МАЛАЯ СЕТЬ

– Из Катимы никаких известий, – сообщил Сагино, седоволосый комендант Дины. – Гарнизоны Томда и Саферга не выступят, пока не получат распоряжений из Иримы, а те в свою очередь ждут приказа короля.

Даргон ударил кулаком по столу:

– Я ждать не буду! Полутора легионов вполне хватит, чтобы прервать осаду.

– Пригодилось бы побольше…

– Солдат или смелости? – Даргон проницательно взглянул на собеседника. – Смелости можно ждать дольше, чем подкрепления. Порой даже жизни не хватает…

Сагино уставился в пол.

– Советую быть осторожнее, – однако не уступал он. – В случае поражения мы неизбежно потеряем Кемр, а рисковать твоей жизнью, законного наследника короля Редрена, да продлятся его дни, – это значит…

– Я знаю, что это значит, и именно потому не позволю заточить себя в золотую клетку! – Даргон раздраженно дернул висевший на шее амулет, оберегавший от нечисти. – Я уже без борьбы отдал половину провинций! Я потерял флот? Сколько мне еще отступать? Сколько земли отдать? Я что, должен кончить свои дни в качестве Даргона I, короля Северных Топей и Соленых Болот?

– Я советую лишь ударить большими силами и с большей уверенностью в победе.

– Нет.

– Как скажешь, принц.

– Выходим через два дня. Первый пирийский легион – под моим командованием, по дороге на Кемр. Ты

же грузи остальных на корабли и плыви вниз по реке, кто не поместится – пойдет по берегу. До того как суда соединятся, сражений избегаем.

– Да, господин.

Маг-Паук сидел, скрестив ноги и внимательно глядя перед собой. За ним, покрывая собой весь склон холма, притаился неподвижный Волокун. Перед магом висели в воздухе три паука – неживые. Они были сделаны из золота и драгоценных камней и тем не менее двигались совершенно естественно. Это было тем более странно, что их не удерживала никакая видимая паутина. Нити, которые пауки трудолюбиво пряли, скручивали и сплетали, были нитями чар.

Искусственный паук справа внезапно начал ритмично перебирать ногами. Маг сосредоточился на нем.

«Вампир узнал вкус крови Редрена», – прочитал он сообщение, после чего быстро начертал на песке перед собой руническим письмом:

«Подтвердить смерть Редрена».

Паучок из драгоценностей замер неподвижно.

«Вампир уничтожен?»

«Нет».

«Его спугнули?»

«Возможно».

«Если он отведал крови и остался жив, остальное довершит вампирья лихорадка», – решил маг и занялся следующим делом.

Это было значительно труднее. Среди миллионов активных талисманов следовало отыскать один, висевший на шее вполне определенного человека…

Висевшие в воздухе искусственные пауки начали с невероятной скоростью перебирать магические нити в поисках одной-единственной, безошибочно отбрасывая очередные пряди невидимой паутины. Внезапно один из пауков вспыхнул и бесшумно сгорел. На землю в снопе искр упали дымящиеся обломки драгоценностей и капельки расплавленного золота.

Маг поморщился. Видимо, какой-то чародей окружил свой талисман охранительными чарами. Два оставшихся волшебных членистоногих задвигались еще быстрее, беря на себя задачу уничтоженного. Это продолжалось недолго. Затем очередной паучок застыл как вкопанный и ударился оземь, превратившись в золотую блестку, годившуюся разве что на брошку.

На этот раз Маг-Паук угрюмо выругался. У него не было времени на то, чтобы создавать новых исследователей. Если что-то случится с третьим…

Он напряженно наблюдал за деятельностью последнего помощника.

Амулет на шее спящего Даргона дрогнул. Принц ничего не почувствовал, дыхание его оставалось глубоким и размеренным. Ремешок, на котором висел артефакт, явно укоротился. Темный кристалл чуть переместился в сторону горла. Следующее движение было уже более заметным. В течение минуты сократившийся с помощью магии в несколько раз ремешок плотно охватил шею принца. В глубине кристалла загорелся предупреждающий красный огонек, но заметить его было некому.

Чародейская петля начала медленно затягиваться – тихонько, будто лаская. Из-за ограниченного доступа крови и воздуха сон Даргона стал глубже. Дыхание ослабло, постепенно переходя в храп.

В мире сновидений принца начали расти темные толстые стены. Могучие преграды поднимались из-под земли всюду, куда он бросал взгляд, образуя непроходимый лабиринт. Солнце угасало, краски тускнели. Стены продолжали расти. Небо сжалось до ярких островков высоко вверху, но в конце концов исчезли и они. Стены соединились над головой Даргона, заключив его в подобие склепа. Потом все вокруг задрожало. Стены сблизились, сдавили принца, после чего рухнули. Чудовищная тяжесть придавливала, не давала пошевелиться, душила. В затуманенном мозгу Даргона возникла мысль о том, что он погребен живьем. Волна ужаса понесла спящего в направлении яви. Однако туда она не добралась. Не хватило духа… Духа! Воздуха! Дыхания!!!

Безнадежно. Не в силах наполнить легкие, он погрузился в бездну мук, бессилия и страха. Он задыхался, обливаясь холодным потом, не в состоянии проснуться. Наконец он провалился в черный колодец. Он падал все быстрее, бесконечно долго…

Внезапно он увидел огонек. Он приближался, рос. Наконец застыл неподвижно. Из сияния появилась чья-то фигура. Человек наклонился и направил свой взгляд в беззащитный разум Даргона, который поддался ему, даже не пытаясь сопротивляться.

– Слушай меня, – произнес человек. – Ты сделаешь то, что я скажу…

Он продолжал говорить, и слова его, минуя сознание, способное им возразить, проникали глубоко в память, запечатлеваясь там навсегда.

– Это все, – закончила призрачная фигура. – Возвращайся и исполняй приказ. – Легкий жест руки сбросил Даргона в водоворот мучений.

Содрогаясь в конвульсиях, он ударился головой о край военной койки и пришел в себя настолько, что ощутил на шее душившую его петлю. С жутким хрипом он схватился за нее обеими руками и отчаянно рванул. Чудесная волна воздуха наполнила его легкие и мозг невообразимым блаженством. Он упал на постель, судорожно хватая ртом воздух.

– Ваше высочество… – В палатку вошел заспанный оруженосец Зиго. – Что случилось? – он подкрутил фитиль в масляной лампе, прибавив пламя, и повесил ее на столб, поддерживавший крышу палатки. Стало совсем светло.

Даргон лежал не в силах вымолвить ни слова. Он поднес руку к глазам и увидел то, что только что сорвал с шеи. Это был его собственный амулет. Ремешок, уже обычной длины, свободно свисал между пальцами. Кристалл не светился. Принц смотрел, ничего не понимая.

Оруженосец оказался более догадливым. Он заметил борозду на горле своего господина, его необычайную бледность и разорванный ремешок талисмана.

– Ваш амулет, господин, видимо, ночью запутался и затянулся, – поспешил он с объяснениями. – Такое бывает…

Даргон, немного подумав и пощупав шею, согласно кивнул.

– А я думал, это призрак… – простонал он.

– Да как же призрак посмел бы к вам приблизиться, ваше высочество, если вы носите такое на шее? Просто глупая случайность!

– И я так думаю… – Принц положил амулет на столик и еще раз помассировал горло. – Подай вина.

Маг-Паук боролся с усталостью. Чародейская операция над Даргоном оказалась столь изматывающей, что Паук едва не утратил власти над Волокуном. Он с трудом преодолел дурноту. Потеря сознания означала немедленную смерть. Чтобы сохранить его и жизнь, он не спал уже почти месяц. Казалось, еще немного, и не выдержат магические узы, которыми он усилил собственную волю. Но – удалось! Все до самых мельчайших деталей! Воистину нелегко на расстоянии довести человека до грани смерти и продержать его там столько, сколько нужно. Они могли погибнуть оба…

По мере того как Маг-Паук восстанавливал власть над собственным телом, росло удовольствие, которое он испытывал. Три магические Сети соединялись в одну, оплетавшую самых главных врагов. Вскоре достаточно будет ее затянуть, чтобы задушить всяческое сопротивление. В сеть поменьше с сегодняшнего дня сами шли отряды Даргона. Сеть побольше ждала, когда в ней окажется весь Суминор.

Офицеры сидели молча, не веря собственным ушам.

– Повторяю, – проговорил Даргон. – Мы перейдем Безымянную Реку, чтобы отрезать от подкрепления войска островитян, осаждающие Кемр!

– Но таким образом мы сами отрезаем себя от собственных тылов, – возразил один из тысячников. – На незнакомой земле, имея за спиной воду и врага…

– В штаны наложил со страху? – рявкнул принц.

Офицер прикусил губу:

– Предпочитаю гибель в бою смерти от чар.

– Это можно устроить еще быстрее, – процедил Даргон. – Стража!

В палатку тотчас же вошли трое гвардейцев из личного отряда наследника трона.

– Увести этого человека, – показал он, – и повесить.

Собравшиеся замерли.

– В полном вооружении, – продолжал принц. – Потом пусть запишут, что он погиб в сражении с притяжением земли… – Он презрительно посмотрел на подчиненных. – Желаете что-то спросить?

Желающих не нашлось.

– Не может быть! – Сагино ошеломленно посмотрел на гонца. – Повтори!

– Принц Даргон решил обойти войска островитян, перейдя Безымянную Реку.

Сагино посмотрел на карту и пожал плечами.

– С тем же успехом они могли бы обойти все Пустые Горы, – заметил он. – А мне что делать?

– Для вашего благородия у меня никаких распоряжений нет.

Комендант тяжело опустился в кресло.

– Это какое-то безумие… – простонал он.

Гонец опустил глаза.

– С половиной легиона, на полпути между Диной и Кемром, перед лицом главных сил Империи… – продолжал Сагино. – Лучше я сразу прикажу своим людям броситься на мечи. Последствия те же, только хлопот меньше. – Он махнул рукой.

Он еще раз молча обдумал сложившуюся ситуацию.

– Даргон оставил нас на милость островитян! – взорвался он. – Это безумие!

– Так говорят… – пробормотал солдат.

Сагино поднял брови.

– Говори, что знаешь, – велел он. – Не бойся.

Гонец, стараясь не смотреть в глаза коменданту, рассказал о казнях в лагере.

Старый воин встал и медленно смял лежавшую на столе карту.

– Возвращаемся в Дину, – мрачно сказал он. – Палатки сворачивать, корабли вернуть назад. Этот легион уже обречен.

ЛЮБОВЬ ДЕВСТВЕННИЦЫ

На пороге лаборатории Родмина стояли двое истребителей.

– Мы пришли за любовницей чудовища! Мы знаем, что она у тебя.

– В сущности, вы столь же глупы, как и слепы. Что вам нужно от той, кто ни в чем не виновата?

– Закон Чистоты предусматривает…

– Истребитель, ты меня удивляешь. Не знаю, то ли рассмеяться тебе в лицо, то ли плюнуть. Король умирает, королевство рушится, а вы ищете мести, и притом кому – женщине!

– По крайней мере, мы хотим заполучить ее! – рявкнул второй истребитель.

Маг проницательно посмотрел на него:

– Значит, Ксин от вас улизнул?

Ответа не последовало.

– Давай сюда эту суку! – Первый истребитель шагнул вперед, но, поскольку преградивший ему путь Родмин даже не дрогнул, поколебавшись, вернулся на прежнее место и кивнул гвардейскому патрулю. Солдаты нерешительно приблизились.

– Не подходите, – сказал маг, не глядя на них.

Гвардейцы послушались, истребитель же побагровел.

– Именем регента, преподобного Беро… – начал он.

– Убирайтесь!

– Ах ты, жалкий колдунишка… – Оба двинулись вперед.

Родмин молниеносным движением поднял правый кулак и разжал пальцы. Губы прошептали беззвучное заклинание.

Ладонь мага вспыхнула блеском тысячи солнц, но свет этот увидели лишь те, кто только что смотрел в глаза Родмина. Прежде чем веки успели дрогнуть, глазные яблоки обоих истребителей помутнели, словно вареные яйца. Мгновение спустя они закипели и лопнули, взорвавшись клубами пара и разбрызгивая капли дымящегося белка. Истребители, взревев от боли, рухнули на пол. Страдания, однако, были столь страшны, что они лишились чувств, прежде чем упали на камни. В наступившей тишине слышалось лишь шипение кипятка в глазницах.

– Заберите их и вышвырните вон из дворца! – приказал Родмин гвардейцам и закрыл дверь лаборатории.

Сидевшая за столом Ханти с ужасом смотрела на него.

– И что теперь? – прошептала она.

– Ничего. – Маг ритуальным жестом отряхнул руки. – Это должно на какое-то время задержать Беро. На подобную наглость он не скоро решится. Во дворце мы в относительной безопасности. Гвардия официально вынуждена подчиняться приказам Беро, но единственный человек, которому они могут в такой ситуации доверять, – я. Это знают и сотники, и истребители. Я только что продемонстрировал им, что в политические интриги не вмешиваюсь, но и себе на голову сесть не позволю. С таким положением дел им придется согласиться.

– Но это означает, что мы здесь в плену. – Ханти обвела рукой лабораторию. – Как же мы сумеем помочь Ксину?

– Не знаю, – вздохнул Родмин. – Если, однако, я попытаюсь что-либо предпринять, дело дойдет до раскола в рядах гвардии, поскольку часть наверняка встанет на сторону жрецов и истребителей. В итоге все закончится открытым дворцовым переворотом, вспыхнут волнения, и независимо от того, какая из сторон победит, король не доживет до развязки. И виноват в этом, естественно, буду я.

– Так что же… – Ханти опустила голову.

– Придется ждать, – ответил маг. – Мы добились по крайней мере того, что нам никто не помешает это делать.

В дверь чародейской лаборатории заколотили кулаками.

– Неужели в мои рассуждения вкралась ошибка? – удивился Родмин.

Он быстро подошел к шкафу с магическими ингредиентами, достал из ящика какой-то маленький белый предмет и спрятал его под языком. Потом приоткрыл дверь.

От удивления он открыл рот и тут же, едва осознав это, сплюнул в сторону.

Белый комочек взорвался, превратившись в клубок тонкой, словно паутина, но не подвластной огню и железу сети, которая плотной завесой облепила полстены. Маг не обратил на это внимания. Быстро отступив назад, он шире распахнул дверь:

– Входите!

В комнату шагнули двое. Мастер Якоб, если бы не следы от ожогов на щеках и лбу, выглядел бы смертельно бледным. Волосы его частично обгорели. Те, что уцелели, скрутились от жара. Палача поддерживал плечистый мужчина, вся голова которого была замотана большим бесформенным мешком с отверстиями для глаз. Отверстий этих было четыре…

Остолбеневший маг тотчас же его узнал.

– Декарт… – прошептал он. – Как вы сюда попали?

Двухголовый волколак лишь показал на брата.

Якоб, тяжело дыша, оперся о стол и склонился над ним. Лишь теперь Родмин заметил стрелу, торчавшую под ключицей палача.

– Садись, господин. – Он пододвинул ему стул.

Декарт задвинул засов и неподвижно встал у стены.

Ханти смотрела на негр широко раскрытыми глазами.

– Ты оборотень? – спросила она.

Волколак коротко кивнул.

– Так вы мне поможете? – раздраженно поторопил маг.

Мастеру Якобу, после того как стрелу извлекли из легких, нельзя было говорить из-за риска кровотечения. Но он должен был рассказать все и потому лихорадочно шептал. Побледневшие Родмин и Ханти склонились над ним, приставив уши к его губам. Лишь Декарт продолжал неподвижно стоять у стены, словно впав в летаргический сон.

При известии о том, что Ксин больше не человек, Ханти сдавленно зарыдала, а Родмин покачал головой. Чуть позже палач закончил говорить и почти сразу же заснул. Ханти молча глотала слезы. Маг начал хмуро расхаживать по лаборатории. Несколько раз он приближался к стеллажу с чародейскими книгами, но тут же разворачивался и уходил. Однако каждый раз он подходил к стеллажу все ближе и стоял возле него все дольше. Через несколько минут стало ясно, что он борется сам с собой.

– Есть для Ксина хоть какая-то надежда? – тихо спросила Ханти.

– Надеждой я бы это не назвал… – угрюмо ответил маг.

– Но ты можешь что-то сделать?

– Могу.

– Так сделай! – Девушка даже вскочила.

– Ты не знаешь, чего просишь.

– Не важно, помоги ему!

– Есть средства, которых не оправдывает цель…

– Речь идет о жизни короля и о Суминоре.

– Замолчи, женщина! – Родмин схватился за виски. – После мы уже никогда не будем прежними..

– Беспокоишься о себе?

– И о тебе.

– Незачем. Я отдам и душу, и тело.

– Именно это и нужно… – Маг стоял неподвижно,

с посеревшим лицом.

– Родмин!

– Хорошо! – Он подошел к стеллажу и резким движением смахнул на пол все книги. За ними в стенной нише был спрятан еще один том, тщательно завернутый в черный бархат. Королевский маг перенес книгу на стол, распаковал и открыл. Едва он коснулся ее страниц, пальцы и ладони его посинели, словно отмороженные. Руки мага стали похожи на руки трупа.

– Есть тексты, – проговорил Родмин, – читая которые, ты становишься трупом изнутри, хотя снаружи ничего не видно. Этот труд куда честнее. Он открыто предупреждает читателя, что может с ним случиться… – Он нашел нужную страницу и заложил закладку. – А теперь, – обратился он к Ханти, – ты отдашь мне всю свою любовь…

Тэфи, дочери бондаря Илино, было четырнадцать лет, и она была девственницей. Жила она в Дакле, деревеньке возле тракта, ведшего в Дерему, в пяти милях от Катимы. С самого раннего детства Тэфи любила стоять у забора, глядя на проезжающих купцов, солдат, знатных дам и сановников и мечтая о том, что когда-нибудь и она отправится в такое путешествие с рыцарем или принцем, который заберет ее в далекий мир. Она знала, что большинство проезжающих мимо людей служат королю. Как-то раз через Даклу прошла целая армия, и отец сказал, что все эти симпатичные молодые солдаты и их командир, в блестящих доспехах, на прекрасном белом коне, идут умереть за короля. Это было столь возвышенно и чудесно… В другой раз, при виде кортежа придворных дам, она спросила мать: «Они тоже умирают за короля?» «Даже по многу раз…» – ответила мать, странно улыбнувшись.

Сердце Тэфи билось сильнее, когда проходившие мимо ее дома солдаты обращали на нее внимание, улыбались, кричали: «Эй, красавица!» Однако до сих пор ею не заинтересовался ни один принц или офицер. Эти проходили мимо Тэфи с безразличным видом, словно она была лишь частью забора. Вдобавок ко всему родители все реже позволяли ей стоять у дороги. В последние дни у нее совершенно не было на это времени.

Сегодня, однако, было по-другому. В соседней Дагре, что была ближе к Катиме, сгорела корчма, и вроде бы даже случилось нечто еще пострашнее. Отца позвали на деревенский сход, а мать побежала расспрашивать соседок. Так что Тэфи могла снова занять свое любимое место у забора.

Вскоре по дороге проехала верхом одинокая женщина. Несомненно, она была знатной дамой и, в отличие от многих других путников, не слишком спешила. Она ехала медленно, внимательно оглядываясь по сторонам. Внезапно она заметила Тэфи и остановилась рядом с ней. Девушка испуганно замерла.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Тэфи, госпожа… – ответила она дрожащим голосом.

– Ты хочешь служить королю?

На мгновение Тэфи не поверила собственным ушам. Прекрасное и одновременно грустное лицо незнакомки и ее вопрос ошеломили девушку.

– Так как? – поторопила Ханти.

– Да, госпожа… – Тэфи охватила волна жара.

– Хорошо, но есть одно условие. Ты девственница?

– Я… не понимаю, госпожа…

– Ты спала с мужчиной или мальчиком? – В голосе незнакомки появились раздраженные нотки.

– Я… спала с братом… и сестрой, госпожа. Когда-то мы спали в одной кровати…

– Я не о том! Ты лежала когда-нибудь голая, раздвинув ноги, под голым мужчиной, а он вставлял тебе между ног?..

Щеки Тэфи вспыхнули румянцем.

– Нет, госпожа… никогда… но…

– Что – но?!

В глазах девушки появились слезы.

– Я видела, как Дарт, сын кузнеца, делал так в лесу с Миной, моей старшей сестрой. Они думали, что никто их не видит. Она сначала жаловалась, что ей больно, а потом говорила, что хочет еще, и…

– Хорошо, – оборвала ее Ханти. – Ты можешь служить королю…

– Правда, госпожа?! – Тэфи даже подпрыгнула.

– Да. – Лицо Ханти посерьезнело. – Но если ты поступишь на службу королю, будешь ли ты готова за него умереть?

– Да, госпожа!

– Еще раз спрашиваю, ты готова умереть за короля?

– Да, госпожа…

Ханти быстро опустила руку к висевшему на поясе мешочку.

– Тогда – да будет так! – Она швырнула в лицо Тэфи горсть черного порошка.

– Госпожа!.. – У девушки закружилась голова. Она судорожно ухватилась за забор и закрыла глаза. Когда она их снова открыла, странная дама была уже далеко. Тэфи некоторое время смотрела ей вслед, потом неуверенно двинулась к дому. Она не могла собраться с мыслями, с ней творилось что-то странное.

У въезда в деревню Ханти ждал Декарт, скрывавший две своих головы под просторным капюшоном. Ко лбу коня волколака был прикреплен сильный, лишающий воли амулет.

– Готово… – устало проговорила Ханти. – Можно возвращаться…

Капюшон волколака отрицательно качнулся.

– Нет?

Вытянутая рука показала на дорогу в Катиму, потом на Ханти.

– Я одна?

Декарт без слов подтвердил.

– А ты?

Волколак не ответил. Он неподвижно сидел на коне, выпрямившись, словно статуя.

– Хорошо, прощай. – Жена Ксина сжала бока коня пятками.

Когда она скрылась вдали, Декарт спешился, после чего снял с коня амулет. Животное испуганно заржало, встало на дыбы и ударилось в бегство. Мгновение спустя двухголовый волколак остался совершенно один.

Немного подумав, он сошел с тракта и исчез в придорожных кустах.

Тэфи ощущала попеременно холод и жар, а больше всего – пронзительную тоску. Стоило ей закрыть глаза, и она видела лицо молодого человека со странными, словно кошачьими, чертами. Она любила его, хотела, желала. Тэфи не в состоянии была назвать собственные чувства и не знала, что ею овладела безграничная любовь и страсть, из тех, что редко становятся уделом даже зрелых женщин.

И было кое-что еще: отчетливый зов, указывавший дорогу. Любовник, которого она никогда не видела, призывал ее к себе с пылом и жаром. От содержавшихся в призыве обещаний у Тэфи кружилась голова. Целый день все валилось у нее из рук, взгляд блуждал. Когда ее спрашивали, не заболела ли она, она лишь пожимала плечами.

После захода солнца зов усилился. Она не могла заснуть. Что-то давило внизу живота, между ног она ощущала влагу. Обычные звуки, доносившиеся с постели родителей, теперь доводили Тэфи до безумия. Подвернув рубашку, она сунула руку между ног. Блаженство ударило подобно молнии, но тут же последовала волна во сто крат более сильного желания и раздирающей разум тоски. Сначала она хотела дождаться, пока все заснут, но теперь это оказалось невозможным. Словно лунатик, она встала с кровати и, босиком подбежав к двери, начала возиться с засовом.

– Тэфи, что ты делаешь?! – донеслись голоса.

Преграда поддалась. Девушка выбежала в ночь.

– Эй, что с ней?

– Может, чары…

– Что ты говоришь, женщина?!

Тэфи бежала вперед, не останавливаясь, не колеблясь, в точно известном направлении. Она мчалась прямо в объятия любовника. Она не обратила внимания, что позади нее мелькает какой-то силуэт, а во все более отдаленных домах деревни загорается все больше огней, что искорки факелов постепенно собираются в одном месте.

Впереди послышался глухой рык. Это он! Ее любимый! Кровь забурлила в жилах. Она ускорила бег. Быстрее! Быстрее! Очередной рык разъяренного зверя зазвучал в ее ушах признанием в любви. Когда перед ней сверкнули фиолетовые глаза, девушка вытянула руки. Ей так хотелось сделать для него все, сделать его счастливым… Мгновение спустя клыки вонзились ей в горло, и Тэфи захлестнула волна невообразимого экстаза.