Праздный дневник

Удалая навзрыд травести.

И, ребенка поутру качая,

Провожая меня на войну,

Навяжи мне на грудь молочая

И прости, если можешь, вину,

Что укроют меня у дороги

Неродные мои ковыли,

Что в наследство оставлю тревоги

И щепоть защищенной земли.

Что еще возле самого края

Нашей будничной маеты

Показал я развалины рая,

Где могла быть счастливою ты.

Где б нам ветер играл на свирели,

Где бы волчья не правила сыть

И тяжелые губы алели,

Истекая желанием жить.

31 октября 2008

* * *

Бредят листья, облетая,

Тем, что было и прошло.

Как они в начале мая

Пили первое тепло.

Дятел глухо барабанит.

В зарешеченном окне

Лист летящий память ранит,

Что давно приснилась мне.

Вот собака пролетела,

Вслед за листьями спеша,

Провожает в небо тело

Птицу именем душа.

Ветер дунул, все пропало.

Только свет и облака.

Словно жизни не бывало

Никогда у дурака.

Были мысли и детали,

Буквы с бытом пополам.

Да железные медали,

Да забот ненужный хлам.

2 ноября 2008

* * *

Жить хорошо – ничего не познаша,

Праздно смотреть в пожилое окно.

А на столе – оловянная чаша,

В чаше на дне – не мирское вино.

Выпьешь до дна, постоишь на пороге,

Спустишься в осень, туманом дыша,

Вдруг отразится в неведомом Боге

Чья-то, на миг прозревая, душа.

Дерево срубишь, сделаешь дудку.

В дудку подуешь, выдуешь свет

Тот или этот, в пику рассудку,

Только бы сроком в вечнодцать лет.

Снова подуешь, выдуешь лето,

Поле, а во поле – рожь да ковыль.

Песня не начата, песенка спета,

Вместо истории – смутная быль.

Слева направо – царства и лица,

Справа налево – версты да дни.

Нелюди, люди, звери и птицы —

Сколько еще нелюбимой родни.

6 ноября 2008

* * *

За воротами дома – ни дорог, ни людей,

Пустыри, да трава, да туманные дали,

Лишь маячат вдали силуэты вождей

С повторением профилей их на медали.

Я окошки забил и замок на двери,

Как чугунную гирю, надежно повесил,

Я укрылся в своей рукотворной Твери,

Где когда-то с любимой был ловок и весел.

Черный чай на железном тяжелом столе,

И чугунная чашка на мраморном блюдце.

Два патрона в глухом вороненом стволе,

И часы, что упали и больше не бьются.

Как нелеп в этот час телефонный звонок.

Как нелеп этот голос, слезами омытый,

Я ж еще не спустил невзведенный курок,

А сижу еще, праздный и сытый.

Что ты плачешь знакомо, родимая тварь,

Что ты любишь так сильно и больно?

Я – не твой этой жизни наследник и царь,

И разрушен мой храм, и разбита моя колокольня.

10 ноября 2008

* * *

Открыть глаза – нелепая затея,

Увидеть мир и молча умереть.

Забитый дом, заросшая аллея

И винограда высохшая плеть.

Неспешный день, декабрьская Ницца,

И пальцы нежно мерзнут на ветру.

Неужто мне когда-нибудь приснится,

Что я проснусь и медленно умру,

Машины потеряют части речи,

Исчезнет звук погашенной луны,

И море, опустив крутые плечи,

Лишится междометия волны.

И ветка больно прорастет сквозь кожу,

Кольцо на камни скатится, звеня,

И солнышко, кривя в ухмылке рожу,

Спокойно отвернется от меня.

23 ноября 2008

* * *

Природа девственно глуха

К твоим печалям, брат,

Скрипит бессмысленно ольха,

Стучит по крыше град.

И плачет ветер день-деньской

Навзрыд и ни о чем.

А мне дано смотреть с тоской

На праздный окоем.

Скажи, зачем мне ведать страх,

Болеть чужой бедой,

И знать всегда, что данный прах

Развеют над водой?

Зачем мне вера в чох и жох,

Что в грудь мою стучит?

Об это знает только Бог,

Но знает и молчит.

24 ноября 2008

* * *

Желты листья бересклета,

Клены жаркие красны.

Нет обратного билета

В недосмотренные сны,

Где ты глупости приспешник

Или Ирода слуга,

Где ты любишь, праздный грешник,

Друга меньше, чем врага.

Где свобода – лишь утрата

Чести, верности, стыда

И еще в придачу дата,

Дата Божьего суда.

26 ноября 2008

* * *

Упруго сердце и прохладно,

Душа трезва и тяжела,

Живу нелепо и нескладно,

Верша убогие дела —

Кормленье белок и собаки,

Уборка листьев и дорог

И писем чтение с Итаки

На мой – больной – полувосток.

А жизнь прошла, вторая тоже,

И третья брезжит с трех сторон.

И да, еще, помилуй, Боже,

Долгов не отданных вагон —

Тепло, забота, вера, слово

И бег за тенью, аки все,

Чуть отдохнешь и дале снова,

Как белка в беглом колесе,

Дыша, болея, побеждая,

Надеясь, мучаясь, скорбя…

И хорошо, что дальше рая

Нет перспективы у тебя.

2 декабря 2008

* * *

Опять война стучится в двери,

Коряво крутится кино.

Увы, но каждому по вере

Едва ли будет воздано.

Горит ночник, на окнах шторы,

И смерть скитается окрест

Под тары-бары разговоры,

Под на стене прибитый крест.

И в воздухе разлита рожа

Туманно, смутно и едва.

И надо жить, себя итожа

По всем законам естества.

В которых – смысла никакого,

Одна печаль и благодать,

Да веры медная основа —

Страшнее жить, чем умирать.

7 декабря 2008

* * *

Большого облака заплата

На небо синее легла,

Из обезглавленного штата

Прислали утром полкрыла,

С печатью красной на картоне,

С корявым адресом, увы,

Что был написан в Вашингтоне

И вот доехал до Москвы.

Литые клавиши забросив,

Свечу на бронзе запалив,

Я для тебя, мой друг Иосиф,

Веду, скрипя пером, мотив.

В нем мало слов и мало веры,

Надежды тоже ни гроша,

Плохие жесты и манеры,

В которых теплится душа.

Судьба развеяна по свету

За сумму богоданных лет,

И прошлого в запасе нету,

И даже будущего нет.

И вывожу, насупив брови,

Про то, что било и несло.

Скрипит перо с помаркой крови

В руке, забывшей ремесло.

14 декабря 2008

* * *

Есть исчерпанность сюжета —

Жизнь и смерть, зима и лето.

Войны, смерчи, наводненья,

Жалкий приступ вдохновенья.

Власть, чума, успех и слава,

Божий суд, мирское право.

Что ж так сердце резво бьется

У забытого колодца,

Возле жальника над речкой,

У иконы с желтой свечкой,

От слезы твоей любимой,

Всё никем не заменимой?

Только тронь – и отзовется,

Все никак не разобьется.

16 декабря 2008

* * *

Огни мерцают еле-еле

Сквозь ветви голые сосны.

Который год уже Емеле

Не снятся праведные сны.

А только серая завеса

На фоне смуты и свинца,

Ни зелени живого леса,

Ни различимого лица,

Ни тени женщины, скользящей

Легко под зеркалом небес,

Такой родной и настоящей,

В любви живущей или без.

Но сон идет, но сон светает,

И даль приблизила черты,

И постепенно смута тает,

В которой различима ты.

И гаснет прошлое устало,

И явь разбужена близка.

И тело черного металла

Дрожит в ознобе у виска.

22 декабря 2008

* * *

Кому-то тернии любви,

Кому-то сон и пересуды.

А мне горячее «Аи» —

Мирское средство от простуды.

Витая свечка на столе.

Камин живет, дымя и плача.

Да снег летит на помеле,

Для мысли ничего не знача.

Страниц старинных желтизна,

И ветхость кожи переплета.

Мала домашняя казна

Для – в край желанный – перелета.

И что я делаю, скажи,

В расхожий век в предместье Вены…

В полкилометре до межи,

И вечности, и перемены.

25 декабря 2008

* * *

Устав от праздного труда,

От царства страха и неволи,

Дурак отправился туда,

Где нет забот земной юдоли.

Внизу оставив облака,

На горы лез, срываясь с кручи,

И узнавали дурака

В лицо нахмуренные тучи.

И так он жил, вотще стремясь

Сквозь селы, версты и недели.

И исчезала с миром связь,

Что держит жизнь на самом деле.

И наконец финал дорог,

Граница государства рая.

Усталый странник изнемог

И задремал изнемогая.

И жалок был бродяги вид,

И жалок был образчик входа —

Земной расколотый гранит,

И скудная вокруг природа.

И стражники, намяв бока

И оголив худое тело,

Подняв, швырнули дурака

Туда, где плакало и пело.

Где вяз качался и скрипел,

Где всадник мчался по равнине,

И коростель коряво пел

В мирской и сумрачной пустыне,

Где шла привычная война,

Дымилось утлое жилище,

Плыла ущербная луна,

Лия свой свет на пепелище.

2 января 2009

* * *

Война на бешеном Востоке.

До мировой подать рукой…

Как люди странны и жестоки

В своей юдоли роковой.

А за окном в живом пейзаже

Церквушки тонкие кресты,

Зима, распутица и даже

До счастья к югу три версты,

До голубого небосвода,

До моря мертвого вдали.

Меня хранила несвобода

От края жизни и земли.

От малых бед и прочих буден,

От безразличия времен.

И оставался неподсуден

Любой мой бесконечный сон,

Где столько раз душа убита,

Где столько раз воскресла вновь,

Где вечно плачет «Рио-Рита»

Про ненасытную любовь.

4 января 2008

* * *

Уплываю от вашей погоды,

Улетаю от зябкого дня,

И вдогонку мелькнувшие годы

Осеняют надеждой меня.

Я у моря тяжелого встану

И оглохну от шума волны.

И, лицо подставляя туману,

Я дотронусь до мокрой луны.

Вытру слезы небесной подруги

И утешу, чем только могу.

Хорошо на Нероновом юге

Вспоминать безмятежно пургу,

Забывать о несбывшейся встрече,

О судьбе, превратившейся в быт,

И, конечно, что правнук Предтечи

Будет мертвым осколком убит.

9 января 2009

* * *

Все равно, чем кончается это кино —

Кровью, свадьбой иль прочей забавой,

Я допью наконец не мирское вино

За какой-нибудь дальней заставой.

Без меня достреляют, доспят, допоют,

Без меня разберутся в небесной задаче,

Без меня дожуют и успех, и уют

Под штандартом греха и удачи.

Все равно мы с тобою в одном тупике

И с судьбою прижизненно квиты,

Словно туши мясные на ржавом крюке,

Будут души попарно прибиты.

Я давно заблудился в нездешнем лесу,

Раньше жизни, пустой и никчемной,

Так зачем и кому я упорно несу

Это бремя полуночью темной?

Чья-то гаснет звезда надо мной в небеси,

Тяжелее и yже земная дорога.

И молитвы слова – «помоги и спаси» —

Не доходят, наверное, даже до Бога.

10 января 2009

* * *

Молитва моя не доходит до Бога.

И вера моя истончилась давно,

Как будто до смерти осталось немного

В немом, и печальном, и странном кино.

В нем было начало, в нем были финалы,

Вина, дорожденье, заботы, дела,

Чего же, душа, ты так праздно устала,

Как будто напрасно чего-то ждала?

Поставим пластинку на диск граммофона —

Старинный романс о несчастной любви.

В нечаянном ритме церковного звона

И с дивным портретом твоим визави.

Колеблются свечи на фоне камина.

Голландского лика знакомый овал.

В окошке замерзшая в белом калина,

В хрустальном и красном – живой краснотал.

Как весело слезы ронять на страницу.

Как весело жить, умирая давно,

И жадно смотреть на судеб вереницу.

В немом и печальном, знакомом кино.

15 января 2009

* * *

Как хочется среди ночи

Сесть наугад в машину

И вылететь черной птицей

Навстречу пустой Москве.

И вытащить из заноса

Ее на краю дороги,

У серых гранитных перил.

Внизу, под мостом, стрекочет

Последний трамвай московский.

Вверху, над мостом, луна.

Что делал я в этом веке,

Что делал я в этом царстве,

Царстве стыда и страха,

Царстве чужой судьбы?

А впрочем, кому вопросы…

Достаточно скользкой трассы,

Достаточно цепких шин.

Гудит, надрываясь, дизель,

Труба, надрываясь, плачет,

Молча лежит дорога.

И смотрит откуда-то сверху

Устало ангел-хранитель.

25 января 2009

* * *

Бунтует кровь, гремит посуда,

А жизнь желанна и грешна,

И воля – дура и паскуда —

При свете разума смешна,

Всё суетится и хлопочет,

Скулит, любя и мельтеша.

Но, как по кругу важный кочет,

Гуляет по небу душа.

Она не здесь, она пропала,

Она исчезла, ако дым,

Как будто ей гулялось мало

По летам самым молодым.

И там, за волей и рассудком,

Такая удаль и жара.

И ты летишь в пространстве жутком,

В лихом безволии пера.

И все, что было, так далече,

Судьба живет наоборот.

И воздух расправляет плечи

Еще неведомых забот.

27 января 2009

* * *

Свято место не бывает пусто.

Пустота заполнит пустоту.

Выпьем пива, почитаем Пруста

И впадем, как в ересь, в простоту.

Вот рояль, к нему, конечно, ноты,

Десять пальцев, музыки кусок.

Нам сыграют польку идиоты,

Всунув в звуки детский голосок.

Трали-вали – нe жили, как жили,

Через пень колоду, кое-как.

Или выживали. Чаще – или:

В руки – свечку, на глаза – пятак.

Кто остался, мается и ныне,

Еле жив, уставу вопреки.

Господи, за что в Твоей пустыне

Так редки и кратки родники?

Дует ветер, музыка сочится,

Булькает холодная вода.

Неужели больше не случится

Ничего на свете никогда?

27 января 2009

* * *

А день помедлил и погас,

И свет растаял понемногу.

И часть – необратимо – нас

Перетекла печально к Богу.

А в небе дальнем облака

Во тьме прозрачной голубели,

И клином по небу века,

Как гуси-лебеди, летели.

Ночник светился не спеша,

Ночная музыка звучала.

И задремавшая душа

Моих забот не замечала.

А где-то плыли поезда,

И где-то мчались пароходы,

И гасла медленно звезда,

Звезда покоя и свободы.

И клавиш бережный разбег

Мне рисовал черты и лица.

И медлила из-под закрытых век

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.