Необычайные приключения Жозефа Рультабия - Призрак оперы

На протяжении лета они с Кристиной виделись почти каждый день. По просьбе тетушки, переданной профессором Валериусом, Доэ начал давать юному виконту уроки игры на скрипке. Так Рауль полюбил мелодии, которые с детства окружали Кристину.

У них обоих была романтическая душа. Они любили старинные истории, бретонские народные сказки и частенько ходили от дома к дому, прося как нищие: «Расскажите вам что-нибудь интересное, пожалуйста», и им, конечно, почти никогда не отказывали. Существует разве старая бретонка, которая хотя бы раз в жизни не видела домового, танцующего на торфяном болоте при лунном свете?

Но с самым большим нетерпением дети ждали вечера, когда солнце садилось в море и великий покой сумерек опускался над землей. Тогда отец Кристины садился с ними на обочине дороги и тихим голосом, словно боясь спугнуть духов, рассказывал красивые веселые или ужасные легенды и мифы северных стран. Иногда они были такими же прелестными, как сказки Андерсена, иногда грустными, как стихи великого поэта Рунеберга. И когда Доэ прекращал рассказ, дети просили: «Еще!» Раулю запомнилась история, которая начиналась так: «Однажды король сидел в маленькой лодке на берегу одного из тихих глубоких озер, которые открываются, как сияющие глаза, среди гор Норвегии…» Или другая: «Маленькая Лотта думала обо всем и ни о чем. Она парила в золотых лучах солнца, как птица, с венком из цветов на белокурых локонах. Душа девочки была такой же чистой и голубой, как ее глаза. Она нежно любила свою мать и была верна своей кукле. Лотта тщательно следила за своей одеждой, красными туфельками и скрипкой, но больше всего на свете ей нравилось слушать перед сном Ангела музыки…» Доэ рассказывал, а Рауль не отрываясь смотрел на голубые глаза и золотистые волосы Кристины. А Кристина думала о том, как повезло маленькой Лотте, что она могла слышать перед сном Ангела музыки. Детше уставали расспрашивать Доэ об этом Ангеле. Доэ утверждал, что всех великих композиторов и музыкантов Ангел музыки посещал хотя бы раз в жизни. Иногда он приходил к их постели, как это случилось с Лоттой, и поэтому появлялись вундеркинды, которые в шесть лет играли на скрипке лучше, чем пятидесятилетние мужчины, что, согласитесь, весьма необычно. Иногда он прилетал и к непослушным детям, которые не хотели учить уроки или упражняться. А к детям со злым сердцем и нечистой совестью Ангел музыки вообще не являлся. Его никто никогда не видел, но многие слышали — слышали те, кому это было предопределено. Чаще всего Ангел спускался к людям, когда те меньше всего ждали его, когда они пребывали в унынии или печали. Вдруг они слышали небесные звуки и божественный голос, запоминавшийся на всю жизнь. У людей, которых посещал Ангел, в груди загоралось какое-то пламя, они начинали ощущать некую пульсацию, несвойственную другим смертным. Когда же они прикасались к инструменту или открывали рот, чтобы петь, то издавали звуки такой красоты, перед которыми меркли все другие звуки на земле. Те, кто не знал, что этих людей посетил Ангел музыки, называли их гениями.

Маленькая Кристина спросила как-то отца, слышал ли он Ангела. Тот печально покачал головой, затем посмотрел на дочь сияющими глазами и сказал:

— Когда-нибудь ты услышишь его, дитя мое! Когда я буду на небесах, я пошлю его к тебе, обещаю.

Это было как раз в то время, когда Доэ начал сильно кашлять.

Пришла осень и разлучила Рауля и Кристину.

Они увиделись вновь только три года спустя. Это случилось опять в Перросе, и впечатление, которое вынес Рауль от встречи с Кристиной, было столь сильным, что осталось с юношей навсегда. Профессор Валериус умер, но его жена не уехала из Франции, занявшись финансовыми делами. Кристина и ее отец тоже остались. Они по-прежнему пели и играли на скрипке, продолжая жить со своей любимой благодетельницей. Оказавшись в Перросе, Рауль тотчас отправился в дом покойного профессора.

Старик Доэ, увидев молодого человека, встал со своего кресла со слезами на глазах и обнял виконта со словами, что он и Кристина никогда не забывали его. И действительно, редко проходил день, чтобы они не вспоминали Рауля. Старик все еще говорил, когда дверь открылась и в комнату вошла Кристина, как всегда, прелестная. Она несла на подносе чай для отца. Узнав Рауля, она поставила поднос на стол. Легкая краска смущения покрыла очаровательное лицо девушки. Она стояла в нерешительности, ничего не говоря. Рауль подошел к Кристине и поцеловал ее, приветствуя, она не уклонилась от поцелуя. Задав несколько вопросов, мило исполнив свой долг хозяйки, она забрала поднос и унесла его.

Выйдя из комнаты, Кристина уединилась в саду. Чувства, которые она ранее не испытывала, волновали ее юное сердце. Рауль присоединился к ней, и они проговорили до вечера. Оба настолько изменились, что едва узнавали теперь друг друга. Они были осторожны, как дипломаты, и говорили о вещах, не имевших ничего общего с их подлинными чувствами.

Прощаясь с Кристиной, Рауль нежно поцеловал ее дрожащую руку и проговорил:

— Я никогда не забуду вас!

Он ушел, сожалея об этих импульсивных словах, потому что понимал: Кристина Доэ никогда не сможет стать женой виконта Рауля де Шаньи.

Что же касается Кристины, то она вернулась к отцу и сказала:

— Тебе не кажется, что Рауль не такой славный, каким был раньше? Он мне больше не нравится!

Она пыталась больше не думать о виконте. Найдя, что сделать это нелегко, девушка вернулась к своим занятиям, которые отнимали теперь все ее время. Ее успехи были удивительными. Те, кто слышал голос Кристины, предсказывали, что она станет величайшей певицей мира.

Но затем умер старик Доэ, и, казалось, потеряв его, Кристина потеряла и свой голос, и свою душу. У нее было достаточно таланта, чтобы поступить в консерваторию, но всего лишь достаточно. Она ничем не отличалась от других, занималась в классе без особого энтузиазма и завоевала приз, чтобы доставить удовольствие старой мадам Валериус, в доме которой продолжала жить.

Увидев Кристину в Опере, Рауль был очарован ее красотой и полон воспоминаний из приятного прошлого. Но она, казалось, отрешилась от всего. Молодой человек пошел за кулисы, ждал ее за декорациями, безуспешно пытаясь привлечь ее внимание. Несколько раз сопровождал ее до двери артистической комнаты, но Кристина не заметила его. Она, казалось, действительно никого не замечала. Она была олицетворенным безразличием. Рауль страдал и не признавался себе в том, что любит ее. Затем настал тот незабываемый вечер, когда словно разверзлись небеса и ангельский голос был услышан на земле, захватив всех, кто внимал ему, и переполнив сердце Рауля.

А потом был этот мужской голос, который он услышал через дверь: «Кристина, вы должны любить меня!» — и никого в артистической комнате.

Почему она, едва открыв глаза, засмеялась, когда он сказал: «Я тот маленький мальчик, который вошел в море, чтобы достать ваш шарф»? Почему она не узнала его? И почему теперь написала ему?

Холм был таким пологим, таким пологим… Вот распятие у дороги, далее пустынное торфяное болото, замерзшее поле, неподвижный пейзаж под белым небом. Стекла экипажа дребезжали и, казалось, вот-вот вылетят. Карета производила много шума, но двигалась так медленно! Он узнавал дома, фермы, склоны, деревья вдоль дороги. Вот последний поворот дороги; после него карета нырнет вниз, к морю, к широкому заливу Перроса.

Итак, Кристина остановилась в гостинице «Заходящее солнце» — неудивительно, поскольку это единственная здесь гостиница. К тому же достаточно уютная. Он вспомнил, как давным-давно слушал здесь всевозможные истории. Как стучит сердце! Что она скажет, увидев его?

Первой, кого Рауль увидел, войдя в гостиницу, была матушка Трикар. Она узнала его, поприветствовала и спросила, что привело сюда виконта. Он покраснел от смущения и сказал, что, будучи в Ланньоне по делам, решил заехать повидать ее. Матушка Трикар хотела приготовить ему завтрак, но Рауль отказался.

Дверь отворилась, и он вскочил на ноги. Это была Кристина! Она стояла перед ним, улыбаясь и, судя по всему, нимало не удивившись тому, что видит Рауля здесь. Ее лицо было свежим и розовым, как выросшая в тени клубника. Ее дыхание было слегка отрывистым, несомненно, после быстрой ходьбы, грудь, в которой скрывалось честное сердце, мягко поднималась. Глаза, ясные зеркала светло-голубых неподвижных озер, которые лежат, охваченные сном, на далеком Севере, отражали ее светлуй душу. Меховая шубка была расстегнута, давая возможность видеть тонкую талию и совершенные линии ее грациозного молодого тела.

Рауль и Кристина долго смотрели друг на друга. Матушка Трикар улыбнулась и благоразумно удалилась. Наконец Кристина заговорила:

— Вы приехали, и это не удивляет меня. Я чувствовала, что найду вас здесь, когда вернусь с обедни. Мне сказали в церкви. Да, мне сказали, что вы приехали.

— Кто сказал? — спросил Рауль, взяв ее маленькую ручку в свои руки. Она не отняла ее.

— Мой отец, мой бедный покойный отец.

Помолчав секунду, он спросил:

— Ваш отец не сказал вам, что я люблю вас, Кристина, и что не могу жить без вас?

Она покраснела до корней волос и смущенно отвела от него взор.

— Вы любите меня? — произнесла она неуверенным голосом. — Вы, должно быть, потеряли рассудок, мой друг! — И она вызывающе рассмеялась.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.