- Ребята! так и так, князь вас прощает. Я просил за вас губернатора, а губернатор - князя, и вот от князя вам прощение, с тем чтобы вы тоже выпросили себе прощение у управителя и вперед на него не жаловались понапрасну.
      Кланяются, благодарят.
      - Ну, как же? Надо вам выбрать ходоков и послать в город к управителю с повинной.
      - Выберем.
      - Нужно это скоро сделать.
      - Нынче пошлем.
      - Да уж потом не дурачиться.
      - Да мы неш сами рады! Мы ему ничего; только бы его от нас прочь.
      - Как же прочь! Князь разумеет, что вы теперь будете жить с Деном в согласии.
      - Это опять его, значит, к нам? - спросили разом несколько голосов.
      - Да, а то что ж я вам говорил?
      - Та-ак-то! Нет; мы на это не согласны.
      - Вы ж сами хотели нынче же послать ходоков просить у него прощения.
      - Да мы прощения попросим, а уж опять его к себе принять не согласны.
      - Так следствие будет.
      - Ну, что будет, то нехай будет; а нам с ним никак нельзя обиходиться.
      - Что вы врете! Одумайтесь: вас половину поссылают.
      - Нет! нам с ним невозможно. Нам куда его, такого ворога, девать некуда нам его.
      - Да чем он вам ворог?
      - Как же чего еще не ворог! Мужика на нитку, как воробья, привязывал, да еще не ворог?
      - Да забудьте вы эту дурацкую нитку! Эка штука большая! Небось лучше бывало при самом князе? Не издыхали, садовые дорожки подчищавши; не гляживали, как вороные на конюшне стоят?
      - Ну, дарма. Он господин, его была и воля; а уж этакого, как управитель, он все ж не делал. Господи помилуй! - на нитку вроде воробья сажать... чего мы над собой, сроду родясь, не видывали.
      - Подумайте, ребята!
      - Что думать! думано уж. С ним до греха еще хуже дождешься.
      - Ну, он уж не будет вас на нитку привязывать. Я вам ручаюсь.
      - Он другое измыслит над нами не хуже этого.
      - Что ему измышлять?
      - Он язвительный человек такой.
      - Полноте, ребята. Надо губернатору ответ дать. Пауза.
      - Что ж! Мы прощенья просить готовы.
      - А управителя примете?
      - Этого нельзя сделать.
      - Да отчего нельзя-то?
      - Он язвительный. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
      Ничего больше от рахмановских мужиков не добились, и пошло уголовное дело, по которому трое сослано в каторжную работу, человек двенадцать в арестантские роты, остальные же высечены при земском суде и водворены на жительстве.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      Печатается по изданию: "Рассказы М. Стебницкого (Н. С. Лескова)", т. II, СПб., 1869. Впервые напечатано в журнале "Якорь", 1863, ээ 12, 13, 14 (с эпиграфом: "Капля камень долбит. Пословица").
      После смерти автора этот рассказ появился в дополнительном (XII) томе собрания его сочинений (1896). При этом произошло текстологическое недоразумение: рассказ напечатан по журналу "Якорь", а между тем в сборнике 1869 года текст рассказа подвергся авторской переработке, при которой были сняты некоторые детали, придававшие рассказанному событию местный, этнографический характер. Убран и первоначальный подзаголовок, характерный для ранних вещей Лескова: "Из Гостомельских воспоминаний". Особенно существенное изменение сделано в конце; в "Якоре" рассказ кончается словами: "и пошло уголовное дело". Продолжение фразы ("по которому трое сослано в каторжную работу" и т. д. до конца), появившееся в сборнике 1869 года, не попало в текст XII тома собрания сочинений (а тем самым - и в последующие издания). В сборнике 1869 года этот рассказ был помещен после рассказа "Засуха" (первоначально в журнале "Век", 1862, э 12, под заглавием "Погасшее дело"), причем они объединены здесь общим заголовком: "За что у нас хаживали в каторгу. Два рассказа".
      ...с Гостомельскими хуторами. - Гостомля - речка в южной части Орловской губернии (в Кромском уезде); на этой речке был хутор Лесковых, в котором прошло детство Н. С. Лескова. "Я вырос в народе на гостомельском выгоне" - вспоминал он потом.
      Галманы - олухи.