облегченно вздохнул.

— Белый, ты?

— Ну ты чего там? Я сижу, жду как дурак. Чего заперся-то?

— Тише, не ори! Щас открою. Ты один?

— А с кем еще-то? Один, конечно. — Белый понизил голос, понимая, что все это неспроста.

Выдернув стул, Акела чуть приоткрыл дверь и впустил истомившегося другана. Затем снова замкнул «замок».

— Уай-яй!!! Вот эт-то да-а! — восторженно зашипел «гость», узрев обнаженную математичку. — Вот эт-то кайф! Ну ты и молоток! — Он повернулся к Акеле, и они стали хлопаться в ладоши.

— Ну щас мы ей займемся!

Волки перемигнулись и, скорчив страшные рожи, стали медленно приближаться к замершей на полу женщине...

Глава 31

Наступил май. Ясным солнечным днем весь восьмой класс в полном составе заступил на уборку территории. Вообще, по расписанию должен был состояться урок алгебры, но вот уже две недели как заболела Белла Соломоновна. И пока она лежала на больничном, все школьники под чутким руководством бессменного Гефеста занимались сбором мусора.

Впрочем «все» — это было не совсем точно. Уже давно ушедшие в «отрицалово» волчищи с ходу, даже не спрашивая разрешения, умотали на турники. Их верные подружки тоже не шибко обременялись работой. Разместившись на знаменитой лавочке, они свысока поглядывали на «рабов», вызывая у всех чувство справедливого негодования. Впрочем, тоже не у всех. Несколько подхалимов во главе с Индиным прилежно обрабатывали их участки, надеясь на то, что девчонки замолвят за них словечко перед Хозяевами.

— Волчицы-то наши совсем уже. Ни стыда, ни совести.

Массагутова сидела на корточках перед кучей листьев и сердито поглядывала в сторону скамейки. Наташа весело фыркнула.

— Да ладно тебе! Ты лучше вспомни, как в том году вы с Катей там сидели. Хорошо вам было?

— Ой, правда! А я уж и забыла как-то. — Элька сморщила носик.

— А я вот все помню. Мы тогда с Майей даже Гефесту высказались.

— Правда? И что он?

— Да ничего. Сказал, что все равно за вас все сделают. И сейчас то же самое скажет. Кому охота связываться?

— Да уж. Ну да я не жалею...

На спортивной площадке тоже вовсю кипела жизнь. Заняв четыре самых высоких турника, четверо парней, раздевшись до маек, энергично подтягивались, делали «выход силы», подъемы и перевороты. Впечатляюще выглядели их мощные, мускулистые фигуры. Вздувались и перекатывались бугры мышц, напрягались широченные спины. За этот учебный год волки очень сильно прибавили в массе. И теперь по своей стати немногим отличались от Шер-Хана, когда тот с таким фурором появился в школе.