С людьми древлего благочестия

дамолитву творят мужие Навсяком месте, воздеюще проподобныя руки безгнева и размышления: (златау) Спас Господь Наш Глаголет: Егда молитеся, Небудите якоже Лицемеры, Любят в Сонмищах и Настогнах улиц молитися, да видени будут отчеловек, Аминь Глаголю вам, Преемлют мзду свою, ты же Егда молишися вниди в клеть свою изатвори двери твоя, и помолися отцу твоему в тайне, и он тебе воздает Яве, Что убо Павел хощет Еже повелевает творити молитвы Навсяком месте, Едали противу господу своему завещавает, данебудет, и Христос убо небраняше молитися На всяком месте, Но отемлет даненапоказание молимся, инетщеславия ради, отсего бо востягая рече, донеувесть шуица твоя, Еже творит десница твоя, Неимать до места различия, Но токмо ненаявление творим, Еще же Сим являет апостол, Не яко Июдеом недостоит Кроме церковь. тако инам молитися. Намже веща всяко место лепо токмо аще преподобные руки воздеем».
      О двух других документах теперь говорить я нахожу по многим соображениям несвоевременным.

ПЕСНИ

      Молодые раскольники под веселую руку поют здесь самые обыкновенные песни русского народа и даже испорченные романсы, но вообще пение светских песен в здешнем расколе не в ходу. Оно хотя и не возбраняется прямо, но косвенно преследуется, как занятие некоторым образом богомерзкое, как утеха дьявольская. Из духовных же песен я записал только следующую.
 
«Как шел старец по дорожке,
Черноризец по широкой;
Идучи он слезно плачет,
Во слезах пути не видит,
В рыданьях слово не молвит.
Как навстречу ему идет
Сам Христос, царь небесный.
Как возговорит Христос старцу,
Сам Господь Бог, царь Небесный:
„Ох ты гой еси, етарец черноризец,
Ты о чем, старец, слезно плачешь,
Ты о чем, черноризец, возрыдаешь?“
Отвечал Господу старец,
Отвечал царю небесному черноризец:
„Ох ты гой еси Христос, царь небесный
Как мне, Господь, не плакать,
Как, Владыко, не рыдати,
Потерял я злату книгу,
Потопил ключ церковный в море“.
Отвечает Христос старцу,
Царь небесный, черноризцу:
„Не плачь, старец, не плачь, черноризец!
Я сыщу тебе злату книгу,
Ключ церковный из моря выну.
Ты поди, старец, в пустыню,
Ты спасай там свою душу“.
Как возговорит ему старец со слезами:
„Ох ты гой еси, батюшка Христос, царь небесный:
Ты поставь-ка мне <в> пустыне келью,
Где бы люди не ходили,
Одне бы пташки пролетали,
Меня бы старца потешали,
Ото сна бы пробуждали;
Ото сна бы я пробудился,
На правило становился“.
Как возговорит Христос, царь небесный:
„О вы люди, рабы мои Христовы,
Православные христиане,
Не забыв Бога, живите,
Не буянно поступайте,
Не речисто говорите.
Народился дух нечистый,
Дух нечистый, злой антихрист,
И пустил он свою прелесть
По городам и по селам
Моих людей изгоняет,
В свою веру принуждает,
В свою церковь ходить заставляет,
Своих попов поставляет,
Своих судей посылает,
Свои письма рассылает
По селам и по деревням,
По прекрасным по пустыням.
Не сдавайтесь вы, мои светы,
Тому змию седмиглаву,
Вы бегите в горы, вертепы,
Вы поставьте там костры большие.
Положите в них серы горючей.
Свои телеса вы сожгите.
Пострадайте за меня, мои светы,
За мою веру Христову:
Я за то вам, мои светы,
Отворю райския светлицы,
И поведу по царство небесно,
И сам буду с вами жить вековечно“».
 
      Не знаю, в большом ли ходу здесь эта песня или стих, и не знаю, как она могла зайти и держаться в здешнем расколе. Обыкновенно этот стих называют «песнью нетовщины», хотя в других местах его считают песнью сумасшедших самосожигателей.
      С следующего письма начнем заниматься Ригою.