СЕМЕЙНЫЙ ДОЛГ

Пятеро гвардейцев и лошади уже ждали в предрассветном тумане. Ксин вышел из-под окружавшей внутренний двор аркады, утопающей в глубоком мраке, и направился к солдатам. Моросил мелкий дождь. Стукнула подкова.

– Приветствую. – Сотник Аллиро подал ему поводья.

Ксин поблагодарил кивком головы. Он посмотрел вверх: приземистые очертания замка слегка расплывались на фоне темно-синего неба. Тут и там маячили огоньки. Несколькими этажами выше, перегнувшись через балюстраду галереи, неподвижно стоял стражник, глядя вниз, на них. Матово поблескивали алебарда и шлем.

Ксин вскочил в седло.

«Надо бы попрощаться с Ханти, – подумал он, – но, может быть, лучше сейчас ее не будить».

Какое-то предчувствие заставило его посмотреть в ту сторону, откуда он пришел. Из тени появились три фигуры. Это была она. Она шла, закутавшись в пушистую шаль, а две служанки послушно следовали за ней.

Ксин пришпорил коня, развернулся и подъехал к ней. Она молча протянула руки. Он наклонился, подхватил ее, мягко поднял и посадил рядом с собой.

– Ты хотела мне что-то сказать? – спросил он, поглаживая ее волосы.

– Ничего такого, чего бы ты не хотел услышать, – улыбнулась она.

Он обнял ее за талию, она обхватила его руками за шею. Они начали целоваться, словно подростки. Вздохнув, она уперлась лбом в его щеку. Внезапный страх окатил Ксина холодной волной.

– Ханти, уезжай отсюда, самое позднее через две недели, в наше имение, в Самни. Жди меня там, – торопливо прошептал он.

Она удивленно посмотрела на него.

– Не спрашивай, делай, как я говорю. – Он коснулся губами ее уст и осторожно опустил на землю,

– Ксин…

– Пока, до свидания!

Шпоры вонзились в брюхо коня. Тот заржал и помчался вперед. Дружина двинулась следом.

Топот копыт разорвал полусонную тишину и перешел в размеренный стук. Вскоре он затих вдали. Все снова стало как прежде.

Три женщины одиноко стояли посреди опустевшего двора и смотрели в туманную даль.

Последующие дни были похожи друг на друга: монотонно тянущаяся дорога, смена лошадей, ночлеги, постоялые дворы. Единственное, что разнообразило скуку, была часто менявшаяся погода: то саднящая глаза и горло пыль, то дожди и непролазная грязь. Время от времени, когда сидеть в седле становилось просто невыносимо, они спешивались и целые мили шли пешком, ведя коней в поводу.

– Первый раз я готов пожалеть, что моего дорогого кузена сослали в такую даль, – сказал Ксин шедшему рядом Аллиро.

– Еще два дня пути, – отозвался тот. – Дальше воистину уже некуда, разве что в Кемр или туда, откуда не возвращаются, – добавил он, – но тогда вашему благородию и нам не пришлось бы день за днем отбивать себе задницы об эти проклятые седла. Да и вообще, стоило ли в свое время упрашивать сохранить жизнь такой сволочи?

– Ты прав, – рассмеялся Ксин, – но кто же думал, что придется тащиться к нему через весь Суминор?

– Да что там! – взорвался сотник. – Я ведь вас знаю, господин, даже если б вы и знали, все равно бы ничего не изменилось. Такой уж вы есть – вроде бы, без обид, не совсем человек, а поучиться у вас многому стоит. Не одному вы поперек горла встали…

– Успокойся, старик. Ты уж скажешь…

– Что знал, то и сказал, – с достоинством ответил Аллиро.

С треском ломающихся ветвей на дорогу перед ними рухнуло дерево. Кори перепугались. Солдаты успокоили их.

– Явно не само упало, – посерьезнев, сказал Ксин.

– Подрублено, – заметил старый солдат, – надо бы по коням.

Вокруг царила мертвая тишина.

– Пока нет, – удержал его Ксин, – сейчас у нас есть прикрытие, а с коней нас стрелами снимут. Когда будет надо, я дам знак.

Некоторое время ничего не происходило, пока неожиданно из окружавших дорогу зарослей не послышался чей-то раздраженный возглас и оттуда не вырвалась воющая толпа.

«Не дождались», – подумал Ксин и взревел что было духу:

– По коням! Бей разбойников!

В мгновение ока он был уже в седле и пришпорил коня. Словно тигр, он обрушился на подбегавших, и в утренних лучах солнца сверкнул меч. Хищным движением он опустил его на ближайшего из бандитов. Тот даже не успел среагировать, пока на него падал блестящий клинок, и с хрипом рухнул под копыта коня Ксина. Сталь описала круг и снова вонзилась в чье-то тело. Послышался треск разрубаемого мяса, а за ним сдавленный стон. Ксин пронесся сквозь них, развернулся и напал сзади.

Отрубленная голова покатилась в колею.

Пальцы, словно палочки, отвалились от топорища, а его владелец заскулил, словно побитый пес.

Четверка гвардейцев выстроилась звездой, поставив коней задами друг к другу. Их тяжелые двуручные мечи со свистом описывали круги над конскими шеями. Каждый, кто отваживался приблизиться, тут же умирал.

В полутора десятках шагов дальше стоял Аллиро, широко расставив ноги, с боевой алебардой в руках. Двое разбойников с воплями прыгнули к нему. Широкое плоское острие пронеслось горизонтально над землей. Первый нападавший зашатался, словно пьяный. Разрубленный посредине туловища, он отлетел назад, разбрызгивая изо рта розовую пену. Старый мастер совершил замысловатый пируэт, замахнулся и ударил древком алебарды в челюсть второго разбойника, который, словно мешок, свалился на дорогу. Алебарда совершила плавное движение сверху вниз. Хрустнули ломающиеся ребра. Аллиро выдернул лезвие, отскочил и с оружием под мышкой застыл в исходной позиции.

Третьего желающего не нашлось.

Раскрученный на длинной цепи, покрытый шипами шар с адским визгом полетел прямо в лицо Ксину, который засмотрелся на подвиги Аллиро и не успел уклониться. Он инстинктивно заслонился мечом. Цепь обмоталась вокруг клинка и вырвала оружие из руки. Разоруженный, он молниеносно выдернул ногу из стремени, пинком в висок отбросил противника в сторону и вырвался из круга сражающихся. На безопасном расстоянии он остановился, сбросил перчатки, сунул их за пояс и обнажил руки до локтей.

– Лунный свет… – сосредоточившись, прошептал он.

Все тело пронзила судорога. Превращение свершилось.

Несостоявшийся победитель поднялся с земли и, изрыгая проклятия, бежал к нему, размахивая своим оружием. Ксин пришпорил коня и двинулся навстречу. Когда нападавший увидел всадника, в глазах его появился животный страх. Ксин поднял лапу. Пронзительный вопль затих, когда когти раскроили череп. Следующей жертве он вонзил когти в основание шеи и дернул вверх, хрустнули разорванные позвонки. Отпустив труп, он развернулся к нападавшим и грозно оскалился. Раздались крики ужаса, и противник ударился в паническое бегство. Вскоре они остались одни. Вокруг лежали трупы.

– Все целы? – спросил Ксин. Он снова обрел человеческий облик.

– Слава Рэху! – благоговейно ответил гвардеец Милан, вытирая о траву окровавленный клинок.

Кто-то нашел и подал Ксину меч. Тот взял его и тщательно осмотрел лезвие, к счастью, оно почти не пострадало.

– В путь! – крикнул он, убирая оружие в ножны.

Они обогнули препятствие и побрели дальше по пустой, безнадежно длинной и унылой дороге. Над горизонтом всходило солнце. Начинался новый день.

В пяти часах пути от Дины, места ссылки Дарона, они заметили над трактом серое растущее облачко. Придержав коней, они начали всматриваться в даль.

– Вооруженный отряд, но цветов я пока не могу различить, – первым отозвался Ксин.

– Встречают или снова хотят напасть? – пробормотал Аллиро. – Для случайной встречи – не время и не место.

Владения разбойников уже позади.

– Никто о нас там слышать не мог, разве что… – Ксин прищурился. – Всем в строй, поднять знамя и держать оружие наготове! – приказал он. – Нужно быть готовым и к тому, и к другому. В галоп! – Он дал знак быстрым жестом.

С лязгом и грохотом они помчались вперед. Ксин скакал впереди, и ветер развевал золотистый конский хвост на гребне его шлема. С гордо поднятой головой он всматривался в приближавшихся всадников. За командиром следовал, удерживая неизменную дистанцию – почти полкорпуса коня, – сотник Аллиро. Развевающееся знамя трепетало над ним на древке пики, прикрепленной к седлу. Свою короткую алебарду он вынул из ременных петель на упряжи и, придерживая одной рукой, положил наискось на бедра. Ее темно-голубоватое лезвие ритмично покачивалось возле головы коня.

Остальные ехали двумя парами, стремя в стремя, а висевшие на спине мечи для удобства были подвешены рукоятями наружу.

Постепенно в приближавшейся группе Ксин заметил сначала герб рода Ферго, а вскоре и самого Дарона, который, как и он, скакал во главе своей группы из дюжины всадников.

Встретившись, они скомандовали своим знак остановиться.

– Значит, это все-таки ты! – воскликнул Дарон. – Приехал…

– Откуда ты знал, что найдешь меня здесь? – Ксин все еще не был уверен в том, какого рода прием ему оказывают.

– Якобы несколько дней назад банду разбойников перебил некий небольшой отряд, а командовал им человек, который во время сражения превратился в громадного кота. Насколько мне известно, на королевской службе со стоит лишь один котолак, впрочем, может быть, я и ошибаюсь, хе-хе…

– До тебя, конечно, дошли лишь слухи, – язвительно заметил Ксин.

– Не иначе.

– А я думал, что это были твои люди, – без обиняков заявил он.

По лицу Дарона пробежала гримаса, но смысл ее скрыли рыжая борода и усы.

– Думаю, когда-нибудь я в конце концов полюблю твою откровенность, – сказал он. – Я с этим не имел ничего общего, так, обычное нападение, а вести расходятся быстро, особенно такие. Однако если ты так полагал, то почему я тут с тобой еще разговариваю?

– Потому что в моей семье случилось нечто, что могу изменить только я, – гордо ответил Ксин, – и я намерен исполнить долг перед своим родом, – добавил он. – Если тебе кажется, что это не мое дело, то я кошачьей лапой вобью в твою закованную башку, что ты ошибаешься.

– То есть ты приехал бы даже без того письма?

– Если бы узнал о том, что случилось, – да.

Дарон задумчиво покачал головой:

– Откровенность за откровенность. Хотя король пожаловал тебе дворянство и присвоил фамилию, что формально решило вопрос, я не перестал считать тебя, мягко говоря, ублюдком. Однако я помню о том, что не кто иной, как ты, спас меня от плахи, хотя причин к тому у тебя было дьявольски мало. Так что вслух я этого больше никогда не скажу, но знай, что написать письмо меня заставила Мара. Она от отчаяния уже совсем голову потеряла.

– Сколько раз приходил вампир?

Дарон помрачнел:

– Пять, последний раз сегодня ночью.

«Еще два, и придется Милина проткнуть осиновым колом», – подумал Ксин.

– Это вместе с ними ты устроил ту бойню? – неожиданно спросил кузен.

Ксин оглянулся:

– С ними. Они стоят своего жалованья.

– Ещё одна причина оказать тебе гостеприимство. Добро пожаловать в мою одинокую обитель!

Они крепко пожали друг другу руки – впервые в жизни.

Соединившись вместе, отряды двигались бесформенной, далеко растянувшейся массой. Во главе лениво развевались два знамени – флаг с гербом рода Ферго и пурпурно-золотистый штандарт королевской гвардии. Оба родственника ехали рядом, ведя оживленную беседу, а чуть дальше двигался постоянно вглядывавшийся в них худой человек с длинными, почти белыми волосами. Он был вооружен, но единственный из присутствовавших не выглядел как солдат-наемник. Ксин в конце концов обратил на него внимание:

– Этот, седой и худой, все время отводит взгляд, когда я на него смотрю. Насколько я помню, это известный истребитель?

– Угадал, его зовут Берт. Глава гильдии, для тех, что у меня в замке, он непререкаемый авторитет.

– Слабоват авторитет, судя по результатам.

– Лучше не говори этого никому из них, у них и так несварение желудка с тех пор, как они узнали о твоем приезде. Они готовы натворить еще каких-нибудь глупостей, и тогда хлопот не оберешься, а я не хочу больше восстанавливать против себя короля.

«Сама невинность», – язвительно подумал Ксин. Истребитель явно сообразил, что речь идет о нем, поскольку поторопил коня и поравнялся с ними.

– Помощь нам не нужна, – буркнул он, тщательно избегая слов, которые вынудили бы его использовать в отношении Ксина какое-либо из общепринятых обращений.

– Насколько я знаю, это не у вас кто-то сосет по ночам кровь, но, если вдруг с кем-то приключится такая неприятность, дайте знать, я приеду и наведу порядок, – с ходу отрезал котолак. – А кроме того, – голос Ксина зазвучал твердо и бесцеремонно, – я офицер войска его величества Редрена III, в звании капитана гвардии, и хотел бы, чтобы ко мне обращались с соответствующим уважением. В противном случае я буду вынужден вызвать невежу на поединок или прикажу своим людям его высечь. Понятно?

Истребитель пошевелил кадыком, словно проглотил лягушку.

– Да… господин капитан, – выдавил он.

– Никогда не сомневался в понятливости вашей братии.

Берт посинел, но сдержался.

– Это странная и опасная местность, – сказал он чуть позже с деланным безразличием. – Разные дела здесь творятся со всякой нечистью. Необычные дела, – повторил он с загадочной усмешкой, – вам следует об этом помнить… капитан.

Он снова отъехал назад, на прежнее расстояние.

– Приятно слышать, как ты с ним справился, – сказал Дарон, – но ты оскорбил его, и притом прилюдно, он этого не забудет, увидишь.

– Тем хуже для него, – пожал плечами Ксин.

Вдали начали появляться первые строения Дины. Примерно час спустя они миновали городские ворота и скрылись в лабиринте узких крутых улочек, сетью опутывавших холм, на котором был возведен город. Приземистый замок с толстыми почерневшими от времени стенами занимал всю вершину.

Дина была типичной цитаделью, каких много было возведено вдоль юго-восточных границ провинций Суминора, чтобы защитить их от набегов непредсказуемых пирийцев. Все улицы в любой момент легко перегораживались переносными заборами из бревен, фрагменты которых лежали тут и там, сложенные в правильные поленницы, сами же дома строились исключительно из негорючего материала. Возле сложенных из благородного кирпича резиденций богачей виднелись похожие на груды необработанного камня жилища бедноты.

На дворе замка их уже ждали. Едва они успели въехать, толпа конюхов бегом бросилась к лошадям. Началась обычная в такие моменты суматоха – снимали седла, упряжь, вытирали и поили животных. Люди расходились по своим помещениям, а гвардейцев Ксина туда проводили слуги. Дарон лично занялся самим капитаном. По его знаку подбежал слуга.

– Где госпожа? – спросил Дарон.

– У юного господина, – последовал ответ.

Дарон вопросительно посмотрел на Ксина.

– Не будем терять времени, – решил котолак. – Идем!

Когда они вошли, сидевшая у изголовья Мара вскочила и с плачем бросилась на грудь гостю.

– Наконец-то ты здесь!

Она была измучена, бледна и действительно близка к помешательству. В ее ввалившихся глазах читалось безумие и мольба.

– Спаси моего сына, – прошептала она дрожащим голосом, стиснув пальцами полу его плаща.

Дарон смущенно уставился на носки сапог. Ксин мягко отодвинул кузину в сторону и подошел к лежащему Милину. Мальчик был погружен в глубокий сон. От Дарона Ксин знал, что это продолжается уже вторую неделю. Слабое и поверхностное дыхание появлялось необычно редко. Ксин еще не чуял Присутствия, но на мертвенно-белом лице мальчика уже виднелись первые признаки Превращения – посиневшие веки и приоткрытые губы, открывавшие пожелтевшие зубы, пока нормальной длины.

Ксин поднял одеяло. Как он и предполагал, мальчик был крайне истощен. Шея его была забинтована.

– Снимите, – Ксин показал на повязку, – я хочу посмотреть.

Желание Ксина было поспешно исполнено. На шее имелось пять двойных следов укусов, некоторые уже зажившие, другие, в особенности самые свежие, еще не успели затянуться. Тот, кто наслал вампира, мог вызвать смерть уже с первого раза, однако предпочитал, чтобы мальчик постепенно превратился в чудовище…

Ксин дал знак, что осмотр закончен.

– Сколько человек постоянно с ним?

– Шестеро солдат и я, – ответила Мара.

Ксин присвистнул сквозь зубы: сколь могущественна должна была быть воля, способная управлять вампиром и к тому же зачаровать целых семь человек, в том числе отчаявшуюся мать!

– И никто ничего не заметил?

– Даже легкого обморока. Свеча, на которую я смотрела, просто вдруг стала короче, – сказала немного успокоившаяся Мара. – Я посмотрела на Милина, и там снова была кровь… – она содрогнулась, – а бинт порван…-

Гримаса боли искривила ее губы.

Ксин быстро схватил ее за плечи.

– Смотри мне в глаза! – решительно приказал он.

Она послушно подняла голову. Его зеленые кошачьи глаза излучали спокойствие…

– Ты устала, очень устала, хочешь спать, – медленно проговорил он, – сейчас пойдешь к себе в спальню, ляжешь и крепко заснешь. Проснешься через шесть часов, будешь сильная и сможешь сражаться за своего сына.

– Да, да… – прошептала она и чуть пошатнулась.

Ксин поддержал ее, а Дарон хлопнул в ладоши. Прибежали девушки-служанки.

– Отведите госпожу в постель, – приказал он.

– Видел я уже подобные штучки, – заговорил Дарон. – Спасибо тебе, я неделю не мог ее уговорить, чтобы она пошла вздремнуть хоть немного. А ты что собираешься делать?

– Иду в баню, – ответил Ксин. – До захода солнца ничего не случится, а на ночь приду к Милину и подожду…

– Справишься?

Котолак обернулся и прищурил глаза.

– Не знаю, – спокойно ответил он.

СХВАТКА

Последние розоватые отблески уже гасли под сводом пепельно-серого неба, постепенно приобретавшего все более глубокий темно-синий цвет. В комнате Милина во всех подсвечниках горели свечи, а в углах и возле дверей, словно статуи, стояли, опираясь на копья, стражники.

– Найдешь эту проклятую тварь? – спросила Мара.

Ксин отошел от окна.

– Нет, – отрицательно покачал он головой, – не смогу.

– Почему? – удивилась она. – Ведь ты же их чуешь.

– Это не относится к анимантам. Они, прежде чем, изменятся, совершенно обычные люди, которые часто даже сами ни о чем не подозревают. Это не сверхъестественные существа, и потому я не могу ощутить их Присутствия. Сила Онно, таящаяся в них, связана чужой волей.

– Хочешь сказать, что где-то здесь, в замке, живет какой-нибудь неприметный человек, у которого внезапно, ни с того ни с сего, по ночам вырастают клыки и он приходит сосать кровь моего сына? – раздраженно бросил Дарон.

– Именно так, но это не все, должен быть еще какой-то источник злой воли. Сила вампира столь велика, что им не может быть один человек, даже несколько, здесь должна быть большая группа тех, кто знает, чего хочет.

– Не в замке. Истребители говорили то же самое, так что я для надежности приказал повесить каждого, о ком ходили слухи, что он занимается магией.

– Жаль, что ты не сровнял с землей всю провинцию.

В глазах Дарона появился странный блеск.

– А что, помогло бы?

– Сомневаюсь, – охладил его пыл Ксин.

– Скажи, почему так случилось, – спросила Мара, – и почему Милин?

– Наверняка из мести. Они нанесли удар по сыну, чтобы она была более мучительной, к тому же, может статься, он и вас загрызет…

– Перестань!

– Прости, Мара. Пора вызвать главу истребителей.

– На что он тебе? – удивился Дарон.

Ответом был лишь нетерпеливый взгляд Ксина. Дарон поспешно вышел и вскоре вернулся с Бертом.

– Приветствую вас, – холодно проговорил истребитель, – чем могу служить?

– Я хотел согласовать с вами способ уничтожения чудовища, – сказал Ксин.

– С нами? А что, в нас еще есть нужда? – В голосе Берта зазвучали издевательские нотки.

– Да, – невозмутимо ответил Ксин, – займемся этим вместе.

Наступившая тишина затянулась сверх всякой меры. Берт презрительно выпятил губы. Дарон не выдержал.

– Ты, собака! – рявкнул он, потеряв самообладание. – Я уже второй месяц вам бесплатно жрать даю, и ты еще смеешь огрызаться? – В ярости он схватил истребителя и тряхнул так, что у того едва не оторвалась голова. – Или вы сейчас же начнете делать то, что я вам прикажу, – прорычал он, – или… – Неожиданно Дарон успокоился, блеск в его глазах погас, и он на мгновение задумался. – Сегодня как раз привезли дрова, так что мигом могу для вас кольев настрогать. Увидите, как ловко тут ими орудуют!

Берт, видимо, успел уже хорошо узнать Дарона, поскольку вся его смелость куда-то исчезла.

– Так точно, хозяин. Как тебе будет угодно, – услужливо пролепетал он.

– Я отвлеку на себя все его чары, – заговорил Ксин, – а вы постарайтесь найти способ к нему в это время приблизиться. Остального, надеюсь, вам говорить не нужно?

– Большая опасность грозит тебе, капитан, это может привести к необратимому повреждению разума…

– Не твое дело, делай что положено, а о себе я как-нибудь сам позабочусь! – разозлился Ксин и повернулся к Берту спиной.

– Что-то ему сегодня не везет, – проворчал Дарон, когда за истребителем закрылась дверь.

– И от тебя тоже особого толку не будет, – заявил Ксин.

– А это еще почему? – спросил Дарон.

– Не умеешь владеть собой, будешь только мешать.

– Могу и помолчать, – предложил тот.

– Не в том дело, тебе пришлось бы перестать думать.

– Ага. – Он направился к выходу. – Впрочем, говорят, будто мне это совсем нетрудно…

Ксин и Мара остались одни, и в наступившей тишине таившееся всюду беспокойство начало приобретать почти ощутимые очертания. В комнате даже при зажженных свечах, казалось, было темно. И душно.

Ксин сел на пол в позе медитации, а Мара встала позади него. В ее напряженном лице было что-то волчье, собственно, вся она производила впечатление волчицы, притаившейся у входа в нору со щенками.

Котолак выровнял дыхание и сердцебиение, расслабил мышцы. Постепенно чувства его обострились, а сознание сосредоточилось на одной-единственной точке. Уже несколько лет, погружаясь в медитацию, он обнаруживал в глубине подсознания какую-то тень. Как обычно, он отодвинул ее в сторону. Вся его воля и все душевные силы собрались воедино, словно солдаты в строю перед боем. Теперь он был готов и мог ждать. Проходившие часы не притупляли чутья, так же как и шум регулярно сменяющейся стражи.

Первым пришел зов Присутствия. Он появился внезапно и вдали, затем начал приближаться.

Ксин представил себе врага – как он идет, окруженный защищающей его сферой зловещей силы, лишавшей воли каждого, кто находился в пределах ее досягаемости, гася мысли, чувства и память.

Это с ней, этой силой, ему предстояло сразиться. Она была уже в комнате. Удар ее он ощутил прямо внутри черепа. Жар пронзил нервы. Он мягко принял удар и отразил его. Давление на секунду ослабло. Чутье Присутствия подтвердило, что вампир остановился. Встреченное препятствие, видимо, застало врасплох его аниматоров. Затем облако коллективного сознания снова проникло сквозь стены, медленно заполнив всю комнату. Оно пульсировало, ощупывая пространство в поисках противника, – сначала безуспешно, но в конце концов Ксина в мгновение ока опутали невидимые щупальца. Он тут же оторвал их от себя и отшвырнул в сторону.

Могучее сопротивление Ксина снова вытолкнуло врага из помещения, но те уже знали…

Следующий удар был предназначен для него, пронзив навылет все его сознание и впившись в него. Началась невидимая борьба. Сопротивление Ксина продолжалось недолго: он поддался и ловко освободил свой разум, использовав способности, которые выработал годами тренировок. Мастерски погасив собственный мозг, он превратился в неодушевленный предмет. Сбитые с толку аниматоры потеряли контакт, и тогда Ксин в одно мгновение пробудился и послал им издевательский вызов. Ответом стала яростная атака. Те, видимо, пришли в бешенство, зато котолак спокойно повторил свой маневр – и еще раз, и еще несколько. Он сражался, противопоставляя холодный расчет беснующейся силе. Наконец он добился своего и заставил их ослабить действие лишающего воли облака. Люди в комнате начали приходить в себя. Прикрытие вампира стало не столь мощным, но аниматоры обрели силу, способную сварить мозг Ксина внутри черепа. На этот раз ему помогла его кошачья выносливость. Стиснутый невидимыми тисками, он не мог уже их разорвать, но и не дал себя задушить. Он использовал каждую неловкость врагов, чтобы хоть немного ослабить их захват, – и продолжал отчаянно защищаться.