– Вообще она могла быть не причастной к убийству, – продолжил Станислав. – А видели, скажем, любовницу одного из жильцов. Но оружие – факт установленный. «Беретта» еще ничего, если к ней привыкнешь, пристреляешься, пистолет совсем не дурственный, для женщины тяжеловат. А вот «агран-2000» – вообще ни в какие ворота.

– Могли и из пулемета стрелять, одиночными, – высказал предположение Гуров. – Не ясно только, зачем такую дуру таскать, серьезный человек такие стволы в руки не возьмет... Кажется, взлетели.

– Точно, авиалайнер даже крыльями машет, – сказал Станислав. – Интересно, в каком году его должны были списать?

– Знаешь, любопытство кошку сгубило, – усмехнулся Гуров. – Не знаю, замешаны ли эфэсбэшники или менты в убийстве, но стреляли не они. Стреляли явно плохо, да и, повторяю, оружие бандитское. Они считают, раз американское – значит, класс. Тогда взяли бы полицейский «кольт» 38-го калибра. Вот это действительно класс.

– Да у них выбора не было, – сказал Стас. – Что дали, из того и стреляли.

– Но кто они? Обычная лесенка?.. Политик или банкир дал команду какому-то скурвившемуся офицеру, тот нашел парочку бандитов, которые случайно болтались на воле. А может, специально выпустили на пару дней. Дело сделали – и назад, за решетку, в дом родной, где и удавят.

– Сложно мыслишь, командир, – сонно ворочая языком, сказал Станислав.

Через несколько минут он уже мирно посапывал. Гуров смотрел на друга с завистью, сам он ночью почти не спал. Размышлял, взвешивал. Убийство Старовой практически означало, что криминал вышел на тропу войны. Сыщик был знаком со многими авторитетами. Одних уже похоронили, иные коротали свои дни в зоне, многие здравствовали и работали по «профессии». Сыщик знал, что уголовники высоких рангов не шли на политические убийства. Люди практичные, они давно отошли от горячих дел и походили на этаких генералов, которые сидят себе в кабинетах и отдают приказы рядовым. Но в группировках существовали строгая иерархия и свои законы жизни. У авторитетов были враги и завистники, а «вожди» обязаны были считаться с мнением воров и не могли самовольно послать своих людей на политическое убийство. Ведь, как правило, исполнитель – человек обреченный, при всем цинизме братков они не одобряли такие жертвы. Если стрельба начиналась из-за сохранения влияния на нечто материальное – рынок, иные ценности, приносящие общаку ежедневный доход, – тогда дело иное. Политик, не владевший реальными деньгами, был братве неинтересен. Такое убийство вызывало лишь прессинг со стороны эфэсбэшников и ментов, а в многочисленных облавах гибли десятки людей, не имевших к происшедшему никакого отношения. Арестовывались сотни, а у каждого были еще друзья и подельники. В общем, убийство политика считалось делом рисковым и, с точки зрения большинства уголовников, пустым, абсолютно ненужным.

Кто, хотя бы предположительно, мог стоять за громким убийством? Наиболее вероятно, что Старову убили как реального, пожалуй, самого сильного кандидата на пост губернатора Петербурга и области. Но криминалитет не любит, да и не умеет заглядывать далеко вперед. Этим людям не объяснишь: мол, если «эта баба» придет к власти, ты не будешь получать доход со своих палаток. Каждый подумает: видали мы таких правителей! Сколько их сменилось за последние годы! Губернаторы и мэры сидят в креслах – и пусть себе сидят, а мои палатки охраняют купленные менты. Ни один правитель, будь он самый честный, не способен прожить на зарплату, найдем к нему ход, дадим на лапу – и будем жить как жили.

Сами политики, которым убитая наступила на мозоль, оружия в руках в жизни не держали и напрямую с криминалитетом незнакомы, потому никаких команд дать ему не могли. Сколько бы у Березовского ни было миллиардов, он не имеет возможности нанять киллера. Его может нанять оперативник ФСБ и МВД. И не сам, а через нижестоящего. Значит, возникает цепочка.

Теперь об оружии американского производства. Какой профессионал возьмет в руки незнакомую пушку? У него есть своя, верная, пристрелянная, которую он после дела тщательно протрет и выбросит подальше. И при чем тут женщина? Истеричка? Наркоманка? Но кто рискнет иметь дело с наркоманом, человеком, плохо управляемым, зависимым? Только в одном случае: если его ликвидируют в ближайшие сутки. Количество людей, причастных, хотя бы знающих об убийстве, растет как снежный ком. Заказчик, притом не один, затем посредник, второй посредник, два киллера, три или четыре помощника, затем ликвидаторы. С ума сойти, так дела не делаются – провальный вариант.

Если стреляли эфэсбэшники или менты, почему они воспользовались незнакомым оружием? И почему так плохо стреляли? Затем лестница. Убийцы и жертвы могли находиться на расстоянии нескольких метров. Даже посредственному стрелку хватит двух патронов. А тут четыре на женщину, два на мужчину, оставшегося в живых.

Не складывается. Гуров взглянул на друга. Похрапывает, гад, даже вон слюна потекла. Сыщик достал носовой платок, вытер Станиславу рот. Подошла стюардесса, предложила воды. Гуров взял два стаканчика, один выпил, второй поставил на откидной столик, подумав, что Стас, видимо, чего-то недоговаривает – с каких дел он так крепко спит? Тот заворочался и пробормотал:

– И не сплю совсем, так, дремлю чуток. – И заворочался, устраиваясь в кресле поудобнее.

Гуров дал мыслям другое направление. Почему Петр, который никогда ничего просто так не делает, послал их в провинциальный город? Ясно, руководители розыскной бригады не захотели, чтобы в их подчинении были опытные сыщики, люди с характером, со своим мнением. Нормально. Они желают руководить и не хотят спорить с какими-то полковниками, им нужны оловянные солдатики. Они фактически плюнули начальнику Главка в лицо: мол, разыскивайте своих мелкотравчатых убийц, а здесь дело государственное, на контроле у Самого. Отвечать нам, мы и подбираем команду. С нас спрос, и мы с кем желаем, с тем и работаем. Разумно. Хотя ни за одно нераскрытое заказное убийство никто пока не ответил. Возможно, Хозяин болен, власть практически не изменилась, и теперь наконец неудачники ответят. Или имеются некие серьезные зацепки, о которых не сообщают. Министры желают отличиться, и им не нужны в команде популярные люди, которые перехватят у их славу. Или же Петр считает дело проваленным и не желает, чтобы мы имели отношение к крупной неудаче, и сослал нас с глаз долой. И никакого «аграна» и «беретты» в Котуни не появлялось? Тоже вариант. Тогда понятно, почему мы летим именно в Котунь, где у меня серьезные связи. Петр рассчитывает, что мы раскроем какую-то группу, пусть и не имеющую к громкому убийству никакого отношения. А на коллегии Петр сможет козырнуть, сказать: мол, вы, господа, отказались от нашей помощи, а мои мальчики работают. Это уже политика в рамках министерства, но Петр не захотел посвящать нас в нее. Такое и раньше случалось. Ладно, жизнь покажет. Гуров не обидится на своего начальника и друга. Он не умел работать на посылках, а в бригаде иной работы им бы не поручили никогда. Там не то что полковники, многие генералы имеют задачу от сих и до сих. Наконец и Гурова сморило, он задремал.

– Сколько можно, командир? – разбудил его Станислав. – Как в Москве сели, так и захрапел, завидую. Пристегнись, наша «этажерка» пытается приземлиться.

Гуров провел ладонью по лицу, вздохнул и спросил:

– Стас, ты сны видишь?

– Редко, однако случается.

– Мне чего-то плохое приснилось, точно не разобрал, но кровищи было – залейся.

– Нормально, у наших врагов до хрена лишней крови, не обеднеют.

– Ты хоть и не спал, – усмехнулся Гуров, – но физиономию протри и глаза открой, на тебе мундир, черт побери!

Как ни странно, видавший виды самолет приземлился мягко. Пассажиры по обыкновению рванулись к дверям, словно машина горела и жизнь решали секунды. Оперативники сидели не двигаясь, вышли к трапу последними и сразу увидели стоявшую неподалеку черную «Волгу», а рядом – капитана милиции, который нервно вертел головой и собирался уже двигаться в сторону аэровокзала.

– Приятель! – крикнул Станислав. – Ты случаем не потерял чего?

Капитан одернул китель, улыбнулся:

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Здравствуй, хочу по дружбе предупредить. – Стас пожал капитану руку. – Мой начальник, полковник Лев Иванович Гуров, терпеть не может слова «товарищ». – И тихо добавил: – Его дед был из недобитых, так что пойди на уступки старикам, зови нас господами.

Капитан еще больше вытянулся, открыл дверцу «Волги».

– Прошу, господа полковники, генерал ждет вас.

– Я хотел бы сначала в гостиницу, – сухо сказал Гуров. – В Москве снег, зима, а у вас еще осенью пахнет. Но раз генерал ждет, едем.

Черный тонкий свитер, светло-серый твидовый пиджак, черные брюки, которые сидели на нем безукоризненно, делали Гурова похожим на богатого иностранного туриста, скорее англичанина. В руках Гуров держал кейс и теплую штурманку, которая здесь оказалась совсем не по погоде.

Гости сели в салоне, капитан устроился рядом с водителем.

– Женя, домой, – приказал он, – и развернулся к гостям. – Извините за любопытство, господин полковник, а вы не тот самый...

– Тот самый, – перебил его Гуров и кивнул на Станислава. – Вы, капитан, обращайтесь к полковнику, он знает уйму интересных историй.

– Вот так, братец, я и живу, – пожаловался Станислав. – Они с людьми говорить не любят. А ты кем служишь?

– Я при генерале, – ответил капитан, хотел назвать свою должность с гордостью, но столкнулся с безразличным взглядом светло-серых глаз Гурова и завял.

– А не жирно твоему генералу держать при себе офицера в расцвете сил? – спросил Станислав. – Ты должен быть как минимум старшим опером.

– За что вы меня так? – искренне удивился капитан. – Я человек аккуратный, обязательный, вежливый.

– Так и служил бы метрдотелем, – обронил Гуров.

Капитан не обиделся, сказал, как бы оправдываясь:

– Это, господин полковник, совершенно невозможно. – Я сирота, и денег таких у меня нет. А взятки я ни брать, ни давать не умею.

Гуров улыбнулся, глаза у него стали голубыми, он кивнул и как-то очень по-свойски сказал:

– Дело не такое уж сложное, будешь стараться – научишься.

Капитан наконец понял, что над ним просто смеются, надулся, опустил голову и молчал всю дорогу, пока «Волга» не остановилась у дверей управления.

– Здание не изменилось, – сказал Гуров, выходя из машины. – Поглядим, какая начинка.

Капитан обогнал гостей, открыл тяжелую дверь, шепнул несколько слов часовому. Гуров поздоровался с сержантом за руку, внимательно посмотрел в лицо, сказал:

– Здравствуйте, я вас не помню.

– А я вас никогда не забуду, господин полковник! – четко ответил сержант. – Я капитаном давно должен быть.

– Вспомнил. Вы меня привезли на опушку леса. Вас было трое. И старший у вас был умнейший опер, жаль, что сука.

Лицо часового передернулось.

– Я вас защищал, если помните, – сказал он.

– Помню. Иначе ты сидел бы в тюрьме или схватил бы вышака. Извини, позже поговорим.

Капитан и Станислав стояли чуть в стороне, слушали с интересом.

– По местам былой славы, – ехидно заметил Стас.

– Парня сгоряча разжаловали, а потом забыли.

– Выпивает, – заметил капитан.

– А вы все обо всех знаете? – Гуров глянул на капитана с интересом.

– Обязан. Генерал может поинтересоваться. – Капитан вытянулся.

– Если вас на дверях поставить, вам будет удобнее за людьми наблюдать.

– Капитаны в охране не стоят, – ответил встречающий.

Крячко из-за спины Гурова делал парню знаки, чтобы он замолчал.

– Видите, мой друг вам семафорит: мол, была бы должность, а звание можно к ней подогнать соответствующее.

Капитан побледнел, взглянул на часы, откашлялся.

– Нас ждут, господа.

Гуров прошел мимо лифта, легко взбежал на третий этаж, посмотрел под ноги, сказал:

– Ковровую дорожку не меняли, это хорошо.

Капитан взглянул на Крячко, который пожал плечами, так как не знал, почему хорошо, что ковровую дорожку не меняли.

В приемной генерала за столом сидела девчушка, стучала на машинке. Увидев вошедших, пробормотала «здрасте» и выскочила за дверь.

Гуров придирчиво оглядел приемную: тяжелую кожаную мебель тоже не меняли, а вот стены красили. Сыщик довольно кивнул, бросил в одно из кресел кейс и куртку, отстранил капитана, сам открыл дверь кабинета и громко сказал:

– Здравствуйте, уважаемый Олег Евгеньевич. Я, напоминаю, Гуров, а господин полковник Крячко – офицер знающий, на мой вкус, излишне занудный.

– Здравствуйте, Лев Иванович, рад вас снова видеть. – Генерал вышел из-за стола, пожал приезжим руки, указал на кресла, кивнул капитану, и тот исчез из кабинета.

Генералу было чуть за пятьдесят. При бывшем хозяине он был майором на незначительной должности. Гурову понравилось, что генерал не сверкал погонами, носил скромный серый костюм и белоснежную рубашку.

– Петр Николаевич мне вчера звонил, предупредил о вашем визите. – Он присел на край стола, смотрел спокойно, с достоинством. – Я не очень понял цели вашего нашествия, надеюсь, вы объясните.

– Не дуйте на воду, генерал, ничего страшного. Полковнику, – Гуров показал на Станислава, – приказано ознакомиться с вашим бумажным хозяйством, – плановая проверка, я напросился в попутчики. Ностальгия, хочу взглянуть на ваш замечательный город.

Судя по всему, генерал был скверным актером, так как лицо у него погрустнело, улыбка получилась достаточно фальшивой, но ответил он прямо:

– Значит, правду вы мне не скажете.

– Опасная и крайне дефицитная сегодня штуковина. Разрешите? – Гуров достал сигареты.

– Конечно, конечно... – Генерал подвинул ему пепельницу.

– Хотел бы ознакомиться с розыскным делом по убийству авторитета по кличке Сазан, фамилию запамятовал. Я вас плохо знаю, но искренне рад, что именно вы, Олег Евгеньевич, возглавили управление.

– Объяснение простое. – Генерал горько улыбнулся. – Я единственный, кто оказался не замазанным в погроме, который вы здесь устроили три года назад.

– Можно сказать иначе. – Гуров прикурил и затянулся. – Вы единственный, кто, рискуя погонами, возможно, и жизнью, не вступил в коррумпированный клан Фомина.

– Не делайте из меня героя, мне еще мама объяснила, что воровать нехорошо.

Он подошел к массивной «стенке», открыл одну из створок, достал бутылку минеральной воды.

– Раньше здесь стояли коньяки. А ныне... Холодильник у меня сломался, не чинят, не меняют. Отцы города заходят, лишь когда бревно на голову свалится. С криминалом хозяева живут дружно, да и перемешались, не поймешь, кто есть кто. Мои сыщики занимаются бытовухой и прочей мелочевкой, серьезные разборки решаются без милиции. Мне обещана теплая дача, служу до пенсии и ухожу.

– А людей пусть убивают? – в лоб спросил Гуров.

– Вы о Галине Старовой? Не мой уровень. Вы в столицах разбирайтесь, мы люди маленькие. – Генерал взял из пачки Гурова сигарету, неумело размял, закурил. – Скучно и стыдно, но сил нет, да и талантом бог обидел.

– Печально. Познакомьте меня со своим замом по оперчасти, вас я беспокоить не буду. А сейчас мы с полковником поедем в гостинице устраиваться.

– Желаю успеха. Надеюсь, цены вам известны. Может, мы поселим вас в своем общежитии? – спросил генерал.

– А может, в охотничьем домике? – поинтересовался Гуров. – Ведь вельмож вы принимаете. Я знаю, у вас знатная охота.

Генерал смутился, затем неуверенно ответил:

– Домики в ведении ХОЗУ, я не вмешиваюсь.

Станислав хмыкнул, не удержался и сказал:

– Простите, господин генерал, в оперработу вы не вмешиваетесь, не в курсе хозяйственных дел, так жить действительно скучно.

Генерал посмотрел на Стаса больными глазами, невнятно ответил:

– Вы, господа, поезжайте пока в гостиницу, я в течение дня вопрос провентилирую, думаю, мы сможем вам помочь.

На том они и распрощались.

Оглядывая двухкомнатный затхлый полулюкс, Стас сказал:

– Может, и порядочный, но картонный генерал. Его и держат лишь за то, чтобы ни во что не вмешивался. И капитан при нем не адъютант, а соглядатай, и жить в данном номере можно, лишь не открывая рта. – Он достал блокнот, ручку и написал: «Необходимо выяснить расстановку сил в городе, вычислить человека, который правит бал».

Гуров закурил, поджег записку, долго смотрел на обуглившуюся бумагу, потом бросил ее в раковину, смыл водой и ответил:

– Вы, полковник, не ищите легкой жизни, переоденьтесь, приведите себя в порядок и отправляйтесь в управление, знакомьтесь с оперсоставом, бумагами. А я погуляю по городу, вспомню старое, постараюсь встретиться с друзьями, которые некогда работали в цирке. Ведь разгром местной коррупции я начинал именно с цирка.

– Цирк – хорошо, только никакой фокусник нам не поможет, – ответил Станислав.

– А я и не жду от них помощи – они точно не в курсе дела, – просто хочу увидеть хороших людей, выпить с ними рюмку чая.

– Ясное дело. – Стас хохотнул. – Младший – работать, старший – по девкам.

– Все новое – лишь давно забытое старое.

Глава 2

Гуров проводил друга, подошел к стойке администратора, обаятельно улыбнулся:

– Здравствуйте, красавица.

Непривлекательная костлявая девица лет тридцати раздраженно ответила:

– Я не красавица и прекрасно знаю об этом. Говорите, что нужно, и не мешайте работать.

Гуров облокотился на стойку, продолжая улыбаться:

– Дорогая, нам обоим повезло, красота – понятие исключительно субъективное, если вам говорили иное, эти люди лгуны и невежды.

Администраторша смутилась и покраснела, она смотрела удивленно и недоверчиво.

– Что-то все субъекты вьются вокруг Катерины, со мной и здороваются редко. – Она поправила прическу, несмело улыбнулась.

– Я в молодости тоже не нравился девушкам и переживал. А как седина пробилась, говорят, мол, ничего, терпеть можно.

Девица разглядывала статного голубоглазого красавца, похожего на актера кино. Седина действительно картинно серебрилась на висках незнакомца, но привлекали в нем даже не черты лица, а какая-то магнетическая уверенность и сила, которая исходила от него.

Администраторша тряхнула головой, словно пыталась проснуться или отогнать наваждение, и грубовато спросила:

– Что вам, гражданин, собственно, нужно?

– Собственно, ничего. – Гуров широко улыбнулся. – Поболтать с интересной девчонкой. – Он посмотрел на часы и сделал вид, что спохватился: – Разрешите от вас позвонить?

– Аппарат, между прочим, служебный, у вас в номере имеется свой, – ответила девушка и подвинула свой телефон в окошечко.

– Благодарю. – Гуров неторопливо размотал шнур, набрал номер Бунича, который запомнил, казалось, навсегда.

– Слушаю, – ответил мужской голос. Гуров подумал, что секретарь у магната не сменился.

– Здравствуйте, попросите, пожалуйста, Льва Ильича, – мягко произнес Гуров.

Девушка за стойкой немного отошла в сторону, но прислушивалась к разговору, и то, что голубоглазый незнакомец звонил мужчине, явно понравилось ей.

– Как вас представить? – допытывался секретарь.

– Лев Иванович, – ответил Гуров. – Надеюсь, этого окажется достаточно.

– Вполне, – сказал Бунич, слушавший разговор по отводной трубке. – Какими судьбами? Здравствуйте...

– А черт его знает, тезка. Летел мимо, решил заглянуть, узнать, как здоровье. – Гуров тихо рассмеялся.

– В нашем возрасте здоровье, как климат, переменчивое, – ответил Бунич. – Надолго?

– Как примешь. Я в «Центральной», будь другом, пришли за мной машину. Лучше, если приедут и Левый, и Правый.

– Понял. Ты их узнаешь? – поинтересовался Бунич. – Машина будет минут через пятнадцать, мальчики поднимутся в вестибюль. О'кей?

– О'кей! – Гуров положил трубку и по-мальчишески подмигнул администраторше. – А вы так и не сказали, как вас зовут.

Девушка покраснела и не ответила. Гуров взглянул на часы, прошел в глубину холла, сел в затертое кресло и взял со столика старые газеты.

«Я возвращаюсь в прошлое, – рассуждал он, – а хорошо ли это и нужно ли? Три года в наше время – очень большой срок. Для многих это целая жизнь». Он привычно переложил «вальтер» из внутреннего кармана пиджака во внешний, где лежали сигареты и зажигалка.

Тогда, три года назад, он приехал сюда по просьбе Петра на помощь другу его юности, дрессировщику медведей, и оказался в гуще цирковой жизни. Главное, сыщик невольно встал на пути транспортировки наркотика в Москву. Милиция в городе была насквозь коррумпирована, прежний генерал приказал любыми средствами уничтожить москвича, но у Гурова неожиданно оказалось много замечательных друзей-союзников, схватка закончилась кроваво, а для Гурова благополучно. В те дни сыщик познакомился с местным миллионером, человеком умным, самостоятельным, который Гурову помог, но в принципе придерживался нейтральной позиции.

Уезжая из города победителем, Гуров успел уберечь миллионера Бунича от участия в героиновой сделке и сегодня рассчитывал на благодарность магната. Кроме того, директор цирка и его ближайшие друзья были уроженцы здешних мест, знали город, как свой карман, и могли сегодня оказать неоценимую услугу сыщикам. Вопрос, живы ли они, не припомнили ли местные авторитеты дружбу директора цирка, его заместителя и знаменитого клоуна с ментом из Москвы...

Не писал он, Лев Гуров, не звонил, сукин сын, столько лет, свалился как снег на голову и ждет от людей помощи. Сыщик отложил газету, в которую даже не заглянул, поднялся из корявого кресла, поклонился суровой администраторше и удивился, увидев, как она приподняла худую руку в знак прощания. Казалось бы, ерунда, но настроение у Гурова улучшилось, и он направился к выходу.

Сыщик толкнул тяжелую облезлую дверь, порога еще не переступал, выстрела не услышал, но пуля впилась в дверной косяк, и он метнулся в тамбур. Увидев, что дверь на улицу открыта, выскочил на крыльцо и встал за колонну. На ступеньках лежал человек, пистолет валялся рядом. Гуров из своего укрытия не выходил. Убийца поднялся на колени, потянулся к оружию, из-за колонн бесшумно появился один из охранников Бунича, отшвырнул ногой оружие, которое загремело по лестнице, взял бандита за левую руку – правая была прострелена, – поставил его на ноги, сделал это легко, словно парень был из бумаги.

– Ты видел, что мы подъехали? Торопился умереть? До больницы дойдешь?

– Я не врубился. Левый, извини. – Парень зажал здоровой рукой раненое предплечье. – Извини, я доберусь. Пушку отдай.

– Детям спички не дают. Ползи. И передай Лещу, что я расскажу о тебе своему хозяину. Ты мог ранить нашего гостя.

Парень побледнел от этих слов больше, чем от пули, икнул и начал аккуратно спускаться по широкой лестнице.

У Бунича было два личных охранника. Близнецы неизвестной национальности, они, казалось, и не имели имен, в городе их звали Левый и Правый, так как они всегда ходили рядом. У одного из братьев был над бровью чуть заметный шрам, и он звался Левый. То ли корейцы, то ли китайцы, они были неимоверно сильны как в рукопашном, так и в бою с оружием.

– Здравствуй, – сказал, подходя, Гуров. – Я только прилетел и не успел еще никого тронуть. Что это они бросаются на мирных людей?

– Это вы мирный? – Охранник иронично улыбнулся. – Как мы его прозевали? Видно, он прошел за колоннадой.

– Случается, – сказал Гуров, усаживаясь в черный сверкающий «Ауди», за рулем которого сидел Правый.

– Здравствуйте и извините, – сказал он спокойно и равнодушно, словно в Гурова не стреляли, а пролили ему под ноги ведро с помоями.

– Здравствуйте, Правый, я полагал, вы в городе пользуетесь большим уважением, – ответил Гуров.

– Авторитетом пользуетесь вы, полковник, – сдержанно ответил водитель и замолчал.

Более не было сказано ни слова. Гуров сразу отметил, что Бунич живет в другом месте, асфальт не переходил в проселочную дорогу, а вел к крыльцу нового двухэтажного дома, который не был огорожен и не имел внешней охраны, что сыщика несколько удивило. В облике добротного, красивого песочного цвета дома, с небольшим крыльцом и мощными дверями, с окнами, забранными витыми решетками, не чувствовалось никакой показухи, излишеств, которые свойственны особнякам «новых русских» в Подмосковье. Охранник легко поднялся на крыльцо, нажал кнопку секретного замка, и двери разъехались.

Перешагивая через порог, Гуров заметил чуть в глубине прихожей тусклый ствол автомата и понял, что внешняя незащищенность дома – лишь видимость. Сыщик, прежде чем ступить на ковер, тщательно вытирал ноги, когда услышал доносившийся сверху мягкий голос:

– Здравствуй, Лев Иванович, проходи, всю российскую грязь с ног не сотрешь.

Гуров поднял голову, увидел «глазок» видеокамеры, поклонился и ответил:

– Еще раз здравствуй, тезка, извини за внезапное вторжение.

– Проходи, проходи, я узнал, что у тебя билеты на утренний рейс, еще вчера.

– Контора течет, как дырявое ведро, – пробормотал сыщик и в сопровождении одного из охранников прошел коротким светлым коридором, миновал открытые стеклянные двери и оказался в просторном кабинете.

Массивный письменный стол занимал свое законное место между двух высоких окон, сбоку на приставном столике громоздилась белая современная аппаратура: факс, компьютер, телефонные аппараты.

Хозяин вышел из-за стола, встретил гостя в центре комнаты, руку пожал крепко, но достаточно холодно. Бунич был на голову ниже Гурова, одет в серый прекрасно сшитый костюм и белоснежную рубашку с расстегнутым воротом. На холеном лице читалось равнодушие – чувствовалось, хозяин знает себе цену и на знаменитого полковника смотрит с легкой иронией.

– Располагайся. – Бунич махнул рукой на два дорогих кожаных кресла, между которыми стоял маленький, но вместительный стол, уставленный бутылками и тарелками. – Учитывая твою профессию, сам факт, что ты жив и передвигаешься без посторонней помощи, можешь считать большой удачей.

– Спасибо на добром слове. – Гуров машинально занял кресло, в котором можно было сидеть лицом к двери, впрочем, в данном случае это было излишним. Сработала привычка.

– Поздравляю, слышал, ты женился. Я по-мальчишески давно влюблен в Марию... – Бунич сделал паузу и добавил: – Завидую и одновременно сочувствую. Жить с такой женщиной – наверняка тяжелый труд.

– Спасибо, а что в нашей жизни легко? Пить и валяться на диване? Так я не умею, извини.

– Как говорили нацисты, «каждому – свое». Твой выбор – твой груз, твоя дорога. Давай выпьем, на жаргоне молодых – слегка оттянемся.

– Можно. – Сыщик подвинул к себе тарелку канапе с севрюгой, из которых торчали изящные костяные вилочки. Положил несколько кусочков в рот. – Извини, что так по-мужицки, но я ел только в Москве.

– Подать горячее? – спросил хозяин, нажимая кнопку звонка.

– Чуть позже, я не собираюсь ломать тебе день. Наливай, выпьем, не будем тянуть кота за хвост.

Они выпили, Гуров съел еще несколько крошечных бутербродов, вытер салфеткой губы, закурил и спросил:

– Как ты уживаешься с криминалом?

– Нормально. – Хозяин пожал плечами. – У меня мех, немного золота и бриллиантов, у них – нефть. Я не трогаю их, они не ходят по моей земле.

– Ясно. А администрация, чиновники не беспокоят? – поинтересовался сыщик.

– У них свои игры. Выборы, интриги, махинации с бюджетом, обычное воровство. – Бунич презрительно скривился. – Бандиты лезут во власть, разворовывают все, что можно, пытаются сманить меня. Мэр тоже старается сманить. Я сам по себе. Меня знают некоторые западные банки, я их ни разу не подвел, получаю инвестиции, плачу долги и проценты. Обеспечиваю стопроцентную безопасность представителям иностранного капитала, не ворую, мне хватает заработанного. Вилл и яхт за рубежом не имею, один счет в одном банке. Я, как говорится, прозрачный, всех устраиваю.

– Но в меня сегодня стреляли, – сказал Гуров.

– Знаю. Вышла накладка, разберутся и халдеев накажут. Пока ты к ним не лезешь, можешь гулять по городу днем и ночью. Только малолетки опасны, накурятся и становятся неуправляемыми.

Гуров кивнул. Бунич налил по второй, выпили молча.

– Ты мне, сыщик, голову не морочь. Узнал, что тебе взяли билеты, прокачал ситуацию: выходит, такого зубра могут интересовать лишь американские стволы. Они упоминались в прессе в связи с убийством депутата Галины Старовой. А у нас за неделю до стрельбы в Москве они проходили при бандитской разборке и убийстве авторитета Андрея Тарасова по кличке Сазан. Так?

– Возможно, тезка, вполне возможно, – ответил Гуров, вновь удивляясь информированности коррумпированного бизнесмена, проживающего за тысячи километров от Москвы.

– Я с тобой начистоту, и ты мне свои «возможно» оставь. И я не коррумпированный бизнесмен, а живой купец, – раздраженно сказал Бунич. – Да, я разговариваю с авторитетами, порой пью с ними водку, но никаких льгот, послаблений, помощи они от меня не имеют, так как я никакой чиновничьей властью не обладаю. Тебя интересуют автомат «агран-2000» и пистолет «беретта-гардоне». Ищи. Помочь я тебе не в силах и защитить тебя не могу. Это твоя охота, Лев Иванович. Ты мальчик большой, в здравом уме. Обещаю похоронить тебя достойно, либо выслать супруге в цинковом гробу.

– Ты оптимист, однако, Лев Ильич. – И Гуров снова выпил.

– Я реалист. Вы прибыли сюда с двумя стволами, красными книжечками и гонором. Ты о дебилах-ворах забудь. У нас две группировки, во главе которых стоят мальчики с университетским образованием и спецшколами. Они знают и умеют не меньше вас со Станиславом. А стволов у них около сотни.

– Значит, мне не повезло, – ответил Гуров, – я же не Илья Муромец. Спасибо за откровенность. Имею три просьбы. «Жигули». Дача за городом. И устрой мне встречу с одним из авторитетов.

– Хорошо, – флегматично ответил Бунич, достал из стола плотный конверт. – У меня к тебе просьба лишь одна – возьми деньги. Я тебе должен с прошлой встречи, долг меня тяготит.

– Ладно. – Гуров опустил конверт в карман.

Бунич нажал кнопку, вызвал охранников-близнецов.

– У нас дачный домик протоплен?

Охранники кивнули.

– Машина в гараже и заправлена? Холодильник загружен? Хорошо. Отвезите гостя, и больше никакой помощи ему не оказывать. Ну... – Бунич задумался. – Если сосна упадет, тогда конечно, помогите.

Охранники вышли. Гуров погасил сигарету и поднялся.

– Напрасно ты на меня серчаешь, тезка. У тебя одно слово и у меня одно, и ничего с этим не поделаешь, так карта легла.

Бунич подошел, чуть было не обнял Гурова, в последний момент удержался, снял у него с плеча невидимую пушинку, сказал: