Жанне казалось, что она слышит голоса, призывавшие к подвигу. Ей представлялись образы, неясные, но дорогие сердцу. Она хорошо знала эти образы и голоса. Они принадлежали тем, на кого ей всегда велели уповать, кого она видела на изображениях, о ком слышала в рассказах и молитвах.
Это был прежде всего прекрасный рыцарь, попиравший дракона, — святой Михаил; с ним вместе являлись святые Екатерина и Маргарита, покровительницы несчастных и угнетенных. Все они говорили от имени бога…
Да, Жанна была не такой, как другие. Она глубже чувствовала и больше стремилась отдать. И ее ли вина была в том, что она росла темной и суеверной, как все средневековые люди, что ее высокие стремления и порывы облекались в религиозные одежды? В те времена, когда церковь безраздельно господствовала над человеком, иначе быть не могло.
Но голоса, которые слышала девушка, действительно раздавались: это были вопли измученных людей, стоны страдающей родины, зов ее собственного большого и чуткого сердца.
Именно поэтому она так вслушивалась в эти голоса и следовала неуклонно всем их предначертаниям.
Франция пробуждалась. Простые люди видели, что сеньоры им не помогут. Нужно было брать спасение отчизны в свои руки.
В Бовези и Нормандии действовали партизаны. Имена Робина Кревена, Жанена Гале или простого крестьянина Ле Руа — бесстрашных вождей летучих отрядов — были широко известны в стране. Патриотические заговоры и партизанские группы создавались повсюду. Иногда во главе их оказывались женщины.
Девушка из Домреми с жадностью слушала эти вести. Вот он, правильный путь! Милой Франции можно оказать услугу лишь на поле брани! Нужно идти туда, где тяжелее всего!
Жанна ощущала в себе необъятные силы. Она верила, что может помочь своему народу.
В деревне стала известна легенда о том, что Францию погубит женщина, но спасет девушка. Девушка придет из Лотарингии, из седого леса Шеню…
Где родилась эта легенда? Откуда возникли в ней уточняющие подробности? Этого никто не знал. Но Жанну это не интересовало. Она сразу встрепенулась.
Еще бы! Разве не ясно, о чем идет речь? Женщина, погубившая Францию, — да ведь это королева Изабо, продавшая страну врагу и отринувшая собственного сына — наследника престола! А девушка? Девушка с лотарингской границы, из седого дубового леса?..
Сердце Жанны лихорадочно стучало.
Разве не ей господь подает свои знаки? Не она ли слышит призывы ангельских голосов? Не у нее ли в душе зародилась великая жалость?
Да, несомненно, это ее жребий. Родина ждет ее. И она придет!
Она выполнит свой долг до конца!
Но как это сделать? Как ей, бедной неграмотной крестьянке, преодолеть все преграды, стоящие на пути к встрече с родиной?..
Тот, кто упорно ищет, — находит. Вскоре девушке представился случай испытать судьбу.
Жак Дарк, человек честный и работящий, пользовался почетом и уважением среди односельчан. Его неоднократно избирали старостой. Теперь община уполномочила его вести тяжбу в Вокулёре. Кряхтя, запряг старик лошадку и покатил в город. Здесь ему пришлось иметь дело с самим сиром Робером де Бодрикуром. Капитан был не горд в отношениях с простыми людьми и охотно принимал их в своем замке. Замок сира Робера, равно как и его владелец, поразили воображение крестьянина. Когда он вернулся домой, то только и разговору было, что о визите к благородному правителю Вокулёра. Между прочим, Жак упомянул, что капитан стоит за партию дофина и поддерживает с ним постоянный контакт.
Жанна внимательно прислушивалась к беседе старших.
Вот откуда следует начинать!
Надо немедленно идти к Бодрикуру и просить, чтобы он переправил ее в королевский замок!
Зная, что родители не одобрят этой затеи, Жанна и словом о ней не обмолвилась. Она попросила разрешения навестить семью Лассуа, проживавшую в деревне Бюре на пути из Домреми в Вокулёр. Отец согласился. Жанна, полная надежд и решимости, отправилась в путь.
Дюран Лассуа состоял в весьма отдаленном родстве с семьей Дарк. Но так как он был на шестнадцать лет старше Жанны, она величала его дядей… Дядя очень любил свою названую племянницу. Зная его доброту и порядочность, Жанна доверяла ему во всем. Однако когда честный Дюран услышал столь необычные признания и просьбу сопровождать девушку в Вокулёр, он пришел в замешательство. И было отчего! Такая блажная идея могла смутить кого угодно!..
Но Жанна быстро предупредила все возражения. Она напомнила легенду о девушке из леса Шеню. Она обладала более сильной волей, чем ее «дядя», и прежде нежели добряк успел опомниться, он уже прочно связал себя согласием и обещанием.
…Увы! План, так хорошо задуманный и начатый, потерпел неудачу…
…Провал первой попытки глубоко опечалил Жанну. Дюран Лассуа, как мог, старался утешить девушку. Впрочем, внешне Жанна оставалась совершенно спокойной. Ее решимость не была поколеблена. Она свято верила в свою звезду.
Но в тайне неудачная миссия Жанны не сохранилась.
По возвращении в деревню она поняла, что слухи делают свое дело. На нее указывали пальцами и смеялись. Да и на расспросы родителей девушка не могла отвечать молчанием. Жанна не знала лжи. Волей-неволей пришлось объясниться.
Отец пришел в ярость. Высокие идеи Жанны были ему непонятны. Его воображение рисовало страшные картины. Он представлял, что дочь хочет спутаться с солдатами и превратиться в публичную девку.
— Если это действительно так, — кипятился отец, — и если братья тебя не убьют, то я утоплю тебя своими руками!
Мать вела себя сдержаннее. Но и она была потрясена. Впрочем, она знала, что нужно делать. Девчонка подросла, превратилась в девушку, вот и лезет дурь в голову! Пора подобрать ей хорошего жениха да выдать замуж. Пойдут дети, появятся новые обязанности, пустая блажь пройдет. И жених-то ведь есть на примете. Один хороший работящий парень, сын честных родителей, давно уже пялил глаза на Жаннетту, да не знал, как подступиться.
О замужестве Жанна и слышать не хотела. Ее тихое «нет» было столь решительным, что оставалось лишь развести руками.
Однако мать не отступила. Слишком дорого было ей счастье родного дитяти, чтобы пускать его на волю волн. Не хочет девка добром — нужно действовать силой, а там стерпится — слюбится. Отец поддержал Забиллэ. Поговорили с родителями жениха. Все согласовали. И тогда совместными усилиями заставили робкого парня подать в суд на Жанну: дескать, она дала ему слово, была помолвлена, а теперь бьет отбой. Парень взял грех на душу и сделал так, как ему было велено.
Родители потирали руки. Суд находился в Туле, за много миль от Вокулёрского округа. Туда Жанна, разумеется, не пойдет, выступать на суде не станет, и тогда ей просто судебным распоряжением предпишут вступить в брак.
Но плохо знали старики свою дочь. Жанна готовила себя к куда более трудным делам, — что значили для нее несколько суток пути по незнакомой местности! Она и глазом не моргнула, когда отец отказался дать лошадь. Она пошла пешком, выступала в суде и выиграла дело!
Что оставалось предпринять? Взялся было отец за веревку, но, взглянув в глаза дочери, только вздохнул и вышел из комнаты…
В то время, когда происходили эти события, семья Жака Дарка временно жила в городе Невшателе.
Сир Антуан де Вержи, правитель Шампани, 22 июня 1428 года получил от регента приказание подготовить кастелянство Вокулёр к приему англичан.
Сир де Вержи прекрасно понимал, что означает слово «подготовить». Он стал собирать свои разрозненные банды и вскоре составил отряд в тысячу копий.
Население Домреми и Гре, не полагаясь более на прочность «островной крепости», решило укрыться в стенах Невшателя, захватив с собой стада и самое ценное из вещей.
Когда две недели спустя крестьяне вернулись, деревни не было: бедняков встречали груды дымящихся развалин…
Благородный сир де Вержи и его головорезы, видя, что от них успели уйти, в бессильной ярости уничтожили все, что осталось. Поля, дома, сады, церковь — все было вытоптано, сожжено, разрушено… Не уцелела даже «островная крепость»: о ней напоминали лишь груды камней…
Перед таким горем померкло все остальное. Никто не приставал к Жанне с замужеством. Никто не удерживал ее больше.
В это время девушка узнала, что началась осада Орлеана. Решимость Жанны еще сильнее окрепла.
Нет, ждать долее нельзя ни минуты! Что не удалось с первого раза, должно обязательно выйти теперь!
Когда Жанна попросила отца, чтобы он отпустил ее к дяде Лассуа, старик только рукой махнул. Тщетно старалась девушка осушить слезы матери прощальными поцелуями: она и сама чувствовала, что больше сюда никогда не вернется.
Так она вторично очутилась в Вокулёре…
ГЛАВА 3
Путешествие
Для себя капитан де Бодрикур все решил с первой же минуты. Однако он продолжал медлить. Проходили дни, недели, а он все еще не давал разрешения на отъезд Жанны.
Прежде всего он понимал, что снаряжение девушки и эскорта — а путь предстоял немалый — влетит в копеечку. Раскошеливаться ради сомнительного дела сир Робер не хотел. Он не надеялся, что король возместит его затраты. Он предпочитал, чтобы девчонка пообтерлась в Вокулёре. Пусть она прговорит, познакомит со своими планами побольше народу, и тогда, быть может, средства на путешествие удастся собрать с других…
Кроме того, капитана беспокоил еще один деликатный момент. Девка явно корчила из себя небесную избранницу. Она толковала об ангельских голосах, о божественной воле и еще о многом в том же роде. А кто в состоянии поручиться, что она не врет? Может быть, все это дьявольское наваждение? Может быть, в ней сидит бес, который и устраивает все эти штучки? Посылать королю чертовку не хотелось. Это могло обернуться всевозможными неприятностями. А капитан вовсе не желал конфликтов с церковью.
После некоторых размышлений сир Робер нашел простой выход. Он отправился собственной персоной к Леруайе, квартирному хозяину Жанны, захватив с собой местного священника. В присутствии капитана поп окропил девушку святой водой и произнес очистительную молитву. Жанна перенесла обряд спокойно и не пыталась спастись бегством. Это доказывало, что беса в ней нет. Успокоенный Бодрикур хлопнул девушку по спине и ушел, заметив, что теперь ее мечта ближе к осуществлению, чем когда бы то ни было.
Жанна горько заплакала, и добрая Катерина, жена Леруайе, не могла ее долго успокоить.
Значит, ей не верят? В ней сомневаются? О глупые себялюбивые люди! Неужели они не могут понять, что все ее действия движимы только одним чувством — священной любовью к родине? Как можно тратить время на недостойные и бессмысленные затеи, если с каждым часом положение под Орлеаном ухудшается?!
В тот момент бедная девушка и не подозревала, что легче совершить бессмертный подвиг, нежели разорвать оковы, которыми опутывает человека «святая мать» — церковь.
Время показало, что Бодрикур не ошибся.
Вид на деревню Домреми со стороны Маиса Акварель К. Пансе, № 19 г.
Дом Жанны д'Арк r Домреми.
Комната Жанны.
С каждым днем количество почитателей Жанны росло. Девушка умела находить нужный язык с людьми. Она была общительной и охотно беседовала на улице, в церкви, в приемной капитана со всеми, кому была дорога судьба милой Франции. Глубокая убежденность Жанны невольно передавалась ее слушателям. Многие понимали, что в этот тяжелый час, когда королевская армия разлагалась, когда царствовала грубая сила грабителя, а иноземец становился на горло разоренной стране, спасти положение был в силах только самый беззаветный героизм. Далеко был Вокулёр от Орлеана, но люди чувствовали, что исход борьбы решится именно там, в сердце отчизны.
Разве мог пожалеть бедняк последнюю полушку на общее дело? Жанне было ясно, что за людьми и деньгами дело не станет.
И правда, вскоре маленький домик Леруайе стал местом паломничества. Приходили разные люди. В числе их оказалось даже несколько представителей военного сословия.
Однажды, когда Жанна и Катерина сидели за прялками, в дверь постучали, и на пороге появился статный рыцарь. Он отвесил женщинам иронический поклон.
Это был Жан из Меца, несший службу у Бодрикура.
Первый взгляд, брошенный на девушку, поразил Жана.
Как она молода! Совсем девчонка! Ей бы играть в куклы да развлекаться со своими подругами. Неужели правда все то, что о ней говорят?
И первая фраза воина была столь же насмешлива, как и его поклон:
— Что вы делаете здесь, моя милочка? Не думаете ли вы, что короля нужно изгнать из его королевства, а нам всем превратиться в англичан?
Эта шутка не смутила Жанну. Девушка посмотрела прямо в глаза своему собеседнику. Спокойно, без тени жеманства или застенчивости, она поведала Жану из Меца о цели приезда в Вокулёр. Рыцарь все уже знал, но бесхитростный рассказ его тронул. От прежнего шутливого настроения не осталось и следа. Жан из Меца многое повидал и не раз бывал в сражениях. Англичане разорили его родные места. Он всей душой ненавидел захватчиков. Служба в Вокулёре давно ему опостылела: он был честен и хотел служить Франции, а не случайному хозяину. Рыцарь взял девушку за руку. Ее восторженное настроение передалось и ему.
— Я обещаю вам, Жанна, что с божьей помощью приведу вас к королю. Скажите мне, когда вы хотели бы ехать?
Девушка лишь повторила то, что говорила капитану. Каждый день проволочки камнем лежал па ее сердце.
Жан из Меца обещал сделать все, что мог.
Уже прощаясь, он спросил девушку, в какой одежде она думает совершить путешествие? Дороги и леса Франции кишели разбойниками. На его взгляд, ехать в женском платье было бы безрассудно. Жанна с ним согласилась. Мужской костюм гораздо больше подходил для ее роли.
Все сомнения Бодрикура казались разрешенными. Беса в девке обнаружить не удалось, и денег эта затея ему, очевидно, стоить не будет. Кроме того, теперь ежедневно надоедает не только сама «святая», но и десятки ее почитателей, которые просят, молят, требуют.
Хорошо! Он готов покончить с этим.
И сир Робер отправляет курьера в Шинон, временную резиденцию короля.
В сумке курьер везет драгоценное письмо, которое должно, наконец, решить судьбу девушки из Домреми.
Шли дни. Известий из Шинона не поступало. Доехал ли до места курьер? Может быть, его убили по дороге? Может быть, похитили письмо? А может быть, король решил не отвечать капитану? Да мало ли всяких «может быть» ставит разуму тяжелый путь в сто пятьдесят лье, по тропинкам, размытым дождями, по лесам, полным бандитов, по деревням и селеньям, занятым врагом!
Жанна не находит себе места. Она мчится в Бюре, затем обратно в Вокулёр, потом опять в Бюре. Нет! Больше ждать она не в состоянии! Если Капитан Бодрикур отказывает в помощи, придется обойтись без него. Тайно, чтобы не беспокоить и не смущать верящих в нее добрых людей, она одна пойдет искать путь к дофину!
В конце января Жанна решилась… Переодевшись в костюм Дюрана Лассуа, висевший на ней мешком, девушка, сопровождаемая своим добрым родственником, оставила Вокулёр.
Она плохо представляла, куда идет.
Холодный пасмурный день клонился к вечеру. Одежда и обувь промокли раньше, чем путешественники выбрались из города. На душе у Жанны было тяжело и тоскливо. Когда вошли в темный незнакомый лес, девушка поняла причину тоски.
Она поступила как обманщица.
Она обманула всех этих людей, которые отнеслись к ней с таким вниманием, которые были готовы пожертвовать ради нее своим последним грошом!
Как могла она, даже заботясь о других, изменить своей обычной честности?
Раз она так поступила, то проку от путешествия все равно не будет!
Нет, надо запастись терпением и спокойно ждать своего часа.
Он придет, все равно придет!
Дюран Лассуа, промокший и усталый, давно уже потихоньку заглядывал в лицо девушке. Увидев слезы, он обнял ее. Жанна зарыдала и упала на грудь своему верному спутнику. Повернули обратно. Обратный путь казался бесконечным. К воротам Вокулёра подошли в полной темноте. У самых ворог измученных путешественников чуть не сбил с ног всадник, мчавшийся во весь опор на взмыленном коне.
Это был королевский курьер Коле де Вьенн, и вез он долгожданное письмо от короля Карла…
23 февраля 1429 года на главной площади Вокулёра было такое столпотворение, какого не увидишь и в день праздника. Люди различного достатка и возраста, от стариков до малых детей, тесным кольцом окружили группу всадников. Общее внимание привлекал стройный паж, подстриженный в кружок, с совсем еще юным девичьим лицом, уверенно державшийся на своей гнедой коренастой лошадке.
Это была Жанна. Лицо ее выражало сдержанную радость, глубокое внутреннее удовлетворение.
Она добилась своего!
Она едет в Шинон, к милому дофину; ее сопровождают рыцарь Бертран де Пуленжи, Жан из Меца, королевский курьер Коле де Вьенн и еще трое надежных спутников.
Близкие твердили ей, что путешествие будет опасным, что леса и дороги переполнены мародерами.
Жанна знает все это, но не боится. Она выбрала правильный путь и уверена, что невредимой пройдет его до конца.
Добрые люди! Как они обо всем позаботились! Вот стоят они, Анри и Катерина Леруайе, Дюран Лассуа и многие, многие другие, имен которых девушка не знает. Это они купили ей лошадь и заказали мужской костюм, превосходно сшитый по мерке. Это они изготовили и снабдили шпорами прекрасные мягкие сапожки, которые ладно сидят на ноге и позволяют не бояться дождя и грязи. Это они благословляют ее и желают удачи в задуманном деле.
Жанна едва сдерживает слезы. Да поможет им господь! Она всегда будет их помнить. В кровавых битвах с врагом она будет сражаться за свободу и счастье их и еще многих тысяч таких же скромных и безвестных тружеников.
Ну, вот и все!
Надо отправляться.
Жанна передаст Дюрану письмо, написанное под ее диктовку родителям. Маленькая кавалькада, сопровождаемая толпой, трогается к Французским воротам.
У ворот их встречает другая группа всадников.
Это сам капитан де Бодрикур во главе своей свиты. Старый циник не хочет показать, что растроган, и хмурит брови. Он оглядывает с ног до головы юного пажа, морщит лоб и слезает с коня. Подойдя к Жанне, он отстегивает свой меч и протягивает его девушке:
— На, возьми. Этого как раз тебе не хватает!
Жанна с благодарностью смотрит на капитана. Сир Робер, обращаясь к спутникам девушки, берет с них клятву, что они доставят свою подопечную в целости и сохранности. Еще раз взглянув на Жанну, машет рукой.
— Ну ладно, поезжай. И пусть будет то, чему суждено быть!
Первый день путешествия прошел спокойно. Коле де Вьенн знал тропинки, проложенные вдали от населенных мест. Когда приходилось выезжать па дорогу, копыта лошадей обматывали тряпками.
Ехали молча.
На всем пути не было ми одной встречи. Коле отсчитывал пройденные лье и отмечал, какие города и селения удалось благополучно миновать. Вот слева остался Гондрекур, потом Сайи, а справа за Марной должен быть Жуанвиль, самый опасный из городов этого района.
К тому времени, как всадники достигли Марны, начало темнеть. К счастью, па правом берегу должен был находиться монастырь Урбана, настоятелем которого числился родственник Бодрнкура. Монастырь обнаружили не сразу. Когда, наконец, через густую сеть ветвей разглядели свет на башне, ночь уже вступала в свои права. Усталые, но счастливые в предвкушении близкого отдыха, стучали путники в ворота обители.
В следующие дни пошло хуже.
Правда, англичан и бандитов по-прежнему не встречали. Но зато много блуждали н, кроме того, никак не могли подыскать подходящего места для ночлега. Ночевать в лесу было и холодно и опасно. После короткого обсуждения решили изменить порядок следования: спать днем и основную часть пути проходить ночью, вечером и утром. Спали прямо на сырой траве, в лучшем случае — на охапке сена. Жанпа пользовалась привилегией владелицы единственного одеяла, в которое она заворачивалась поверх своего щегольского костюма, даже не снимая сапог.
Так как шли ночью, часто сбивались с пути. Больше всего неприятностей доставляли реки. До выхода к Луаре пришлось переправляться через Марну, Об, Сену и Йону. Мостов избегали, ибо те всегда находились вблизи городов, занятых врагом. Реки в результате зимних дождей были полноводны. Хорошо еще, если удавалось найти брод; много хуже было, когда приходилось переправляться вплавь…
Жанна стоически переносила эти невзгоды. Хотя все тело у нее ныло, а костюм и сапоги почти не просыхали, она, казалось, не замечала этого.
Мужчины были более привередливы. Они удивлялись хорошему настроению девушки, а иногда оно просто их раздражало. Несколько раз грубыми шутками над «святой» пытались вывести ее из себя и этим разрядить сгущенную атмосферу. Воин из Меца выражал сомнение, сможет ли Жанна выполнить то, что задумала. Оруженосцы пытались ее припугнуть, заявляя, что видят войско англичан. А то, подмигнув друг другу, начинали расхваливать годонов и признаваться в тайной приверженности к ним.
Но Жанна обезоруживала коварных насмешников своей простотой и незлобивостью. Она не верила им и от души смеялась над шутниками, хотевшими ее одурачить.
За шесть бесконечно долгих суток проехали семьдесят пять лье — примерно половину пути. Но оставшаяся часть была несравнимо легче пройденной. Области, занятые врагом, окончились, впереди лежала французская земля. Можно было оставить предосторожности, смело продвигаться по прямым дорогам днем и спокойно спать ночью.
На седьмой день маленький отряд, выйдя к Луаре, вступил в королевский город Жьен. В Жьене пробыли недолго, но успели узнать, что слухи о необыкновенной девушке уже проникли повсюду.
Народ называл ее Девой и ждал от нее чудес. Жители Орлеана просили, чтобы Жанна поскорее пришла к ним на помощь.
Девушка и сама рвалась к осажденному городу, тем более что теперь он казался таким близким.
Однако сейчас нужно было продолжать путь в Шинон. Пришлось ограничиться посылкой доброй вести орлеанцам: Дева не забывает о них, душою она в Орлеане и прибудет туда так скоро, как только сможет.
Переправившись через Луару, путешественники вышли на дорогу, ведущую в Турень. Сытые и отдохнувшие, они пребывали в безмятежном состоянии и не догадывались о том, что сейчас их подстерегает опасность, самая страшная со времени выезда из Вокулёра…
В засаде против поворота дороги находились пятеро. Вскоре к ним подошел шестой. От быстрого бега он запыхался и часто дышал.
— Ну что, видел?
— Они направляются сюда и будут у поворота через пару минут.
— Сколько их?
— Этого я не разглядел, по, по-моему, трое или четверо.
Мародеры переглянулись. Добыча сама шла в руки.
То были солдаты короля Карла, которые мелкий разбой предпочитали службе. И правда, армия разбаливалась на глазах, жалованья не платили, и надеяться было не на что. А тут — тысячи возможностей! Вот хотя бы с этой «святой»… Известно, что ее везут к королю. Значит, король даст за нее большой выкуп…
Решение было принято тут же. Напасть внезапно, как только те повернут за угол. Девку связать, спрятать в канаву и придавить камнем. Остальных перебить, за исключением одного, который будет послан в Шпион за деньгами.
Медленно идут минуты. Шесть пар глаз напряженно следят за дорогой. Ага! Вот показались… Один, два, три… Гм… Да их больше, чем нужно, — всего семь человек! И все семь — мужчины! Что-то тут не так…
Всадники приближаются. Их мечи стучат о седла. В руках у двоих — копья. Вот они поравнялись с засадой. Вот один из них, совсем еще мальчишка, поднял голову. Взгляд его встретился с затаенными злыми глазами, следившими из-за кустов. Он обернулся к своим спутникам и что-то сказал. Все тотчас остановились. Рыцари положили руки на крестовины мечей. Один выехал вперед.
— Эй, вы, там! Немедленно выходите! Разбойники мрачно повиновались.
— Кто вы такие и что здесь делаете?
— Мессир, мы бедные солдаты его величества корол: г Карла. А здесь, в лесу, мы разыскиваем пропитание.
Рыцарь с сомнением посмотрел на говорившего. Несколько секунд длилось молчание.
— Эта дорога ведет на Сент-Эньян?
— Да, мессир, она проходит через Роморантен и Селль. Сент-Эньян отсюда в полутора-двух днях пути.
Рыцарь кивнул и вернулся к своим. После короткого совещания кавалькада двинулась дальше. Лица всадников были нахмурены, руки по-прежнему лежали на мечах.
Мародеры провожали их взглядами, пока те не скрылись вдали.
— Э-эх, дурачье!.. — протянул один. — Кого испугались! Упустить такую добычу!.. Нужно было действовать быстро и неожиданно — они бы не успели опомниться.
— Ты бы и действовал, — проворчал другой. Остальные молчали.
— А заметили ли вы, — вдруг сказал третий, — заметили ли вы, что этот молодец был того… Я разумею, переодетой бабой?..
Встреча с подозрительной компанией оставила неприятный осадок. Все были задумчивы и нет-нет да оглядывались по сторонам. Невеселыми были мысли Жанны. Она чувствовала сердцем, что избежала опасности. И вместе с тем ей было жаль этих бродяг, голодных, слонявшихся по лесу, нигде не находивших себе места.
Какая нелепость! В то время когда нужно все силы направить против общего врага, французы распадались на банды, охотились друг на друга. Нет! Если дофин поверит ей и пошлет ее к войску, она будет решительно бороться с этим. Она все силы отдаст на то, чтобы армия стала действительно народной, чтобы общие цели и стремления одержали верх над своекорыстием господ и постоянной нуждой простых людей.
Путешествие близилось к концу. Проехали Селль и Сент-Эньян, миновали зеленые склоны Фьербуа. Из Фьербуа девушка отправила письмо к королю, извещая его о скором приезде.
Последний день пути был особенно труден для Жанны. Она сгорала от нетерпения и, увидев на горизонте село или башню, каждый раз спрашивала с надеждой, не это ли, наконец, Шинон?..
…Город выплыл из зелени леса к самому вечеру, когда Жанна, отчаявшись, уже перестала спрашивать. В лучах заходящего солнца путешественники внезапно увидели невысокие белые постройки, над ними — холм и замок, тянущийся к небу причудливым гребнем зубчатых стен со множеством башенок и шпилей.
Жанна только взглянула на своих товарищей и по выражению их лиц поняла все. Цель одиннадцати суток тяжелого пути была достигнута. Шинон ждал их, приветливо улыбаясь последним отблеском яркого весеннего дня.
ГЛАВА 4
«Буржский король»
Когда королю доложили, что курьер и двое рыцарей из Вокулёра ожидают приема, он в нерешительности остановился.
Король собирался ужинать. Он только что имел длительную и нудную беседу со своим шамбелланом,
сиром де Тремуйлем, и был рад, что извещение об ужине ее прекратило. Слабый и жалкий, стоял он, покачиваясь на своих тонких кривых ногах, не дойдя всего лишь двух шагов до стола, стоял и не знал, что ответить.
В былые времена он, конечно, не стал бы задумываться. Он сразу бы приказал впустить лиц, которых давно и с нетерпением ожидал. Но они с дороги. Они, быть может, голодны. Их следовало бы пригласить к столу, а он — он давно уже никого не приглашает к своему столу… Скудного ужина едва хватит ему и супруге — мадам Марии Анжуйской.
Король делает отрицательный жест — пусть подождут! — и садится спиной к камину в удобное мягкое кресло. Огонь весело потрескивает — слава богу, дровишки пока есть. Полдюжины факелов неровно освещают трапезную. Через боковую дверь входит королева и молча занимает свое место. Сегодня у нее какой-то особенно тусклый вид. Она выглядит потрепанной и старой, несмотря на свои юные годы… Король отворачивается и закрывает глаза. Супруги не обмениваются ни словом…
Входят пажи. Приоткрыв один глаз, король наблюдает за движением тарелок.
Ну, конечно! Два заморенных цыпленка и тощий бараний зад! Кого уж тут приглашать! Они давно обедают и ужинают в одиночестве, мрачные и молчаливые, ловя насмешливые улыбки лакеев.
И что делать, с кого спрашивать, если он должен буквально всем: не только шамбеллану, сиру де Тремуйлю, не только канцлеру, его высокопреосвященству Реньо Шартрскому, но и своим военачальникам и чиновникам, поставщикам провизии и поварам, сапожникам и портным! Он, божьей милостью, король Франции, вынужден надставлять новые рукава к своим старым камзолам и щеголять в рваной обуви! Да, в абсолютно рваной, которую уж, разумеется, не надел бы ни один из его придворных!
Король не может без отвращения вспомнить, что произошло сегодня днем.
Его сапожник, мэтр Жак, принес пару новых башмаков, заказанных месяц назад. Мэтр Жак примерил их королю. Они сидели, как влитые, и были выполнены по последней моде. Король хотел поблагодарить мастера, но не успел этого сделать, ибо тот почтительнейше попросил оплатить заказ. Платить было нечем. Шельма сапожник и бровью не повел. Он поклонился королю, аккуратно снял с его ног новые башмаки, завернул их в тряпку, еще раз поклонился и вышел из комнаты.
Его величество опешил и не сразу понял, что произошло…
Когда понял, едва не задохся от гнева. Хотел было крикнуть, чтобы стража задержала сапожника, но затем раздумал. Слава богу, срама никто не видел. А что возьмешь с наглеца? Ведь он же прав: ему действительно бог знает сколько времени ничего не платят….
И все это происходит потому, что канальи видят полную беспомощность его, короля. Все горе в том, что он не хозяин в своей стране. В ней хозяйничают пожары и разруха, разруха и нужда, нужда и голод. В ней распоряжаются господа феодалы, английские регенты и его светлость герцог Бургундский.
А он, Карл, всего лишь «буржский король»…
Да, он владеет лишь частью южной Франции с городом Буржем, зажатой в тиски между Луарой и английской Гиенью. Даже свои не считают его королем — он не был законно помазан на царство, строго говоря, он продолжает оставаться дофином — наследником престола. Он путешествует по своим замкам, растерянный и слабый, в то время как англичане отбирают его земли.
