В последнее время наша духовная литература перестала считаться с современным материализмом и обращает свое внимание на нового врага церкви, борьба с которым для нее, кажется, и неминуема, и неотразима. Мы говорим о спиритизме, который овладел уже целыми миллионами людей в Старом и Новом Свете и что ни день — делает все новые и новые успехи, как за границею, так и у нас в России.
      Мы уже не раз указывали на этого модного врага церкви и в беглых заметках время от времени напоминали, что враг этот в одно и то же время и множится, и растет, и вызывает наших духовных деятелей на серьезную с ним переведку. Наши упоминания и заметки, однако, едва ли были так счастливы и удачны, чтобы остановить на себе внимание наших пастырей и ученых. Наши богословы и проповедники до сих пор не полагали особенных усилий оспаривать у этого нового учения его слишком быстрые и неблагоприятные для церкви успехи [Не отнимая достоинства у некоторых статей, напечатанных в наших духовных журналах о спиритизме и о спиритах, а также у двух брошюр, изданных по этому предмету, мы не можем не посетовать, что ни в одном из этих сочинений нет сколько-нибудь веских ударов, направленных прямо против существеннейшей и важнейшей стороны спиритизма, против его философской доктрины, — «против спиритизма как против явления философско-религиозно-нравственно-практического». Этого осязаемого недостатка не восполнили и интересные статьи г. М Лебедева «Спиритизм и спириты», напечатанные в журнале С. Петербургской духовной академии («Христианское чтение» за 1866 год). Несмотря на то, что в этих статьях спиритизм получил едва ли не самое полное определение и по началу этих статей в них можно было ожидать подробной критики всесторонних отношений «новой религии», но надежда эта несколько не оправдалась: критика почтенного автора опять и здесь наивысшую свою силу проявила в разгроме той «странно-суеверной стороны в спиритизме, — собственно спиритской формы, спиритского характера, которые (по упованиям г. Лебедева) со временем пройдут, а содержание спиритизма, большая сторона его доктрины, его отношения к религии и собственно к христианству и относящиеся до этого воззрения его и стремления могут остаться и жить не под именем спиритизма и без отношения к духам»].
      В обществе люди, не равнодушные к делам церкви, наблюдая такую немножко как будто сибаритскую неторопливость тех, кому в данном случае и при нынешних обстоятельствах не следовало бы особенно медлить, полагают, что или духовные врачи наши находят себя неискусными во врачевстве этого модного недуга, или же, что они ждут, чтобы болезнь более выяснилась, и тогда сразу могучим словом своим вырвут ее совсем, со всеми корнями. Другая дума, внушаемая этим необъяснимым выжиданием, такова, что духовный диагносис, вероятно, дает совсем не те показания, какие получают светские люди, приглядывающиеся к довольно быстрому и почти повсеместному распространению у нас спиритизма.
      Полученная нами на сих днях апрельская книжка «Трудов Киевской духовной академии» показывает, однако, что если не все три вышеприведенные предположения, то по крайней мере два последние из них не имеют места. Духовенство наше, конечно, знает, что спиритизм, распространяющийся в очень многих странах света, делает успехи и в России, и оно отнюдь не считает выжидательный метод в борьбе с спиритизмом за меру наипристойнейшую и наилучшую.

* * *

      Вышеупомянутый духовный журнал, взгляд которого на спиритизм далеко не столь ясен и совершенен, как взгляд автора статей о спиритизме, напечатанных в журнале Петербургской академии, тоже, однако, говорит, что «из всех болезненных проявлений современной жизни ни одно не имеет такой силы и такого широкого развития в обществе, как спиритизм». В самом деле: в Америке спиритизм почти охватил весь общественный организм. Вычисляя произведенные им до сих пор беды, духовный журнал обвиняет спиритизм в том, что он уже «разрушил сотни церквей и изменил сотни тысяч людей. Бесчисленное множество лиц, за несколько лет перед сим признававших христианство в какой-либо форме и бывших членами религиозных обществ, оставило свою веру, хотя, с другой стороны, многие, прежде не веровавшие в загробную жизнь, теперь полагают, что спиритизм представляет неоспоримые доказательства этой веры».
      Таким образом, получая от самих духовных писателей новое подтверждение повсеместной молвы о больших успехах спиритизма, мы узнаем также, что это новое, враждебное церкви учение забирает себе адептов отвсюда, с самых противуположных сторон, — от верующих и от неверовавших, из духовных стад церкви и от материалистов, «прежде не веровавших в загробную жизнь, а теперь полагающих, что спиритизм представляет неоспоримые доказательства этой веры».
      Положение, в которое это новое учение ставит современных церковных проповедников, несколько необыкновенное: еще не опочившие от препирательств и браней с материалистами, отвергавшими душу и духовную жизнь, они теперь призываются ударить на нового врага, который исповедует и распространяет беззаветную веру в душу и в загробную жизнь, но строит эту веру свою на иных началах и основаниях, которых не может принять церковь, утвержденная вселенскими соборами. Этот неожиданный новый враг и его неожиданные вылазки и подходы заставляют проповедников производить наскоро некоторую переборку в их духовном арсенале и, по-видимому, несколько затрудняет их и заставляет хвататься в поспешности не за особенно сильные и пригодные орудия. Материалистов современные духовные писатели и проповедники называли неучами, неистовыми и суемудрцами, — спиритов они называют «сумасшедшими».
      «Ни один сериозный наблюдатель, — говорят в „Трудах Киев<ской> духов<ной> академии“, — после даже непродолжительных сношений с спиритами, не мог не заметить в них признаков умопомешательства».
      Спиритизм для церкви, конечно, гораздо вреднее всякого материализма: мы уже однажды высказали эту мысль и очень рады, что находим ей еще раз снова подтверждение в журнале, который в вопросах подобного рода должно считать компетентным.
      Спиритизм опасен для церкви более материализма потому, что жесткое материалистическое учение имеет в себе много безрадостного и отталкивающего для мягких и впечатлительных натур, между тем как обнадеживающее и утешающее учение спиритов ласкает и влечет к себе всех скорбящих и сетующих. Материализм ломает и вывертывает вон из корня заветы веры и преданий, в которых человек взрос и сжился с ними, а спиритизм ничего не рушит и «в гостиное время советует уважать обряды той гостиной, в которой живем мы в телесных одеждах». Тот несет меч — этот мир, или у того меч наголо, а у этого под полою и в ножнах… Материализм, особенно наш русский материализм, убил сам себя необыкновенно скоро, — он опошлил себя своим грубым фанфаронством и ввел себя в всеобщую остылицу своею сильною дерзостию, — спиритизм идет кошачьею лапкою; бархатная поступь его неспешна и осторожна; слово его не нахально и ненавязчиво; уста его скупы на осуждение и неумытны в оправданиях. Гражданская честность оберегается спиритами с тщательностию, достойною подражания.
      Тот духовный журнал, который мы ныне цитуем, столь осторожен, что он, как и все наши лучшие духовные журналы, вовсе не решается осуждать спиритов. «О влиянии спиритизма на нравственность, — говорит он, — судят различно. Воздействия из мира духов и твердая уверенность в бессмертии души, по свидетельству некоторых, служат к улучшению нравственности и к искоренению пороков грубой чувственности, пьянства и т. п.».
      Нравы спиритов во многом напоминают нравы наших духовных христиан, или молокан, с которыми у спиритов есть и еще нечто общее в самом их мировоззрении и отношении к Богу.
      В нравственном отношении спириты также не дают много поводов к покору, и духовные журналы справедливо не осуждают их и с этой стороны. Журнал Киевской духовной академии только находит, что все нравственные совершенства спиритов, «стоя под влиянием ненормального начала, не могут быть правильны», о чем, разумеется, полагаясь на суд Киевской духовной академии, нельзя не пожалеть.
      Ко всему этому добавим, что в распространении спиритизма и материализма усматривается еще та разница, что поток материалистического учения увлекал преимущественно пролетариев и молодежь, между тем как спиритизм давно числит в своих рядах людей, которых положение не может идти ни в какое сравнение с положением пролетариев. Спиритизм берет в свои ряды людей весьма серьезных и значащих в свете и его иерархии.
      Поинтересуемся же, как глядит сегодня наше духовенство на спиритизм, что оно знает из его новой истории, как оно понимает это учение и как способно к нему относиться?

* * *

      Журнал Киевской духовной академии в своей последней книжке рассуждает о спиритизме так:
      «Если мормонизм можно назвать собственно новоамериканским иудейством, выродком нового английского пуританизма, с основными чертами современного материализма, если в мормонстве под покровом первоначального христианства коммунистический принцип настоящего времени выявляется в решительной свободе человеческой плоти, то спиритизм можно назвать новым язычеством и шаманством. Это не столько секта, сколько новый способ мышления, который по своему началу соприкасается с квакерством и его учением о внутреннем свете, давшем начало более древней секте шекеров. Соприкасаясь с одной стороны с новым культом духа и гения и с другой с демоническим стремлением к гаданию, спиритизм есть собственно новейшая религия, новейшее воплощение современного неверия в форме древнейшего суеверия народов Ост-Индии» [«Спиритизм вовсе не фокусничество, тем более не шарлатанство. Представление каких-нибудь загадочных движений, превращений, звуков и подобных оптических и акустических явлений, под именем проявления духов, касается разве только окраин спиритизма, но то как не входит в существо его» («Христианское чтение», июль месяц 1866 г., стр. 25). «Феномены могут вовсе не быть» (Le Livre des mediums, part 1-?re, chap. III-?me [Книга медиумов, часть 1-я, гл. III — Франц. ], § 31). «Недостаточно было бы представлять спиритизм только как суеверие относительно проявления духов. Это только одна сторона дела. Спиритизм, по притязанию, явление серьезное, имеющее предметом своим мир религиозный и нравственный, настоящее, прошедшее и будущее человека, так нужно и смотреть на него, чтобы вернее изобличать его» («Хр. чт.» 1866 г., июль, стр. 25)].
      В подтверждение такого своего воззрения на спиритизм, академический духовный журнал приводит рассказ известного Диксона, в котором ученый путешественник в следующем рассказе характеризует спиритизм:
      «В августе 1866 г. в Провидансе, главном городе штата Род-Исланд, была большая национальная конференция спиритистов. Представители — больше половины из женщин — были присланы от восьмнадцати штатов и территорий. Спокойные зрители были поражены равно „диким и разумным“ выражением этих новых „свидетелей истины“. Глаза их отличались неестественным блеском, лица — ненатуральною бледностию. Многие из них совершали возложение рук. Почти все мужчины носили длинные волосы, почти все женщины были коротко обстрижены. Собравшиеся здесь спиритские ораторы посылали приветствия умершим так, как бы те находились между ними налицо, и общество встречало это громкими аплодисментами.
      Пожилой проповедник Иоанн Пирпоан из Вашингтона уступил свое президентское место другому и начал: „Я более не верую во многие члены веры, принимаемые большинством христиан, даже протестантами“. Вместо того, чтобы основывать свою веру на символах и Св. Писании, — как заявил он далее, — он основывает ее на прогрессе, свободе и духах. — Чрез десять дней этот старик умер. Едва прошло несколько дней после его погребения, как одна г-жа К., медиум в Бостоне, которая пишет откровения духов для целой половины американской публики, известила, что „его душа опять получена в ее визитной комнате“. Там она проявляет свое присутствие: она сама ее видит, другие ощущают, многие слышат. В присутствии двух достоверных свидетелей она впала в состояние спиритистического исступления, во время которого душа Пирпоана перешла на нее (точь-в-точь так же, как мать Анна Ли учила о сообщении со Христом) и ее устами возвестила о горнем мире, в который вознесен Пирпоан. Последовал позыв говорить, и послышались следующие бессмертные изречения: „Блаженны, трижды блаженны те, которые умирают с познанием истины. Братья и сестры! Проблема теперь для меня решена. Так как я живу, то и вы будете жить, потому что тот же божественный отец и та же матерь, даровавшие душе бессмертие, дали этот дар всем“. Учение о мужеском и женском начале в Боге принимается и спиритистами, так же как шекерами и древними гностиками, и отсюда в обществах спиритистов признается полное равенство и равноправность обоих полов. Впрочем, дух счел нужным заметить, что эти отрывочные откровения его смертным друзьям могут показаться недостаточными при их стремлении к разъяснению тайн мира невидимого. Причину этого он указал в невозможности для свидетелей воспринять все тайны этого мира. — „Я сожалею, что не могу вам изобразить неизъяснимое величие видения, которое я видел, прежде чем вступил в мир духов. Слава и величие этой жизни неизобразимы; язык совершенно неспособен к этому“. Все это несколько раз слыхали и знали и прежде [Правда, что это известно очень давно, но это же самое говорил и Христос „Много еще имам глаголати вам, но не можете носити ныне“. Спириты крепко держатся за эти слова, и их не конфузит то, что „все это несколько раз уже слыхали и знали и прежде“. — Ред.].
      Новый президент был выбран на этой конференции на один год, и в вице-президенты между прочим выбраны были три дамы. Один из вице-президентов заявил, что в общество спиритистов вступило уже более трех миллионов американцев обоего пола. Таким огромным числом действительных членов едва ли может похвалиться какая-нибудь другая религиозная секта северо-американских штатов, даже методистская». — Это показание едва ли преувеличено, замечают «Труды Киевской духовной академии», к обществу спиритистов принадлежит много значительных людей — знаменитых адвокатов, талантливых писателей [У нас есть три очень видные писателя (из них один занял почти первое место между даровитейшими русскими романистами), которые по воле или мимо воли, беспрестанно высказывают спиритские верования и смотрят на жизнь и человеческое призвание как правовернейшие спириты. Вослед их идут некоторые другие писатели меньшего значения и младшего века. — Ред. ], военных, учителей, судей, врачей, людей всех званий и особенно образованных классов. Но в числе спиритистов есть и значительная доля обманщиков и мошенников, которые ищут только поживы на этом пути. Новая религия, с своими чарами и откровениями из мира духов, для многих послужила выгодным источником доходов. Представители спиритизма хвалятся также, что спиритизм уже оказывает значительное влияние на общественное мнение, решительно определяя не только щекотливые вопросы домашней и социальной жизни, но и вопросы политические, как вопрос о войне и мире. Все эти миллионы спиритистов единодушно сходятся в одном, — что прежние религиозные средства истощены, что религиозные общества и церкви, основанные на прежних началах, теперь уже бессильны и мертвы, что человечество нуждается в новых откровениях. Система спиритистов имеет свои школы и лицеи, свои катехизисы, свои журналы и газеты, свое воскресное богослужение, свои праздники и пикники, свою организацию по местным округам, свои конференции по штатам и генеральные конференции, полный механизм организованного и дозволенного общества. Она имеет (еще по давним известиям) около пятисот публичных медиумов — ясновидящих и духовидцев обоего пола, — и, может быть, более пятидесяти тысяч тайных или частных медиумов. Около пятисот публичных ораторов читают лекции о спиритизме и пишут или распространяют спиритистские книги и газеты. По свидетельству Диксона, по крайней мере десятая часть населения Новой Англии и пятнадцатая часть жителей Нью-Йорка, Пенсильвании и Огайо более или менее стоят под влиянием спиритизма.
      «Новая и действительно ужасающая сторона в спиритизме, — рассуждает духовный журнал, — это уклонение от небесной истины христианства в туманную область самого дикого суеверия, уклонение преимущественно в рядах высокообразованных классов общества по ту и по сю сторону Атлантического океана [Редакция почтенного журнала ошибается, предполагая, что по сю сторону Атлантического океана в „туманную область“ уклоняются преимущественно одни высшие классы. Много ли или немного спиритов в России, мы не считали и не знаем, но уверены, что хотя их и много, но во всяком случае их гораздо менее хлыстов, скопцов, лазаревцев и вообще „людей Божиих“ и всех последователей созерцательных сект, выходящих прямо из русского народа и уносящихся в ту же „туманную область“, в которую стремятся спириты. — Ред. ], уклонение с чисто новейшим самообольщением, имеющее целию вызвать откровение и дать миру новые средства спасения путем обновления доисторического язычества. Евангелие, апостолов и пророков спиритуалисты трактуют как религию низшую, внешнюю и плотскую (по выражению „Христ. чт.“, как религию приготовительную), тогда как спиритизм, „освобожденный от чувства плоти, хочет держаться в области невидимого“, в мнимо духовном „служении ангелов“ и сношениях с миром духов, как все это (прибавляют спиритисты) познал и всему этому научил уже Апостол языков (Кол. 2)». Журнал Петербургской академии (ibid [Там же — Лат. ], с. 34, 35) говорит, что «цель и задача спиритизма просветить людей новым откровением, научить их неведанной истине, побороть зло в людях и возродить их к добру: морализовать человечество, произвести великую нравственную революцию в нем и вторично искупить (курсив подлинника) человеческий род от обладания злого духа (понимаемого, конечно, в несобственном смысле)». Киевская же духовная академия как бы не предусматривает этой цели и этих задач в спиритизме и ведается все более с феноменальною, или формальной стороною спиритизма и его заблуждений. Фундаментальною основою всех этих заблуждений, по мнению Киевской духовной академии, служит стремление к легкому и удобному обоготворению человечества и человеческого духа, «желание быть равным Богу при посредстве чистого знания, без христианского возрождения. При распадении христианства на секты ни одна из них не представляется способною удовлетворить этим религиозным потребностям, и вот является легкий и удобный способ достигнуть, по-видимому, высшей цели религии — живого сообщения с миром духовным и высшей мудрости. Нравственный кризис нашего времени, столь глубокий и всеобщий, подобного которому не знала история с самого начала христианства, подорвавший все основы нравственности и обнаруживающийся в крайностях, каких достигли все стороны интеллектуальной жизни, этот нравственный кризис объясняет все прочее в этой системе. Мы живем в век нерелигиозный по преимуществу, в век духовного пресыщения; но наше время для многих, более глубоких, умов — вместе и время духовного голода, религиозной жажды, требующей удовлетворения. С нашей стороны нужно глубокое и деятельное сочувствие к удовлетворению этой религиозной потребности и к противодействию подобным заблуждениям, охватывающим целые народные массы. Понять спиритизм глубже, чем как обыкновенно понимают его, выразуметь его с Свящ. Писанием в руках, с историею и психологиею, — это одна из первых задач, в выполнении которой христианин не должен отставать от всеотрицающего и прямо материалистического исследователя».
      Вот что думает о спиритизме журнал, мнением которого мы имели основание дорожить и вот что он против этого «феномена» рекомендует!
      Последуем за воззрениями «Трудов Киев. дух. академии» далее.

* * *

      Какой тон принят спиритистами против христианства всех исповеданий и против нравственных начал всех христианских народов — это слишком ясно высказалось в официальных сообщениях на конференции. Одна юная преобразовательница сказала, что она с своей стороны более не строила бы никаких церквей, так как они уже слишком долго гнели и морочили человечество. Г-н Ф. благодарил Бога, что наш век — век не молитвы, а исследования. Д-р К. хвалился, что спиритизм перекинул мосты чрез все пропасти, даже чрез пропасть между лоном Авраама и адом богача. «Нужно назначить премию, — заявил он же, — за всякий удар, направленный против системы, основанной на законах, которые хотят рукою человека наказывать неправду человека». Г-н П. заявил: «Как спиритуалист, я должен прежде всего вразумить, что не должно ничего признавать священным, и я протестую против всякой резолюции, в которой будет употреблено слово „священный“». Г-н Ф. сказал: «старая религия вымерла. Мы — представители новой религии, которая возникла из объединения всех типов природы человеческой, какие только обнимает космополитическая география, и печать которой изготовлена в мастерской божественного провидения». На конференции, между прочим, принята была следующая резолюция: «определяем, что права работы соответствуют ее характеру и ее важности, что только рабочая рука несет верховный скипетр цивилизации и что поэтому плата за рабочий труд должна быть возвышена, чтобы миллионам рабочих дать богатые средства, время и возможность к воспитанию, образованию, облагоражению и удовольствиям».
      Поставляя все это на вид обществу и духовенству, среди которого почтенное издание Киевской духовной академии, всеконечно, должно иметь свое значение, журнал этот пишет, что спиритизм, проникший около двадцати лет тому назад в Россию, находит в нашем русском обществе все больше и больше сочувствия. Опираясь на свидетельство одной из московских газет, духовный журнал не скрывает, что «умы петербургского, преимущественно светского общества в настоящее время, помимо насущных вопросов дня, заняты спиритизмом. Россказни (недавно умершего) Аллана Кардека в виде отдельных книжек и ежемесячных изданий тысячами раскупаются у всех здешних книгопродавцев. Петербуржцы съезжаются на представления спиритизма, верят в медиумов и в их способность вызывать духов, и целая секта организуется в нашем образованном обществе. Люди толпами переходят в спиритизм! Случалось, что в двух-трех салонах одновременно (по случайному совпадению) вызывали дух Иоанна Грозного, и покорный дух являлся разом в двух или трех местах, заявляя о своем существовании стуком стола или пустою болтовнёю медиума. И что же? Добрые собеседники искренно верили этому присутствию, хотя не трудно было бы сообразить, что медиуму, мало-мальски знакомому с русскою историею, ничего не значит описать наружность Грозного, и хотя одновременное появление одного и того же духа в разных местах противоречит самому учению спиритизма».
      Все несомненные нелепости, выделываемые шарлатанами спиритизма, вся пошлая, скучная и банальная болтовня медиумов, словом, — весь вздор, сочиненный и сочиняемый ими, не останавливают успехов этого учения. Заявленный факт, что «люди толпами переходят в спиритизм», существует, и опровергать его, по меньшей мере, бесполезно. Политика страуса, закрывающего глаза от врага, — политика небезопасная. Силу врага и тактику его нужно знать, чтобы бороться с ним.
      Можем ли мы, познакомясь нынче со взглядом, какой наше духовенство имеет на спиритизм, успокоиться, что силы этого враждебного господствующей христианской церкви учения известны нашему духовенству вполне и что это духовенство готово дать солидный отпор модному и небессильному врагу Христовой церкви?
      К сожалению, у нас нет никаких оснований, дозволяющих отвечать на этот вопрос утвердительно. В одном духовном журнале (в журнале, издаваемом при Петербургской духовной академии) мы, правда, встречаем верное понимание спиритизма и сильный на него замах, но замах этот не разражает, однако, доселе ничего из того, что сам упомянутый журнал признавал наисущественнейшим в спиритском толке. Другие же духовные писатели едва ли кто-нибудь сделал больше этого. Напротив, мы имеем причины полагать, что многие другие из духовенства даже очень мало постигают своего нового тонкого недруга и не придумывают против него ничего, кроме старых средств, давно изведанных и давно оказавшихся совершенно бездейственными в делах веры.
      Вот эти причины, из которых мы позволили себе вывесть наши последние заключения.

* * *

      Журнал, издаваемый Киевскою духовною академиею, желая обличить несостоятельность спиритизма, приводит говорящие в ущерб репутации этого учения примеры шарлатанства одних и пошлости других медиумов. Духовный автор сближает спиритизм с верчением шкафов и столов, и таким сопоставлением на одну ногу с очевидною нелепостию как бы надеется опрофанировать спиритизм во мнении людей, до которых дойдет слух о спиритизме, снабженный такими издевками. Но почтенный автор, черпающий свои сведения о спиритизме из книги Диксона, по-видимому, чужд знакомства с опаснейшим для церкви культом спиритизма, культом, к которому принадлежит большинство наших русских спиритов. Здесь американские и европейские шарлатанства спиритских медиумов не только не усиливаются извинять и оправдывать, но, напротив, строго осуждают их и имеют их отреченными. Наши спириты, не отвергая связи живых людей с духами умерших, однако, вовсе не считают медиумизм необходимою принадлежностию спиритизма.
      «Несомненно, — говорят наши спириты, — что духи отошедших от земной жизни людей не прерывают своих отношений с миром духов, воплощенных в человеческих телах, — на это есть указания и свидетельства в книгах Ветхого и Нового Заветов. А если явления их возможны были назад тому тысячу лет, то почему же такие явления невозможны позже?»
      Но современные русские спириты думают, что вызовом духов медиумы действительно шарлатанят и что есть бездна людей, объявляющих себя медиумами, а на самом деле вовсе не имеющих медиумических способностей.
      Честный спирит, говорят они, вовсе не должен прибегать к вызовам. Воздух переполнен страстями неверия, и душевный телеграф не может действовать хорошо, как не может электрический телеграф действовать во время скопления электричества и гроз.
      В наше время есть спиритские кружки (и таких уже немало в Петербурге), где телеграфия с миром переселившихся с земли духов совершенно оставлена, «потому что воздух не чист, а аппараты слишком несовершенны». В таких спиритских кружках все дело заключается в укреплении в среде своих членов и в пропаганде на сторону спиритских воззрений на жизнь и особых, свойственных этому учению отношений к Богу, «благому Отцу, у Него же обители многи суть, и перед Которым несть ни раб, ни свободь, но всяческая — и во всех Он».
      Здесь, конечно, не место распространяться о том, в чем именно заключаются верования и учение этих нетелеграфирующих или, как они себя называют, «философствующих» спиритов, но ясно, что они довольно далеко ушли от спиритов медиумствующих, или «опытных», которые дали так много данных порицать спиритские верования.
      Все шарлатанства медиумствующих, известные и неизвестные миру, нимало не смущают спиритов, не входящих в непосредственные сношения с загробным миром.
      «Все это доказывает одно только, — говорят они, — что духи, посылаемые на землю для самосовершенствования в назначении человека, суть духи весьма несовершенные. Они ничего высокого не могут понять, а если и поймут, то не могут и усвоить, и соблюсти. Что может быть для этого времени возвышеннее учения, принесенного на землю Духом Истины (Иисусом Христом), но не им ли, не этим ли высоким учением более, чем всяким другим, шарлатанствовали и шарлатанствуют крестившиеся во имя Его? Индульгенции, костры инквизиции, религиозные гонения и пытки, поддельные чудеса, продажа благодати, развращение иезуитами женщин ради небесных велений и множество других примеров в подобном роде не оставляют никакого места для удивления, что шарлатанствуют спиритизмом. Шарлатанствовать можно всем, как и профанировать можно все на свете; но существо того, что подвергается уничижению от профанаторов, или шарлатанов, нимало не пятнается и не страждет. Задача жизни, разрешенная Христом, остается при Его наисовершеннейшем решении идеалом для человечества и нимало не пострадала от того, какою нечистотою метали и мещут в него евреи, мохамедане и язычники».
      Между петербургскими спиритами не так давно распространилось известие, что их единоверцы во Франции, в одном из заседаний, в присутствии недавно умершего вождя их, доктора Аллана Кардека, удостоились получить «общение», подписанное «Дух Истины» (что, как мы выше сказали, составляет у спиритов синоним имени Христа Спасителя). Дух Истины не был так многоглаголив, как большинство духов, сообщающихся с земным миром через болтливых спиритских медиумов.
      «Что делают на земле с Моим Именем, что делают они с Моим словом!» — воскликнул, будто бы оскорбленный непониманием Его, «Дух Истины» и, умолкнув, более не дал ни гласа, ни послушания.
      Широковещательные беседы медиумов дают большой простор небезосновательным насмешкам над «опытными» спиритами. Сообщая о смерти Аллана Кардека и приведя его многословие в непростительно скучном роде, мы рассказали известный между петербургскими спиритами анекдот, как дух отшедшего супруга присоветывал оставшейся на земле капризной жене своей «не есть досыта и работать до пота». Дух Грозного тоже вещал нечто очень нескладное, а вызванный дух Белинского через женщину-медиума на закрытый вопрос нагородил невероятного вздора в вкусе Манилова, и примеров такой болтовни бездна повсюду, где есть медиумы и спиритские экзерциции. Нынешнею же зимою в другом спиритском кружке долго и бесполезно вызывали дух одного из людей, немалое время правивших большим государством. Медиумы выбились из сил: дух оказывался гораздо упорнее духа Иоанна Грозного и не давал никаких общений. Наконец, у одной досужей дамы рука задвигалась и начала выводить телеграмму от вызываемого духа могущественного смертного.
      — Кто смеет меня беспокоить? — прежде всего спросил сердитый дух.
      Ему ответили имя и фамилию лица, желавшего вступить с ним в собеседование.
      — Какой у него чин? — запытал дух новою телеграммою.
      — Генерал-лейтенант, — ответил медиум.
      Дух успокоился и сказал: «хорошо».
      Когда таким предварительным опросом выяснилось, что линия свободна и аппарат готов телеграфировать, медиум, как водится, предложил генералу объясняться с духом посредством «закрытых вопросов», которых, однако, не должно быть более двух или трех.