? л ?

***

 

      1917 г.
       3
 

 
      Предлагаемая вниманію читателей работа является попыткою привести въ изв?стность н?которую часть матеріала по заговору и колдовству, относящагося къ XVII в?ку.
      Матеріалъ этотъ мало-по-малу собирается въ значительномъ количеств?, благодаря изученію рукописей этого стол?тія, и получаетъ первенствующее значеніе въ ряду записей заговоровъ и колдовскихъ обрядовъ посл?дующихъ л?тъ.
      Бо?льшее вниманіе въ нижесл?дующей работ? отдается заговору, какъ литературному произведенію, и колдовской обрядъ привлекается лишь, какъ исходная точка многихъ заговорныхъ формулъ. Психологическія же основы колдовства и заговора не разсматриваются.
 
       5
 

 
      Въ Московскомъ Архив? М. Юстиціи хранится ц?лый рядъ д?лъ, касающихся колдовства и знахарства . Эти судебныя бумаги заключаютъ въ себ? во многихъ случаяхъ запись заговоровъ, этого необходимаго орудія в?довства; поэтому он? могутъ служить ц?ннымъ матеріаломъ для исторіи заговора на Руси, особенно для выясненія т?хъ вн?шнихъ условій, въ которыхъ распространялся и развивался заговоръ.
      При изученіи вышеназванныхъ судебныхъ д?лъ передъ изсл?дователемъ открывается яркая картина такого быта, необходимою принадлежностію котораго былъ заговоръ. Историческія показанія свид?тельствуютъ о томъ, что съ одной стороны за заговоромъ признавали спасительную силу, избавляющую отъ бол?зни, неудачи и б?ды, и приб?гали къ нему въ различныхъ жизненныхъ случаяхъ; съ другой стороны заговоръ считали опаснымъ, „еретическимъ“ орудіемъ, такъ какъ онъ могъ погубить челов?ка, и потому настаивали на уничтоженіи его въ лиц? его знающихъ. Но какой
       6
      бы ни былъ заговоръ, его заучивали и употребляли, какъ во спасеніе, такъ и на погибель.
      Такимъ образомъ и положительная и отрицательная сторона заговора вызывала желаніе обладать имъ; желаніе это приводили въ исполненіе, всл?дствіе чего заговоръ былъ хорошо знакомъ вс?мъ слоямъ общества; вс? сословія признавали его значеніе и не относились къ нему безразлично. Мало того, что знали заговорныя слова, знали и то, что съ ними должно въ большинств? случаевъ соединяться изв?стное д?йствіе, что н?которые предметы въ связи съ заговоромъ получали благод?тельную или вредоносную силу. Наконецъ, знали и то, что губительный заговоръ могъ издалека настигать свою жертву. Такое знаніе было не только частнымъ, но и общепризнаннымъ. Правительственнымъ требованіемъ было, чтобы, присягая царю, клялись не приб?гать къ заговору и также къ д?йствіямъ и предметамъ, съ нимъ связаннымъ. Въ подкрестной записи еще XVI в. на в?рность царю читается: „Также мн? надъ Государемъ своимъ въ ?ств? и пить?, ни въ плать?, ни въ иномъ ни въ чемъ лиха никакого не учинити и не испортити….на сл?ду всякимъ в?довскимъ мечтаніемъ не испортити, ни в?довствомъ по в?тру никакого лиха не насылати и сл?ду не выимати“ .
      Судебныя д?ла посл?дующихъ л?тъ показали, что какъ разъ пища, питье, одежда и сл?дъ челов?ка чаще всего служили проводниками губительной силы заговора. Заговоры передавались изустно, а иногда и посредствомъ письма; какъ т?, такъ и другіе им?ли присущія имъ особенности, по которымъ и опознавались, причемъ опознавались не только св?дущими людьми, но почти каждымъ, услыхавшимъ или прочитавшимъ ихъ: таково было знаніе заговоровъ. Богородицкій попъ Давидъ билъ челомъ царю и великому князю ?еодору Алекс?евичу на Мишку Кир?ева и на жену его Аринку въ порч? его дочерей, указывая, что посл? словъ ея „чтобъ-де бы имъ до замужества т?ми руками ни ткать, ни прясть“ д?вушки забол?ли. Волхвъ-коновалъ Доро?ей
       7
      Прокофьевъ былъ сожженъ въ сруб? за то, что по свид?тельству разныхъ людей „заговорными словами по в?тру напущалъ“ на царя Петра Алекс?евича въ подмосковномъ сел? Хорошов? . В?ра въ слово была глубока въ народ?; слову приписывали внутреннюю силу, которая могла оказывать вліяніе иногда даже помимо желанія челов?ка, его произносившаго; произносимое же съ изв?стнымъ нам?реніемъ, оно какъ бы усиливалось въ своемъ вліяніи и становилось опаснымъ орудіемъ.
      Каковы же были эти устные заговоры, ходившіе въ разныхъ слояхъ русскаго общества въ XVII в?к?? Не было ли какой нибудь опред?ленной разницы между городскимъ и сельскимъ заговоромъ? Судебныя бумаги даютъ н?которую возможность отв?тить на эти вопросы уже потому, что он? подробно описываютъ, въ какой обстановк? и при какихъ обстоятельствахъ произносился тотъ или другой заговоръ, кто и съ какой ц?лью приб?галъ къ волшебной заговорной р?чи, и тщательно излагаютъ ихъ. Эта тщательность записи объясняется т?мъ, что „заговорныя“ р?чи были исходной точкой судебнаго д?ла и возд?йствовали на его окончательное р?шеніе. Если устанавливалось, что заговорныя р?чи были причиною бол?зни или смерти, он? опред?лялись, какъ вредоносныя, и навлекали на знающаго ихъ суровую кару. Но, различавшіеся по своей внутренней сил?, устные заговоры со вн?шней стороны по своему строенію были похожи между собою: по большей части они отличались несложностью содержанія и краткостью изложенія; это простое, но опред?ленное выраженіе какого нибудь желанія, иногда усложненное сравненіемъ: „чтобъ-де бы имъ до замужества т?ми руками ни ткать, ни прясть“ ; „какъ мертвый не вставаетъ, такъ бы онъ не вставалъ; какъ у того мертваго т?ло пропало, такъ бы онъ пропалъ вовсе“; „каковъ-де тяжелъ столбъ, такъ-де бы и попадь? было тяжело“ ; „какъ духъ
       8
      по св?ту ходитъ, такъ и ты бы отошелъ по св?ту“ ; „какъ люди смотрятся въ зеркало, такъ бы мужъ смотр?лъ на жену, да не насмотр?лся; какъ-де тое соль люди въ ?ств? любятъ, такъ бы мужъ жену любилъ“ . Простота приведенныхъ заговорныхъ реченій заставляетъ предполагать, что многія изъ нихъ составлялись тотчасъ же, какъ только въ нихъ являлась нужда, и представляли собою непосредственное отраженіе того или другого душевнаго состоянія. Такое заговорное реченіе въ большинств? случаевъ связывалось съ какимъ нибудь д?йствіемъ; такъ заговоръ на погибель челов?ка соединялся съ хожденіемъ на могилу за землею: „ходила… Овдошка ночью на погостъ, имала съ могилы землю и ту землю съ приговоромъ давала пить“… „Аринка украла у попадьи кокошникъ да подубрусникъ… свекровья ея вел?ла положить подъ столбъ и говорить: „каковъ-де тяжелъ столбъ, такъ-де бы и попадь? было тяжело“.
      Повидимому и д?йствіе при заговор? не отличалось сложностью и совершалось въ узкихъ пред?лахъ повседневнаго быта съ помощью предметовъ, по существу совершенно безопасныхъ. Между т?мъ д?йствіе при заговор?, подобно сопровождающимъ его р?чамъ, по внутреннему своему значенію было опаснымъ и страшнымъ, и трудно р?шить, что пугало больше, слова или д?йствія, совокупность ли ихъ. Н?которые поступки и безъ заговорнаго реченія являлись страшными по ихъ сл?дствію; вышеупомянутый попъ Давидъ такъ жаловался въ судъ: „Объявились у меня…. въ изб? за потолкомъ въ углу заткнуты коренья и земля“… И въ распрос? обвиняемый сказалъ: „Затыкалъ за потолокъ… для того, чтобъ онъ, попъ Давидъ, со всею семьею сохли и отъ той сухотной бол?зни они померли“ . Крестьянинъ идетъ къ воевод? съ жалобой на то, что „…онъ, Тимошка о свадьб? испортилъ его сына .. Мишку .. вышелъ изъ своихъ воротъ
       9
      и кинулъ подъ него щепку“… . Розыскное д?ло въ Преображенскомъ идетъ по поводу того, что „Петрова-де жена Волынскаго, Авдотья еретица, какъ была вдовою, ходила въ Преображенское… и вынимала Государевъ сл?дъ землю… до перваго до Азовскаго похода по присылкамъ изъ Д?вичья монастыря отъ царевны Софіи Алекс?евны…“ Съ приставомъ приводятъ „разорителя и волшебника“ на Луки Великія, на котораго бьютъ челомъ въ томъ, что онъ„ разорилъ насъ, холопей твоихъ, заломалъ… въ отчемъ… сельц?… рожь“ . Крупное и затяжное д?ло возникаетъ изъ-за того, что дворцовая мастерица Дарья Ламанова „зженныя своей рубашки пепелъ сыпала на сл?дъ государыни царицы и великія княгини Евдокеи Лукъяновны“ , изъ-за чего произошла „въ ихъ государскомъ здоровь? пом?шка“. Несложность волшебнаго д?йства и простота сохранившихся заговорныхъ реченій очевидно могутъ быть объяснены т?мъ, что какъ то, такъ и другое должны были свершаться быстро, украдкою, подъ страхомъ кары: не было времени усложнять д?йствія и р?чи, приходилось выбирать такія слова и совершать такіе поступки, которые своею опред?ленностью и отчетливостью прямо бы вели къ ц?ли.
      Но приведенныя краткія заговорныя реченія не исчерпываютъ вс?хъ устныхъ заговоровъ; судебныя д?ла сохранили и такіе, которые отличаются бо?льшею сложностію; такъ, наприм?ръ, записаны при судебномъ допрос? сл?дующіе устные заговоры отъ бол?зни: „На мор?-окіян?, на остров? Буян? стоитъ сыръ дубъ кр?пковистъ, на дубу сидитъ чернъ воронъ, во рту держитъ пузырь и слетаетъ съ дуба на море, а самъ говоритъ: ты, пузырь, въ вод? наливайся, а ты, кила, у него развымайся“ , или: „Утиши самъ Христосъ въ челов?к? бол?знь сію, да Уваръ Христовъ мученикъ, да Иванъ Креститель,
       10
      да Михайла Архангелъ, да Тихонъ святый“ . Зд?сь мы уже им?емъ одинъ заговоръ, снабженный эпическимъ введеніемъ, другой, облеченный въ молитвенную р?чь; какъ одно, такъ и другое осложненіе указываютъ на изв?стную обработку заговора и позволяютъ предположить, что устныя заговорныя реченія были неодинаковы, и разм?ры ихъ такъ же, какъ обработка, завис?ли, в?роятно, отъ лица и случая. Лица, хранившія заговоры, употреблявшія ихъ и обучавшія имъ, разнообразны. Судебныя д?ла всегда точно обозначаютъ, к?мъ былъ произнесенъ заговоръ и отъ кого онъ ведетъ свое начало, иными словами, возстановляютъ путь заговора. Это возстановленіе производилось допросомъ и пыткою, и показанія, иногда ложныя, всл?дствіе растерянности и страха, въ большинств? случаевъ вскрывали картину распространенія заговора и обрисовывали т?хъ, кто обладалъ знаніемъ волшебныхъ р?чей. Судебныя д?ла XVII в. свид?тельствуютъ, что волшебство и заговоръ не были принадлежностію непрем?нно одного какого-нибудь опред?леннаго круга людей или какой-нибудь отд?льной личности; заговоръ былъ нуженъ и въ город? и въ деревн?, при царскомъ дворц? и въ крестьянской семь?, при удобномъ случа? ему вс? учились, и весьма многіе его знали. Заговоръ хранился въ семьяхъ: мать передавала его дочери, свекоръ или свекровь – нев?стк?, сестра – сестр?; волшебныя слова и д?йствія передавались между односельчанами; иногда учителями были инородцы: „А въ роспрос? Мар?ица говорила… учила-де ее волшебству Шацкаго у?зда села Брехова новокрещенныя мордовки Наровка да Улевка“ . Заговору могъ выучить случайно прохожій челов?къ; „…а съ пытки онъ (Иванъ Мучниковъ) говорилъ….. училъ всякому волшебству на Д ? дилов ?кружечнаго двора голову Микитку Лукьянова крикот? и всякой порч?… На Кашир ?подъячаго Васку Микулина да казачья сына Панку Микулаева икот? и къ женкамъ привороту и всякому волшебству. На Венев ?казака Васка Василевскаго привороту къ женкамъ и всякому
       11
      волшебству. На Коломн ?посадскаго челов?ка Ивашка Ананьина всякому волшебству. Въ Серпухов ?посадскаго челов?ка Левку Усова да Высоцкаго монастыря служку Якушка Максимова всякому чарод?йству“ . Незнакомые между собою люди могли при случа? выучиться другъ у друга заговору: „…а учился я-де, Терешка, тому дурну на Волг? на судахъ, слыхалъ у судовыхъ ярыжныхъ людей, а на чьихъ судахъ на Волг?, и въ которомъ году, и у кого именемъ хаживалъ, то-де я не помню“ . Бывали и такіе случаи, что кто нибудь придумывалъ заговоръ и пользовалъ имъ, не обучая ему никого: и Нестерка сказалъ: „т?-де стихи даны ему отъ Бога, просто никто-де его, Нестерку, не учивалъ, и людей самъ онъ, Нестерка,… никого не учивалъ“ . Волшебное знаніе давалось вид?ніемъ: „и баба Дарьица въ распрос? сказала: „…і въ церкве-де было ей привид?нье, пришелъ к неі старъ мужъ и сказалъ ей, чтобъ она угадывала всякимъ людямъ, что кому надобно“ . Достаточно составить краткій перечень лицъ, упоминаемыхъ судебными д?лами, какъ хранителей заговорнаго знанія, чтобы уб?диться, какъ оно было распространено въ разныхъ сословіяхъ: дворцовая боярыня, священникъ, скотникъ, боярскій сынъ, работница – вс? запасались волшебнымъ орудіемъ и при случа? пользовались имъ. Къ челов?ку, изв?стному своими волшебными знаніями, шли за помощью люди разныхъ положеній и состояній. Такъ къ баб? Дарьиц? села Володятина, Дмитровскаго у?зда, изв?стной своимъ искусствомъ ворожить, присылали бояре и ихъ жены и даже, по ея словамъ, „Царь Борисъ ?едоровичъ, какъ былъ в правителех и отъ нево-де присыланъ кней былъ дворянинъ, Мики?оромъ звали, а чей сынъ и прозвище, того не упомнитъ, и тотъ-де дворянинъ загадывалъ быть ли-де Борису ?едоровичу на царстве…“ .
      Кром? заговоровъ, выраженныхъ въ опред?ленномъ вид?
       12
      пожеланія, смыслъ и значеніе заговора им?ли также угрозы и похвальныя р?чи, если ихъ сл?дствіемъ были бол?знь или смерть того, къ кому он? относились. Такія р?чи также заносились въ судебныя бумаги, и на ихъ основаніи строилось обвинительное р?шеніе. Некрасова жена, Дарьица „на того Евтиф?я похвалилася: и сд?лаю де-его такова черна, какъ въ изб? черенъ потолокъ, и согнется такъ, какъ серпъ согнулся“. „И посл? де-той Дарьицыной похвалки тотъ Евтюшка забол?лъ вскор? и три года ходя сохъ и сохши умеръ“ . Та же Дарьица сказала: „что-де ?едька у меня корчится, а и Лукьяну ?едотову сыну корчиться у меня также“, „оборочу-де я ихъ (братьевъ ?урсовыхъ) вверхъ носомъ и будутъ-де они у меня въ четырехъ углахъ…“ ?едька забол?лъ, а братья слегли и, полежавши немного, померли. Похвальбы Дарьицы были точно воспроизведены въ судебныхъ бумагахъ, подобно заговорнымъ реченіямъ. Пом?щикъ бьетъ челомъ царю государю и великому князю Алекс?ю Михайловичу на то, что „похвалялся челов?къ мой Ивашка Рыжій… хотя-де бояринъ мой каковъ нибудь на меня сердитъ будетъ, а я-де поговорю идучи ва с?ни.., а онъ-де мн? ничего не учинитъ…“ Въ этомъ случа? были и похвальба и заговоръ („поговорю“), о которомъ Ивашка на пытк? сказалъ, что наученъ ему С?вскимъ стр?льцомъ.
      Устную заговорную р?чь все таки было трудно записать въ судебную бумагу, такъ какъ обвинитель не всегда ее помнилъ, а обвиненный не всегда въ ней признавался; поэтому часто въ судебныхъ спискахъ излагается какое нибудь д?йствіе, признанное колдовскимъ безъ передачи „еретическихъ“ р?чей: „А въ распрос? Мар?ица говорила: свекру своему Харитону и свекрови Малань? и мужу своему ?еодору въ постелю клала уголь, да глинки кусокъ, да съ конопли лычка и мышь мертвую и всякаго хл?ба зерна….. чтобъ до нея свекоръ и свекровь и мужъ были добры“ . Въ приведенномъ прим?р? можно вид?ть, что самые незамысловатые
       13
      предметы прібр?тали знач?ніе волшебныхъ, очевидно всл?дствіе соединенія ихъ съ заговорными словами. Н?которымъ травамъ и корнямъ усвоялись таинственныя силы, о чемъ знали многіе и пользовались этимъ „Ходилъ онъ, Тимо?ей, за Москву-р?ку, за Воробьевскую рощу …и вырылъ два корешка травные …далъ …и сказалъ: буде кто т? корешки носитъ при себ?, и до того люди добры бываютъ“ . Было ли въ томъ и другомъ случа? нужно какое либо заговорное реченіе, судебный списокъ не говоритъ: очевидно воровскія р?чи зд?сь не были узнаны. Но если трудно уловимый устный заговоръ все-таки не могъ совершенно изб?жать закр?пленія своего на столбцахъ судебныхъ д?лъ, то т?мъ бол?е не удавалось это заговору, хранившемуся въ письмени. Его легче было захватить у обвиненнаго, разсмотр?ть и описать. Поэтому-то св?д?нія о письменномъ заговор?, получаемыя изъ списковъ судебныхъ д?лъ, въ достаточной м?р? полны и разнообразны. Прежде всего изъ судебныхъ списковъ мы знакомимся со вн?шнимъ видомъ „воровскихъ писемъ“, – такъ обычно выражаются судебныя д?ла XVII в. Описаніе дается тщательное. Это или столбцы, или листки, или тетради бумаги разнаго разм?ра; тетради во многихъ случаяхъ переплетались въ кожу или обшивались ею. Запись зачастую снабжалась рисунками, очевидно, им?вшими связь со словами. „На тетрадкахъ изображенные кресты осьмиконечные и четвероконечные, и зміи и протчее“ . „Тетрадь въ полдесть ..на последнемъ листу написанъ крестъ вкругу, а втомъ кругу и около писано: святый Боже, святый Кр?пкій, святый Безсмертный, помилуй насъ ….„въ письмахъ заговоръ на столбц?… Русскаго письма Полского нар?чія „тетрадка въ четверть, въ ней писанныхъ пять листовъ, а писано статейками строки по три и по четыре, знатно гадательныя р?чи, а на поляхъ противъ т?хъ статеекъ писаны въ графицахъ оники маленкіе по дв?надцати и больши и меньши… писаны заговорныя
       14
      и приговорныя р?чи… шесть столпцевъ большихъ, да три по четверти столпца, да пять столпцовъ на сдирк? писаны… приличныя къ ворожб? р?чи“ . Описавъ вн?шность „воровского письма“, приказный дьякъ переходилъ къ содержанію и давалъ ему опред?леніе, при чемъ не ошибался въ описаніи рукописи; онъ точно различалъ, которая литературнаго, л?чебнаго, заговорнаго или просто безсмысленнаго содержанія. „А по досмотру въ той книжке писано о Бове королевиче…“ „въ т?хъ его Петровыхъ письмахъ написано нел?по жъ“ . „Во 2-мъ письм? знатно заговоръогражаютъ его ангелы Михайло и Гавріилъ тыномъ жел?знымъ отъ земли до небеси. А къ чему тотъ заговоръ, того познать не почему, потому что конца не дописано“ . Очевидно дьякъ судитъ о заговор? по вн?шнему строенію р?чи. Особенности вн?шняго построенія заговоровъ настолько были хорошо знакомы, что если он? прим?нялись къ произведенію другого характера, то тотчасъ же распознавались: „…писанъ сонъ Богородицы заговоромъна имя его же попа Андрея“ и тотчасъ же приводятся т? слова, которыя придаютъ написанному заговорный отт?нокъ.
      Не одни дьяки ум?ли различать и опред?лять „воровскія письма“, съ ними были знакомы люди разныхъ сословій и при случа?, подобно приказнымъ дьякамъ, безошибочно опознавали ихъ. У садовниковой жены ?едорки 15 л?тъ въ коробь? лежала неизв?стно к?мъ подкинутая тетрадка въ 15 листовъ небольшихъ, обшитая въ кожицу, и что въ ней было написано, ?едорка не знала, но вотъ въ „великій постъ въ дому мужа ея мололъ солодъ гулящій челов?къ Ивашко и, увидя тетрадку, посмотр?лъ, отдалъ и сказалъ: „б?да-де твоя, что ты такую тетрадку у себя держишь, не бралъ-ли де кто у тебя ее списывать: и буде не бралъ и ты-де ее брось или сожги; а буде ее кто бралъ и списывалъ, и теб?де того д?ла просто поставить нельзя, возв?сти-де про то
       15
      отцу своему духовному, это-де д?ло страшное…“ „въ прошломъ во 178 году билъ челомъ и изв?щалъ Иванъ Леонтьевъ сынъ Лаптевъ; поднялъ онъ, Иванъ, на дорог?, къ Никольскому письма вражьи“ . Не умножая прим?ры, можно сказать, что письменный заговоръ былъ не мен?е устнаго хорошо изв?стенъ въ XVII в. людямъ различныхъ слоевъ общества, и его боялись настолько, что всякій исписанный клочекъ бумаги, а т?мъ бол?е письмо, тетрадь являлись поводомъ къ обвиненію челов?ка въ волшебств?:“… „привелъ на Елецъ въ приказную избу губный ц?ловальникъ… челов?ка съ книжкою… и тотъ приводный челов?къ съ тою книжкою… роспрашиванъ“ . Написанный заговоръ зашивали въ шапку носили на себ?:“… „а онъ-де, Андрей, т? письма, зашивъ въ шапку, носилъ съ собою для того, чтобы ему отъ людей во всякихъ д?лахъ было счастье…“ „а была-де та книжка на немъ, Гаврилк?…“ . Письменные заговоры отнимались у обвиненныхъ и прикладывались къ судному д?лу, но такъ какъ окончательный приговоръ обрекалъ ихъ на уничтоженіе, то значительное количество ихъ (судя по д?ламъ о волшебств?) пропало безсл?дно. Обычное заключеніе, р?шавшее судьбу писаннаго заговора, было таково: „а воровскія письма его руки сжечь у него на спин?, чтобы впредь неповадно было такимъ воровскимъ заговорамъ учиться и писать“. Лишь случай, какъ наприм?ръ въ д?л? № 1133 Приказнаго стола, сохранилъ какимъ то образомъ точныя записи заговоровъ, сд?ланныя разными почерками, на разныхъ по разм?ру листкахъ бумаги. Н?которые заговоры сохранились въ столбцахъ, переписанные дьяками , или же изложенные ими въ косвенной р?чи, или просто перечисленные по
       16
      содержанію . Обладаніе письменными заговорами влекло за собою различныя наказанія, включая сюда и сожженіе виновнаго въ срубъ, и все таки, не смотря на страхъ тюрьмы, кнута, смерти, „воровскими письмами“ пользовались широко и списывали ихъ для своего употребленія при всякомъ удобномъ случа?. „А съ пытки Петрушка Поповъ… говорилъ… что то воровское письмо писалъ со словъ гулящаго челов?ка Артюшки Плохова на имя Петрушки Карн?ева у брата его… въ бан?“ . „И тотъ волшебникъ, Прохорка Козариновъ, въ распрос? сказалъ… что-де писалъ… волшебное письмо онъ, Прохорка, у того у Левки“ . Мишка Свашевскій… „списывалъ… т? черные книги съ т?хъ книгъ, каковы были у боярина у Артемона Серг?евича Матв?ева“ …„а на Тул? де-онъ, Павелъ о приворотномъ письм? въ распрос? сказалъ, то-де письмо его руки выписалъ онъ изъ розыскнаго д?ла Алекс?евыхъ людей Тараканова изъ распросу Минки Буслаева съ товарищи, которые въ 720 г. по розыску кажнены смертью“ . Судебное сл?дствіе, стараясь дознаться, откуда списанъ тотъ или другой заговоръ, привлекало къ допросу многихъ людей, и изъ показаній ихъ отчетливо выясняется, что „еретическія письма“, подобно устному заговору, распространялись среди самаго разнообразнаго общества и иногда совершенно случайно попадали въ руки обвиненныхъ. Начиная съ боярина и кончая гулящимъ челов?комъ, каждый могъ им?ть „воровское письмо“ и употреблять его по своему усмотр?нію. Изъ судебныхъ бумагъ можно вид?ть и то, что въ н?которыхъ случаяхъ устный заговоръ ложился въ основу письменнаго. Заговоръ записывался со словъ, а потомъ уже переписывался и хранился не въ памяти, а на бумаг?: „да у него жъ Артюшки т?мъ заговоромъ учился заговаривать Козельскаго у?зда села Коробокъ пом?щикъ… Булгаковъ и т? заговоры… списывалъ со словъего, Артюшковыхъ.., а п?ренялъ ли де-онъ…
       17
      тотъ воровской заговоръ или н?тъ, того онъ не в?даетъ . И этотъ гулящій челов?къ Артюшка (какъ видно изъ д?ла) свои, хранимые имъ въ памяти, заговоры продиктовалъ многимъ, и его „воровскія“ р?чи разошлись уже въ тетрадкахъ и столбцахъ. Въ судебномъ изложеніи обращаетъ между прочимъ на себя вниманіе отм?та „писалъ“ или „писанъ“ заговоръ „на имя такого-то“. Это писаніе на имяявлялось доказательствомъ того, что тотъ, на чье имя былъ писанъ заговоръ, влад?лъ имъ сознательно, т. е. зналъ его значеніе и употреблялъ его съ ц?лію. Когда разсматривали книжку, взятую на Гаврил? Чефраков?, а онъ отрицалъ свои „воровскія“ знанія и употребленіе этой книжки съ опред?ленными нам?реніями, однимъ изъ оправдательныхъ обстоятельствъ явилось то, что… „писался въ т?хъ заговорныхъ р?чахъ рабомъ Божіимъ „Андрей“, а въ иныхъ во многихъ м?стахъ… имя перечищивано и приписывано имя Родіоново“. Отсюда понятно, почему пытаемый заявлялъ: „писалъ на одно Петрушково имя Корн?ева, а на Ивашково имя не писалъ“ ,; такимъ заявленіемъ онъ отрицалъ, что онъ распространялъ заговоръ. Грамотность являлась проводникомъ письменнаго заговора, а такъ какъ въ XVII в., по словамъ академика А. И. Соболевскаго, можно было встр?чать нер?дко грамотныхъ и въ крестьянской сред?, не говоря уже о служилой и торговой , то д?лается яснымъ, что-для распространенія письменныхъ заговоровъ не было препятствій съ этой ст?роны. Писанный заговоръ продавали; и на судебномъ допрос? обвиняемый оправдывался не только въ томъ, что онъ никого не учивалъ, но и что воровскихъ писемъ „не продавывалъ“ .
      Каково же было содержаніе „еретическихъ“ писемъ, распространявшихся на Руси въ XVII в.? Судить о точномъ содержаніи заговоровъ по судебнымъ бумагамъ трудно, такъ какъ подлинники въ большинств? случаевъ сжигались, и
       18
      сохранялось лишь ихъ краткое изложеніе или обозначеніе, сд?ланное дьяками, но, руководясь и указаніями правительственныхъ лицъ; можно составить представленіе о заговорномъ богатств?, находившемся въ обращеніи въ русскомъ обществ? XVII в?ка. Не излагая дословно описаній дьяковъ, укажемъ н?которые виды заговоровъ, ими отм?ченные . Въ ходу были заговоры: 1) Отъ враговъ видимыхъ и невидимыхъ… (для) ко властямъ идущимъ; 2) отъ грому; 3) отъ грыжи; 4) на заицы; 5) отъ застр?ленія челов?ка; 6) отъ зв?ринаго съ?денія; 7) отъ зубной боли; 8) отъ лиха челов?ка (колдуна и т. п.); 9) для лошадей; 10) для любви людей; 11) для остуженія мужа съ женою; 12) отъ очной бол?зни; 13) для привороту женщинъ; 14) отъ всякихъ пакостей (бол?зней); 15) отъ пищаліной стр?льбы; 16) отъ притки; 17) на птицъ; 18) какъ пчелъ водить; 19) на руду; 20) отъ разбойниковъ; 21) отъ ружья; 22) свадебный заговоръ; 23) отъ скотскаго падежа; 24) отъ трясовицы; 25) уразной заговоръ; 26) къ роженицамъ. Кром? перечисленныхъ играли роль заговора Сонъ Пр. Богородицы, р?чи о пятниц?, гаданіе царя Давида, молитва Арх. Михаилу. Вс?хъ перечисленныхъ заговоровъ не сохранилось въ судебныхъ д?лахъ въ полной и точной записи, но возстановить ихъ содержаніе (по крайней м?р? многихъ) возможно, такъ какъ трудно предположить, чтобы р?шительно вс? списки были уничтожены.
      Ознакомленіе съ семейными архивами уже не разъ вело къ отысканію заговорныхъ записей , хранившихся изъ рода въ родъ, какъ л?чебное средство; изъ сравненія же судебныхъ перечней заговоровъ и записей, сохранившихся и совпадающихъ съ описаніемъ, можно пожалуй возстановить заговоры XVII и начала XVIII вв. Не лишнее отм?тить и то, что бывали случаи, когда отобранныя заговорныя письма снова пускались въ обращеніе. Когда разбиралось сложное
       19
      д?ло Мишки Свашевскаго , кончившееся смертнымъ приговоромъ для обвиняемыхъ, въ качеств? участниковъ были привлечены между прочимъ и приказные, изъ которыхъ одинъ сознался: „что онъ писмо о грому с столбца списывать давалъ, а нашелъ-де онъ тотъ столбецъ у приказа большого дворца въ приказномъ сору(?) ; такіе случаи могли и повторяться съ записями, прикладываемыми къ д?лу. Не входя въ разборъ каждаго изъ сохранившихся въ судебныхъ бумагахъ письменныхъ заговоровъ, можно сказать относительно ихъ строенія, что оно, по сравненію съ устнымъ заговоромъ, отличается сложностью и носитъ явные сл?ды обработки и книжнаго вліянія; переписыванія внесли ошибки и искаженія, которыя и не исправлялись, какъ всл?дствіе непониманія, такъ и всл?дствіе в?ры въ непогр?шимость написаннаго. Что касается до д?йствій, сопряженныхъ съ писанными заговорами, судебные документы иногда отм?чаютъ ихъ, такъ же какъ и разные предметы, которые вм?ст? съ заговоромъ носились на груди, въ шапк? и т. д. По большей части это были травы, коренья, камни. Въ л?чебникахъ, гд? зачастую рядомъ съ полезнымъ сов?томъ писался заговоръ, находятся указанія, какіе предметы им?ютъ волшебную силу и въ какихъ случаяхъ ихъ нужно носить: „отъ птицъ – орелъ; правое ево око вынявъ носить подъ л?вою пазухою о укроченія царскаго гн?ву“ .
      Въ перечн? заговоровъ, составленномъ дьяками, обращаетъ на себя вниманіе то, какъ они именовали заговоры; эти названія не ясны, всл?дствіе отсутствія точнаго содержанія заговоровъ. Дьяки отм?чаютъ „заговорецъ“, „уговоръ“, „статью“; въ простор?чьи встр?чается терминъ „стихъ“; какая разница, однако, въ содержаніи или строеніи поименованныхъ такимъ образомъ заговоровъ, р?шить трудно. Но заговорецъ ли, етихъ, статья – всякаго названія заговоръ былъ ц?ннымъ пріобр?теніемъ, и его брали, гд? могли, не пренебрегая знаніями прохожаго и про?зжаго незнакомаго
       20
      челов?ка. Всл?дствіе этого и является невозможнымъ точно опред?лить эти въ большинств? случаевъ переплетающіеся пути распространенія письменныхъ заговоровъ.
      Не только восточные сос?ди русскихъ (татары, мордва) являлись учителями русскихъ въ волшебств?, но и западные (н?мцы) передавали имъ свои колдовскія знанія. Такъ по поводу одного заговорнаго д?ла былъ привлеченъ къ отв?ту иноземецъ Германъ Липстеръ, взятый въ пл?нъ у Шведовъ, и онъ о заговор? на ружье, о которомъ между прочимъ шло д?ло, сказалъ: „какъ-де онъ, Германъ, жилъ въ Алыст? , и у нихъ-де охотники, ходя за птицею, т?хъ птицъ бьютъ изъ ружья, а другіе ихъ же братья иноземцы у т?хъ охотниковъ ружье портятъ, и за тою ихъ порчею охотникъ изъ того ружья…. птицы убить не можетъ“. Кром? этого заговора, текстъ котораго неизв?стенъ, Германъ продиктовалъ своему ученику Григорью Емельянову изъ н?мецкой книги, прозваніемъ „Малицыной (?)“, заговоръ отъ пожара, состоящій изъ словъ Спасителя на крест?, и въ допрос? ссылался на то, что „въ Алыст?…. ученыеихъ братья… подписываютъ на хоромахъ, гд? горитъ…. Христово слово и… пожаръ перестаетъ“. Судебное д?ло было поднято изъ-за того, что иноземка же, вдова Ульяна, приворачивала Петра Великаго къ своячениц? полковника Балка…. „чтобъ сестр? жены его Анн? быть за государемъ“ . Такимъ образомъ заговоръ принимался отъ каждаго, его знающаго, какъ необходимое и полезное орудіе, отсюда и разнообразіе путей его распространенія. Заговоръ вс? желали им?ть: вредный ли, полезный, страшный – это было все равно; къ обладанію его стремились, хотя практика прямо показывала все его безсиліе: „и Ивашко въ роспрос? сказалъ…. словами-де пытался надъ женкою…. дворовою Павловою надъ Ненилкою… и не учинилъ-де онъ ничего“ „…а съ пытки тотъ роспопа говорилъ
       21
      такія-де письма…. зашилъ въ шапку и носилъ отъ людей для счастья, и счастья-де ему отъ т?хъ писемъ никакого не бывало и по его гадательству не сбывалось“ . Но, стремясь къ знанію заговора съ одной стороны, съ другой – возставали противъ знающихъ людей, предполагая, что, если случается б?да, то это результатъ ихъ д?ятельности.
      Городъ Луховъ билъ царю челомъ на волшебника Прохора Казаринова за то, что онъ вредитъ людямъ:…. „мы, сироты твои, вс?мъ городомъ отъ такого волшебства и женишка наши и д?тишка…. многіе исперепорчены и многіе померли“, а между т?мъ его заговорными письмами н?которые попользовались . Правительственныя лица относились къ употребленію заговоровъ весьма строго; сыскъ велся тщательно, но р?шеніе окончательное было различно и не всегда судъ выносилъ смертный приговоръ. Изъ этихъ различныхъ судебныхъ заключеній можно сд?лать сл?дующее наблюденіе: въ XVII в. смертью каралось такое колдовство, которое, им?