РОДМИН

Незнакомец стоял в дверях в окружении нескольких солдат. Он был одет просто, не слишком богато, но цветасто. Ровесник Ксина, может быть, лишь чуть-чуть постарше. Ханти, которая ему открыла, неподвижно застыла у стены, уставившись в пол. Ксин ждал посреди комнаты, скрестив руки на груди.

На столе лежал блестящий обнаженный меч.

– Это ты – котолак Ксин? – спросил вошедший.

– Да, я.

– Хватаем его, господин! – заорал один из солдат, делая шаг вперед.

– Заткни пасть, дурак, и вон отсюда! – рявкнул молодой человек, выталкивая изумленного гвардейца за порог. – И вы тоже! – приказал он остальным. Хотел уже захлопнуть дверь, но, поколебавшись, добавил: – Принести вина, только хорошего!

Он подошел к Ксину и спокойно посмотрел ему в глаза.

– Я Родмин, придворный маг его величества Редрена, властителя Катимы и короля Суминора.

– Что-то ты не похож на мага, господин, – холодно ответил Ксин.

Губы Родмина искривились в язвительной усмешке.

– Не от тебя первого я подобное слышу, – сказал он, – каждому кажется, что если маг, так обязательно высохший старец в остроконечном колпаке. А я просто рано начал – еще в утробе матери, вот и все.

Ксин молчал.

– Тебе это неинтересно, ты прав. Голова у тебя сейчас занята совсем другим: с чем и зачем явился сюда этот тип, то есть я. Разворотить ли ему башку мечом, что лежит на столе, прямо сейчас или еще немного подождать. Не так ли?

– Согласен, мысли ты читать умеешь, так что наверняка знаешь, что Нам обоим терять нечего.

– Пока я жив, смогу объяснить кому требуется, что именно к данному котолаку следует отнестись иначе, чем ко всем прочим, с которыми сталкивались люди за последние несколько веков. Ибо уверяю тебя, никого не взволновало, что ты спас чью-то жизнь. Для этого сброда важно лишь то, что ты принадлежишь к тем самым существам, после вчерашнего нападения которых осталось несколько сотен убитых и свихнувшихся.

– А ты?..

– Для меня тоже не имеет значения, что ты спас несколько местных придурков. Важно другое – мне нужен такой, как ты. Потому я и пришел, – без обиняков объяснил он.

– И для чего же?

– Глупый вопрос – а жить вы хотите?

– Так же, как и ты…

Послышался стук в дверь.

– Ну, наконец-то. – Родмин открыл дверь и, забрав у солдата кувшин и три кружки, поставил их на стол. – Так выпьем за это, – добавил он, разливая напиток.

После второго кувшина настроение у всех троих существенно улучшилось. Порозовевшая Ханти вдруг вспомнила, что умеет смеяться, и быстро взяла на себя обязанности хозяйки. Гость же, усевшись поудобнее, с интересом слушал Ксина, в очередной раз рассказывавшего свою историю. Рассказ закончился одновременно с содержимым третьего кувшина. Родмин отставил кружку и сказал:

– Все это очень интересно, но перейдем к делу: здесь больше вам жить нельзя, приглашаю во дворец. С королем я сегодня утром обо всем договорился…

Ксин задумался.

– Что ж, пусть будет так, – помолчав, ответил он. – Ханти, собери наши вещи…

Чуть позднее они спустились в главный зал. Здесь царил относительный порядок. Трупы и поломанную мебель уже унесли, и теперь жена хозяина, стоя на коленях, драила пол, смывая кровавые пятна. Увидев их, она прервала работу, застыв с выражением ужаса на лице.

Котолак бросил взгляд на одному ему известное место. Родмин тут же догадался.

– Ту падаль я приказал отнести к себе в лабораторию. Нужно ее исследовать, и я хотел бы, чтобы ты при этом присутствовал, – вполголоса сказал он, после чего повернулся к собравшимся солдатам. – Это гости его королевского величества, – сказал он, показывая на Ксина и Ханти. – Все понятно?

Солдаты даже глазом не моргнули.

– Так точно, господин.

– Толпа все еще стоит перед корчмой?

– Так точно.

– Значит, вы мне понадобитесь. – Он показал им на дверь.

Они вышли на улицу и лишь теперь увидели, почему никто не беспокоил их в последние несколько часов, – дом окружала плотная шеренга гвардейцев, сдерживавших напор угрюмой толпы.

Их приветствовали ревом и свистом.

– Именем короля! С дороги! – Солдаты начали расталкивать собравшихся.

Те уступали неохотно, не спеша, временами даже пытаясь сопротивляться, поскольку то тут, то там раздавались короткие сердитые выкрики, а потом глухие звуки наносимых ударов.

Внезапно, воспользовавшись замешательством, какой-то человек пробился через ряд алебардщиков и, прыгнув в сторону Ксина, занес для броска камень.

Охрана не дала ему никаких шансов: один из гвардейцев молниеносно замахнулся копьем и с полуоборота ударил древком в лицо.

Несчастный издал глухой стон и, обливаясь кровью, рухнул наземь, но тут его настигли новые удары кованых сапог. Заскулив, он отполз на четвереньках в сторону и скрылся в шевелящейся людской массе.

Родмин сплюнул сквозь зубы.

До дворца они добрались через час. Предназначенные для Ксина и Ханти покои были больше и удобнее, чем комната в корчме. Однако не успели они как следует осмотреться, как появился Родмин и забрал с собой Ксина.

Они шагали по дворцовым коридорам.

– Куда мы идем?

– В лабораторию, там нас ждут.

Едва они остановились на пороге, раздался нетерпеливый голос, при звуке которого маг удивленно вздрогнул.

– Долго же пришлось тебя ждать, досточтимый Родмин, – заявил плечистый мужчина в вышитой золотом одежде.

Оба низко поклонились.

– Прости, король, вот человек, о котором шла речь. – Он показал на Ксина.

– Человек?

Родмин даже глазом не моргнул:

– Именно так, мой господин, хотя и не только.

– Что ж, я хотел бы услышать его имя.

– Меня зовут Ксин, господин.

– И это дело твоих рук? – спросил Редрен, показывая на продолговатый сверток, лежавший на столе, около которого стояли двое в длинных черных мантиях, о чем-то шепотом совещаясь.

Ксин догадался, что внутри:

– Да, король.

– Досточтимый Родмин, вы можете уже начать? Ах да, чуть не забыл, ты, кажется, знаком с этими мудрецами из Академии, мастерами Гонто и Ирденом?

Те по очереди кивнули. Родмин нахмурился:

– Знаком, мой господин, но не думаю, что они могут быть нам в чем-либо полезны.

– Я думаю иначе, – прервал его Редрен, – и советую сегодня позабыть о ваших спорах. Хватит глупостей, займитесь наконец тем, за что я вас кормлю!

– Как будет угодно вашему величеству. – Родмин кивнул Ксину, и оба подошли к столу. Маг взял один из ланцетов и подал его Ирдену.

– Мне приходилось немало слышать о ловкости рук вашего благородия, – сказал он. – Не будешь ли так любезен провести вскрытие, уважаемый? – Он даже не пытался скрыть издевательского тона.

Тот недовольно поморщился, но инструмент взял и, чуть помедлив, начал разворачивать ткань. Родмин с помощью Ксина придвинул к столу два канделябру. Король не двинулся с места, кресло, на котором он сидел, оказалось теперь в глубокой тени.

Мастер Ирден снял последний слой полотна. Тишину нарушил звон ланцета, который выпал из его онемевшей руки и упал на каменный пол.

– Во имя Рэха! – Гонто согнулся пополам, словно от удара в живот, и бросился к стене. Ирден посинел и после короткой внутренней борьбы не выдержал и отвернулся.

Даже Ксин невольно содрогнулся.

– Что там такое? – рявкнул король и, вскочив с места, направился к ним.

Он успел сделать только два шага, ибо ровно столько ему хватило, чтобы увидеть то, что лежало на столе. Внезапно он застыл как вкопанный, закрыл рукой глаза и сломя голову бросился назад. Шатаясь, словно пьяный, он добрался до кресла и сел, тяжело дыша и продолжая закрывать глаза ладонью. Видно было, что он с трудом владеет собой.

– Вина! – наконец прохрипел он.

Гонто и Ирден наперегонки бросились ему услужить – лишь бы оказаться подальше от жуткого зрелища. Родмин глубоко вздохнул:

– Вот оно, первое из свойств этого существа: каждый, кто на него смотрит, видит то, что в глубине души считает наиболее омерзительным, что вызывает у него самое глубокое отвращение. На эту тварь наложена особая активная иллюзия.

– Какая иллюзия? – Король уже немного пришел в себя.

– Это разновидность магии, которая в состоянии из дальних уголков разума извлечь самые потаенные, самые жуткие мысли, ибо в каждом из нас есть такой темный уголок, где таится страх. Достаточно дотронуться до него и разбудить.

– Значит, оно все еще живое?

– В материальном значении этого слова – нет, оно было убито еще вчера, но природа его двойственна, и потому чары иллюзии продолжаются. Ксин, скажи, что ты видишь?

– Здесь словно накладываются друг на друга две сущности: одна, внешняя, вполне прозрачна и понятна, но я никому не расскажу о том, что она собой представляет, ибо говорить об этом свыше моих сил. Другая же – нечто вроде машины из костей, мышц, когтей и клыков, предназначенной исключительно для того, чтобы убивать. Однако когда-то это был человек.

– Сломанной машины, – добавил маг. – Как раз это мы оба видим одинаково, остальное существует лишь в нашем воображении.

– Я не заметил ничего двойственного, – возразил Гонто.

– Ибо тебя слишком поразил вид внешней оболочки, господин, – ответил Родмин, – а она для каждого своя. Впрочем, проверим. Пусть каждый скажет, что он видел. Мастер Гонто?..

– Нет!

– Мастер Ирден?

– Нет!

– Ксин?

– Нет!

– Ваше величество?

– Как ты смеешь! – Редрен побагровел.

– И я тоже – нет. – Родмин пропустил окрик короля мимо ушей.

Наступила тишина.

– Впрочем, не важно что и как, – наконец снова заговорил Родмин. – Я хочу знать, откуда оно взялось и почему именно здесь и сейчас?

– Уж не из ада ли? – вырвалось у Гонто.

– С каких это пор адские существа обладают материальными телами? – с издевкой заметил Родмин.

Гонто бросил на него яростный взгляд, но пристыженно замолчал. Маг продолжал:

– Нет, господа, это дело рук человека, но не из тех, что прочитал одну или, может быть, несколько тайных книг. И тем более не какой-нибудь дряхлой ведьмы, которая владеет лишь силами природы и, на худой конец, может превратить труп в вампира или стригу или живого человека в волколака. Здесь видны рука и ум гения, посвятившего немалую часть жизни изучению нечисти. Сам не знаю, что делать – бояться или восхищаться…

– Да я его на кол посадить прикажу, только скажи – кого?

Родмин задумался:

– На этот вопрос не мне следует отвечать, но тебе, король. Кому, как не тебе, лучше всех знать, кто хотел бы сорвать с твоей головы корону?

– Корону?..

– Именно. Только подумай, ваше величество. В столицу проникает нечисть, загрызает десятки людей, другие от одного лишь ее вида сходят с ума, а король ничего не может поделать. История повторяется раз, другой, третий, и наконец появляется некто и обещает всех спасти, при чем взамен ему нужно лишь одно – чтобы его посадили на место властителя, который не в силах защитить собственных подданных.

– Хватит! Я прикажу войска на улицах поставить!

– Тогда, господин, прикажи еще выделить землю под новое кладбище и построить сумасшедший дом.

– Так что же ты посоветуешь?

– Ты, король, найди того, кто желает занять твой трон. А уж он нам расскажет, кто управляет этими куклами…

– А если не захочет?

– Разве мастер Якоб плохо владеет своим ремеслом?

Редрен коротко рассмеялся:

– Это мне нравится! Я сделаю, как ты говоришь, но что станешь делать ты?

– Не я, а мы. – Маг показал на Ксина. – Нам предоставь все остальное, господин…

Вскоре Редрен удалился. Родмин не спеша подошел к столу и накрыл его полотном. Ксин задумчиво смотрел на мага.

– Ты сказал – мы… – проговорил он.

Маг обернулся.

– Самому мне не справиться, – ответил он, – это я точно знаю.

Ксин промолчал. Родмин шагнул к нему и посмотрел прямо в глаза. Мгновение спустя на лице мага появилась какая-то неопределенная гримаса, а котолак холодно усмехнулся.

– Эта мысль не предназначалась для тебя, – спокойно сказал он.

Родмин дернулся, словно пойманный за руку воришка.

– Первый раз вижу нечто подобное… – в замешательстве пробормотал он.

В ответ Ксин лишь пожал плечами.

– Ну, говори, в чем дело? – почти крикнул маг.

– А что говорить? – рявкнул Ксин. – Мы у тебя в руках, и не имеет значения, что меня мало волнует то, что кто-то там хочет лишить трона какого-то там короля!

– И наверняка ты еще думаешь, будто я в это ввязался лишь от страха, что если с Редреном будет покончено, то и со мной вместе с ним, так?

– Именно.

– Ну и дурак! Заставлять я тебя не собираюсь, хочешь – иди, живи себе, плоди ублюдков, дело твое!

Зрачки Ксина превратились в черные вертикальные полоски. Одним прыжком он подскочил к Родмину и, оскалившись, прошипел:

– Слушай, ты, умник, я в лесу вырос, в лесу жил, все эти ваши интриги и войны для меня и гроша не стоят, но я не трус, и если дело честное, то я ни когтей, ни меча не пожалею!

Маг облегченно вздохнул:

– Ладно, садись…

Какое-то время он молча расхаживал по комнате.

– Вампиры, упырихи, волколаки, василиски и всякие прочие твари… Ты наверняка думаешь, что так было всегда… впрочем, почти все так думают… – Он помолчал. – Семнадцать веков… да… действительно, как будто всегда. Но до этого… до этого было иначе. Были только люди, были растения, животные и старая магия. И больше ничего. Это началось ровно тысяча семьсот двадцать один год назад, когда с неба упал огромный огненный камень…

Возможно, сперва он блуждал где-то среди звезд и лишь случайно столкнулся с нашим миром. Может быть, его швырнула рука какого-то мстительного бога. Этого мы не знаем.

Земля тряслась много дней, реки и моря вышли из берегов, наступила долгая и морозная ночь, во время которой погибло почти все живое. А когда снова появилось Солнце, оказалось, что и оно изменило свой ежедневный путь. Старая Магия утратила силу.

А мир был уже полон сил Онно… Позднее в течение столетий поколения мудрецов пытались понять его сущность. Безуспешно. Это не зло – оно существовало и раньше, не воля и не дух, скорее Сила или же Закон, который подчинил себе Природу, приказав ей дать начало миллионам отвратительных сверхъестественных существ…

Мир, который породило Онно, недоступен нашему пониманию. Так же, как его смысл и суть. Об Онно мы знаем лишь одно – что оно испытывает странную симпатию к силам зла. Как только с его точки зрения что-то идет не так – оно тут же оставляет на земле новый след, и рождается очередное чудовище…

Родмин замолчал и посмотрел на Ксина.

– То, что я тебе рассказал, – знания, всегда принадлежавшие магам. Жрецы утверждают, что во время катастрофы разверзлись врата ада и силы зла нашли выход. Этому, однако, не стоит верить, поскольку даже то, что якобы пришло из адской бездны, точно так же подчиняется силе Онно. Борьба с плодами Онно продолжается уже столько веков, что конец ей, похоже, никогда не наступит. До сих пор мы умеем лишь одно – убивать чудовищ…

Неожиданно он замолк, сгорбился и тихим, сдавленным от накопившейся ярости голосом добавил:

– …и создавать их.

Он снова замолчал было, но тут же в неудержимом порыве гнева крикнул:

– Создавать! Понимаешь? Насиловать природу! Мало того что насиловать – изменять ей! Нашей Матери! Ради… – Он не договорил. – Более омерзительной измены я и представить себе не могу.

Он схватил кувшин с вином и долго пил большими глотками. Потом заговорил снова:

– Здесь идет война за чистый, спокойный мир. Уже десятки поколений. Может быть, надеяться и не на что, но ведь нужно… продолжать. Пусть каждый внесет хотя бы крупицу… Убить эту нечисть и ту сволочь, что ее сотворила, – вот это и есть такая крупица!

Он подошел к котолаку и остановился перед ним.

– Ты первый из нелюдей, кто мог бы нам помочь…

КЛАДБИЩЕНСКИЕ ПРИЗРАКИ

В пурпурных лучах заходящего солнца по Южному тракту мчались два всадника. Ехавший впереди Родмин то и дело оглядывался на Ксина, тот же, не обращая внимания на бешеный темп, сидел сгорбившись и закрыв глаза, держась в седле лишь благодаря инстинкту.

– Чуешь его?

– Да, все отчетливее.

– Но времени мало, успеем?

– Должны.

– Неплохо бы…

Оба замолчали.

Ночь наступила быстро, и вскоре мрак ее начало разгонять серебристое сияние восходящей луны. Ксин натянул поводья. Всадники соскочили с коней.

– Не слишком ли далеко? – забеспокоился Родмин.

– Хватит, держи! – Ксин поспешно снял куртку и бросил ему. – Спрячь мою одежду и отведи лошадей.

Маг вскоре вернулся, обнаружив Ксина уже сидящим на корточках на траве.

– Мне уйти?

– Если хочешь – оставайся.

Несколько минут спустя все уже закончилось. С тех пор как он был с Ханти, Превращение происходило все легче и быстрее, становясь почти приятным. Котолак встал и посмотрел на Родмина, до которого в то же мгновение донеслась мысль:

«Готов?»

Он кивнул, и Ксин повел его за собой в темноту.

Они шли долго, почти час. Все это время маг не произнес ни слова, да и Ксин предпочитал хранить те мысли, что сейчас роились у него в голове, исключительно для себя…

Перед ними был враг, с каждым мгновением становившийся все ближе, – так говорило Ксину чувство Присутствия. Но он знал, что это обман, иллюзия. Там, вдали, таились лишь клыки и когти, управляемые могучими мышцами. Этого он никогда не боялся. У него тоже были зубы, когти и молниеносная скорость движений. Он готов был принять вызов зловещей силы…

Силы – да, но хватит ли ему воли? Воли, необходимой для укрощения истинного врага, того, что скрывался где-то в глубинах подсознания Ксина. Врага неизвестного, непостижимого…

Вчера ночью все произошло слишком внезапно, чересчур быстро для того, чтобы могли пробудиться память и воображение. Сосредоточившись на борьбе, он невольно подавил отвлекающие мысли-червячки, закрыв им путь к своему сознанию. Теперь подобное было невозможно. Он видел тот чудовищный труп и то, во что этот труп начал превращаться под его взглядом. Тогда он еще сдерживался, ведь он был не один, иначе наверняка бы закричал…

Таким образом, он шел на встречу с самим собой, на встречу с зеркалом, в котором ему предстояло увидеть нечто такое, что могло обжечь наиболее впечатлительную часть его души, подобно застывшему огню. Он должен принять этот удар, а потом – ударить сам. Если он заколеблется хотя бы мгновение – погибнет, растерзанный в клочья.

Родмин думал почти так же. В его руках было грозное и надежное оружие. Он был магом, то есть набор знаков и заклинаний мог защитить его, подобно панцирю: один лишь жест, и воздух перед ним превратится в прозрачный камень. Одно лишь слово, и мягкая одежда приобретет твердость стали. Разверзнется земля или вспыхнет пламя…

Родмин мог изменить все, что угодно. За исключением лишь одного – самого себя. Он был магом, но при этом – только человеком…

Котолак дал знак, что уже близко. Они раздвинули последние заросли.

– Так я и думал… – прошептал Родмин.

Старое заброшенное кладбище в свете луны. Сорняки, кусты, тут и там молодые, но рослые деревца и ряды могил, скрытых под высокой травой. Их почти не было видно.

Время от времени проносился порыв ветра, и тогда оживал мир длинных лунных теней. Они дрожали, перемещались и, казалось, слегка шелестели, соприкасаясь друг с другом. Нетерпеливый приглушенный жалобный голос приходил и уходил, словно шуршащая о песок волна…

Тишина и треск ломающейся ветки. Они быстро переглянулись.

– Там! – По шкуре Ксина пробежала дрожь.

Без единого слова поняв друг друга, они разделились.

Ксин подождал, пока утихнут шаги Родмина, и двинулся вперед. Ни звука не доносилось из-под его лап. Он долго скользил среди теней и пятен серебристого света, не отваживаясь поднять взгляд.

– Ну, давай! – поторопил он сам себя. И посмотрел вокруг.

Где-то в желудке тут же образовался ледяной ком, подскочил и застрял в горле. Застыв, он смотрел прямо перед собой словно зачарованный…

Ханти… именно она стояла между рядами могил. Бледная, сгорбившаяся, она очень медленно повернулась к нему и медленно пошла навстречу, осторожно переставляя ноги. Очертания набухших грудей четко вырисовывались под натянувшейся тканью белой рубашки, а обе руки поддерживали большой живот, несший в себе новую жизнь…

Обострившиеся черты лица и заметная тяжесть движений свидетельствовали о том, что до родов осталось совсем немного, несколько дней, может быть даже часов.

У него уже был продуман план нападения: быстрый удар когтями передних лап по глазам и одновременно – задними разодрать живот. И сразу же отскочить…

Никакая другая мысль никогда не казалась ему столь бессмысленной и чуждой. Теперь она металась у него в голове, словно глупый мотылек вокруг свечки.

– Давай же, давай, да-вай! – бессмысленно и монотонно повторял он.

Ханти приближалась – теперь она выглядела счастливой, радостной…

Сумятица, хаос, а потом – бездонная пустота. Он уже ничего не хотел, ничего не желал. Воля рассыпалась в прах, а сила исчезла вместе с ней.

«Это конец…» – сверкнуло где-то в глубине подсознания.

Он ждал удара.

Легкая животворная дрожь. Что-то приближалось, откуда-то издалека, испуская мерцающее сияние. Совершенно отупевший, он даже не заметил, какое именно чувство донесло до него столь необычное явление.

Форма неясная… но удивительно знакомая… Она приближалась, становясь все более четкой, возбуждая любопытство, гоня прочь апатию и отчаяние.

Ну конечно! Он знал, что это! Знак! Тот самый Знак! Тот, с которым он сражался и сила которого теперь пробуждала отупевший разум. Знак завис прямо над ним – так ему, по крайней мере, казалось. А может быть, в нем самом или… – ему было не понять. Знак засветился радужным сиянием.

Его бросило в холод, потом в жар, в глазах блеснул хищный огонь. Сейчас или никогда!

Рука Ханти потянулась к нему, словно желая приласкать… Нет! У нее нет рук! Это не руки, это когтистые лапы!

Нежная улыбка любящей женщины, все шире и шире… белые клыки в черной пасти! И рев, словно из преисподней!

Котолак вскочил и вслепую толкнул ее головой. Ему не хватало полшага, чтобы прыгнуть, но толчка оказалось достаточно, чтобы избежать смерти. Оба упали, но мгновение спустя он снова уже был на ногах.

Разложившийся скользкий труп Старой Женщины, дрогнув, поднялся с земли. Ксин лишь стиснул зубы. Не колеблясь, он сцепил когти передних лап в один могучий клубок и с размаху ударил по шее… ребенка. Позвоночник хрустнул, словно раздробленный камень. Теперь только сердце из груди вырвать… снова перед ним тело Ханти. Он растерзал его и покончил с неблагодарной работой. Можно было уже не смотреть!