ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ
      Еще одна полынья - прорубь, высеченная в семифутовой толще льда. Рядом - расчищенная площадка со следами костров, несомненно, с поспешностью покинутое стойбище. На высоком ледяном столбе - туша тюленя, дар Великому Дайру. Увидев эту картину, Блейд довольно кивнул. Харат постарался выполнить его повеление.
      Они забрали мясо и не стали задерживаться здесь, ибо время едва перевалило за полдень, и разбивать лагерь было еще рано. Упряжка мчалась по равнине, пересеченной тут и там грядами торосов, неслась все дальше и дальше на север, к острову, вмерзшему в морской лед, словно корабль, поставленный на вечную зимовку. Блейд думал о том, что полыньи - и естественные, и искусственные - служили одновременно и полями, и огородами, и охотничьими угодьями для местных троглодитов. Вероятно, каждый клан владел несколькими такими колодцами, ведущими к морю и к пище. Скорее всего, они кочевали от одной промоины к другой, не упуская случая ограбить соседей или прихватить на обед зазевавшегося чужого охотника.
      Он убедился, что северный край вовсе не являлся таким безжизненным, как могло показаться с первого взгляда. Тут были звери - и на снежной равнине, и в хаосе ледяных надолбов, все как один - хищные и смертельно опасные. Волки, самые слабые среди прочих, брали числом и отчаянной дерзостью, небольшие стаи катрабов подстерегали их у промоин пытаясь отнять добычу и заодно полакомиться волчьей плотью. И те, и другие опасались связываться с хандаром, огромным медведем, и сатлом, похожим на многоногую мохнатую змею футовой толщины. Дайр, владыка и повелитель снежного королевства, царил над всеми - это значило, что он мог догнать, растерзать и пожрать любого.
      Люди Дарсолана стояли на одном уровне с волками - возможно, и ниже, ибо никто из троглодитов, с их жалким оружием, не сумел бы справиться с волком один на один. Люди, как и тюлени, были самым первым звеном экологической цепи, самые слабые среди хищников, они являлись пищей для тех, кто превосходил их силой, быстротой, свирепостью. Даже обладание огнем не могло уравнять шансы, ибо топливом служил жир, и его хватало лишь на то, чтобы как-то обогреть крохотные юрты и приготовить пищу; настоящий костер, защита от хищников, оставался тут недостижимой мечтой.
      В полыньях кишели тюленеобразные рыбы, но эта добыча давалась людям нелегко: морские создания были на редкость увертливыми, а костяные гарпуны с трудом пробивали шкуру и толстый слой подкожного жира. Даже Блейд, с его превосходной реакцией, промахивался три раза из четырех и клял последними словами ненасытные утробы своих собак и племя Харата, прикончившее не только останки дайра, но и запас сушеной рыбы, которой Аквия кормила псов.
      Нет, что ни говори, самой легкой дичью на снежной равнине был человек. И вряд ли Аквилания, целительница из Дома Властителей Кламстара, смогла увидеть знаменитые берглионские гобелены, если б Ричард Блейд столь своевременно не свалился ей на голову.
      ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ
      Утром, едва нарты отъехали на пару миль от места последней стоянки, Аквия забеспокоилась. То и дело оборачиваясь, она смотрела назад, словно желая разглядеть некую опасность, скрывавшуюся в белесо фиолетовом мареве дарсоланской равнины. Блейд бросил на нее вопросительный взгляд
      - Дайр?
      - Кажется... Я еще плохо чувствую... слишком далеко... Но он приближается, Риард!
      - Пусть. Ничего хорошего его тут не ждет, - разведчик потянулся за топором.
      - Будь осторожен...
      - Я всегда осторожен. Потому и жив еще.
      Они замолчали; теперь оба то и дело поглядывали назад.
      - Вот он! - Аквия вытянула руку, и Блейд увидел мерцающее серебристое облачко, стремительно мчавшееся по их следам. Этот зверь не пытался устроить засаду; возможно, он был голоднее и нетерпеливее. Он видел добычу и бежал прямиком к ней.
      - Правь к ближайшим торосам, - велел Блейд женщине, перекидывая через плечо ремень своей секиры.
      Когда они затормозили у бесформенной одинокой глыбы, он спихнул Аквию в снег и перевернул нарты на бок, завалив ее поклажей.
      - Лежи тихо, не двигайся. И ради Великих Льдов не пытайся мне помочь.
      Собаки с воем сбились у передка саней; Блейд гаркнул на них, и громкий человеческий голос приободрил упряжку. Снежный ящер стремительно приближался, совершая прыжки в пятнадцать футов. Не очень крупный экземпляр, решил разведчик; тот, первый, был дюймов на пять повыше.
      Он выступал вперед, потрясая копьем. Багровый солнечный луч скользнул но толстому широкому лезвию, окрасив сталь в цвета растерзанной плоти. Зверь остановился; казалось, он не то озадачен, не то поражен видом противника. Это странное существо носило шкуру дайра, но лапы у него выглядели совсем иначе... И потом - потом, у него не было хвоста!
      Ящер испустил слабое шипенье и двинулся в обход, к собакам. Весь вид его словно говорил: не трогай меня, и я по трону тебя - только возьму положенную дань. Блейд не пытался заступить ему дорогу; он замер, высоко подняв копье с тяжелым концом, окованным на фут железом.
      Дайр скользнул мимо, опять предостерегающе зашипев. И в этот миг разведчик ринулся вперед. Он не хотел наносить удар острием; эта тварь была слишком мощной, живучей и отлично бронированной, чтобы прикончить ее с одного укола. В конце концов, в первый раз ему сильно повезло, но трудно рассчитывать, что везение повторится...
      Он действовал копьем, как дубиной, и окованный железом конец опустился точно туда, куда было рассчитано - на крестец чудища, за шипастым гребнем. Раздался сухой треск, Блейд отскочил в сторону, а ящер завертелся на снегу с переломанным позвоночником. Зверь снова зашипел, негромко, яростно; пасть его раскрылась, обнажив ряд чудовищных клыков. Он пополз к человеку, царапая лед когтями передних лап и оставляя широкий кровавый след - задние лапы и хвост бессильно волочились за ним.
      Блейд неторопливо отошел в сторону, наблюдая за зверем. Лишенный прежней стремительности, он был все еще опасен, и стоило подумать, куда и как нанести завершающий удар.
      - Риард!
      Разведчик скосил глаз - над краем нарт выглядывала головка Аквии.
      - Риард, уедем! Оставь его!
      - Оставить столько мяса? - Блейд покачал головой. - Ни за что!
      Он дважды взмахнул своей страшной дубиной а перешиб дайру передние лапы; потом, нацелившись, всадил стальной наконечник в горло. Псы торжествующе взвыли, а Блейд, стянув панцирь, бросил его на снег и махнул рукой женщине.
      - Все! Тут хватит до конца пути - и нам, и собакам! Давай нож!
      Он выдернул копье, положил его рядом с панцирем, и начал рубить топором твердую кожу на брюхе зверя. Потом повернулся - Аквия стояла рядом, протягивая нож. Ее прозрачные зеленые глаза были широко раскрыты, и смотрели они на победителя с каким-то странным, призывным и ожидающим выражением.
      ...В ту ночь они долго любили друг друга и утром тронулись в путь лишь тогда, когда солнечный диск, оторвавшись от далекого горизонта, багровым пузырем всплыл над равниной Дарсолана.
      ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ ПУТИ
      - Там, - сказала Аквия, протянув к северу руку. Она привстала на цыпочки, словно пытаясь разглядеть стены, шпили и башни таинственной цитадели за белесой дымкой, скрывавшей горизонт. - Там, скоро!
      Блейд кивнул. Они стояли на вершине невысокого тороса, у подножия которого притулилась юрта. Вещи были уже собраны, собаки - запряжены, оставалось свернуть легкий каркас, обтянутый кожами, и - в дорогу.
      Чем меньше миль отделяло их от скал Берглиона, тем чаще мысли Блейда обращались к чудесам древнего замка. Что ждет его за каменными стенами твердыни Помнящих? Бездонная шахта, что тянется до слоя расплавленной магмы, неведомые энергетические установки, оранжереи... многоцветное сверкание полотен... Нет, гобеленов - Аквия подчеркивала это не раз! И дремлющая века - или тысячелетия - машина с колпаком из проволоки и прозрачных камней шлемом ментальной связи, коммуникатором!
      Возможно, он допускал ошибку, и это установка не была передатчиком, а шлем не имел никакого отношения к ментальной связи. В конце концов, он не являлся техническим специалистом и мог опираться только на собственный, весьма ограниченный опыт. На Земле лишь компьютер Лейтона обладал возможностью непосредственной коммуникации с человеческим мозгом, и Блейд боялся, что окажется невольным пленником аналогий. Любое устройство с подсоединенным к нему шлемом, который человек способен водрузить себе на голову, будет казаться ему прибором для чтения и передачи мыслей, хотя на самом деле такая штука может предназначаться для чего угодно - от лечения мигрени до завивки волос. Тут он вспомнил о собственной буйной шевелюре и усмехнулся.
      Однако интуиция подсказывала ему, что вряд ли древние строители Берглиона разместили в запечатанной камере автоматического парикмахера или машинку, способную только почесывать клиентов за ушами. Нет, это устройство являлось чрезвычайно важным, и при трактовке его назначения следовало исходить не только из внешнего вида, но также из специфики момента. Которая была весьма и весьма печальной.
      Предположим, сказал он себе, что дремлющая машина и в самом деле передатчик, способный отправить в межзвездные просторы призыв о помощи. Кто и каким образом мог бы использовать ее? Человек, обладающий наследственным телепатическим даром... умеющий концентрировать мысль... посвященный в древнее искусство, когда-то общедоступное и привычное... Он покосился на задумчивое личико стоящей рядом Аквии. Нет, не надо далеко ходить, чтобы найти подходящего кандидата!
      Но раньше он сам сунет голову в эту крысоловку из проволоки и убедится, что она безопасна. Все-таки у него немалый опыт в подобных делах... Пять раз компьютер Лейтона выворачивал его мозги наизнанку, трудно представить себе что-то более ужасное!
      Да, он проверит сам... Только бы добраться до Берглиона!
      ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТИ
      Перевалило за полдень; багровый шар светила медленно сползал к далекой черте горизонта. Теперь, спустя три недели, оно уже не казалось Блейду оком дьявола - скорее, покрасневшим от слез глазом божества, оплакивавшего гибель этого мира и своих детей, шаг за шагом приближавшихся к границе вечного небытия. Бог, однако, оставил им надежду и послал мессию, способного указать путь к спасению. И если он, Блейд, был этим пророком, то к божественному разряду следовало отнести его светлость лорда Лейтона.
      Разведчик не раз ловил себя на том, что пристально всматривается в солнечный диск, отыскивая сходство с янтарным зрачком старого профессора. Бесполезное занятие; глаза Лейтона горели яростным и беспокойным пламенем, тогда как светило Берглиона казалось заревом умирающего костра. И все же он снова и снова глядел на него, словно пытался разгадать тайну своего появления в этом мире
      - Что ты там увидел, Риард? - ладонь Аквии в меховой рукавичке легко коснулась его плеча.
      - Будущее, - пробормотал Блейд, невольно вздрогнув.
      - У нас нет будущего, - женщина покачала головой.
      - Я говорю о своем мире.
      Они помолчали; потом Аквия сказала:
      - Скоро тебе предстоит выпить снадобье, чтобы убрать все это... - ее ладонь вновь разворошила шерсть на плече разведчика. - Не хочу, чтобы тебя видели в Берглионе таким. Моя вина...
      - Ни слова больше! - Блейд шутливо стиснул ее в объятиях. - Ты, малышка, замаливаешь свой грех каждую ночь, и я с удовольствием получаю эти проценты с нашей сделки.
      - Проценты? - Аквия наморщила ясный лоб; видимо, подобные финансовые тонкости были выше ее разумения.
      - Не бери в голову... Это шутка.
      Она послушно кивнула.
      - Я приготовлю отвар. Ты выпьешь его утром, в последний день, когда мы увидим скалы Берглиона. Волосы начнут выпадать не сразу... Сначала чуть-чуть, потом полезут клочьями, - она хихикнула. - Боюсь, ты подъедешь к воротам замка совсем голым, Риард.
      - У меня есть шкуры, реквизированные у Харата, - с достоинством возразил Блейд. - А сверху я натяну панцирь, который содрал с дайра!
      - Ты всех перепугаешь, мой хранитель...
      Блейд оскалился, щелкнул зубами, и Аквия, улыбнувшись, шлепнула его по губам. Прошло минут десять; они держались за руки, меховая рукавичка утопала в огромной мохнатой лапе. Наконец разведчик произнес:
      - То мерзкое зелье, что ты поднесла мне при первом знакомстве презанятная штука. Многие в моем мире отдали бы полжизни, чтобы отведать его...
      - И та девушка, которая любит смотреть картины прошлого? - Аквия скосила на него лукавый хризолитовый глаз.
      - Нет, у нее с прической все в порядке, - смущенно пробормотал Блейд.
      - В твоем мире у людей не хватает одежд? - бровь женщины недоуменно приподнялась.
      - Дело не в том. У стариков, да и у молодых тоже, выпадают волосы - вот здесь, на голове, - он взлохматил свою буйную шевелюру. - И таких парней совсем не любят девушки... Представь, как они страдают!
      Внезапно Аквия расхохоталась - да так, что на глазах выступили слезы.
      - И ты... ты решил... - она просто изнемогала от смеха. - Ты хотел... хотел бы дать им... мое снадобье?
      Блейд молча кивнул.
      - О добрый мой, благородный страж и хранитель! Как эти люди отблагодарят тебя, если такое украшение вырастет у них по всему телу? - она дернула клок шерсти на груди Блейда. - Для восстановления волос имеется совсем другое средство... фастан, жидкий бальзам... Я дам тебе флакон, которого хватит на сотни лысых черепов!
      Блейд мысленно перекрестился. Хвала Создателю, что он затеял этот разговор! Если бы он выпросил у Аквии ту мерзость, которой его попотчевали три недели назад, и принес зелье лорду Лейтону, последствия могли быть самыми плачевными. Говорят, благородные седины премьер-министра редеют от тяжких трудов на благо страны... и если бы Лейтон, с самыми лучшими намерениями... О, это было бы ужасно! Их всех судили бы за государственную измену!
      Он облегченно вздохнул. Кончался двадцать первый день странствий.
      ГЛАВА 9
      Блейд принял зелье утром двадцать шестого дня.
      Еще накануне Аквия начала беспокоиться, то оглядываясь по сторонам, то склоняя голову к плечу и прислушиваясь к чему-то с зажмуренными глазами. Казалось, она словно кошка ищет дорогу к дому, к единственному месту, где ждут ее тепло, свет и забота добрых хозяев. Блейд не понимал, как она ориентируется в снежной пустыне; для него все направления были одинаковы. Везде - ровная белесая поверхность, слегка подсвеченная фиолетовым, по которой разбросаны отдельные ледяные надолбы и кое-где тянутся гряды торосов; везде - снег, холод, изредка встречающиеся полыньи, голодное зверье и голодные люди, да заунывный волчий вой - будто отчаянная молитва, взлетающая к багровому солнечному диску.
      Вечером они достигли непреодолимого барьера: поперек равнины в обе стороны, на запад и на восток, протянулась полоса перекореженного льда. Это не были привычные торосы почти правильных геометрических очертаний, меж которыми собакам всегда удавалось найти путь. Здесь глыбы, выломанные из ледового щита, беспорядочно дыбились вверх, влево и вправо, вперед и назад во все стороны, льдины налезали друг на друга, образуя дикое нагромождение остроконечных пиков, плоских граней и заостренных ребер, сквозь которое не сумел бы пробраться ни зверь, ни человек. Блейд не понимал, как мог образоваться такой хаос. Никакая буря не в силах взломать десятифутовую корку льда, никакие ветры и штормы не способны вскрыть застывшее море, чтобы волны воздвигли этот защитный вал на дальнем рубеже Берглиона. Потом он припомнил слова Аквии о шахте, что вела в глубь земли - а, точнее, к еще неостывшим недрам планеты. Может быть, слой магмы залегал здесь близко к поверхности, и весь регион был сейсмически активен? Землетрясение средней силы, конечно, взломало бы льды над прилегающим к острову шельфом.
      Аквия, увидев непроходимый барьер, против ожиданий довольно кивнула.
      - Мы на правильном пути, но чуть уклонились к западу, - сообщила она. Завтра поедем на восток, там должен быть проход.
      На рассвете, когда Блейд выпил чашку лекарственного отвара - не менее отвратительного, чем то зелье, которому он был обязан своим волосяным покровом, - Аквия протянула ему плотно закупоренный плоский флакон из толстого стекла. Там плескалось немного тягучей синеватой жидкости, похожей на очень густое растительное масло.
      - Фастан, - коротко сказала женщина. - Нужно взять очень немного и тщательно растереть тряпицей - так, чтобы бальзам не попадал на пальцы. Иначе - сам понимаешь... она усмехнулась.
      Блейд благодарно кивнул, принял флакончик и тщательно примотал ремнем к талии. Не было никаких гарантий, что чудодейственный эликсир пропутешествует с ним обратно в родное измерение, однако уже дважды он сумел хоть что-то принести на Землю из чужих миров. Ему казалось, что здесь существовала любопытная закономерность - сравнительно небольшой предмет, находившийся в контакте с его телом в момент переноса, на котором подсознательно фокусировались его мысли, мог стать его добычей. Так было в Альбе и Кате, возможно, это повторится в Берглионе?
      Впрочем, до возвращения оставался еще порядочный срок - больше месяца. Он проведет это время с пользой, исследуя тайны древнего замка вместе с милой Аквией, вполне излечившей его от тоски по Меотиде. И потом - была еще та дремлющая машина. С каждым часом и каждой пройденной милей его любопытство разгоралось все сильней.
      Они двигались на восток вдоль ледового завала до полудня. Аквия по-прежнему вертела головой и прислушивалась, Блейд, не выдержав, поинтересовался, как она находит дорогу.
      - Мы уже близко, совсем близко... взгляд женщины скользил по сверкающим на солнце граням ледяных глыб. - Я чувствую людей Берглиона - тут... - она коснулась лба. - Слабый гул, и он все растет и растет.
      - Но ты говорила, что до замка еще полдня пути, - разведчик удивленно посмотрел на нее. - Что можно ощутить с такого расстояния? И потом - когда на нас напали дикари, ты не почуяла их, хотя эта шайка подобралась к самой нашей стоянке.
      - Во-первых, я спала. - Аквия виновато улыбнулась. - А во-вторых, в Берглионе живут не дикари... они думают, мыслят - и это заметно издалека. Понимаешь, Риард, жар от большого костра чувствуешь со ста шагов, а маленький незаметен даже вблизи.
      Блейд кивнул, эта аналогия была ему совершенно понятна.
      - Когда мы придем в Берглион... - начала Аквия.
      Да, когда мы придем в Берглион, мысленно откликнулся разведчик; его спутница все чаще и чаще повторяла эти слова. Когда мы придем в Берглион, мы увидим все чудеса этого мира. Мы будем любоваться многоцветьем древних тканей... наши руки коснутся темного полированного дерева, покрытого сказочной резьбой, мы вдохнем ароматы плодов, зреющих в оранжереях услышим музыку и старинные напевы, протяжные, веселые или печальные... узрим фантастические машины, дающие тепло и свет... и ту, дремлющую, с колпаком из блестящей проволоки и сияющих радугой камней... Когда мы придем в Берглион...
      Блейд шумно перевел дух; Великая Чаша Грааля уже была в его руках, и оставалось только поднести ее к устам и испить.
      В ледяном валу открылся проезд. Неширокий, ярдов десять, но прямой, как стрела. Они двигались в этом ущелье всего минут десять, потом нарты вырвались на ровную поверхность, которая уходила к самому горизонту - туда, где темнели скалистые пики.
      Камень! Твердая земля! Пусть промороженная, лишенная жизни, но прочная и надежная, основа основ, фундамент человеческого бытия. Блейд даже не подозревал, как стосковался за этот месяц по камню, скалам и утесам, горам, хребтам и уходящим в поднебесье вершинам. Да что там говорить о камнях! Он с восторгом глядел на черные, бурые и серые склоны - после белесой однообразной равнины взор, отдыхая, тонул в их неярких и мрачных цветах.
      До гористого острова, однако, было еще миль двадцать, и замок разглядеть не удавалось. Блейд в нетерпении вцепился в шерсть на груди, стиснул - в его кулаках остались бурые клочья. Он удивленно воззрился на них, затем потер ладони - подшерсток сходил целыми полосками, обнажая чистую бледную кожу. И сразу мороз вцепился в пальцы ледяными клещами, словно поджидал этого момента целый месяц. Блейд сунул кисти под мышки, прижал к бокам - тут бурые лохмы еще хранили тепло.
      - Не торопись, Риард, - Аквия глядела на него со странной улыбкой. Шкуры, которые ты отнял у Харата, греют хуже твоей - Она потянулась. Знаешь, я тоже жду, когда ты освободишься от своей шерсти. Все было хорошо, мой дорогой хранитель, но я соскучилась по твоему телу... по ощущению кожи...
      Да, подумал Блейд, когда мы придем в Берглион мы будем любить друг друга на мягком ложе под резными деревянными сводами, в полумраке уютной спальни, в тепле, под надежной защитой каменных стен... И главное! - мы оба станем людьми!
      Сани стрелой летели по ровной, как стол, равнине. Горы впереди понемногу росли, и вот уже на фоне темных прибрежных скал острые глаза Блейда начали различать что-то алое, воздушное, ажурно-резное, устремленное ввысь подобно башням готического собора. Он удивленно посмотрел на Аквию, на ее губах блуждала мечтательная улыбка.
      - Красный камень? - разведчик вытянул руку вперед, по направлению к выраставшему на горизонте чуду.
      Женщина кивнула.
      - Красный, да... Берглион выстроен из красного камня. Говорят, его привозили издалека. Он так прочен и тверд, что твое копье не оставило бы на нем ни царапины. Предки резали и обрабатывали его огненными лучами...
      Лазером? Забывшись, Блейд дернул прядь, свисавшую с уха, и чертыхнулся - она осталась в его руке, а холод сразу куснул обнаженную кожу. Он так свыкся со своей шубой, что теперь вылезал из нее с неким ностальгическим сожалением - словно расставался с частицей тела, дарованной ему при рождении.
      До замка было миль семь. Теперь он отчетливо видел яркую резную игрушку, приподнятую над застывшим морем на черной скале, она казалась крохотной, но даже с такого расстояния Блейд мог оценить титанические размеры постройки. Прибрежный откос уходил вверх футов на триста, и замок по высоте не уступал ему. Внизу, у самого берега, на фоне темной поверхности утеса выделялась багровая полоска. Стена?
      - Что там такое, у подножия скал? - он тронул Аквию за локоток Защитный форт?
      - Высокая стена из гладкого камни, в четыре человеческих роста. В ней арка с воротами, дальше - внутренний двор и еще одни ворота, прямо в скале... За ними - ход, по которому можно подняться в замок. Так говорил посланец Помнящих.
      Прошел еще час. Теперь Блейд ясно различал стену с прорезью посередине, в ее глубине сияли, переливались желто - золотистым пятнышком створки ворот. Башни замка уходили в фиолетовое небо подобно языкам пламени, и все это воздушное, легкое сооружение напоминало окаменевший костер, разведенный на снежной равнине неведомым исполином. Вершину утеса охватывала наружная стена; над ней футов на пятьдесят выдавалось первое кольцо башен - как показалось Блейду, квадратных. Затем шли круглые, тонкие, высокие и резные словно минареты восточной мечети; они окружали центральную цитадель, увенчанную каменной короной парапета. Некоторые башни имели остроконечные кровли с блестящими шпилями, другие - плоские площадки, обнесенные каменными перилами, третьи вздымали к небу округлые серебряные купола. Блейд глядел, словно зачарованный.
      Внезапно на одном из шпилей взвился яркий вымпел. Видимо, их заметили; на белой равнине темная точка саней была видна издалека. Берглион приветствовал гостей! Нет, не гостей, - своих новых обитателей! Это показалось Блейду добрым знаком.
      - Посмотри, - он тронул Аквию за рукав мехового одеяния, протянув другую руку к замку. - Посмотри! Флаг - в честь Снежной Королевы и ее отважного воинства!
      Но вместо радостного возгласа его ждал мертвый взгляд застывших глаз; лицо женщины кривила гримаса отчаяния.
      - Лучше погляди туда, милый... и туда - она кивнула налево, потом направо.
      Серебристое мерцание, стремительно приближавшееся к саням. Дайр? Нет, дайры! Два! Они брали путников в клещи, и ярдов через пятьсот их след должен был пересечься со следом парт.
      - Самец и самка, очень голодные, очень злые... - пробормотала Аквия. Как глупо... Они все - таки добрались до нас...
      Собаки почуяли зверей и, взвыв, ринулись к воротам; Блейд видел, как они медленно распахнулись. Нарты летели стрелой, но дайры двигались еще быстрее.
      - Они могут помочь? - разведчик кивнул в сторону приближавшегося замка, и начал натягивать панцирь, обдирая шерсть; волосы лезли с него целыми пучками.
      - Вряд ли, - Аквия покачала головой. - Не думаю, что они заметили зверей... и уж во всяком случае, они не сумеют добраться вовремя.
      - Я убью этих тварей! - Блейд стиснул древко копья, он был уже в доспехе, откинутый назад череп ящера и топор мерно, в такт ходу саней, раскачивались за спиной.
      - Одного - да... Но тебе не справиться с обоими, милый, - женщина горестно сжала руки. - Уходи! Я же знаю, что ты можешь уйти! Уходи в свой мир, Риард, а я... я приму то, что уготовили мне боги Дарсолана!
      Риард, спутник и страж Аквилании, целительницы из Дома Властителей Кламстара, угрюмо усмехнулся:
      - Хранители не уходят, моя королева. Хранители бьются - и умирают, если надо.
      Его лицо уже очистилось от мерзких бурых клочьев; щеки украшала короткая темная бородка - жесткая и колючая, но его собственная.
      - Если я - справлюсь с ними, я приду. Если нет... Поцелуй меня, колдунья...
      Губы Аквии были жаркими, как солнце - золотистое солнце Земли.
      Блейд посмотрел назад - звери мчались в пятидесяти ярдах от них, приближаясь с каждым скачком. Он приготовился спрыгнуть, и вдруг, ударив себя по лбу, торопливо заговорил:
      - Запомни, моя белоснежка... Та дремлющая машина, с огоньками и колпаком на черной веревке, может передать сигнал... призыв о помощи... Ты должна одеть колпак и думать - звать изо всех сил, понимаешь? Хочешь, расскажи нашу историю... как мы встретились... и все остальное... Они поймут! Они прилетят за вами! Сделай так, как я сказал, ладно?
      Она послушно кивнула. Из распахнутых ворот вылетели четыре упряжки видно, люди в замке почуяли недоброе. Блейд на мгновение приник к бледно-алым губам и скатился в снег.
      - Проща-ай! - его крик еще дрожал в морозном воздухе, когда клыкастая пасть молнией метнулась к горлу. Он ударил копьем в челюсть зверя, проколол язык и отпрыгнул в сторону. Ступни жгло - шерсть с них сошла почти полностью.
      Дайр отпрянул, пронзительно зашипев. Он был крупным - самец, и не меньше того, которого Блейд уложил в начале путешествия. Самка припала к снегу ярдах в пяти; ее глаза горели, как угли. Теперь звери не торопились добыча была перед ними, опасная, но вполне приемлемая по размерам; такой хватит, чтобы насытить двоих. С медленной и ленивой грацией они начали обходить жертву с обеих сторон. Блейд упер конец древка в плотный наст и ждал, не двигаясь.
      Самка прыгнула первой. Ее тело взметнулось в воздух с непостижимой, фантастической быстротой, растопыренные когти царапнули панцирь Блейда, отшвырнув его назад; падая, он услышал скрежет железа по кости и понял, что зверь напоролся на копье. Была ли рана серьезной? Стоила ли она потерянного оружия? Он вскочил, сжимая в руках топор.
      Раненый дайр бился на снегу, угрожающе разевая пасть; стальной наконечник на полфута ушел в грудь чудища, попав меж панцирных пластин. Хорошо... одним меньше! Взгляд разведчика скользнул по белой равнине - от красной полоски стены, от упряжки Аквии, мчавшейся к распахнутым воротам, от спешивших к нему на помощь людей - до клыкастой пасти самца, маячившей розовым пятном на фоне снега. Продержаться бы минуту... хотя бы полминуты... С копьем в руке он не сомневался бы в победе, но топор - топор был слишком легким, чтобы с одного удара нанести смертельную рану бронированному ящеру.
      Босые ноги стыли в холодной белой крупе, и Блейд начал приплясывать на месте, словно боксер на необъятном ринге, раскинувшемся во все стороны под светом гигантского багрового фонаря. Он усердно уминал ступнями наст, тот становился все плотнее и глаже - и все холодней. Зверь не сводил с жертвы гипнотизирующего взгляда; подобрав задние лапы и раскрыв пасть, дайр вдруг зашипел и прыгнул.
      Подняв топор, Блейд ринулся навстречу, метя в горло. Возможно, его удар достиг бы цели; возможно, он бы промахнулся. Трудно сказать, как развернулись бы события, если б ноги его не заскользили по утоптанному насту, и разведчик не рухнул в снег, прямо на спину. Дайр пролетел над ним как сверкающая серебристая ракета, смертоносная и стремительная; лишь кончик шипастого хвоста хлестнул Блейда по ребрам, вдавливая панцирь в кожу. Он охнул, выронил топор и вдруг почувствовал, как в боку у него, у левой подмышки, словно взорвалась граната.
      Доспех смягчил удар, ребра выдержали, но таившаяся под кожей капсула крохотного прибора лопнула, распалась, разлетелась вдребезги. Кажется, директива его светлости выполнена дословно, подумал разведчик, корчась от нестерпимой боли. Что там говорил Лейтон? Не просто нажать, а ударить изо всех сил? Сил у этой твари хватало...
      В следующий миг он воспарил над ледяной равниной Берглиона, над пламенеющим замком, над нартами с копьеносцами, расходившимися полукругом, чтобы взять зверей в кольцо, над крохотным темным червячком - упряжкой Аквии, вползающей под высокую арку ворот. С неимоверной высоты своего полета Риард, страж, хранитель и спутник Снежной Королевы, разглядел ее запрокинутое к небу лицо с печальной улыбкой прощания. Он ринулся к ней, чтобы поцелуем стереть грусть с ее губ, но безбрежное белесое поле вдруг расступилось перед ним, распласталось туманной мглой, поглотило звуки и краски, тепло и холод, мысль и чувство. Он падал в тумане года, десятилетия, века - неисчислимое время, притянувшееся от первого Дня Творения до Страшного Суда; но, стоило лишь грянуть его громовым трубам, как Ричард Блейд был отпущен туда, где ему полагалось встретить Судный День - домой, на Землю.
      ГЛАВА 10
      Он очнулся от громкого крика. Ощущения медленно возвращались к нему; свет, падавший на сомкнутые веки, казался слишком ярким, прохлада подземного зала - опаляюще жаркой. Ступнями он чувствовал ребристую поверхность резинового коврика, пальцы, еще мгновение назад сжимавшие рукоять топора, теперь расслабленно касались металлических подлокотников кресла, и лопатки холодил не снег, а гладкая эмалированная спинка. Кое-где кожу слегка пощипывало - там, куда впились овальные пластинки контактов, свисавших на длинных кабелях с колпака коммуникатора.