Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Триумф великого комбинатора

ModernLib.Net / Юмор / Леонтьев Борис / Триумф великого комбинатора - Чтение (стр. 9)
Автор: Леонтьев Борис
Жанр: Юмор

 

 


      – Опять явишься на службу с крупным опозданием?
      Вопрос повис в воздухе. Телефон опять зазвонил. Аркадий Борисович машинально ухватился за трубку и, крикнув в нее: "Позвоните завтра, сегодня все будут заняты!", кинулся в нехарактерной для него манере к блестящей дверной ручке, нервно потряс ее, открыл дверь, бросил управляющему "простите", пронесся мимо двери с надписью "Наркомвнешторг", налетел на личную секретаршу товарища Микояна, легким аллюром проскакал по коридору до лестничной клетки, покатил по лестнице и вихрем пролетел четыре мраморных марша, следуя причудливым заворотам внешторговских коридоров. Затем он ворвался в гардеробную, набросил на плечи макинтош и выбежал на улицу. Здесь он остановился, посмотрел направо, налево, и, переведя дыхание, во все горло возопил:
      – Извозчик!
      Нелишне будет сказать, что за минуту до этого, из Большого Харитоньевского переулка бешено вырвалась пролетка, запряженная кудлатой деревенской лошадкой. Извозчик, взмахивая кнутом и крича: "Посторонись!", гнал клячу вперед, наполняя экипажным грохотом Чистопрудный бульвар. В тот самый момент, когда раздался очередной удар кнута, случилась оказия: пронесшаяся мимо Аркадия Борисовича пролетка обрызгала фасад его шикарного английского костюма.
      – Сволочь дерзкая! – взвизгнул Аркадий Борисович, вытирая брюки.
      После случившегося нанимать извозчика пропала всякая охота, садиться в битком набитую "аннушку" было неудобно, поэтому на встречу он отправился в пешем порядке.
      Москва кипела предстоящим Первомаем. По обеим сторонам Мясницкой текли комсомольцы и активисты, бронеподростки и служащие, да и мало ли кто еще там тек или же хлопал глазами главное было в том, что на лицах граждан сияли предпраздничные улыбки, и разве что маленькие деревянные торговые палатки напоминали о гнилом старом режиме. Рядом с палатками, голубой кафельной молочной и квасной будкой властвовали, точно свиньи в апельсинах, немые витрины госторгов. Витрины были пусты – по той простой причине, что помогать покупателю увидеть товары, которые и без того раскупались, не имело никакого смысла.
      Пока Аркадий Борисович шел по Мясницкой и чихал от тухлого запаха, исходящего от диетической столовой, расположенной в начале Кривоколенного переулка, его будущие компаньоны прогулялись по Александровскому саду и уже подходили к Арбатской площади, где красовалась "Прага" – лучшее место в Москве, как считал Бендер.
      Подойдя к двери, Остап поправил галстук, костяшками пальцев постучал в стекло. Дверь открылась. Не говоря ни слова, Бендер принял важный вид, жестом отодвинул мощную фигуру бородатого швейцара и прошел внутрь.
      – У вас заказано? – удивленно приподнял левую бровь швейцар.
      – Естес-с-сно! Вот что, любезнейший, минут через пять придет наш товарищ, Оконников. Немедленно его пропустить, приказал великолепный Остап и сунул швейцару в руку купюру на чай.
      Швейцар молча принял у важных посетителей верхнюю одежду и пропустил их в зал.
      В ресторане было шумно и дымно. Играла музыка.
      "Челаэк!" – открыл было рот Корейко, но Остап его одернул:
      – Нужно быть вежливым. Мы пришли не в какой-нибудь кабак, а в образцовую столовую МСПО!
      Возник метрдотель в смокинге и белом галстуке-бабочке.
      – Добрый день! – учтиво проворковал он и с достоинством поклонился.
      – Нас будет трое. – Остап скользнул глазами по столикам. – Мы бы хотели пообедать.
      Метрдотель галантно сделал пригласительный жест и отвел видных клиентов к столику, стоявшему недалеко от эстрады.
      – Что прикажете? – Метродотель подал меню. – Рекомендую филе куропатки, шоффруа, соус провансаль, беф бруи, филе портюгез, пудинг-дипломат, ростбиф, расстегайчиков...
      – Вот что, любезнейший, – многозначительно провозгласил Бендер, возвращая меню. – Все самое самое... и столик накройте, как в лучших домах. – И Остап небрежно сунул метрдотелю несколько купюр.
      Любезнейший раскрыл от удивления глаза, принял лакейскую позу и тихо произнес:
      – Одну минуточку-с!
      Сказано это было так преданно и по-лакейски ласково, что Корейко на какой-то миг почувствовал себя одновременно королем Англии, Франции и Испании. Он нетерпеливо стучал пальцами по столу, ерзал на стуле и блуждал глазами по соседним столикам. Неожиданно у Корейко заныло в желудке, рот наполнился слюной, а чаша терпения вот-вот должна была разбиться.
      Ждать пришлось недолго.
      К невысокой черной вазе с выводком рюмок и бокалов на белоснежную крахмальную скатерть прибыли во множестве тарелочки, чашечки и судочки с неподдающимися описанию яствами. – Хорошое вино, – причмокнул Корейко, вонзив в себя рюмочку. – Правильно говорят, что Россия без выпивки потеряет свою душу.
      – Ну где же ваш Оконников?
      Остап был немного взволнован.
      – Задерживается... а вот он.
      К столику подошел не первой молодости человек с блистающим джентльменским лицом, в новом, с иголочки, но мокром в некоторых местах, английском костюме того самого стиля, который Остап Бендер называет "шик-модерн".
      – Александр Иванович... – приветливо улыбнулся джентльмен и крепко пожал руку Корейко.
      – Познакомьтесь, – пролепетал Корейко.
      – Оконников Аркадий Борисович, – представился "шик-модерн".
      – Бендер Остап Ибрагимович, – в свою очередь представился Остап, пожимая руку джентльмену.
      Оконников сел за стол, взял салфетку, развернул ее и положил на колени.
      – Как давно вы в Москве? – горделиво спросил он, обращаясь к подпольному миллионеру.
      – Только сегодня приехали, – кашляя, вымолвил Корейко. – В наше время друг к другу, кроме "товарищ" или "гражданин", никак не обращаются, – начал Остап. – Впрочем, постойте, у актеров еще остались длинные высокопарные титулы. Так что же выберем мы?
      – Чтобы не привлекать к себе внимания оставим эти титулы до лучших времен.
      – Без титулов, так без титулов! За что выпьем?
      – За знакомство, разумеется!
      После того как выпили, Остап начал зондировать почву.
      – Вы работаете в подотделе сбыта? – спросил он.
      – Служу, – ответил Оконников. – "Служить бы рад!.." Да, чем только не занимаются люди. – Остап поднес к губам папиросу и, не прикурив, вдруг спросил понизившимся до полной нелегальности голосом: – Ждете прихода капитализма?
      Оконников недоверчиво покосился на Бендера.
      – Вы можете быть с ним совершенно откровенны, – выручил Корейко, попутно пригубив свой бокал.
      Принесли какой-то экзотический бульон. К телячьему жаркому разлили бургундское.
      – Остап Ибрагимович... – осторожно сказал Оконников. – Я понял! – как бы переходя Рубикон, отозвался Бендер. – Аркадий Борисович, представьте себе, что у меня есть бронепоезд.
      – Бронепоезд?
      – И я его хочу продать на металлолом за валюту. Поможете? – Я что-то не понимаю...
      – Другими словами, если на расчетный счет Внешторга поступит, скажем, миллионов десять, возможно ли переправить эти деньги за рубеж?
      – Десять миллионов? Это около пяти миллионов долларов, если по курсу!
      – Что-то около того.
      – Солидно.
      – Мелко не плаваем.
      – Мне нужно переговорить с Необходимцевым. Все заграничные счета проходят через него. Конвертация тоже через него. Если Александр Иванович в деле...
      – Александр Иванович в деле, но первую скрипку играю я. – А что это за деньги? Они чистые?
      Остап многозначительно кашлянул, наполнил бокал Оконникова:
      – Какая вам разница. Деньги не пахнут, если их хорошо отмыть. Вся сумма поступит из Немешаевска, с расчетного счета акционерного общества "Немхересплюс".
      – Вы председатель?
      – Председатель – некто Ключников, он вас не должен интересовать.
      – Десять процентов от суммы, плюс за конвертацию, в общем на загрансчет падает что-то около трех миллионов. – В долларах?
      – Разумеется.
      – Ну и проценты у вас. Как говорил один мой знакомый фининспектор, нас задешево не купишь. Гарантии?
      – Никаких. Мы работаем честно.
      – Не сомневаюсь. Но бизнес есть бизнес, и если будет прокол и мне покажут комбинацию из трех пальцев, я как сын турецко-подданного, никого не пощажу. К любой служебной лестнице можно пристроить эшафот.
      Корейко с замиранием сердца прислушался к голосу Бендера и начал крутить носом.
      – Нет необходимости говорить такие слова, разнервничался Аркадий Борисович.
      Остап был величественнен, как император.
      – Я не говорю так, если ни в чем не заинтересован.
      Оконников закурил в свойственной ему аристократической манере.
      – Когда поступят ваши миллионы?
      – Когда? Скоро. Нужно ваше принципиальное согласие. Был бы лес, а леший найдется.
      – Если все это серьезно, я сегодня же поговорю с Необходимцевым, и не далее как дня через два-три сообщу номера ваших счетов в одном из швейцарских банков и номер счета в московском Банке для Внешней торговли, на который должны поступить деньги из Немешаевска. Далее деньги конвертируются и после вычета комиссионных преспокойненько летят в Женеву. Система отлаженная.
      – В таком случае, заседание продолжается! Полагаю, что через недели две, максимум три, деньги будут на счету в вашем банке. Мне необходимо основание для перевода.
      – Договор?
      – Пусть будет договор, – согласился Остап.
      Он разлил по высоким конусообразным бокалам охлажденное "Абрау" и, подняв свой бокал примерно до уровня глаз, дружеским кивком головы пригласил Корейко и Оконникова поднять свои бокалы, после чего провозгласил тост:
      – Выпьем за нас с вами и за хрен с ними! И за то, чтобы у нас все было и чтобы нам за это ничего не было! За успех!
      На десерт гостям были предложены апельсины, персики, мороженое и легкая музыка.
      – Я так понимаю, – продолжил прерванный разговор Ответ-работник, – что сумму придется разделить: половина – на счет Александра Ивановича, другая – на ваш. Я правильно понял? – Именно так. А это вам для начала...
      И Остап достал из портфеля несколько перевязанных банковским способом пачек на сумму сто тысяч рублей и положил их на колени нового знакомого. Оконников, мигая глазами, упаковал пачки в два листа вчерашних "Известий" и, оглядываясь по сторонам, спрятал сверток.
      – Буду с вами откровенен. Я всем нутром жажду покинуть эту страну большого эксперимента.
      – Нужны загранпаспорта, визы... – вставил свое слово Корейко, смакуя вино.
      – Все в наших руках! – Оконников потер руки, будто собирался прямо здесь, за столом извлечь из ниоткуда, подобно фокуснику, необходимые визы и паспорта.
      – Значит решено и подписано? – казалось, Бендер был доволен встречей. – Не так ли? И у нас не получится, как в том анекдоте: "Нашли общий язык. Не поделили"? А, Аркадий Борисович?
      – Нет, так не получится.
      Фокусник из Внешторга поднялся и, откланявшись удалился. Остап обдал подпольного миллионера табачным дымом.
      – А мне понравился ваш Оконников, – удовлетворенно отметил он. – По-моему, человек он деловой.
      – Да уж, дубиной стоеросовой его не назовешь – тертый калач. Бой-мужик! – Корейко растянул в улыбке щель рта. – А какими делами мы с ним ворочали! На одном только "Реванше" по лимону отхватили.
      – Резюмирую, Александр Иванович, мы все ближе подходим к краеугольному камню нашего предприятия.
      – Как бы голову не потерять. Бог его знает, чем это пахнет.
      – Студент, не трещите крыльями без повода: кто напуган наполовину погиб, alias, сдайте в архив ваши рассуждения о гусарстве! Скоро мы будем срывать цветы удовольствия. Все на свете идет к лучшему. Лед тронулся!

Глава 19
НА ИППОДРОМЕ

      Остап отвел захмелевшего подпольного миллионера в гостиницу и, как ребенка, уложил спать. Сам же отправился на ипподром. Желание посетить скачки у него возникало всегда, когда он появлялся в столице.
      На Театральной площади Бендер нанял таксомотор. Машина выехала на Тверскую, пронеслась по Петроградскому шоссе, повернула на Беговую и вскоре остановилась у главного входа на ипподром.
      Молодое весеннее солнце азартно играло на стеклах толпившихся "фиатов" и "рено", щедро разбрасывало золото своих лучей на головы валом валившей публики.
      Сезон гладких скачек окончился месяц назад, открывался сезон барьерных скачек и стипль-чезов. Вот-вот должен был начаться важный заезд.
      Остап снял плащ, перекинул его через руку и подошел к окошкам тотализатора. Здесь топталось много ипподромовских завсегдатаев. Они обсуждали предстоящие скачки. Когда же из громкоговорителя раздавался спокойный голос комментатора, все разом замолкали.
      Великий комбинатор решил не рисковать и поэтому для начала поставил по сто рублей на трех лошадей – Выдержанного, Отчаянного и Быстрого. Он поднялся в верхнюю ложу и посмотрел на исхлестанное ветром скаковое поле. Перед трибуной пританцовывала черно-гнедая лошадь с большим белым пятном на лбу, жокеи старались ее сдерживать. "Скорее всего это и есть фаворит", – подумал Остап и принялся наблюдать за ходом скачки. Прошло два заезда, оставалось еще четыре. Получилось так, что два раза Остап проиграл, один раз выиграл, затем опять проиграл и, когда лошади выходили на третий круг, полностью овладел программой скачек.
      В во время третьего заезда Бендер, случайно оглянувшись, обратил внимание на невысокого человека сидевшего почти за ним сбоку. Остап старательно осмотрел его. Под расстегнутым очень интересного фасона – плащом был виден великолепно сшитый двубортный блейзер с золотыми пуговицами, белая рубашка с воротником-стойкой и черный галстук. Волосы, сообщавшие о размеренной и богатой жизни, выразительный нос греческого типа, аристократические аккуратные ногти и даже манера держать сигару – все выдавало в нем иностранца. Остап поднялся и сел рядом с ним.
      Еще не кончился заезд, а великий комбинатор уже выяснил, что англичанин Джон Кервуд живет в Лондоне, в доме георгианской постройки, по роду занятий букмекер, а по природной склонности большой любитель шотландского виски и джина с тоником.
      Не часто Ее высочество судьба преподносила товарищу Бендеру такие подарки: это был третий случай, когда великий комбинатор встречался с одним из представителей буржуазного мира. Ликующий Остап решил ухватить фортуну за хвост и держать ее так до тех пор, пока она перед ним не капитулирует.
      – Вы хорошо говорите по-русски, – констатировал Остап. – Благодарю вас, – с легким акцентом произнес Джон. – В свое время я посещал конный завод недалеко от Ростова-на-Дону. – Все англичане помешаны на теннисе и на лошадях. Не так ли?
      Джон откусил кончик сигары, сплюнул, щелкнул зажигалкой, сладко затянулся и, самодовольно улыбнувшись, спросил:
      – Вы, я вижу, тоже регулярно играете на скачках?
      Вместо ответа Остап добродушно рассмеялся.
      – Я предпочитаю гладкие скачки. Барьерные – не по моему вкусу, – откровенничал англичанин.
      – А как же азарт? Кстати, вы поставили на Быстрого?
      Кервуд устремил на собеседника удивленно-вопрошающий взгляд.
      – А как вы это поняли?
      – Зря. – Остап, конечно, не стал объяснять иностранцу, что следил за ним. – По-моему, Быстрый имеет средние шансы на успех.
      – Я поставил три червонца на то, что Быстрый придет в первой тройке.
      Остап снисходительно улыбнулся.
      – А почему не тысячу? Вам нравиться швырять деньги на ветер?
      В голосе Бендера чувствовалась легкая насмешка. Но англичанин не понял.
      – На Выдержанного необходимо ставить, – категорично заявил Остап.
      – Вы жокей?
      – Разве я похож на жокея?
      – Букмекер?
      – Некоторым образом...
      – О!
      В глазах британца вспыхнули яркие радостные огоньки. А его русский коллега выплеснул из себя целый поток восторженных фраз.
      – Вы только посмотрите на Выдержанного... Вон он, в сиреневой попоне... Нет, вон там... ноздрями фыркает на огороженном участке газона. Поставили метку? Это самый красивый, лучший из лучших скаковых коней! Видите, как он горделиво переступает ногами? Он преисполнен воли к победе. Ясно, что этот фаворит может выиграть любой чемпионат по барьерным скачкам. Это же не конь, а личность, которая случайно стала лошадью!
      В глазах Джона промелькнула настороженность, и он медленно проговорил:
      – А кто тренирует этого коня? Кто наездник?
      – В программе все написано.
      – Хм... – задумчиво произнес Джон. – Стас Устинов!
      Остап воодушевился:
      – Это первоклассный жокей! Я его знал еще ребенком! Он ездил почти на всех лошадях, которые сейчас участвуют в скачке. Вы знаете, сколько он выиграл скачек?!
      – Да-да, я вам верю.
      – Выдержанный будет участвовать в последнем заезде. Мой прогноз: он придет первым. Это будет красивая победа!
      – Да, превосходная лошадь. Вы советуете поставить на нее? Остап поднес к глазам бинокль и посмотрел на доску объявлений, вывешенную возле букмекерских киосков, выстроившихся в ряд под трибуной.
      – На Отчаянного принимают один к двум, – не отрывая от глаз бинокль, говорил Бендер. – На Быстрого два к трем, на Выдержанного тоже один к двум, а на Мужественного пять к четырем.
      Джон взял из рук Остапа бинокль и внимательно посмотрел на лошадей в паддоке.
      – А Быстрый тоже великолепно выглядит.
      – Вы все-таки сомневаетесь? Хотите, я вам уступлю половину своей ставки?
      – Нет, спасибо.
      Джон вышел из ложи и поспешил к тотализатору. Пройдя ряд букмекерских киосков, он остановился у бюро и сделал ставку в крайнем окошечке. Когда он вернулся, уже начался последний заезд. Публика гудела, как на параде: лошади заканчивали дистанцию. Поле рвалось к финишному столбу. По скаковой дорожке шли, вытянувшись в цепочку, десять лошадей. Черно-гнедой Выдержанный оставил всех в битом поле, затем обошел Отчаянного на корпус и галопом полетел на подъем к финишу. В конце поля, как и предполагал Остап, пришел Выдержанный.
      У Кервуда был нахохленный вид. Он с серьезной миной посмотрел на финишную прямую.
      Остап хлопнул его по плечу, как старого приятеля, и с азартом прокричал:
      – Ну что я вам говорил! Сами видите, Быстрый пришел последним, а Выдержанный первым.
      Джон сконфуженно улыбнулся.
      – У нас в Англии предпочитают ставить не в тотализаторе, а у букмекеров. – У независимых или у тех, которые работают в отделении ставок? – спросил Остап, нарочито бравируя знанием дела.
      – Конечно же, у независимых, но они должны вас хорошо знать.
      – Прояснили.
      – В тотализаторе идет слепая игра и выигрыши в нем бывают такие маленькие, что до конца скачек нельзя понять, какой будет сумма выплаты. Если, например, тотализатор выплачивает два к одному, то у букмекеров, как правило, только стартовый курс составляет четыре к одному.
      – Это что, самореклама? – с улыбкой спросил Остап.
      Джон развел руками и тот час же улыбнулся:
      – Я всегда плачу по очень выгодному курсу.
      – Это точно. Нет смысла ставить мало – ничего не выиграешь. Кстати, это правда, что в Великобритании очень уважают человека маленького и все лорды, пэры, и даже члены королевской фамилии говорят: "Маленький человек всегда прав"? – Вполне возможно, – весело сказал Джон. – Но я человек не маленький. Пять лет назад у меня был превосходный стиплер. – Стиплер?
      – Лошадь для стипль-чеза. – Джон вздохнул. – Ах, какая это была скаковая лошадь!
      – Куда же она делась?
      – Пришлось продать. Финансовые трудности...
      – Вы когда-нибудь ставили на лошадь сто тысяч?
      – Сто тысяч фунтов? – переспросил Кервуд. – Вы шутите! Даже на рождественских скачках в "Кемптон-парке", это ипподром в местечке Кэмптон близ Лондона, никто не делает таких ставок. – То же мне миллионеры!
      – Я не миллионер, но у меня в Девоншире есть роскошная конюшня с сорока боксами. Мечта любого любителя лошадей! Она, конечно, хуже тех больших конюшен в Суссексе, которые известны отличными результатами в тренировке лошадей для барьерных скачек, но не уступает конюшням в Ньюмаркете со средними достижениями. К тому же, я член "Жокей-клуба".
      – А скаковые лошади у вас есть?
      – Пока только боксы...
      – Это правда, что в вашей стране первоклассный фаворит стоит около миллиона фунтов. Джон задумался.
      – Может стоить и больше. Смотря какая лошадь.
      – А русские рысаки?
      – Да что вы! Это одни из самых дорогих лошадей. До трех миллионов на аукционе за орловского рысака могут дать. До вашей революции их продавали только за золото.
      – А что же сейчас?
      – Сейчас, извините, полный бардак...
      Остап задумался. Потом взглянул исподлобья на иностранца: – Хотите стать, как говорят в России, толстосумом? Иначе говоря, разбогатеть и переселиться из вашего георгианского дома в Хампстед? Так, по-моему, называется фешенебельный район в северной части Лондона?
      Джон кивнул.
      – По глазам вижу, что очень хотите, – продолжал Остап. – Плох тот англичанин, который не метит в Ротшильды. Или вы придерживаетесь мнения, что с ростом богатства растут и заботы? Нет? Вы только представьте: ваши сорок боксов заняты первоклассными фаворитами, которые с триумфом участвуют во всех соревнованиях по скаковому спорту.
      – И что же?
      – Могу вам подарить три комбинации по части конных скачек.
      – Комбинации? Это что, как в шахматах?
      – Что-то вроде того... Комбинация номер один простенькая. Так сказать, грошевая. Вы представляетесь тренером. Находите себе богатенького любителя скачек. Втираетесь к нему в доверие. И, наконец, покупаете ему отличную лошадь. При этом счет выставляете на сумму в два или даже в три раза большую, чем вы сами должны уплатить.
      – Любопытно, – с дрожью в голосе выговорил Кервуд. По выражению его запоминающегося лица было видно, что в голове у него гнались друг за другом разного рода мыслишки.
      Остап закурил и спокойно продолжил:
      – Комбинация номер два связана непосредственно с профессией букмекера. Итак, вы букмекер. Репутация у вас превосходная. Если не превосходная, то это можно устроить. Например, поместить о вас в прессе несколько рекламных статей. Далее вы находите себе хорошего тренера, покупаете его обещаниями. Как в первой комбинации, подыскиваете богатенького любителя скачек. Этому любителю вы предлагаете свои услуги. Он с удовольствием соглашается (репутация-то у вас превосходная!). Знакомите его с тренером. Тренер советует купить такую-то лошадь. Богатей покупает. Далее, по вашему совету, этот любитель ставит на победу рублей так пятьсот, или, если по вашему, фунтов сто пятьдесят. Он ставит. Но лошадь приходит второй. Победы нет. Вы, как честный и порядочный букмекер, выплачиваете богатею небольшую сумму. На следующих скачках вы советуете своему богачу сделать большую ставку, подкрепляя ваш совет словами тренера, который доказывает, что лошадь в превосходной форме и этот забег она должна обязательно выиграть. Итак, вы предлагаете ему хороший курс, и он ставит пятьдесят тысяч. Но лошадь приходит четвертой. Ваш богач в истерике. Но вы доказываете, опять же не без помощи тренера, что на следующих скачках все будет о`кей. Кроме того вы распространяете слух об этой лошадке, и на следующих скачках она стартует как фаворит. В этом вам помогают пятьдесят тысяч. Улавливаете?
      – Да-да. Продолжайте.
      – Ваш богатей соглашается и ставит на нее, скажем, три к одному. Тренер подготавливает лошадь и выбирает выгодный заезд. Фаворит приходит первым! Ваш богатей рад до ушей и, как говорят в Турции, целует вам пятки. Естественно! Он получил назад все свои деньги, да еще к тому же отхватил неплохой куш. Но вы начеку. По вашему совету и по рекомендации тренера богатей покупает еще одну лошадь. Здесь вы можете воспользоваться промежуточной комбинацией номер один, благодаря которой в ваш карман оседает тысяч сто. Новая лошадь еще лучше прежней. Вы распространяете о ней слухи (деньги у вас есть и вы с ними обращаетесь к какому-нибудь спортивному журналисту), и она становится суперфаворитом. Вы подливаете масла в огонь, говоря, что нужно действовать сейчас, пока нет конкуренции. Богатея охватывает ажиотаж и он ставит полмиллиона. Но тут случается непредвиденный казус: в самом начале дистанции суперфаворит начинает хромать – у него отваливается подкова. Это подстраивает тренер или жокей, который хоть и всегда автоматически получает процент от назначенной призовой суммы, но получить свой куш от любых темных делишек тоже не прочь. У богатея – лихорадка. Проходит неделя. Суперфаворит продолжает участвовать в скачках и всегда приходит первым. Вы заявляетесь к богатею. Показываете результаты. Объясняете, что последнее фиаско – это чистая случайность. Клиент успокаивается. Но вы начеку. Теперь вы ему советуете не делать больших ставок. Вы его подготавливаете к тому, чтобы он сам, без вашей помощи, сделал нужную ставку. Он ставит по куску и всегда получает выигрыш. Он доволен своей лошадью и постепенно входит во вкус. И в какой-то день ставит на своего суперфаворита миллион. Вы к тренеру. С лошадью опять происходит обидное злоключение, например, разрывается пряжка на стременном ремне.
      – Эффектно.
      – Причем комбинацией номер два можно варьировать. Кто сказал, что вы сами, как букмекер, не можете делать ставки? Вы сговариваетесь с тренером, тренер – с жокеем и другими наездниками. Лошадь приходит первой, происходит дележ денег. Все довольны. И так далее, до тех пор пока богатый любитель не отказывается от ваших услуг. Тогда вы находите другого и прокручиваете все сначала... Но существует еще комбинация номер три.
      Кервуд вновь изменился в лице.
      – Вы покупаете лошадь, – с задором продолжал Остап, похожую как две капли воды на суперфаворита и выставляете ее на скачках только в том случае, когда ваш богатей ставит на суперфаворита большую сумму.
      – Дальше можете не продолжать. Мне все ясно.
      – Ловко, не правда ли?
      – Приглашаю вас через месяц в Лондон. В середине июня на ипподроме "Аскот" близ Виндзора будут проводится четырехдневные королевские скачки. Весь аристократический Лондон соберется там. Приедете? Это не то что ваши, московские скачки. Вот моя визитка. Я вас жду.
      – Хотите комбинацию номер четыре?
      – Я с удовольствием выслушаю ее в Лондоне.
      – У меня сейчас дела в Москве. Не знаю, как долго они будут тянуться. И потом... у меня были совсем другие планы, в которые, правда, входила заграничная поездка...
      – Вот видите... – ...в Рио-де-Жанейро.
      – И что вы забыли в этом убогом месте?
      – Это почему же убогом?
      – Я там был год назад. Там как раз пальба началась...
      – Революция?
      – А бог его знает, еле ноги унес.
      Остап печально покачал головой.
      – Интересно, господин Бендер, что вас держит в этой стране? – Джон хитро улыбнулся.
      – Четыреста первый способ, – медленно ответил Остап.
      – Способ? Бросьте! В Совке можно только быть энтузиастом и получать почетные грамоты.
      – И что вы предлагаете?
      – Мне глупо вам что-либо предлагать. Но уверен в одном, что в Англии, например, вы бы могли ворочать делами не хуже, чем этот франт Ставиский.
      – Ваш мир слишком сложен для моего восприятия. В меня так въелась система, что нужен, по крайней мере год, чтобы войти во вкус.
      – И это говорит мне человек – автор гениальных комбинаций? В один прекрасный день ваше имя окружит светлый ореол славы.
      – Вы мне льстите, дорогой мистер Кервуд. По этой части я пессимист: сколько раз мне доставалась от бублика одна дырка. Джон по-прежнему лукаво улыбался.
      – Жду вас в Лондоне, господин Бендер.
      – Хорошо, буду. Как только завершу кое-какие дела.
      – Желаю вам удачи.
      – И вам того же.
      Они пожали друг другу руки.
      Остап еще долго смотрел на спускавшегося с трибуны английского букмекера, затем отвел взгляд, закурил и зажмурился от удовольствия.
      Был ранний легкомысленный вечер. Тонкие прозрачные облака лениво плыли по небу. Вдали таился бесконечно красивый закат. Остап решил немного пройтись. В голове прокручивался разговор с иностранцем. Конечно, этот молодой буржуй может пригодиться, когда он, Остап, покинет Страну Советов, страну рабов, где властвует страх.
      Этот сытый лондонский франт не может понять, что, если у них в Англии дворянское происхождение – почет, то здесь оно часто является смертным приговором. Ему незнаком леденящий душу ужас, страх перед возможным арестом, когда ночью, заслышав шум на лестничной площадке, человек дрожит, думая, что пришли за ним, а не за соседом. В их Европе не знают, что крестьяне в этой стране мрут от голода не потому, что нет хлеба, а потому что начался "великий перелом". Что в этой стране нельзя иметь друзей, так как твой друг может оказаться сторонником Троцкого или родственником белогвардейского офицера, что уже само по себе вроде как преступление.
      Ничего этого, да и много другого не узнал молодой букмекер, побывав в России. Но надо заметить, что и Бендер многого не знал. В мечтах о близкой заграничной жизни он дошел до Тверской заставы, здесь сел в пролетку и, когда ночь уже уложила в постели весь город, а куранты на Спасской башне проникновенно исполнили "Вы жертвою пали", подкатил к любимому "Метрополю".

Глава 20
ПЕРВОМАЙ

      По указанию отрывного календаря "Светоч" первомайское солнце взошло в Москве в 5 часов 42 минуты.
      Еще была оцеплена двумя рядами газовых фонарных огоньков Берсеневская набережная, а у Большого Каменного моста сияли высоко подвешенные электрические лампы. В белом дыму с мостика у Александровского вокзала маневрировали паравозы. Начинали поблескивать зеленые кафли на шатровых кремлевских башнях. Проснулись задремавшие было орлы и парой своих клювов очищали золотые перышки. Солнце, солнце, радостное первомайское солнце выкатило на небо, осветило Красную площадь и все другие площади, улицы, переулки и закоулки сумасшедшего организма под названием "Москва".
      В этот день солнце было по-особенному междунардно солидарно. В этот великий день столица не проснется волнами: в седьмом часу утра не возникнет рабочая волна, к восьми часам не покатится по улицам говорливый вал домохозяек и прыщавых шкрабовцев, к девяти часам не будут двигаться в свои конторы Ответ-работники; на рынках, вокзалах, в банках, акционерных обществах и тому подобных " – ах" все будет тихо и спокойно.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18