B.U.N.K.E.R. - Инкубатор

– Следуй по запаху, не ошибешься, – доктор указал на один из арочных проемов, из которого тотчас же, словно бы в подтверждение его слов, выскочили двое молодцев в белоснежных передниках, с большими подносами, уставленными закусками, и трусцой припустили через зал к другому проему.

– Стало быть, там у нас «кухонька»? – оживился Спартак. – А крепкие напитки там есть?

– Полно, – обнадежил доктор. – Так что особо не увлекайся: тут такой ассортимент, что на одной лишь дегустации можно набраться до полного анабиоза.

– Не волнуйтесь, я не подведу, – пообещал Спартак и возбужденно ткнул Юру локтем в бок. – Ну что, коллега, курс «зюйд-зюйд-вест»?

– Курс «жрать-жрать-жрать», – подтвердил Юра. – Вы с нами или как?

– Мы через некоторое время к вам присоединимся, – доктор кивнул на одну из арок. – Ну что, пройдемте в библиотеку?

– Всенепременно!

* * *

Итак, Юра со Спартаком убыли курсом «зюйд-жрать-пить», мы с доктором отправились в библиотеку. Степа неожиданно увязался с нами. Наш рыжий терминатор, помимо всего прочего, записной книгочей и, по-видимому, сейчас не очень голоден. Спартак, кстати, тоже любит почитать, но «кухонька», как видите, в данном случае одержала убедительную победу.

Этот дом был похож на маленький запутанный город, в котором отсутствовали таблички и путеводители, так что без гида здесь запросто можно было потеряться. Выдвигаясь к библиотеке, мы миновали множество великолепно обставленных комнат, в которых находились группы людей: доктор походя объяснял назначение каждого помещения и негромко комментировал присутствие в них наиболее значимых лиц. Не особо значимых, но вполне известных, тоже хватало: примерно половину из тех, кто тут был, нам чуть ли не ежедневно показывают по телевизору. Единая гостевая стихия как таковая отсутствовала, каждая группа развлекалась по своему произволу: пели песни под рояль, играли в карты, курили сигары, катали большие и малые шары (тут в числе прочих забав были боулинг и бильярд), пили, ели, заговорщицки шептались по углам, смотрели какие-то домашние видеоролики и так далее. Во многих местах доктора узнавали и реагировали с закономерно-нездоровым юмором: «так-так, ну и у кого там приступ шизофрении?!»

На нас со Степой в основном никто не обращал внимания, словно мы были невидимками, только в одном месте раздраженно заорали, что у них интим и потребовали убираться вон. Видимых проявлений интима мы не обнаружили, но хамить не стали и убрались.

В шикарно оборудованном спортзале Степа немного задержался. Ему очень понравились манекены для Вин Чун, и он спросил: если хозяин такой добрый, что дает всем подряд почитать книги из своей библиотеки… а манекен напрокат он не даст? Ненадолго, лет этак на пять – семь…

Шутка показалась мне забавной, и я живенько в ней поучаствовал: один экземпляр в нашем бункере будет смотреться сиротливо, так что надо просить весь деревянный уголок с манекенами, ибо в нем все устроено по фэнь-шую, гармонично и правильно, можно сказать, в ансамбле.

Доктор совершенно серьезно ответил, что весь уголок – это, наверное, перебор, а вот насчет одного манекена можно спросить. Хозяин человек не жадный, может подарить.

– Ух ты… В таком случае, может, он мне пару раритетов из библиотеки подарит? – оживился я.

– Может, и подарит, – рассеянно кивнул доктор. – Эти книги все равно никто не читает, они здесь не более чем антураж…

Библиотека в самом деле оказалась весьма впечатляющей, но похозяйничать в ней нам так и не удалось.

Дело в том, что библиотека здесь, как это ни странно звучит – всего лишь огромная приемная при кабинете хозяина. То есть другого входа нет, чтобы попасть в кабинет, нужно пройти через библиотеку.

На симметричных диванчиках по обеим сторонам от двери кабинета сидели крепенькие книголюбы в хорошо шитых костюмах (без значка в петлице) и со служебным выражением следили за каждым нашим движением. Чуть поодаль, у окна, Домовитый с каким-то густо-кудрявым типом вполголоса вели беседу. Вид у обоих был озабоченный и совсем непраздничный. Наш шеф нервно теребил платок, а кудряш регулярно поглядывал на дверь кабинета, словно бы ожидая приглашения войти.

– Быстрые вы мои, – недовольно пробурчал Домовитый, увидев нас. – Я позову, когда надо будет…

И тут же сделал замысловатое движение глазами: сначала показал на дверь кабинета, затем плавно перевел взгляд на выход.

Я шефа знаю достаточно хорошо, так что, опуская все тонкости и нюансы, сразу перевожу на рабоче-крестьянский: «зря приперлись, не до вас, убирайтесь вон».

Мы дисциплинированно развернулись и покинули библиотеку.

Не повезло, однако.

– Мой просчет, – признался доктор. – Мог бы сообразить, что кабинет занят…

* * *

Дабы разнообразить впечатления, в зал с печальным оркестром мы возвращались по другому маршруту: через БПК и оранжерею.

БПК (банно-прачечный комбинат) доктор обозвал тутошнюю сауну с бассейном, а оранжерею, учитывая размеры и обилие стекла, с полным правом можно было назвать зимним садом.

В бассейне плескалась парочка толстяков с квартетом задорно визжащих девиц. Жизнерадостные толстяки оказались очень дружелюбными и с ходу принялись зазывать нас, чтобы присоединялись к ним (а ведь мы даже не были представлены друг другу). Доктор, однако, негромко выдал рекомендации:

– Не советую. Я их знаю…

…после чего мы вежливо отказались и пошли дальше.

– Эй, вьюноши, кого вы слушаете?! – весело крикнул нам вслед один из толстяков. – Ваш доктор – му…ак и зануда, бросайте его, идите к нам!

После такого чудесного напутствия у меня сложилось впечатление, что нашего доктора тут знает каждая собака, а толстякам, помимо всего прочего, кое-что известно и о нас. Иначе было бы сказано просто «доктор», а не «ваш доктор».

Испорченный штампами богемной хроники, я полагал, что в оранжерее мы застанем парочку целующихся гомосеков или, на худой конец, банду местных тинейджеров, втихаря потребляющих «кокс».

На самом же деле там оказались полтора десятка молодых мамаш, которые с умилением наблюдали за своими резвящимися детишками. Молодых не в том плане, что с колясками и набухшими сосцами, звенящими от прущей на волю живительной влаги, а просто все они были примерно моего возраста, чуть старше, чуть младше, одним словом, где-то в районе до двадцати пяти.

Все мамаши, как на подбор, были ухоженными, но некрасивыми, и ни разу не сексуальными. Девицы в народных костюмах, на которых мы напоролись в зале, по сравнению с ними были просто королевами красоты.

Мамаши сидели в удобных креслах, потягивая коктейли, негромко переговариваясь, и смотрели сквозь стеклянную стену оранжереи во двор.

Во дворе, или, вернее сказать, в парке, была оборудована живописная опушка берендеевского леса, грамотно отредактированная в рождественском формате: старинные «газовые» фонари, исполинская елка с игрушками, разноцветные гирлянды, вспыхивавшие в полумраке парка мистическими огоньками, вылепленные из снега домики, традиционные снеговики и четырехскатная ледяная горка.

Детишек было десятка два, их развлекали примерно столько же аниматоров в сказочных костюмах и масках, так что в парке имела место очень даже неслабая массовка – шумная, задорная, визгливо-крикливая и во всех отношениях радостная и живая.

От этой массовки за версту несло неподдельным весельем и чистым, ничем не замутненным детским счастьем. Некрасивым мамашам, судя по всему, это нравилось, и они были очень довольны.

Наблюдая за этой рождественской идиллией на фоне медленно падающих снежинок, я машинально отметил, что в стройных рядах аниматорского сословия прослеживается некоторый волюнтаризм. Наряду с традиционными сказочными зверушками – черепашками-ниндзя и леприконами, которые гоняли на снегоходах и палили друг в друга из лазерных пистолетов, помидорами-убийцами, трансформерами, человеками-пауками и прочей живностью – по парку металась парочка привидений, больше похожих на Смерть (только без косы), и некое совершенно безответственное существо в черном балахоне и натуральной чумной маске Medico della Peste.

Сразу хочу оговориться: я не силен в латыни, просто как-то довелось делать чертеж такой маски по просьбе приятеля, который мастерит оригинальные аксессуары для эксцентричных типов, вот и запомнил.

Я отнюдь не сноб и сам люблю под настроение покуролесить, но, на мой взгляд, товарищ в этой страшненькой масочке вел себя крайне разнузданно и беспардонно.

Он гонялся за бедными зверушками (читай, аниматорами и аниматоршами) и, настигнув кого-то из них, валил в сугроб и избивал устрашающего вида дубинкой до полного «умерщвления».

Дубина, разумеется, была игрушечная, мягкая и гибкая, а аниматоры просто на какое-то время переставали двигаться, имитируя смерть, но… само действо показалось мне не совсем корректным для такой аудитории, а где-то даже и зловещим.

Мелкая публика, однако, придерживалась иного мнения: действия злого клювастого чудища неизменно вызывали бурю восторга и всеобщее детское одобрение. Мамаши тоже вполне благосклонно относились к происходящему, ни одна не возмущалась и не выражала опасений, что это может быть непедагогично.

Мне хотелось узнать, что доктор думает по поводу местных нравов, но он был занят.

Наш мозгоправ общался сразу с двумя мамашами, которые на что-то жаловались, негромко, но деловито и настойчиво, словно были готовы к этому и весь день ждали, что доктор заявится сюда и выслушает их.

Пока они общались, еще две мамаши прекратили любоваться на похождения своих чад, встали и подошли поближе, заняв таким образом очередь на подступах к нашему доку, на диво востребованному в этом доме.

Доктор, однако, оказался вполне адаптированным к такого рода посягательствам: отговорив с первой парочкой, он решительно и безапелляционно отразил напор второй:

– Простите, голубушки, у меня сегодня не приемный день. Я здесь на отдыхе, работать не собираюсь. Смотрите свои графики, звоните, все решим в рабочем порядке…

…после чего подал нам тайный знак (я его истолковал примерно как «валим отсюда!!!»), и мы спешно покинули оранжерею-засаду.

* * *

По выходу из оранжереи доктор решительно заявил, что экскурсия закончена, и мы направились в «кухоньку», дабы восстановить силы, потраченные на бесцельную прогулку по огромному дому.

«Кухонька», как вы наверняка уже догадались по аналогии с прочими «коммунальными радостями», это такой местный сленг. На самом деле это была здоровенная столовая с весело полыхающим камином и тремя широкими арочными выходами: собственно на кухню, в винный погреб и в отдельный обеденный зал, раза в два меньший чем столовая, с двумя эркерами в парк (тот же вид, что из оранжереи, только в зеркальном порядке).

В «кухоньке» было празднично, оживленно и вкусно.

Из собственно кухни накатывали волны сложных кулинарных ароматов, а на гребне этих волн, словно серфингисты в полосе прилива, неслись задорные голоса, преисполненные профессиональным азартом. Поваров видно не было, но я сразу понял, что несколько мастеров наперегонки готовят разные блюда: в их куражливых возгласах отчетливо звучал соревновательный рефрен.

В зале поменьше заседала довольно большая и шумная компания. Игнорируя рождественского Элвиса, ненавязчиво льющегося из колонок стереосистемы, некоторая часть компании хором пела под гитару «…милая моя, солнышко лесное…», а другая часть вела громкую беседу, временами прерываемую взрывами идиотского хохота – еще одна часть, судя по всему, была уже изрядно навеселе и все происходящее казалось ей (части) весьма забавным.

В основном зале было три небольших компании, которые вели себя сравнительно тихо. Две пары среднего возраста неспешно поглощали поросенка с кашей и с большим интересом слушали сразу на три фронта: беседу из малого зала, Юрины байки и животрепещущий рассказ экстравагантной дамы в дальнем углу.

Целевая аудитория дамы была представлена двумя молодыми людьми, одной очень юной барышней и чрезвычайно умной на вид таксой. Все они активно лопали пирожные (кроме таксы – прямо на полу рядом с ней валялся кусок торта, но она его словно бы и не видела и живо принюхивалась к доносящимся из кухни ароматам) и внимательно слушали, что говорит дама. Дама-рассказчица ничего не ела, но регулярно прихлебывала из огромного бокала, залихватски пыхала сигареткой в красивом костяном мундштуке, и было заметно, что она уже хорошо подшофе.

Юра снобистски витийствовал в окружении квартета прелестных девиц, ряженных в традиционные славянские одежды. Мелкий негодяй проигнорировал наше появление и даже не снизошел до того, чтобы представить нас своим спутницам. С ленивой небрежностью смертельно уставшего от тайных операций суперагента он вещал о каких-то мифических приключениях (судя по дикому и неправдоподобному сюжету, все это было выдумано здесь и сейчас, дабы произвести впечатление на девиц) и одновременно оценивал ситуацию по трем позициям.

Перечисляю позиции: Юра с мудрым прищуром смотрел на титанический кусище великолепного торта «тирамису», ласково поглядывал на девиц и в то же время инспектирующим жестом оглаживал свой непомерно раздувшийся живот.

То есть, пока мы гуляли, наш прожорливый дегенерат слопал кучу всяких вкусностей и теперь пытался определиться, хватит ли сил еще и на десерт? Да, «тирамису» был просто сказочный, но девицы тоже не подкачали, так что, как видите, дилемма была весьма непростая.

– А где Спартак? – не обращая внимания на девиц, спросил доктор.

Меня это удивило: доктор у нас утонченный эстет и галантный кавалер, к дамам всегда относится с большим пиететом и никогда не вклинится в беседу, не будучи представленным.

– Там, – Юра небрежно ткнул пальцем в сторону винного погреба.

– Один?

– С каким-то дедом.

– В пижаме?

– Точно.

– Ага! – доктор обрадованно потер ладони и сообщил нам: – Господа, нам выпала редкая возможность присутствовать на занимательнейшей лекции большого знатока вин… с попутной дегустацией оных!

После этого он живенько набросал на тарелку с фамильным вензелем разнообразных сыров из «сырного уголка» и убыл в погреб. Степа тоже исполнил себе тарелку с сырным ассорти и последовал за доктором.

Я хотел было последовать их примеру, но, осмотревшись, принюхавшись и прислушавшись к себе, понял, что одними сырами и вином тут не обойдется.

Не стану изливаться восторженными воплями и тратить два десятка страниц на описание ассортимента, выставленного на «кухоньке», у нас ведь не кулинарная книга. Скажу только, что если собрать до кучи все отделы деликатесов лучших столичных рынков, по сравнению с «кухонькой» они выглядели бы примерно как какой-нибудь затрапезный мозамбикский сельпо.

Это было просто царство вкусной еды, воплощенный триумф деликатесов, который наверняка сразил бы наповал самого изощренного гурмана.

Многое из того, что было вокруг меня, я видел в первый раз, поэтому взял огромную тарелку, набрал всего помаленьку, ориентируясь исключительно по виду и запаху, и сел трапезничать несколько поодаль от Юриной компании.

Видите ли, я, конечно, не такой эстет, как наш доктор, но в целом мальчуган воспитанный и без крайней необходимости никогда не вклиниваюсь в незнакомую компанию. Тем более если в этой компании заправляет мой коллега, который (скот этакий!) меня намеренно игнорирует.

Хмм… интересно, как это самовлюбленное жадное чудовище собирается справиться сразу с четырьмя дамами, да еще после столь плотного, я бы даже сказал, циклопического, обеда?!

Также интересно, как это нашему прожорливому Микки-Маусу удалось приковать к себе внимание таких симпатичных девиц. Что же он им такого наврал, что они его все разом полюбили?

Вскоре, однако, выяснилось, что дамы оказались более воспитанными и благоразумными, чем мой несносный коллега. Тактично выждав, когда я утолил первый голод, две из них подошли ко мне и завели разговор.

Что ж, вполне закономерный ход, я был уверен, что в конечном итоге все так и будет. Я во всех отношениях лучше Юры: умнее, красивее, выше на целую голову (и это не метафора), кроме того, я дьявольски скромен и тактичен. То есть сообразительные девушки быстро поняли, что к чему, и сделали правильный выбор.

Девиц звали Ира и Лена, вблизи они оказались еще лучше, чем издали, и приятно удивили нетипичными для аристократок простотой, благонравием и хорошим воспитанием. От пива отказались, из напитков употребляли только сок, самолюбованием не страдали: о себе не рассказывали вообще, зато вовсю интересовались моей скромной персоной.

Мы очень быстро наладили контакт, и я уже было подумал, что вечер обещает быть томным. Единственно, что смущало: трудно было определиться в выборе.

Кого предпочесть? Девчата были дивно хороши и одинаково мне нравились, выбрать кого-либо из них было затруднительно. Я, в общем-то, натура художественно раскованная и отнюдь не ханжа, но придерживаюсь традиционных устоев: по групповым целям ранее работать не доводилось, квалификация отсутствует, так что… Гхм-кхм…

А сами девушки никаких знаков предпочтения не подавали, обе равномерно излучали приязнь в мою сторону и всяческую готовность к развитию отношений.

Так и не определившись с выбором, я начал было потихоньку подумывать, а не сбегать ли в погреб, да спросить совета у доктора (если вас это рассмешило, значит, вы не бывали в такой «вилочной» ситуации: дилемма, скажу я вам, еще та!), но тут произошло событие, которое разрушило нашу идиллию и избавило меня от необходимости решать дилемму.

* * *

Итак, сидим мы себе, наслаждаемся общением и культурно развиваем отношения в нужную сторону, как вдруг в «кухоньку» врывается бритый наголо камрад в черном балахоне и с чумной маской под мышкой – тот самый, что давеча занимался прикладным волюнтаризмом в парке (читай, глумился над аниматорами на потеху детишкам).

Наблюдая за ним из окна оранжереи, я почему-то решил, что это маленький толстенький уродливый злюка слегка за сорок, возможно, бригадир аниматоров, раздраженный тем, что ему приходится работать в праздник.

Оказалось, что я ошибался во всех отношениях: носитель чумной маски был моложе меня, стройный, среднего роста, с лицом привлекательным и, пожалуй, даже женственным. В его шалом взгляде искрились добродушие, любовь к жизни и желание покуролесить.

Быстренько обежав «кухоньку», носитель по-хозяйски заглянул во все углы, перекинулся парой фраз с компанией в малом зале, сбегал в погреб, вернулся с бутылкой игристого вина, похлопал по плечам парубков, слушающих поддатую мадам, ущипнул за щечку юную барышню, ухватил за ухо таксу – такса сурово зарычала и самую малость не цапнула наглеца, не понравилась ей такая фамильярность, мимоходом оглядел Юру, не проявил к нему никакого интереса и в итоге приземлился рядом со мной и моими спутницами.

Мои девицы, как ни странно, сели прямо, сделали официальные лица и словно бы замерли в предвкушении чего-то малоприятного. Меня это несколько удивило. Прочая публика, насколько я могу судить, на носителя вообще не обратила внимания, что было вполне нормальным: в этом доме половина присутствующих гуляет в маскарадных костюмах и ведет себя как минимум эксцентрично.

– Веня-мл., – носитель бросил маску на стол и принялся откупоривать бутылку. – С кем имею?

– Алекс, – представился я, истолковав «Веня-мл.» как «Веня-младший» и сразу поняв, что это хозяйский сын. – Можно Саша.

– Оч. пр.! – Веня хулигански стрельнул пробкой в потолок, довольно хмыкнул и принялся жадно поглощать розовую пенную жидкость прямо из горлышка, варварски отрыгивая и причмокивая. – Эргхх… Мням-с… Будешь?

– Нет, спасибо, я тут пивко помаленьку…

– Ну смотри, смотри, это лично дедовский розлив, не все и пробовали… Так, для персоны ты еще молод, значит, «сынок». И кто у нас папа?

Думаю, не скажу ничего нового: во многих ведомствах и структурах Директора за глаза зовут «папой». Мы в этом плане не являемся исключением, поэтому я не задумываясь брякнул:

– Домовитый.

Это признание неожиданно произвело на Веню-мл. ошеломляющее впечатление. Он поперхнулся розовой пеной, закашлялся, выпучил глаза и выдохнул:

– Да иди ты… Неужто правда?!

– Ну… в общем…

– Понял! – Веня-мл. заговорщицки подмигнул мне и вдруг цыкнул на моих спутниц: – Так, а ну-ка, брысь отсюда…

Я обмер, шокированный таким хамским обращением и впал в ступор, не зная как поступить. Вроде бы это было сказано ласково, пo-домашнему как наглой кошке, развалившейся на хозяйском месте, но речь-то шла о двух прелестных молодых дамах! И что самое странное, дамы восприняли это как должное: резво подскочили и, слова лишнего не говоря, послушно удалились в другой конец зала.

– Может, не стоит так… – промямлил я, решительно не понимая, как себя вести в такой ситуации. – Все-таки дамы…

– Да ну их в ж…, только место занимают, – небрежно отмахнулся Веня-мл. – Слушай, ну Вовочка дал, ну отчудил, ну это ведь вообще ни в какие ворота… Слушай, не думал, что он такой старый! Выглядит вроде бы моложе, намного моложе, хорошо сохранился… Слушай, ну это же ведь хит сезона! Вот это кошмар так кошмар, вот это плюшка…

Тут его понесло в е… ммм… в ковыли, пожалуй: суровая тайна, незаконнорожденный наследник, Наташа Ростова, первый бал, вывод в свет – и прочая и прочая, и все это взахлеб, с брызжущим во все стороны энтузиазмом, подмигиваниями, похлопываниями по спине, по плечу и даже (или показалось?) осторожными поглаживаниями-касаниями подбородка и щеки, было два таких мутных момента, я так и не понял, что это такое, и не определился, как реагировать.

В общем, я сообразил, что произошла досадная неточность и Веня-мл. простодушно принял меня за бастарда Домовитого (читай, незаконнорожденного наследника, которого до сего момента тщательно скрывали от общества). Следовало, конечно, сразу и решительно пресечь все эти инсинуации, но, огорошенный бешеным напором нового знакомца, я даже слова вставить не успевал, а только мямлил что-то по ходу его бурных излияний и с тупым видом сосал пиво.

Пиво было просто великолепное, как, впрочем, и все остальное на этой «кухоньке» и в этом доме вообще.

В тот момент, когда я таки собрался с духом и набрал было в грудь воздуха, чтобы расставить все на свои места, Веня-мл. жестом остановил меня, озабоченно глянул на часы и кому-то позвонил. Коротко отговорив по мобильному, он подмигнул мне и свойски уведомил:

– Подожди пару минут, тут мне пыхнуть подвезли… Ты уже пробовал «светлячка»?

Я в курсе, что такое «пыхнуть». Нет, про «светлячка» я слышу впервые и вообще, такими вещами без крайней необходимости не балуюсь, но…

– Слушай, да ты у нас вообще целка! – мое замешательство почему-то вызвало у Вени-мл. приступ радостной эйфории. – Готовься, сегодня будем тебя обращать в это, как его… Гхм-кхм… В общем, погоди маненько, сейчас сбегаю, сам «пыхну» и тебе принесу…

И умчался прочь, забыв свою страшную маску на столе.

* * *

Оставшись один, я некоторое время тряс головой, пытаясь избавиться от прилипчивой ауры Вени-мл., и приходил в себя: общение с таким напористым, говорливым и безалаберным существом – это серьезный стресс для любого неподготовленного человека.

Увы, увы, пока Веня-мл. оглушал меня своим журчанием, все нужные люди покинули «кухоньку»: Иры и Лены не было, Юра со своими спутницами тоже куда-то испарился, так что некого было спросить, где следует искать моих девиц.

Удрученный таким бедственным положением дел, я решил проявить вредность: не стал ждать, когда Веня-мл. принесет мне «пыхнуть», и спустился в винный погреб.

После всего увиденного в этом доме погреб меня уже не удивил. Нормальный такой монастырский подвал: грубо тесанный камень, чугунные фонари под сводчатыми потолками, штабеля бочек, стеллажи и стойки с бутылками – в общем, все очень здорово, если загнать сюда полк отъявленных спортсменов-трезвенников, через месяц они выползут на свет божий кончеными алкоголиками.

За круглым дубовым столом сидели наши, потягивали вино и внимательно слушали дико волосатого деда, облаченного во фланелевую пижаму с бегемотиками. На столе возвышалась целая батарея бутылок, несколько ковшиков и просто стеклянных банок с нектарами разных оттенков, от густо-кровавого до нежно-золотистого.

Во взгляде Спартака светилось пьяное счастье: по-моему, он уже так «наслушался», что теперь вряд ли выйдет отсюда своим ходом.

Дед вещал увлеченно и неистово, наглухо выпрыгнув из реальности и надежно затягивая слушателей в бурлящий водоворот своей стихии: я сразу уловил фамильное сходство с Веней-мл. и подумал, что такое разнузданное витийство – это, пожалуй, вполне наследственное заболевание. Надо будет потом у доктора спросить, наверняка он в курсе всех местных семейных недугов.

– А вот и Алекс! – торжественно представил меня доктор. – Самый молодой эмм… член нашего коллектива.

Дед неохотно прервал повествование, испытующе посмотрел на меня, словно бы взвешивая, стоит ли тратить время на такое недоразумение или сразу же послать подальше, и неожиданно уточнил:

– Где, говорите, у вас виноградники?

«Сумасшедший!» – с тревогой подумал я и на всякий случай приготовился задать деру.

– Эмм… Понимаете… Мгм…

– Дядя в Аргентине, – весело подсказал доктор.

– Точно! – приободрился я. – У меня в Аргентине…

– Есть, есть Аргентина! – дед широким жестом махнул в глубь погреба. – Девятнадцатый стеллаж, четвертая полка, слева направо первая дюжина, «Мальбек» 95-го года. Хватайте, тащите, пейте, молчите – и слушайте, слушайте, СЛУШАЙТЕ, черт вас дери!!!

Ошеломленный таким мощным напором, я послушно прогулялся к девятнадцатому стеллажу, взял первую слева бутылку с четвертой полки, вернулся к столу и с минуту торчал столбом, не зная что предпринять. За стол никто не приглашал, однако же и прочь не гнали, и вообще, нашим было не до меня, они по уши увязли в секретах и нюансах виноделия. Дед не просто читал лекцию, как это обычно делают наши скучные профессора в сонной аудитории – он вовлек всех присутствующих в беседу и заразил своим винным фанатизмом: наши наперебой задавали вопросы, охали, удивлялись, не верили и сомневались, а Спартак даже умудрялся аргументированно спорить (практика, однако, наш инженер в этом плане тоже не лыком шит!) – и все это под перманентную дегустацию элитных сорт вин.

Так что, как видите, время они тут проводили очень даже недурственно.

Убедившись, что особого приглашения не будет, я без спроса уселся за стол, откупорил «свою» бутылку и методически грамотно влился в беседу: «Мальбек» был просто великолепным, о чем я немедля сообщил деду, и течение дискуссии тотчас же перескочило на аргентинские вина.

В общем, не буду травить душу, не всем ведь довелось побывать в таком замечательном погребке. Скажу только, что было все чудесно и гармонично, и мы наверняка остались бы там до утра, а может, вообще насовсем, и тогда вам пришлось бы читать в серии «Бункер» семьдесят девять томов «Вино-1», «Вино-2», «Вино-3», икх-ой…» и так далее. Но через некоторое время, когда всем уже было хорошо и весело, прибежал зловредный мажордом с испуганным лицом и сообщил, что нас зовут на аудиенцию.

– Да что же это за бардачный дом такой!!! – яростно возмутился дед. – Вот всегда такая хренотень, на самом интересном месте забирают всю компанию, гады! Идите уже, идите – если выпустят живыми, возвращайтесь скорее, я вас подожду…

Глава 3

«370-й». Подмена

Насчет гостей, разумеется, Хронос просто пошутил. В Инкубаторе гостей не может быть по определению. Здесь бывают только свои и только по делу.

В штабном бункере, помимо «местного» Ворона, Руслана поджидали трое: Директор Инкубатора, Феликс и невысокий плешивый мужчина весьма интеллигентного вида.

Феликс – руководитель «выпускного» проекта, в котором участвует Руслан, а товарища с плешью он видит в первый раз, но, совершенно определенно, это «стилет». Других на Третьем Полигоне просто не бывает (единственное исключение – Директор), здесь своя замкнутая система, в которой нет места посторонним.

Действующие «стилеты» бывают в Инкубаторе по двум поводам: чтобы забрать младшее «мясо» для практики или вывезти выпускника на индивидуальный проект, вроде того, в котором участвует Руслан.

Руслан смотрел на старших братьев с почтением и едва ли не обожанием, как и подобает любому салаге.

Хотя, если разобраться, «салага» в данном случае – это очень условно и субъективно. Феликсу и его интеллигентному напарнику лет по тридцать пять, они «в игре» полтора десятка лет, так что да, для них Руслан зеленый салажонок.

А по общепринятым меркам, девятнадцатилетний курсант выпускной группы – Мастер с большой буквы.

У Руслана колоссальный «настрел», почти десять лет интенсивной боевой учебы, и трехлетний командировочный стаж выполнения СБЗ[1] в «горячих точках» на территории России и за рубежом.

Нет, воспитанникам Инкубатора никто специально не прививает нарочитый пиетет к старшим товарищам. Такими глупостями здесь заниматься некому и некогда. Здесь все оценивают друг друга исключительно по степени мастерства и боевым параметрам. Эти самые воспитанники, как говорилось выше, регулярно выезжают на практику и имеют возможность наблюдать работу действующих «стилетов» в древнем формате обучения «делай как я». Отсюда и пиетет. Как говорится, ничего личного, просто дань уважения мастерству старших товарищей.

– А вот и наш «сумасшедший сынишка», – Феликс придирчиво посмотрел Руслана и прицепился к Ворону: – Так, а почему красный?

– Да, красный – это нехорошо, – живо поддержал интеллигентный товарищ. – Бракованный, что ли?

– А точно такого же, но белого, нету? – не отставал Феликс. – С перламутровыми пуговицами?

– Нету, – пробурчал Ворон. – Не завезли.

– Ясно. Нагрузка – алкоголь? – уточнил Феликс.

– Верно.

– Давно?

– Да уже больше получаса. Только что из «склепа» выполз.

– Из «Склепа», значит… – Феликс с напарником переглянулись и ностальгически вздохнули. – Да, склеп – это серьезно. Но… Ты что-то того… Неправильную нагрузку ему дал.