Скажем мы теперь про Ахти,

Про молодчика споём мы.

Ахти был островитянин,

Лемпи сын молодцеватый;

Вырастал в высоком доме,

Возле матери любимой,

На морском брегу у бухты, :

У залива на мысочке.

Кауко рыбами кормился,

Окуней ловил подросток.

Стал потом он сильным мужем,

Расцветая красной кровью;

Был он обликом прекрасен,

Ростом также превосходен,

Но он был не без порока,

Жизнь он вёл не без ошибок:

Очень был на женщин падок,

Всё кругом ходил он ночью

Там, где женщины гуляли,

Где нарядные плясали.

Слышит — есть на Саари дева,

Как цветок, девица эта

Возросла в высоком доме.

Стройно вытянулась ростом,

У отца в жилище сидя

На скамейке задней низкой.

Шла молва о ней повсюду,

Женихи за ней являлись,

В дом за девицей-красоткой,

Ко двору за девой славной.

Солнце сватало сыночка:

Но нейдет в их дом девица,

Чтоб сиять бок о бок с Солнцем

И спешить за Солнцем летом.

Месяц ясный сына сватал.

В дом его не хочет дева,

Чтобы с Месяцем сиять там,

Круг воздушный пробегая.

С сыном Звёздочка хлопочет.

Но нейдет в страну их дева,

Чтоб блистать там долгой ночью,

Чтоб мерцать на зимнем небе.

Сваты с Виру приходили

И из Ингрии являлись:

Никуда не хочет дева,

Всем — одно лишь отвечает;

"Золото вы зря не тратьте,

Серебро не отдавайте,

Я в Эстонию не выйду,

Не пойду я, не хочу я

Там грести в эстонских водах,

Мерить волны по прибрежью,

Есть эстонскую там рыбу

И эстонскую ушицу.

Я и в Ингрию не выйду

На печальное прибрежье:

Только голод там да холод,

Нет там дров и нет лучины,

Нет воды и нет пшеницы,

Даже нет ржаного хлеба".

Но весёлый Лемминкяйнен

Молодец тот, Каукомъели,

Ехать все ж туда решился,

Саари девушку посватать,

Эту славную невесту

С разукрашенной косою.

Мать его остерегает,

Отговаривает сына:

"Ты не сватайся, сыночек,

К деве той, что выше родом:

Ведь тебя там не потерпят,

В роде Саари очень знатном".

Отвечает Лемминкяйнен,

Говорит так Каукомъели:

"Пусть мой дом не знатен вовсе,

Пусть мой род не спорит славой,

Статью, удалью возьму я,

Силой, ловкостью поспорю".

Все же мать не позволяет

Лемминкяйнену там сватать,

В роде Саари очень знатном,

В той семье весьма обширной

"Засмеют тебя девицы,

Будут женщины смеяться".

Отвечает Лемминкяйнен,

Не раздумывает долго:

"Оборву я смех у женщин

И хихиканье девичье:

Им наделаю детей я,

Дам им на руки заботу;

Это кончит их насмешки,

Будет смеха заключеньем".

Молвит мать слова такие:

"Горе мне, несчастной, в жизни!

Коль обидишь жен на Саари,

Оскорбишь девиц невинных,

Спор великий возгорится,

Битва страшная настанет,

Женихи, мужья на Саари

Целой сотней, и с мечами,

Окружат тебя, несчастный,

Ты один не сладишь с ними".

Не послушал Лемминкяйнен

Материнского совета:

Лошадь статную берет он

Жеребца хорошей крови,

Скачет с шумом он оттуда

Прямо в поселенья Саари,

Сватать там тот Саари цветик,

Эту славную невесту.

Засмеялись жены в Саари,

Насмехаются девицы,

Как на улицу он странно

И во двор неловко въехал:

Опрокинул с бегу сани

И в воротах покачнулся.

Вылезает Лемминкяйнен,

Рот скривил, поник главою,

Бороду свою кусает.

Говорит слова такие:

"Никогда того не видел,

И не видел, и не слышал,

Чтобы жены и девицы

Насмехались надо мною".

Не раздумывал он долго,

Молвит им слова такие:

"Есть ли место здесь на Саари,

На равнинах этих саарских,

Где б я смог повеселиться,

На поляне поплясать бы,

Саари девушек потешить,

С милыми повеселиться?"

Говорят девицы Саари,

Отвечают так с мысочка;

"Много в Саари есть местечек,

Ровных мест в долинах саарских,

Где б тебе повеселиться,

На поляне поплясать бы.

Можешь быть ты пастушонком,

Пастушонком на пожоге;

Дети в Саари сильно тощи,

Но зато здесь жирны кони".

Не раздумывает Ахти!

Стал он в Саари пастушонком.

На лугу весь день проводит,

По ночам к девицам ходит,

С молодицами играет

И с нарядными он пляшет.

Так весёлый Лемминкяйнен,

Молодец тот, Каукомъели,

Оборвал смешки красавиц,

Прекратил девиц насмешки:

Ни одной не миновало,

Ни одной из дев невинных,

Чтобы он её не обнял,

Чтоб не переспал он с нею.

Но одна была меж всеми,

В роде Саари очень знатном,

Та, что сватов отсылала,-

И она отвергла мужа.

Это — Кюлликки-цветочек,

Всех на Саари дев прекрасней.

Но весёлый Лемминкяйнен,

Молодец тот, Каукомъели,

Истоптал сто пар сапожек,

Сотню весел изработал,

Все-то сватается к деве,

Возле Кюлликки все ходит.

Кюлликки, девица-цветик,

Говорит слова такие:

"Для чего ты ходишь, слабый,

Что по берегу шумишь ты,

Что ты сватаешь девицу

С оловянною застежкой?

До тех пор не выйду замуж,

Изотру покуда камень,

Раскрошу покуда пестик,

Растолку покуда ступку.

Не хочу тебя, плохого,

Бедняка, такую тряпку;

Нужно мне стройнее мужа;

Ведь сама стройна я телом;

Нужно мне, чтоб был он статным".

Сложена сама я статно;

Нужно мне, чтоб был красавцем

Я сама лицом красива".

Мало времени проходит,

Лишь полмесяца минуло,

Как в один из дней прекрасных

Только сумерки настали,

Вышли девы веселиться,

В пляс красавицы пустились

На краю лесной лужайки,

На поляночке прекрасной.

Кюлликки ведёт плясуний,

Цвет прославленный на Саари.

Удалец, цветущий жизнью,

К ним подъехал Лемминкяйнен.

На жеребчике он въехал,

На отборнейшей лошадке,

В середину самой пляски,

В хоровод девиц прекрасных.

Кюлликки хватает быстро

И бросает деву в сани,

Положил её на шкуру

И ко дну саней прижал он.

Он коня кнутом ударил,

Хлопнул он ремнем сильнее,

Поскакал оттуда быстро.

На скаку девицам крикнул:

"Никогда, нигде, девицы,

Вы меня не выдавайте,

Что сюда я к вам подъехал

И увез с собою деву!

Коль не будете послушны,

Будет вам, девицы, плохо:

Я войну нашлю заклятьем

На мужей, на парней ваших,

И ни днем, ни ясной ночью

Не услышите их больше,

Не пойдут они деревней,

По поляне не поедут!"

Кюлликки печально молвит,

Просит с горечью цветочек:

"Отпусти меня на волю,

Ты из рук пусти ребенка;

К матери домой пойду я,

Обо мне она ведь плачет!

Если ж ты меня не пустишь,

Чтобы я домой вернулась,

У меня пять братьев дома,

Семь сынов родного дяди,

По следам найдут зайчонка,

Отобьют назад девицу".

Но её он не пускает,

Не даёт уйти из санок.

Кюлликки тут стала плакать:

"Ах, напрасно я родилась,

Зря я выросла, бедняжка,

Для того ли подрастала;

Мужу скверному попалась,

Я бездельнику досталась,

Что всегда готов на битву,

Может вечно злобно драться!"

Отвечает Лемминкяйнен,

Молодец тот, Каукомъели:

"Кюлликки, цветочек сердца,

Мёд мой, ягодка, красотка!

Ты оставь свои заботы!

Обижать тебя не буду:

Будешь кушать — обниму я,

А пойдешь со мной под ручку,

За руку со мной ты станешь,-

Ляжешь ты со мною рядом!

Ну к чему ты так горюешь

И вздыхаешь от печали?

Оттого ль ты так горюешь

И вздыхаешь от печали,

Что без пищи, без коровы

Я терплю нужду в запасах?

Так оставь свои заботы!

У меня коров довольно,

Молока дают мне много;

На болоте Куманичка,

На пригорке Земляничка,

В-третьих, Клюква на полянке.

Хороши они без корму

И красивы без надзора;

Их не связывают на ночь,

Не развязывают утром.

Не кладут пред ними корму,

Им не сыплют утром соли.

Оттого ль ты так горюешь

И вздыхаешь от печали,

Что незнатного я рода,

Не рожден в семье высокой?

Пусть незнатного я рода,

Не рожден в семье высокой,

Но мой меч огнем пылает,

Пышет пламенем клинок мой.

Он, конечно, знатен родом

И родился в славном доме:

Злобным Хийси отшлифован,

У богов очищен ярко;

Им достану знатность роду

И моей семье величье,-

Тем мечом моим горящим

И клинком, дающим пламя",

И вздохнула тут девица,

Испугалась и сказала:

"Ахти! Лемпи ты сыночек!

Если хочешь взять красотку

Постоянною супругой,

Точно курочку в объятьях,

Поклянись мне вечной клятвой,

Что войны ты не затеешь,

Как бы золота ни жаждал,

К серебру бы ни стремился!"

Тут веселый Лемминкяйнен

Говорит слова такие:

"Я клянуся вечной клятвой,

Что войны я не затею,

Как бы золота ни жаждал,

К серебру бы ни стремился,

Но и ты клянися также

Не ходить гулять в деревне,

Как бы плясок ни желала

Иль играть ни захотела б!"

Так они клянутся клятвой

И залог дают навеки

Перед богом, что все видит,

Всемогущим властелином:

Ахти — позабыть про войны,

Кюлликки — забыть про игры"

Тут веселый Лемминкяйнен

Жеребца кнутом ударил.

От стегнул его вожжами

И сказал слова такие:

"Ну, прощайте, луг на Саари,

Елей пни и корни сосен,

Где ходил я этим летом,

Где ступал я той зимою,

Где бродил дождливой ночью,

Вязнул в злую непогоду,

Эту курочку искавши,

Все за уточкой гоняясь!"

Поскакал конёк веселый;

Скоро дом родной открылся.

И промолвила девица,

Речи молвила такие:

"Смотрит хижина дырявой

И голодною норою,

И, конечно, ей владеет

Человек, незнатный родом?"

Но веселый Лемминкяйнен,

Отвечая, так сказал ей:

"Не тужи об этом доме,

Не вздыхай об этом месте!

Я тебе других наставлю,

Краше комнаты построю

Из гораздо лучших бревен,

Из стропил на диво крепких".

Так приехал Лемминкяйнен,

В милый дом к себе вернулся,

Прямо к матери родимой,

Подошел к своей старушке.

Мать слова такие молвит,

Говорит такие речи:

"Что ты долго оставался,

Мой сыночек, на чужбине?"

Но веселый Лемминкяйнен

Ей сказал слова такие:

"Пусть теперь смеются жены,

И невинные девицы

Пусть теперь позубоскалят,

Похохочут надо мною,-

Взял я лучшую из всех их,

Посадил на коврик в сани,

Бросил я ее под полость,

Под меха швырнул поспешно.

Отплатил я за насмешки,

За хихиканье девичье.

Мать, ведь ты меня носила

И питала, дорогая!

Приобрёл, чего желал я,

И достиг, к чему стремился.

Дай получше изголовье,

Дай помягче мне подушки,

Чтоб на родине уснул я

Рядом с юною девицей!"

Мать на это так сказала,

Речи молвила такие:

"Богу вышнему хваленье,

И хвала тебе, создатель!

Ты мне дал теперь невестку,

Мне огонь она раздует,

Будет ткать она прекрасно,

Скрутит нитки веретенцем

И отлично постирает

И холсты побелит славно!

Ты хвали судьбу, сыночек.

Ты устроился прекрасно.

Хорошо создатель сделал,

Он, отец, любовью полный:

Чист по снегу подорожник -

Зубки у невесты чище;

Хоть бела на море пена -

Нет пятна в роду девицы;

Хоть стройна на море утка -

Уточка твоя стройнее;

Ясны звезды в синем небе

А красавица яснее.

Сделай, сын, полы пошире,

Окна выруби побольше,

Стены новые сложи ты,

Выстрой новые покои,

Перед горницей порожки,

Над порогом двери сделай,

Ведь цветок заполучил ты,

Захватил себе красотку,

Что тебя повыше родом

И знатней происхожденьем!"

Ахти, юный Лемминкяйнен,

Молодец тот, Кауколайнен,

Все живёт да поживает

Вместе с юною девицей.

На войну не ходит Ахти,

Кюлликки нейдет в селенье.

Вот случилося однажды,

Рано в утреннее время

Вышел Ахти Лемминкяйнен

В те места, где рыбы мечут,

И под вечер не вернулся.

Тут, когда уж смерклось, ночью

Кюлликки пошла в селенье,

Где все девушки плясали.

Кто расскажет это дело,

Принесёт о том известье?

Айникки, его сестрица,

Рассказала это дело,

Принесла о том известье:

"Ахти! милый ты мой братец,

Кюлликки пошла в селенье,

На село к чужим калиткам,

Где играют молодицы,

Где красавицы танцуют".

Ахти, матери сыночек,

Тот веселый Лемминкяйнен,

Омрачился, обозлился;

Зол был Ахти всю неделю

И сказал слова такие:

"Мать, старушка дорогая,

Постирай скорей рубашку

В яде чёрных змей ужасных,

Высуши её скорее,

Чтоб я мог пойти сражаться

В Похъёлу с её сынами,

На поля сынов лапландских.

Кюлликки ушла в селенье,

На село к чужим калиткам,

Где играют молодицы,

Где красавицы танцуют".

Кюлликки ему сказала,

Быстро вымолвила слово:

"0 возлюбленный мой Ахти,

На войну не отправляйся!

Только я вчера заснула,

Увидала сны такие:

Шёл огонь, как из горнила,

Выбивалось сильно пламя

Под окошками у дома,

По краям стены высокой;

Ворвалось затем в покои,

Зашумело водопадом,

В потолок от пола билось,

От окошка до окошка".

Тут веселый Лемминкяйнен

Говорит слова такие:

Женским снам совсем не верю,

Как не верю женским клятвам.

Мать, ведь ты меня носила!

Дай военную рубашку,

Дай кафтан мне для сраженья:

Страсть влечет меня на битву,

Пиво битвы буду пить я,

Мед отведаю сраженья".

Мать ему сказала слово:

"Милый Ахти, мой сыночек,

На войну не отправляйся!

Пиво есть у нас и дома,

Пиво есть в еловых бочках,

За дубовой втулкой бродит.

Для тебя все это пиво,

Пей его с утра до ночи".

Отвечает Лемминкяйнен:

"Не хочу я пива дома!

Лучше буду пить я воду,

Пить её веслом смоленым:

Слаще этот мне напиток,

Чем вся брага в этом доме.

Дай военную рубашку,

Принеси кафтан для битвы!

В села Похъёлы пойду я,

На поля сынов лапландских,

Чтобы золото забрать там,

Серебро принесть оттуда".

Говорит мать Каукомъели

"Милый Ахти, мой сыночек!

Золота и дома много,

Серебро лежит в запасе.

Вот что здесь вчера случилось:

Рано в утреннее время

Раб пахал гадючье поле,

Запахал змеиный угол,

Сошником он поднял крышку,

В сундучке нашел монеты;

Были собраны там сотни,

Тысячи под крышкой были.

Внес находку в кладовую

И поставил под стропила".

Отвечает Лемминкяйнен:

"Не нужна мне кладовая.

Серебро, что взято с бою,

Несравненно мне дороже,

Чем все золото, что дома,

Серебро, что взяли плугом.

Дай военную рубашку,

Принеси кафтан для битвы!

В Похъёлу теперь пойду я

Избивать сынов лапландских

Мне пришло одно желанье,

Я одну задумал думу:

И хочу там сам услышать

И своим увидеть глазом,

Есть ли в Похъёле девица,

Дева в Пиментоле темной,

Чтобы мужа не хотела,

Жениха не пожелала".

Говорит мать Каукомъели:

"Милый Ахти, мой сыночек!

Кюлликки твоя тут лучше,

Всех жена твоя прекрасней.

Ведь чудно двух жен увидеть

На одной постели мужа".

Отвечает Лемминкяйнен:

"Кюлликки в селенье ходит;

Пусть она, там поигравши,

По чужим домам ночует,

С молодежью веселится

И с красавицами пляшет!"

Удержать его мать хочет,

Остеречь его, старушка:

Не ходи ты, мой сыночек,

В села Похъёлы далекой,

Не ходи без чародейства,

Без премудрости могучей

К избам Похъёлы суровой,

На поля детей лапландских.

Запоет тебя лапландец,

Заклянет тебя турьянец,

По уста положит в угли,

В пламя голову и плечи,

В жаркую золу всю руку,

На каменьях раскаленных".

Отвечает Лемминкяйнен:

"Чаровали чародеи,

Заклинали эти змеи.

Три лапландца собралися

На меня средь летней ночи;

Голы были на утесе,

Без одежд, без подпоясок,

Неприкрытые нисколько.

От меня они там взяли,

От меня там получили,

Что топор берет от камня

Что на льду каблук стирает,

Что буран берет с утеса

И что смерть в пустом жилище.

А в другой раз было лучше:

Дело шло тогда иначе.

Мне грозили заклинанья,

Мне грозили их заклятья,

Что завязну я в болоте;

В том болоте, где бродил я,

Я попал уж было в тину,

По колено был в трясине

И по бороду в грязи был;

Но я — муж других не хуже -

И тогда не пал я духом.

Стал я тотчас чародеем,

Сам я начал заклинанья.

Я запел — и чародеи,

Те стрелки с своим оружьем,

Те волшебники с ножами,

Те певцы с своею сталью,

Обратились водопадом,

Ужасающей пучиной,

Самым злым водоворотом.

Пусть они себе там дремлют,

Колдуны пусть почивают;

Прорастут весною травы

Через головы и шапки,

Через плечи чародеев,

Через мясо на боках их,

Чародеев крепко спящих

И дремотою заклятых".

Все ж старушка запрещает

Каукомъели отправляться,

Сыну мать не позволяет,

Женщина героя просит:

"Не ходи отсюда, милый,

В те голодные селенья,

В Похъёлу, в страну тумана!

Там опасность угрожает,

Мужу бедному там страшно;

Там живет несчастье, Ахти;

Хоть ты будешь стоязычным,

Что несбыточно вовеки,

Все же ты не бросишь пеньем

Похъёлы сынов в пучину:

Языков их ты не знаешь -

Ни лапландцев, ни турьянцев".

Приоделся Лемминкяйнен,

Развеселый Каукомъели,

Волосы свои он чешет,

Щеткой их усердно гладит.

Щетку он к стене бросает,

К косяку бросает, к печке,

Говорит слова такие

И такие речи молвит:

"Лишь тогда несчастье злое

Лемминкяйнена постигнет,

Если кровь из щетки брызнет,

Если красная польётся".

И пошел веселый Ахти

В Похъёлу, в страну тумана,

Мать свою он не послушал,

Как она ни запрещала.

Снарядился, взял он пояс

И железную рубашку,

Он надел из стали пояс,

Говорит слова такие:

"Крепче будет муж в кольчуге,

Лучше в панцире железном,

В пояске стальном сильнее

Против этих чародеев;

В них ему не страшен худший

И сильнейший не опасен".

Он за меч тогда схватился;

Как огонь, тот меч рубился,

Был отточен он у Хийси,

У богов был отшлифован;

Меч себе повесил сбоку,

Спрятал в кожаные ножны.

Где же Ахти притаился,

Где герой укрылся смелый?

Он тихонько притаился,

Спрятался герой без шума

Под стропилами у двери,

Притаился у порога,

На дворе, у переулка,

У калиточки последней.

Там укрылся осторожно,

Быстро спрятался от женщин.

Но такая осторожность

Помогла герою плохо:

Должен он укрыться дальше

От толпы мужей могучих

На развилине дороги,

На спине холодной камня,

На болотной зыбкой почве,

У текущего потока,

У каменьев водопада,

При изгибе вод шумящих.

Тут веселый Лемминкяйнен

Говорит слова такие:

"Выходите вы с мечами,

Вечные земли герои,

Вы из глуби, меченосцы,

Лучники, из рек глубоких!

Лес, и ты иди с мужами,

Ты с своей толпою, чаща;

Старец гор — с своею силой,

Водяной ужасный Хийси,

Мать воды с своею мощью,

Старец вод с своей толпою;

Вы, из всех долин русалки,

Опененные потоком,

На защиту станьте мужа,

Как товарищи героя,

Чтобы стрелы чародеев

Острием мне не вредили,

Ни железные ножи их,

Ни стрелков оружье злое.

Если ж этого все мало,

Знаю я другое средство:

Обращусь, вздыхая, кверху,

К старцу вышнему на небо,

Где он правит туч грозою,

Облаками управляет.

О ты, Укко, бог верховный,

Ты, отец небесный древний,

Что беседуешь сквозь тучи,

Открываешься сквозь воздух!

Дай мне меч, огнем горящий,

В огненных горящий ножнах,

Чтоб опасность отвратил я,

Помешал бы я несчастью,

Победил бы чародеев

Из земли, из вод шумящих,

Тех, что станут предо мною,

Что останутся за мною

И с боков, и надо мною,

И вокруг здесь соберутся,-

Чтоб заклял я чародеев,-

Чтоб с их стрелами, с ножами,

С их блестящими мечами,

Я заклял мужей негодных".

И веселый Лемминкяйнен,

Молодец тот, Каукомъели,

Тут позвал коня из леса,

Златогривого с поляны;

Жеребенка запрягает,

Ставит рыжего в оглобли

И тогда садится в сани:

Поместившись на сиденье,

Он коня кнутом ударил,

Узловатым лошадь хлопнул.

Быстро конь бежит оттуда,

Сани мчат, скрипят полозья,

И гудит песок сребристый

И равнина золотая.

Едет день, другой день едет,

Также едет он и третий,

Наконец, уже на третий,

На деревню он наехал.

Скачет быстро Лемминкяйнен

Скачет быстро по дороге,

Нижней улицею едет,

Едет к нижнему строенью.

У столба остановился

И с порога так спросил он:

"Не найдется ль кто в избушке,

Кто бы мог гужи ослабить,

Опустил бы мне оглобли

И хомут стащил с лошадки?"

На полу сидел малютка;

Так с порога мальчик молвил:

"Никого здесь нет в избушке,

Кто бы мог гужи ослабить,

Отпустить твои оглобли

И хомут стащить с лошадки".

Не горюет Лемминкяйнен,

Он коня кнутом ударил,

Хлопнул он жгутом жемчужным,

Быстро мчится по дороге,

Едет улицею средней,

Едет к среднему строенью;

Стал под самым там навесом

И с порога так спросил он:

"Не найдется ль кто в избушке,

Кто мои подержит вожжи,

Кто б сумел с груди и с шеи

Отвязать ремни искусно?"

С печки старая болтунья,

Со скамейки закричала:

"Да, найдется в этом доме,

Кто твои подержит вожжи

И гужи твои развяжет,

Спустит на землю оглобли;

Здесь найдешь мужей десяток,

Сотню целую, коль хочешь,

Что тебя отсель спровадят,

На проезд дадут лошадок

Да домой плута отправят,

В край родной плута дрянного,

На отцовскую скамейку,

В материнское жилище,

К самой братниной калитке,

К сестрам на пол, и доставят

Раньше, чем наступит вечер,

Раньше, чем здесь сядет солнце".

Не горюет Лемминкяйнен,

Говорит слова такие:

"Застрелить старуху нужно б,

Застрелить болтунью эту".

На коне спешит оттуда,

Гонит быстро по дороге,

Едет улицею верхней,

Едет к верхнему строенью.

Вот веселый Лемминкяйнен

Ко двору тому подъехал

И сказал слова такие

И такие речи молвил:

Хийси! ты зашей собаке,

Ты зашей ей, Лемпо, морду,

Удержи ей пасть от лая,

Ты сожми собаке зубы,

Чтобы лай не раздавался,

Если муж пройдет здесь мимо!"

Вот во двор туда вошел он,

По земле кнутом ударил: