Гуров (№7) - Бесплатных пирожных не бывает!

Около двенадцати притащился на телеграф, безразлично скользнув взглядом по окружающим, опустился на стул, попытался написать телеграмму на собственный адрес. У Лебедева имелся «паркер» с золотым пером, но ему доставляло удовольствие шкарябать бланк корявым «рондо», выцарапывая печатные буквы.

Перестройщики, думал Лебедев, комкая испорченный бланк, куда вы без нас денетесь? В столице, на Центральном телеграфе, нечем писать!

В половине первого он вышел с телеграфа и зашагал домой. Иван не явился, матерый зверь всегда чует западню. А может, ничего и не чует, все придумываю, позвонит позже, передоговоримся, успокаивал себя Лебедев, шествуя по улице Герцена.

Когда Юрий Петрович пришел домой, Иван на кухне пил чай и читал газеты. Больше всего Лебедева потряс не сам факт присутствия гостя, а чай, газеты и очки в массивной оправе, которые Иван поднял на лоб при появлении хозяина.

– Иван, – пробормотал Лебедев и окончательно смешавшись, добавил: – Здравствуй.

– Какие беззакония творят судейские, – Иван укоризненно посмотрел на Лебедева, – ведь абсолютно невинных сажают, друг дружку хватают, оторопь берет. Присядь. – Иван стал наливать чай в загодя приготовленную чашку. – Тебе покрепче?

Лебедев не ответил, сел за стол. Иван, не обращая на него внимания, продолжал читать.

– И чего перед человеком расшаркиваться? – Иван снял очки, отложил газету. – Если он два года только под следствием до суда сидел? В законе точно определены сроки, а товарищи, как и мы с тобой, на закон плюют. Однако мы сдельно работаем, а они оклад получают. Нет справедливости.

– Справедливости, уважаемый, в природе не существует. Да и понятие давно устаревшее.

– Шея не болит? – спросил неожиданно Иван.

– Что? – Лебедев непроизвольно потер шею. – Есть немножко, отложение солей.

– Тогда понятно, – Иван кивнул. – Гляжу, идет по улице человек и головой непрерывно крутит, решил, боится чего, оглядывается. А у него, оказывается, соли отложились. Ну, выкладывай, давно обнаружил?

Он внимательно, не перебивая, выслушал рассказ Лебедева о вчерашних событиях, допил остывший чай, затем сказал:

– Значит, МУРу все известно, но нет доказательств. Интересно. Меня могли засечь и на побережье, в аэропорту, и сегодня, когда я входил в дом. Ты что, старый, от жизни устал?

Юрии Петрович к такому разговору подготовился, реагировал спокойно.

– Не будь сопляком. Я тебя не вызывал, в дом не приглашал. А говорить по телефону остерегся. И, главное, ты меня тронуть не можешь, потому, как останешься без денег, лишишь средств семью хозяина и окажешься вне закона. Так что ты мне больше не угрожай.

– Договорились, – легко согласился Иван, протянул руку. – Деньги, и я пошел.

– Откуда же у меня деньги? – удивился Лебедев. – Или ты полагаешь, я кассу дома под кроватью держу? Мне надо поехать и взять. Надо выждать. Сколько они меня могут «пасти»? Ну, неделю, ну две… Месяц в конце концов. Давай для перестраховки подождем месяца три.

– Ты прав, – Иван кивнул. – Но это невозможно. Тебя могут арестовать, ты можешь скрыться, нет смысла перечислять причины. Деньги нужны сегодня.

– Нет! – твердо ответил Лебедев. – Я в тюрьму добровольно не пойду.

Иван понимал, что старик прав, сейчас необходимо выждать, опера потопают да и отстанут. Засветился я или нет – вот в чем вопрос. На побережье я был чист, иначе взяли бы немедля с оружием в руках. В аэропорту засечь меня не могли. Сегодня я взял старика не от дома, а при входе на телеграф, где люди десятками шастают, и к мухомору не подходил. Если за ним наблюдали, то муровцы остались у телеграфа. Сейчас на меня внимания не обратят, квартир в подъезде много. Можно уходить. Старик обо мне ничего не знает, в случае ареста назовет лишь приметы. А деньги? Не должок за последний выстрел, а вся касса старика? Он сейчас напуган, этот шанс надо использовать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.